Сокровище

И все же это был мрачный турнир.

Робот задал восемнадцатый вопрос, удивительно простой. Все, что он хотел, это формулировку теоремы Пифагора. Для этого Липеску даже не понадобился компьютер. Он ответил сам, коротко, сжато и правильно. Бользано испытал прилив гордости за своего партнера.

И тут робот убил Липеску.

Все произошло мгновенно. Липеску ответил, шагнул и стоял, ожидая следующего вопроса, но следующий вопрос не был задан. Вместо этого на бронированном животе робота раскрылась панель, и яркий луч разрезал Липеску пополам. Он рухнул, ноги дернулись, и все затихло.

ПОТРЯСЕННЫЙ БОЛЬЗАНО сидел в кабине. Его била дрожь. Что случилось? Липеску ответил правильно на все вопросы, и тем не менее робот убил его. Почему? Может, Липеску неправильно сформулировал теорему Пифагора? Нет. Бользано слушал внимательно — ответ был безупречен, как и семнадцать предыдущих. Может, робот потерял интерес к игре? Сжульничал? Почему он располосовал Липеску за совершенно правильный ответ?

«Могут ли роботы жульничать? — думал Бользано. — Способны ли они на злонамеренность?» Ни один из роботов, с которыми ему доводилось сталкиваться, не мог реагировать подобным образом. Впрочем, этот робот мало походил на других. На что он запрограммирован? По каким ответам он должен узнать хозяина? Что означает его странный совет — «раскрой в ответах душу»? Как можно раскрыть душу в теореме Пифагора Как вообще ее можно раскрыть?

Сгорбившись, Бользано долго сидел в кабине корабля. Стартовать? Отправиться домой? Пусть без добычи, но живым, живым, черт подери! Но Липеску… Липеску звал его вниз. И еще — странное стремление пойти ва-банк, испытать свою судьбу.

Да, идея с компьютером была неплоха, и единственный ее недостаток лишь то, что она не сработала. Точными сведениями о разговорах с хранителем никто не располагал, но считалось, что люди погибали, когда отвечали неправильно на очередной вопрос. Но Липеску ответил правильно на все вопросы! И тем не менее он тоже мертв. Вряд ли для робота отношение квадрата гипотенузы к сумме квадратов катетов было иным, чем для Липеску.

Вот еще в чем зацепка: если робот должен узнать хозяина только по ответам, то мог ли хозяин, кем бы он ни был, знать ответы на все — на все! — вопросы?

Не мог. Никому не дано знать все.

Значит, дело не в знаниях.

Бользано не стал додумывать эту мысль. Жгучее пламя горело в его душе, и фигура Липеску стояла перед глазами.

Бользано не стал пользоваться индивидуальным средством посадки, а опустил на планету корабль и пошел к хранителю, огибая и рассматривая мертвые тела и почему-то думая больше об этих ребятах, лежащих здесь и там, чем о том, что ему предстоит впереди. Кругом веяла смерть, вся планета была пропитана ею, и зловещий робот олицетворял безжалостную, равнодушную, неосмысленную смерть.

Хранитель позволил ему дойти до Липеску, до его тела, лежащего в луже крови, и лишь тогда сказал — «стой».

На огромной бездыханной груди Липеску покоился компьютер, и Бользано мог его достать, не продвигаясь вперед, мог отсоединить и подключить к своему скафандру. Но он не стал этого делать. Правильные ответы не нужны, знания ни при чем; это единственное, что подсказал ему Липеску своей смертью. Не так много, но и немало, когда речь идет о жизни и смерти.

После команды «стой» робот молчал долго, и Бользано не выдержал.

— Отойди, — сказал он. — Я пришел за сокровищем.

— Тебе придется доказать свое право на него.

— Что я должен сделать?

— Я не отвечаю на вопросы. Я их задаю.

— Я готов.

Робот опять помолчал, и опять Бользано показалось, что из груди металлического существа рвется тягостный вздох. Способна ли эта машина сочувствовать, сопереживать?

— Я обязан предупредить: неправильный ответ карается смертью.

— Какой ответ ты считаешь неправильным?

— Я не отвечаю на вопросы. Я их задаю.

— Так задавай же.

— Мой совет — раскрой в ответах душу, — сказал хранитель.

Опять! Видно, это обязательный пункт программы — предупреждение о смерти и о душе. Бользано понял, что бессмысленно задавать роботу какие бы то ни было вопросы, и все же не удержался:

— А что такое душа?

Робот проигнорировал вопрос и задал свой:

— Как называется выделительный механизм почки у позвоночных?

Пожалуй, только сейчас Бользано всерьез задумался над тем, в какую игру он вступил. О сути вопроса он не имел ни малейшего понятия. Компьютер, конечно, мог бы подсказать правильный ответ, но Бользано чувствовал, что дело не в правильном ответе. Робот хочет раскрытия души, а она разве заключена в точных, логически безупречных знаниях? Разве душа — это знания? Нет, Бользано был уверен, что нет. Липеску уже предлагал строго выдержанную информацию, и теперь он мертв. Но если точные ответы ведут к смерти, то…

— Лягушка в пруду кричит лазурным голосом, — сказал Бользано.

Наступило молчание. Бользано следил за роботом, ожидая, что вот-вот откроется панель на животе, и блестящий луч разрежет его пополам.

Но панель была неподвижна.

— Ты можешь сделать один шаг, — сказал хранитель.

Ах да, он и забыл об этом своем выигрыше. Шаг? А что он даст, этот шаг, когда впереди не меньше десятка вопросов?

— Я постою, — сказал Бользано. — Спрашивай.

Робот не заставил себя ждать.

— Во время Войны Собак на Вандервере-9 обороняющиеся колонисты выработали тридцать восемь догм неповиновения. Сможешь ты процитировать третью, девятую, двадцать вторую и тридцать пятую?

Бользано не торопился с ответом. Перед ним стоял чужой робот, творение неизвестных мастеров. Как работал мозг его создателей? Уважали ли они знания? Ценили ли факты ради самих фактов? Или робот считает информацию бессмысленной и признает только нелогические процессы, такие, как вдохновение, далекие ассоциации, необремененные логикой полеты мысли? Его первый ответ явная бессмыслица, абракадабра. Но ведь если научные знания у всех одинаковы, то абракадабра у каждого своя, она индивидуальна! Не в индивидуальности ли раскрывается душа?

И он ответил:

— Живительно и освежающе действие боли.

И ждал, не сводя глаз с панели.

Панель оставалась неподвижной.

— Монастырь Квайзон, — произнес робот, — был осажден 3 апреля 1582 года солдатами Ода Нобунага. Какие мудрые слова изрек аббат?

Теперь его не страшили никакие вопросы. Он нашел алгоритм ответов. Он теперь может отвечать на любой вопрос легко, быстро и четко. И он выпалил первое, что пришло в голову:

— Одиннадцать, сорок один, слон, объемистый.

Последнее слово вырвалось у него случайно, он пожалел о нем. Слоны действительно объемисты. Это точное знание. Вдруг это окажется фатальной ошибкой?

Робот, похоже, не заметил оплошности. Он задал следующий вопрос:

— Каков процент кислорода в атмосфере Мулдонара-7?

— Клевета не медлит с расправой.

Панель не двигалась, но робот странно загудел и откатился на широких гусеницах в сторону. Вход в сокровищницу был свободен.

— Можешь войти, — сказал он.

Сердце Бользано прыгнуло. Он выиграл! Он получает приз! Всего четыре вопроса! Все остальные проиграли, и их кости белеют на равнине у входа. А он, Бользано, жив! Произошло чудо. Удача? Хитрость? Он не знал. Но он видел, как человек дал восемнадцать правильных ответов и умер. Значит, их точность не имеет для робота значения. А что же тогда? Душа. Душа! Он не ведал, что это такое, но, очевидно, в случайных ответах его душа проявилась. Где не помогало честное стремление, помогла насмешка! Он поставил жизнь на бессмыслицу и сорвал главный приз.

Шатаясь, Бользано двинулся вперед, в хранилище. Даже при такой малой силе тяжести ноги его, казалось, налились свинцом. Напряжение не оставляло его, и он опустился на колени посреди сокровищ.

То, что зафиксировали на пленках телевекторы, показавшие лишь небольшую часть пещеры, никак не могло сравниться с великолепием лежащего вокруг. В восхищении глядел Бользано на крошечный диск, на котором свивались и изгибались живые спиральные линии в узорах редкостной красоты. Он задержал дыхание, когда на глаза ему попался сияющий мраморный шпиль, покрытый неведомыми письменами. Тут огромный блестящий жук из неизвестного материала вздрагивал и порывался ползти, как живой. Там ослепительными флуоресцентными рисунками переливается металлическая ткань. А там… А вот там… А здесь…

Сокровища Вселенной…

Придется не один раз сходить туда-сюда, прежде чем удастся перенести хотя бы часть на борт корабля. Может, лучше посадить корабль поближе к хранилищу? А вдруг, выйдя наружу, он потеряет право на второе посещение? Вдруг придется снова смертельной опасностью добиваться этой победы? И примет ли робот его новые ответы?

«Придется рискнуть», — решил Бользано. План таков: он возьмет с собой десяток — нет, два десятка — самых прекрасных образцов, небольших, не тяжелых, чтобы можно было унести, и вернется на корабль. Затем поднимет его и посадит рядом с воротами. Если робот не пустит его во второй раз, он просто улетит, прихватив то, что смог вынести. Второй раз он на вопросы отвечать не будет — зачем лишний раз рисковать? А когда он продаст свою добычу и у него кончатся деньги — на это уйдет не один год, Бользано был в этом уверен, — тогда можно будет вернуться и еще раз попробовать. В том, что за время его отсутствия никто не украдет сокровища, он не сомневался.

А теперь главное — выбрать…

Согнувшись, Бользано принялся отбирать предметы поменьше. Мраморный шпиль? Слишком велик. А вот диск со спиралями обязательно, и жука, конечно, и эту маленькую статуэтку, и камеи с изображениями сцен, которых никогда не видел человеческий глаз, и это, и это, и это…

Пульс его участился. Взволнованно забилось сердце. Он представил, как путешествует от планеты к планете, предлагая свой товар. Коллекционеры, музеи, различные правительства, отталкивая друг друга, рвутся к его драгоценностям. Он заставит довести цену до миллионных сумм и только потом продаст. И конечно же оставит себе один—два сувенира, а может, три или четыре, на память об этом его величайшем приключении…

Бользано поднялся, осторожно прижимая к груди выбранные предметы. Повернувшись, он пошел к воротам.

Все это время, пока Бользано грабил сокровищницу, робот стоял без движения, не проявляя к нему никакого интереса. Но когда Бользано прошел мимо него, он спросил:

— Почему ты выбрал именно эти вещи? Зачем они тебе?

Бользано улыбнулся и беззаботно ответил:

— Я взял их, потому что они красивы. Потому что они нужны мне. Разве есть причина лучше?

— Нет, — ответил робот, и панель на его черном туловище скользнула в сторону.

Слишком поздно Бользано понял, что испытание еще не закончилось, что робот задал вопрос не из праздного любопытства. Но на этот раз он ответил точно и логично.

Он успел вскрикнуть, увидев устремившееся к нему яркое сияние.

Смерть наступила мгновенно.