Помоги проекту - поделись книгой:
На улице друзей окутали синеватые весенние сумерки. Приглушенный свет уличных фонарей выхватывал из полумрака изящные очертания невысоких зданий и теплыми мягкими бликами рассеивался по тротуарам. Алена сделала глубокий вдох и на несколько мгновений закрыла глаза, чтобы еще острее почувствовать. Почувствовать, что сейчас она проживает свою жизнь, а не смиряется с тем выбором, который сделали за нее родители. Почувствовать, как это здорово, когда рядом есть по-настоящему близкий человек, которому ты можешь безоговорочно доверять, и не нужно довольствоваться мимолетным ничего не значащим общением с одноклассниками. Все эти годы, не имея возможности решать самостоятельно, она убеждала себя, что сможет быть счастливой в одиночестве. Но теперь ее обман раскрылся, и это разоблачение принесло ей огромное облегчение.
В кармане ветровки зазвонил телефон. Девушка от неожиданности слегка вздрогнула и ответила на вызов.
– Алена, с тобой все в порядке? – взволнованный дедушкин голос вернул ее к реальности.
– Да, да, дед, все в порядке. Я недалеко от дома.
– Не мог до тебя дозвониться!
– Не переживай, мы скоро будем!
– Мы? – с явным удивлением переспросил Илья Васильевич.
– Именно! Ждите! – Алена скинула звонок и вопросительно взглянула на своего спутника. – Ты же не против сказать «привет» моим дедушке и бабушке? Я должна объяснить им, почему так долго отсутствовала.
– Даже наоборот! С удовольствием их повидаю! – без тени сомнения ответил Миша.
Илья Васильевич и Мария Леонидовна были удивлены встрече с Мишей не меньше внучки. Визит вежливости молодого человека ограничился чашкой чая и непродолжительной светской беседой, после чего он сослался на усталость и ушел домой. Но Алена знала, что столь поспешный уход не имел ничего общего с последствиями долгого трудового дня. Просто по дороге к дому они с Мишей решили, что расставаться еще рано…
– Дедушка тебя не спохватится? – спросила Алена, кутаясь в широкий полосатый шарф и натягивая повыше шерстяные носки, с трудом поместившиеся в домашние тапочки. Она вытащила на балкон свое любимое пестрое кресло-мешок и теперь удобно устроилась в нем, подтянув под себя ноги.
– Я сказал, что пойду спать. Не думаю, что он решит проверить, – донеслось с соседнего балкона: сидя в инвалидном кресле, Миша поправил одеяло, которым прикрыл ноги, и слегка поежился от неожиданного порыва ветра.
На улице было холодно и сыро. Темное, затянутое облаками небо угрюмо нависло над разгоревшейся миллионами огней столицей. Во дворе дома было тихо и безлюдно. Только желтый свет фонарей искрился и поблескивал на мокром асфальте, да беззвучно покачивались макушки высоких, лишенных листвы деревьев.
– Меня сегодня опять возили к психологу, – призналась Алена.
– Это из-за того, что тебе вчера в школе плохо стало?
– Ну, если так можно сказать о припадке эпилепсии, то да… Директор вызвала родителей и предложила им подумать о переводе меня на домашнее обучение или в спецшколу какую-нибудь…
– Домашнее обучение – это не конец света. Я же так занимаюсь.
– Мой папа другого мнения. Он думает, что так я совсем перестану со сверстниками общаться и окончательно превращусь в социопатку…
Миша только хмыкнул в ответ.
– А вообще, я тут погуглила… – продолжила девочка. – Так вот, ничего страшного в этом слове нет. Это даже не болезнь – социопатия. Это просто небольшие отклонения от нормы. А кто решает, где норма, а где нет? Может, как раз социопатом быть нормально, а вот все остальные в этом мире с отклонениями.
– Никакая ты не социопатка, – уверенно заявил Миша. – Директору просто легче от тебя избавиться, чем время свое тратить.
– Я тоже так думаю. Да я бы и сама оттуда ушла… А психолог этот говорит, что нужно учиться общаться с другими людьми. Что дело вовсе не в моих припадках, а в том, что я ни с кем не лажу… А я и не хочу ни с кем ладить! Нужны они мне, эти другие…
– Прям как в старые добрые времена! – улыбнулась Алена, усаживаясь в кресло-мешок и накидывая на ноги флисовый пледик из Икеи. Она уже переоделась в футболку и пижамные клетчатые штаны, а на плечи накинула уютную толстовку.
– Да, все почти как раньше, – согласился Миша, перегнувшись через перила и помахав девушке рукой. Их неостекленные балконы частично были разделены стеной, а частично кованым парапетом, но, как и много лет назад, ни одно, ни другое не было преградой для общения.
Алена поднялась на ноги и встала рядом: теперь сосед был от нее на расстоянии вытянутой руки. В детстве ей очень хотелось, чтобы в этой разделявшей их стене была маленькая лазейка, через которую можно было бы пробраться на Мишин балкон. Друзья даже думали, каким образом можно такой проход сделать. Но, к сожалению, надежная конструкция сталинских времен не оставляла им шансов.
– Так странно, – заметил Миша, глядя куда-то вдаль, – Но мне кажется, что между нами все осталось по-прежнему. Как будто не было этих пяти лет, и еще только вчера мы стояли здесь, каждый на своем балконе, и разговаривали обо всем, что нас беспокоило…
– И мне так кажется, – согласилась девушка. Глядя на Мишин профиль, она вдруг заметила несколько тонких черных вертикальных линий у него на шее, которые прежде скрывались за воротничком рубашки. Алена чуть перегнулась через перила и протянула руку, чтобы повнимательнее рассмотреть то, что ей показалось краем татуировки. Но в это мгновение странное тревожное чувство накрыло ее с головой, и резкая, хоть и терпимая боль пронзила вытянутую руку. В ту же секунду она увидела как напряглись Мишины плечи, а его руки сжались в кулаки… и еще ей послышался какой-то тихий звуковой сигнал…
– Что происходит? – Алена испуганно вглядывалась в исказившиеся словно от боли черты друга.
– Все в порядке, – коротко и очень напряженно отозвался Миша. – Я должен идти.
И он скрылся за балконной дверью так быстро, что Алена и слова не успела сказать. Боль отступила. В полной растерянности она постояла на балконе еще некоторое время, а потом, будто опомнившись, быстро вернулась в комнату и выглянула в коридор. Через приоткрытую дверь в спальню бабушки и дедушки лился теплый свет, но голосов слышно не было. Алена на цыпочках прокралась мимо и почти беззвучно вышла из квартиры на лестничную клетку. Чуть помешкав, она нерешительно позвонила в Мишину квартиру, но никто ей не открыл. Она подождала, потом позвонила еще несколько раз, но ответа не было. Вернувшись в комнату, она взяла в руки телефон, но тут же поняла, что не знает номера своего друга… Вариант спросить телефон Мишиного дедушки у своих предков она даже рассматривать не стала. Но настойчивое тревожное чувство не отпускало Алену. Почти всю ночь она провела без сна, сидя с ногами на диване и нервно перебирая в руках кулон, и уснула только под утро. За завтраком дедушка и бабушка списали ее состояние на разницу во времени, и Алена в душе была признательна им за такую догадку и за то, что они никак не прокомментировали ее желание весь день оставаться в своей комнате, разбирая старые игрушки, тетрадки и прочие мелочи, притаившиеся в шкафах и на полках со времени ее отъезда в США.
Оставаясь дома и разбирая вещи из своего прошлого, Алена преследовала две цели. Во-первых, она всеми силами старалась отвлечься от мысли о Мише и его поспешном уходе, а во-вторых, ей не давали покоя все еще не достаточно четкие воспоминания о кулоне. Рассматривая старые фотографии, разрисованные альбомы и исписанные тетрадки прошлых лет, она пыталась найти хоть что-то, способное освежить ее память. И вот на глаза ей попалась потрепанная тетрадка в темной обложке на сорок восемь листов. Руки девушки сами потянулись к находке, хотя она и не помнила, что именно там записывала. Но тетрадь оказалась неким подобием дневника.
– Не помню, чтобы я вела дневник… – вслух пробубнила девушка, перелистывая страницы. – Хотя… кажется, вела…
Как в тумане Алена вдруг вспомнила визит к одному из многочисленных психологов… это была пожилая женщина с очень проникновенным взглядом. Именно она посоветовала Алене завести дневник. Завести его только для себя и никому не показывать. Девушка с интересом погрузилась в чтение. Поначалу она не находила в записях ничего примечательного – просто перечисления событий, произошедших за день. Но потом характер заметок неожиданно поменялся. И подчерк стал каким-то другим… и слова… и выражения…
Алена оторвалась от чтения и посмотрела на свою руку, вспоминая события минувшей ночи… Могла ли та недолгая боль быть не ее собственной?..
Алена ни разу за минувшие годы не вспоминала о тех событиях. Они словно были стерты из памяти, а теперь возвращались одно за другим. Подобных заметок в тетрадке было еще немало.
– Что же это со мной? – вслух спросила она. – Неужели я и в самом деле больна? Но тогда почему ничего подобного не происходило со мной в штатах?
Девушка потянулась к телефону и набрала маме.
– Привет, родная! А почему я тебя не вижу? Или в Москве проблемы с видеосвязью?
– Сейчас, – Алена включила камеру и помахала. – Вот, со связью все в порядке!
– Ты выглядишь уставшей…
– Это все разница во времени, – отмахнулась девушка.
– Дедушка и бабушка с утра мне тоже самое сказали. Ну, как тебе в Москве?
– Замечательно! Я вчера Мишу встретила, – сходу выпалила Алена, подозревая, что бабушка уже сообщила маме о недавнем визите соседа. – Помнишь его?
– Миша… – слегка нахмурилась мама, делая вид, что не сразу поняла о ком идет речь. – А! Из соседней квартиры. Внук Павла Михайловича…
– Да, представляешь, какое совпадение!
– Он по-прежнему живет с дедушкой?
– Нет, ну это долгая история… Я на самом деле про другое хотела спросить. Помнишь как я страдала от эпилепсии?..
– Да, конечно, – мама явно не об этом собиралась поболтать с дочерью. – Но болезнь уже в прошлом… Или что-то произошло? – теперь в голосе женщины звучала тревога.
– Нет, мам! Все в порядке! – поспешила заверить ее Алена. – Я просто перебирала старые тетрадки, нашла кое-какие записи и удивилась, что со мной не было ни одного припадка с тех пор как мы перебрались в штаты…
– Я думаю, решающую роль сыграла полная смена обстановки и переходный возраст… Во всяком случае, так считал психотерапевт, к которому мы обратились в Чикаго. Он не нашел ни следа эпилепсии или какого либо другого отклонения в работе твоей нервной системы… Алена, ты ведь ничего от меня не скрываешь?
– Нет, мам… Мне просто было интересно.
В сотый раз пообещав быть осторожнее и следить за своим самочувствием, Алена попрощалась с мамой. Она решила дать себе передышку: поужинала и прогулялась по набережной с бабушкой и дедушкой, освежив в своей памяти куда более приятные воспоминания, чем те, что фигурировали в дневнике. Как ни крути, но ее детство и в самом деле было чудесным временем, проведенном в кругу искренне любящих ее людей. Было… до тех пор, пока она не получила кулон…
Оставшись вечером одна в комнате, Алена продолжила чтение своих заметок… Теперь она почти не сомневалась, что ее «ненормальное» поведение было связано со странным украшением. Больше года после аварии, пока кулон был рядом, она походила на шизофреника, чувствующего больше, чем свойственно обычным людям. Словно антенна, она улавливала чужую боль и эмоции, и ее мозг физически не мог справиться с этим потоком переживаний иначе, чем эпилептический припадок. Неужели теперь, когда она снова обнаружила подарок незнакомки, ее болезнь вернется? Алена нерешительно коснулась кулона, собираясь снять его с шеи, но вдруг ее телефон тихо пискнул, уведомив о входящем сообщении:
«Посмотри в окно», – гласило полученное с незнакомого номера сообщение.
Алена с сомнением покосилась на плотно задернутые шторы.
«Пожалуйста», – настаивал телефон.
Девушка поднялась с кровати и, подойдя к окну, отдернула одно из полотен. На балконе стоял Миша. Он, улыбнувшись, неловко помахал ей рукой. Алена помедлила мгновение, а потом, всунув ноги в тапочки, открыла дверь и вышла наружу.
– Привет! – Молодой человек снова виновато улыбнулся.
– Как ты сюда пробрался? – вместо приветствия поинтересовалась Алена. – Перелез через парапет?!
– Ну да…
– Это же опасно! Мы никогда так не делали…
– Ну, это БЫЛО опасно для четырнадцатилетнего подростка, прикованного к инвалидному креслу. Сейчас я лучше владею своим телом.
Алена не могла не согласиться с этим замечанием: судя по рельефным мышцам и подтянутому торсу, которые с легкостью угадывались даже под накинутой поверх футболки рубашкой, ее друг и в самом деле был в хорошей физической форме. Но вслух она ничего не сказала.
– К тому же, я подумал, что куда опаснее будет в двенадцатом часу ночи звонить тебе в квартиру и объясняться с бабушкой и дедушкой.
– Пожалуй, ты прав, – Алена поплотнее закрыла за собой дверь, чтобы их разговор не услышали в квартире и, сложив руки на груди, вопросительно посмотрела на визитера:
– Что с тобой случилось? – она решила пока не рассказывать Мише о своих переживаниях и ощущениях и узнать его версию произошедшего.
– Этого не объяснить в двух словах… так бывает… – он замолчал и потупился.
– То есть это не что-то из ряда вон выходящее, и ты регулярно вот так исчезаешь? – уточнила Алена.
– Нет, дело не в исчезновениях… Черт!.. – Миша шумно выдохнул, резким движением руки взлохматил волосы и, повернувшись спиной к девушке, оперся руками на балконные перила. – Черт!
Алена нахмурилась:
– Знаешь, мы ведь долго не виделись… – со вздохом произнесла она, прислоняясь спиной к прохладной стене, но по-прежнему внимательно наблюдая за молодым человеком: – Может, далеко не все осталось по-прежнему?.. То, что связывало нас раньше…
Девушка заметила, как напряглись при этих словах сомнения Мишины плечи.
– То, что связывало нас раньше, никуда не делось. – он, резко обернувшись, шагнул ближе. Его чересчур прямой взгляд немного смутил Алену. – Я это чувствую, – с непоколебимой уверенностью добавил молодой человек. – Сам не понимаю, как такое возможно… – он помолчал. – Но ты права, кое-что все же изменилось.
Алена по-прежнему терялась в догадках.
– Моя жизнь изменилась…
– И у тебя появился секрет, которым ты не можешь поделиться?
– Даже если это секрет, то не от тебя, – без тени сомнения отозвался Миша. – Просто ты так неожиданно вернулась в мою жизнь… и все вернулось… Я в один момент перестал чувствовать одиночество, которое преследовало меня с тех пор, как ты уехала. Странно звучит… мы же были детьми… как детские привязанности могут оставить такой глубокий след?.. – он пристально посмотрел на стоящую рядом девушку.
– Я не знаю, – честно призналась Алена. – Но я чувствую тоже самое: как будто не было этих лет, как будто мы не расставались, и я по-прежнему могу доверять тебе, как никогда и никому больше не доверяла.
Миша взял ее за руку, продолжая пристально вглядываться в ее лицо. И это осторожное прикосновение и открытый взгляд сказали Алене больше, чем любые слова. Все было по-настоящему. Словно она вновь вернулась в детство, когда в душе не было ни единого сомнения в том, что этот человек – неотъемлемая часть ее жизни, что только рядом с ним она может ощущать собственную целостность. И его чувства были для нее так же очевидны как свои собственные: он не лукавил, она и в самом деле была так же важна для него, как и раньше.
Миша чуть отстранился:
– Тогда я должен тебе кое-что показать. Но для этого нам нужно поехать в Дубну. На пару дней. Родители тебя отпустят?
– Думаю да, – Алена закивала и чуть сильнее сжала его руку. – Тем более, что я очень хочу поехать!
– Тогда решено! – Он с облегчением вздохнул. – Чем ты там занималась? – Молодой человек взглядом указал на ее прибывающую в некотором беспорядке комнату.
– Копаюсь в своей памяти… – честно призналась Алена. – По странности, я о многом забыла…
– А я все помню, – пожал плечами Миша. – Например, как на даче ты по ночам залезала в мою комнату через окно. Тебе снились кошмары, помнишь?
Алена нахмурилась…
Опустевшие, построенные из неотесанных булыжников приземистые дома выглядят давно заброшенными. Их распахнутые настежь и почерневшие от сырости деревянные двери и окна скрипят от редких порывов ветра. И этот скрип – чуть ли не единственный звук, нарушающий окутавшую город кромешную тишину. Другой звук – кажущийся невероятно громким и эхом разносящийся по городу – это звук Алениных шагов по узкой, выложенной неровной брусчаткой дороге. Пока она здесь одна, но это ненадолго. В сгущающемся вокруг тумане девочка начинает смутно различать высокие силуэты. Они кажутся похожими на людей, облаченных в длинные плащи с капюшонами. Но она не видит их лиц. Очертания силуэтов все четче, их присутствие все ощутимее. И вот они уже обступают ее со всех сторон. Алена слышит, как они перешептываются, но не может разобрать слов. Ее сердце бешено колотится. Мысли путаются в голове. Страх парализует все тело. Один из призрачных образов выступает вперед и протягивает к ней руку. Она пытается кричать, но из ее груди не вырывается ни звука… Она отшатывается назад и пытается пробраться сквозь толпу безликих силуэтов, но ноги словно увязают в трясине, и каждый следующий шаг дается сложнее, чем предыдущий…
– Оставьте меня в покое! Убирайтесь!.. – Обессилев от тщетных попыток убежать, она падает на колени и закрывает уши руками, стараясь заглушить непрекращающийся шепот. Но он звучит прямо у нее в голове… На смену страху приходит отчаяние. – Убирайтесь!.. Пожалуйста, оставьте меня в покое!.. – вдруг кто-то легко касается ее плеча…
Алена резко открыла глаза и села на кровати. Часто и прерывисто дыша, чувствуя, как сердце почти выпрыгивает из груди, она прижалась спиной к высокому изголовью кровати и судорожно огляделась по сторонам. Она снова была одна в своей комнате на даче. Редкий случай, когда образы из сна не последовали за ней в реальность. А ведь бывало и такое: она открывала глаза, а одна из тех пугающих теней, что преследовали ее во сне, стояла прямо перед кроватью и протягивала к ней руки… Именно тогда Алена начинала кричать и звать на помощь, и серый нечеткий силуэт рассеивался подобно туману, не дожидаясь, когда в комнату вбегут перепуганные родители.
Девочка еще раз огляделась по сторонам и рукавом пижамы вытерла со лба холодную испарину. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, как ее учил психолог, но избавиться от страха это не помогло. На будильнике было два часа ночи. Она встала и походила взад-вперед по комнате. Будить дедушку и бабушку было бессмысленно: единственное, что они могли сделать – это уложить ее обратно в кровать, а именно этого ей сейчас хотелось меньше всего. Алена обхватила себя руками, стараясь усмирить нервную дрожь. Но страх только усиливался. Оставаться в одиночестве ей было уже просто невыносимо. И тогда, не долго думая, она всунула ноги в кроссовки, открыла настежь окно и вылезла через него в сад. Ночной воздух наполняли свежие ароматы цветов и заливистое стрекотание сверчков, но Алене сейчас было не до умиления красотой летнего пейзажа: ее всю трясло от страха. Прошло уже две недели с тех пор, как они с бабушкой и дедушкой перебрались из города на дачу. Плохая новость заключалась в том, что смена обстановки никак не повлияла на ее психику – ночные кошмары продолжали мучать ее как минимум два-три раза в неделю. Хорошая новость: соседняя дача принадлежала Мишиному дедушке, и ее друг тоже приехал сюда на каникулы. Алена оглянулась на свое окно: раз никто из предков до сих пор не пришел, значит во сне она не кричала и никого не разбудила. Девочка слегка подвернула пижамные штаны и на цыпочках двинулась в глубь сада. Там, за старым покосившимся сараем в заборе была небольшая брешь, через которую можно было пробраться на соседнюю территорию. Свет многочисленных фонариков, озарявших садовые дорожки, остался позади, и Алена пробиралась между кустами почти на ощупь. В доме Павла Ивановича тусклый свет горел только в Мишиной комнате на первом этаже, и Алена с облегчением вздохнула: значит, он не спит. Встав ногами на лавочку, она с легкостью дотянулась до окна. Ее друг, полулежа на кровати, читал какую-то книгу. Девочка толкнула приоткрытую раму и заглянула внутрь.
– Привет.
Мальчик слегка вздрогнул от неожиданности, но тут же улыбнулся, завидев в окне знакомое лицо.
– Привет. Опять кошмары? – шепотом уточнил он.
Алена кивнула.
– Тогда залезай. Только тихо, – он отложил книгу.
Поделиться книгой: