Иван Дурак и месть Кащея

Найдя мастерскую с надписью на дверях «ЧИНИМ КРУГЛОСУТОЧНО ИЗДЕЛИЯ ПОВЫШЕННОГО СПРОСА И ИНОМАРКИ. ЦЕНЫ ДОГОВОРНЫЕ», Иванушка зашел внутрь, звякнув подвешенным к косяку колокольчиком, и оказался перед стоящим за стойкой приемщиком.

– Здрасьте, – сказал Иванушка.

– Гутен таг, – ответил ему толстый приемщик, блеснув золотым зубом. – У тебя чего, юноша?

– А вот, – Иванушка вытащил иззапазухи испорченную шапку и протянул ее приемщику.

– Что с ней? – спросил приемщик, вертя невидимку в руках и щелкая тумблером.

– Не работает.

– Пять рублей.

Иванушка, скрепя сердце, отсчитал пять новеньких хрустящих денежных знаков достоинством в один рубль каждая и протянул их приемщику. Тот засунул деньги в карман и выдал Иванушке квитанцию, предварительно заполнив ее мелким кривым почерком и поставив круглую печать заведения. Затем принес отвертку и стал разбирать шапку. Сняв с нее верхнюю замшевую часть, приемщик, оказавшийся одновременно и ремонтником, потыкал в образовавшийся проём предусмотрительно разогретым на огне спиртовки паяльником Philips, поменял несколько вакуумных радиоламп, вышедших из строя, на новомодный кварцевый кристаллик, завинтил замшу на место и поставил, где надо, пластилиновую пломбу. После чего щелкнул тумблером, и шапка тихонько загудела, потребляя энергию из окружающего пространства. Через пять секунд приемщик, державший шапку в руках, бесследно исчез, словно его и не было. Потом тумблер висящей в воздухе шапки сам собой переключился в первоначальное положение и приемщик-ремонтник возник снова, будто никуда и не исчезал.

– Готово, – сказал он и выдворил Дурака за дверь, на прощание снова блеснув золотым зубом.

Выйдя из мастерской, Иванушка был вновь вовлечен в бесконечный людской поток, текущий между прилавками и ларьками. То ли солнышко пригрело, то ли поел он сегодня утром слишком мало, но вдруг какое-то странное чувство проникло в живот, заставив желудок сжаться и вновь разжаться, прошло по пищеводу наверх, чуть не вынудив Дурака блевануть, и разместилось в его голове.

Иванушка почувствовал тревогу – как-то там его Василисушка? Чувство, сидящее в его мозгах, сказало, что, мол, верно, пойди-ка, Дурак, проведай-ка свою жену. Не в порядке что-то.

Иванушка резко повернул, чуть не сбив с ног пожилого индуса с попугаем на голове, ловко увернулся от компании пьяных матросов, перешагнул через старушку с ручным аллигатором на поводке и, получая пинки и обидные прозвища, выкатился из узкого прохода между торговыми точками, оказавшись на более разряженном пространстве рыночной площади.

Его наметанный глаз сразу определил что-то неладное в той стороне, где должна была спокойно торговать его жена. Там виднелось какое-то столпотворение, сквозь базарный шум прослушивались странные звуки и лязг металла о металл.

«Охранять», – мысленно приказал Иванушка перстню, отобранному несколько лет тому назад у Кащея Бессмертного, а верный меч «Кладенецъ», возникнув прямо из воздуха, лег удобной рукоятью прямо ему в ладонь.

Бесцеремонно расталкивая народ плечами, он пробился сквозь толпу и увидел следующее зрелище: на месте, где раньше стоял арендованный ими прилавок, зияла крупная воронка, будто от попадания авиационной бомбы, и из нее исходило призрачное сияние, окутавшее тех, кто находился на дне воронки.

«Иванушка», – услышал Дурак голос чувства, сидящего в голове. Он узнал Василису. Да, сомнений быть не могло, это Василису, его любимую жену, засовывали в мешок трое здоровых бугаев, отгороженных от всего мира призрачным сиянием. По-видимому, сияние являлось защитным полем, через которое никто не мог проникнуть, судя по нескольким полицейским, отчаянно навалившимся прямо на воздух, будто на каменную стену.

«Иванушка!» – вновь воскликнуло чувство. И тогда Дурак взмахнул мечом и рубанул сияние. Раздался сухой треск, и в разные стороны полетели искры, как при коротком замыкании. Но Иванушка не успел увидеть этого красивого зрелища. Его отшвырнуло на несколько метров назад, его тело, описав плавную дугу над головами зевак, приземлилось на крышу книжного ларька и, проломив ее, провалилось внутрь, роняя полки с книгами и журналами.

А когда люди, отвлеченные этим акробатическим номером, вновь обратили взоры на таинственную воронку, то не увидели ни ее, ни бугаев, засовывающих девушку в мешок из-под свеклы, ни таинственного сияния. Только обескураженные полицейские, поднявшись с земли, отряхивали серые мундиры.

Очнулся Иванушка в городской лекарне. Открыв глаза, он сразу узнал, где находится, поскольку бывал здесь не раз. Знакомые сводчатые потолки угрюмо серели вверху, обвешенные подслеповатыми лампами и липкими лентами для мух. По бокам от Иванушки стояли еще три кровати, такие же грубо сколоченные и давно покрашенные в последний раз, как и иванушкина. На кроватях лежали какие-то больные люди. Дурак повернул голову и увидел окно. Оно было маленьким, но пропускало достаточно света, чтобы освещать всё помещение.

– Не иначе очнулся, – сказал кто-то хриплым голосом.

Иванушка взглянул на говорящего. Это был бородатый мужик в холщовой рубахе и полосатых больничных штанах. Он лежал поверх одеяла, водрузив босые пятки на спинку кровати, и с интересом смотрел на Дурака, прищурив оба глаза. На вид ему было лет сорок.

– Похоже на то, – ответил ему другой мужик, чуть помоложе.

Давеча он перелез с кровати на тумбочку и сидел там, читая книжку. Но сейчас он оторвал от нее свое очкастое бритое лицо и смотрел на Иванушку, грациозно изогнув одетое в майку и трусы продолговатое туловище.

Третий больной ничего не сказал. Он лежал, с головой укутавшись в одеяло. Над его подушкой жужжало несколько мух.

– Здравствуйте, – сказал Иванушка. – Меня зовут Иван, а фамилия моя Дурак.

– Я Игнатий Кондратьев, – сказал бородатый мужик и, встав с кровати, ушел вон, скрывшись за дверью, гулко хлопнувшей на прощанье.

– А вас как зовут? – спросил Иванушка у очкастого.

– Ик хы… – начал было очкастый, но внезапно упал с тумбочки и уснул.

Тогда Иванушка тоже лег поудобней и закрыл глаза. Но тут вдруг дверь в палату открылась и по полу зацокали каблуки. Пришлось глаза открыть.

Первое, что увидел Иванушка, были великолепные ноги в черных капроновых чулках и в туфлях на высоком каблуке. Там, где ноги должны были соединяться, начинался белый халат, очень быстро кончался, распертый изнутри двумя большими полушариями, и на стройном стебле шеи, украшенной бусами из ненастоящих самоцветов, свисающими в бездну между полушариями, удобно сидела изящная головка с большими серыми глазами на миловидном курносом личике, мелкопористая кожа которого была гладкой и загорелой, и венчалась копной светлых волос, частично упрятанных под белый кокошник.

«Медсестра», – догадался Иванушка, когда изображение перестало надвигаться, поскольку медсестра вдруг остановилась, внимательно разглядывая Иванушку.

– Вы, наверное, медсестра? – начал Иванушка издалека.

– А вы, наверное, больной? – вопросом на вопрос ответила медсестра, слегка наклонившись, чтобы поставить на иванушкину тумбочку поднос со шприцами.

При этом Иванушка заметил, что под халатом у нее ничего нет.

– Как ваша фамилия, больной? – спросила медсестра.

– Дурак я… – сдавленным голосом произнес Иван, исподтишка разглядывая полуобнаженные полушария, готовые вот-вот выкатиться наружу, прямо Иванушке, так сказать, на ладони.

– Ничего, вылечим, – сочувственно сказала медсестра, выбирая самый крупный шприц. – Снимайте штаны.

Иванушка, чувствуя, что краснеет, начал снимать брюки. В это время медсестра, уронив на пол ватку, пропитанную спиртом, наклонилась для ее поднятия и Иванушка невольно увидел еще один комплект полушарий, не менее аппетитный, чем предыдущий. Так что, когда медсестра обернулась, то, уронив взгляд на обнажившегося Иванушку, удивленно зашевелила дугообразными бровями, и произнесла:

– Больной, немедленно повернитесь на живот!

Иванушка подчинился приказу и через мгновение почувствовал, как тонкий клинок иглы вошел в его ягодицу, разрывая ткани и извергая лекарство.

«Стоп! – сказал вдруг внутренний голос. – Ты тут спокойно лежишь с голым задом, а, между тем, твоя законная жена в лапах неизвестных злоумышленников!»

Как ошпаренный, Иванушка вскочил с больничной койки и, уронив поднос со склянками, ринулся к выходу.

– Эй, вы куда?! – возмущенно закричала медсестра ему вслед.

Но Иванушка лишь горько вздохнул в ответ, на бегу застегивая штаны.

– Дурак… – резюмировала медсестра и вновь низко наклонилась, подбирая свой инструмент.

Иванушка бежал быстро, однако слегка прихрамывая, поскольку задница сильно болела после укола. Бесцеремонно расталкивая больных и медицинский персонал, он приблизился к лифтовой площадке, стукнул ладонью по каждой из четырех кнопок вызова лифтов и, вскочив в первый приехавший, нажал на кнопку первого этажа и створки дверей лифта с легким шуршанием затворились.

В тот же миг открылся соседний, поднявшийся снизу, лифт. Отделившись от небольшой группы народа, ехавшей выше, на площадку ступила некая моложавая особа. На вид ей было лет пятьдесят, но от большого количества косметики она выглядела раза в два старше. Судя по короткой кожаной юбке и слегка кривоватым ногам, обтянутым залихватским капроном, а также по экстравагантной шубке из крысиных ушек, она была передовых, так сказать, авангардистских взглядов на жизнь. Это подтверждала и странная алюминиевая миска на ее рыжей голове, выполняющая, судя по всему, роль, уж не знаю там, шляпки, что ли. Крючкообразный нос с волосами, торчащими из ноздрей, а также напомаженные рыхлые губы, явно носящие следы часто пребывающей в них сигареты, оттенялись большими солнцезащитными очками в оправе из слоновой кости, которые полностью изолировали ее глаза от внешних наблюдателей. Но, тем не менее, не узнать ее было нельзя. Это была та самая особа, покупавшая на Рынке компьютер, когда мимо нее пробирался через толпу Иванушка Дурак. Цокая по коридору своими допотопными туфлями на платформе и привлекая к себе пристальное внимание окружающих, она достигла дверей с табличкой «ПАЛАТА № 6», зачем-то поковырялась рукой в своей сумочке через плечо, ничего, однако не достав, и уверенно вошла внутрь.

Повернув голову влево, а затем вправо, она осмотрела помещение и заметила медсестру, пытающуюся растолкать укутанного одеялом пациента для того, чтобы скормить ему таблетку аспирина.

– Зря стараетесь, Клава, – сказала особа хрипловатым прокуренным басом. – Ваш пациент уже давно мертв.

Медсестра вздрогнула и обернулась.

– Кто вы? – спросила она строго.

– Да ты красотка! – особа театрально всплеснула руками, обтянутыми черной кожей, с пальцами, унизанными дорогими перстнями. – Значит, мы с тобой поладим!

Особа обворожительно раскаркалась, хохоча.

– Что вам нужно? – в голосе медсестры послышалась нотка испуга.

– Ничего особенного, – ласково ответила особа. – Здесь лежит Иван Дурак?

С этими словами она сняла очки, за которыми обнаружились маленькие сверлящие глазки со стальными зрачками.

– Сама вижу, что ушел куда-то, – сказала особа, прочитав мысли медсестры. – Ты, наверное, аэробикой занимаешься? Правильно делаешь… Мне нужно твое тело!

Проходящий мимо палаты № 6 доктор З.З.Кура, профессор и зав.отделением, остановился, услышав шум в очередной раз упавшего на пол подноса со склянками. Непорядок, подумал З.З.Кура и заглянул в палату.

– Все в порядке, Зиновий Збруевич, – сказала ему медсестра Клава, подмигнула левым глазом, одернула халатик и с легким хлопком растворилась в воздухе, оставив после себя кучку битого стекла на полу и запах озона…

Иванушка остановил телегу в нескольких кварталах от дома – события последнего дня заставляли его заботиться о мерах предосторожности. Он включил шапку-невидимку, вызвал «Кладенецъ» с слез с телеги.

Внешне с домом было все в порядке, но неясное чувство тревоги не хотело покидать иванушкиного сознания. Преодолев калитку так, чтобы она не скрипнула, то есть попросту перепрыгнув через нее, он пересек двор.

Дверь в избу была распахнута настежь. Изнутри тянуло запахом гари. Очень осторожно, после каждого шага останавливаясь и прислушиваясь, Иванушка зашел в светлицу.

В сознании у него что-то отчаянно запульсировало, будто подавая сигналы тревоги. На секунду раньше, чем он успел об этом подумать, Иванушка отпрыгнул в сторону, и на то место, где он только что стоял, обрушилась ручная кувалда весом в 32 кг. Дощатый пол жалобно хрустнул. В тот же самый миг Иванушка инстинктивно развернулся, встав на одно колено, и ударил мечом в предполагаемого противника. Послышался треск разрезаемой ткани и на пол свалился, разрубленный пополам, гражданин подозрительной наружности.

Иванушка перевернул ногой его верхнюю половинку, облаченную в серое мешковатое пальто, и глянул на удивленное лицо с отвратительно оскаленной пастью и крючкообразные пальцы, сжимающие кувалду.

«Интересно, как он меня увидел, если я невидимый?» – удивился Иванушка, забыв, что такие вот вурдалаки руководствуются в основном чутьем, а не зрением. Перешагнув через покойника, Дурак прошел в спальню, но там никого не оказалось. Тогда он решил слазить на чердак, поскольку чувство тревоги не покидало его мозга. Но как только он занес свою ногу над первой ступенькой лестницы, ведущей наверх, в его голове вдруг прозвучало: «Стой!» Иванушка повертел головой, но никого не увидел. «Спускайся в подпол, Дурак, там найдешь то, что нужно!» – прозвучал Мысленный Голос. «Кто ты?» – подумал Иванушка. «Я твой тесть, – сказал Голос, – но мне трудно с тобой разговаривать. Топай в подпол и не задавай глупых вопросов. Мы и так оказались в дурацком положении.»

Иванушка подождал, не добавит ли Голос чего-нибудь к вышесказанному, но мозги молчали. Тогда Иванушка открыл квадратный люк, ведущий в подпол, и спустился вниз по лесенке. Внизу он зажег керосиновую лампу и осмотрел помещение.

На одном из стеллажей, среди банок с маринованными огурцами, старых книжек и ненужных коробок из-под граммофонных пластинок, среди всего этого хлама Иванушка сразу заметил инородное тело – клочок бумажки, прижатый пепельницей, чтобы не сдуло сквозняком.

Прогнав сидящего в пепельнице таракана, Иванушка взял бумажку и осмотрел ее со всех сторон. На ней было что-то накорябано рукою тестя. Иванушка поднес лампу поближе и прочел следующее: «БУМАЖКА ЗАРЯЖЕНА, ПОСЕМУ ПРИЛОЖИ К НЕЙ ПЕРСТЕНЁЧЕК И СКАЖИ АХСТРУПК ЛОЙКУЫЫ, ПОСЛЕ ЧЕГО ПОЛУЧИШЬ СЛЕДУЮЩИЕ УКАЗАНИЯ В ИЗВЕСТНОМ МЕСТЕ. ИПРОКСИМ».

Иванушка, не долго думая, положил руку с перстнем на листок и произнес уж не буду снова повторять что. И в тот же миг будто тепловая волна прошла сквозь него, накрыв темной пеленою глаза, и Иванушка почувствовал, будто пол уходит из-под ног, а самого Дурака переворачивают вниз головой.

Через мгновение все, вроде бы, нормализовалось, да вот только стоял он теперь не в подполе у себя дома, а на свежем воздухе, в лесу, перед большим деревом с дуплом на уровне его головы.

– Ух ты! – сказал Иванушка сам себе. – Где-то, дерево, я тебя уже видел!

С этими словами он полез прямо в дупло, на ходу вспоминая давешнюю историю, описание которой давалось в книжке под названием «Иван Дурак и происки Кащея». Но на сей раз дупло оказалось не складом разнообразного снаряжения, а вместительной пещерой, освещенной горящим, расположенным прямо на полу посреди нее, костром.

Как только Иванушка влез в дупло, оно тут же затянулось растительной пленкой, которая через пять минут вспучилась и затвердела, маскируя вход.

У костра в мягком кресле сидел Ипроксим Безумный. Он был одет в свою любимую поношенную фуфайку, его седая борода топорщилась в разные стороны, а мозолистые ладони грелись над костром.

– А, Иванушка пожаловал! – воскликнул старик радостно, завидев любимого зятя. – Заходи, заходи. Гостем будешь. Что заставило тебя посетить мое скромное бунгало?

Иванушка уселся в возникшее прямо из пустоты кресло, осматриваясь, и пожал плечами.

– Ты ж сам и заставил.

Ипроксим, в свою очередь, тоже пожал плечами, изображая удивление, но потом махнул рукой, мол, все равно пришел, так чего уж там, и широко улыбнулся беззубым ртом.

– Дык и хорошо, что пришел. У меня к тебе, понимаешь ли, дельце одно есть. Ты, кстати, давно ли видал жену свою, Василису? Дочка она мне.

Иванушка нахмурился, вспомнив последние события.

– Ее похитили, – промолвил он и тяжело вздохнул. – Какие-то злоумышленники. Я ничего не мог поделать.

– М-да… – старик насупился и тупо уставился на огонь.

Он молчал, а Иванушка, между тем, разглядывал старинную мебель, которой было обставлено дупло, гобелены знаменитых мастеров, висящие на стенах, полки с книгами и японский телевизор в дальнем углу. Все говорило о том, что Ипроксим поселился здесь основательно.

– М-да… – повторил Ипроксим через энный промежуток времени. – Кто-то построил нам хитроумные козни! А я-то думаю, отчего меня в это измерение занесло? Что там разладилось? Отчего такой сдвиг по фазе? Тогда ясно теперь. М-да.

– Что случилось-то, тесть? – обратился к нему Иван. – В чем дело-то? Не томи, рассказывай!

– А чего тут рассказывать! Опять кто-то на Василису нашу позарился. Нет ей покоя, болезной! Кто-то покруче Кащея, эвон как все устроил! Мне и не вылезти теперь из дупла-то. Хитрую блокировку наложил, гад! Придется, Иван, тебе опять действовать самостоятельно.

– Ну, это понятно, – сказал Иван, махнув рукой. – Уж сам как-нибудь. Не привыкать.

Казалось, Ипроксим удовлетворенно кивнул. Однако, это могла быть всего лишь игра теней, устроенная нестабильным пламенем костра.

– Ты вот что, Иван, слушай внимательно. Выйдешь сейчас от меня, иди строго на восток и никуда не сворачивай. Встретишь индуса по имени Матсушита Гиру, передавай ему привет от меня и расскажи, в чем проблема. Вот, в сущности, и все.

– Как все? – удивился Иванушка. – А как же я узнаю этого Митхицу… Махтуцы… индуса? Да и вообще…

– Ты, Иванушка, дурак. Делай то, что велят, а там разберемся.

Ипроксим посмотрел на свой дорогущий ручной хронометр с кукушкой.

– А теперь давай, вымётывайся отсель, не то замурует тебя тут, как и меня. Приложи кащеево колечко ко лбу и скажи: «КУРАТСУИ МАСАТУЧЕК».

– Куратсуи Масатучек!..

И тут Иванушку вынесло в незнакомое место и бросило на пыльную дорогу. Он поднялся, отряхнулся и посмотрел по сторонам. Рядом стоял мужчина в белых штанах шириною в полтора метра, в волосатой шапке и джинсовой куртке Levi's.

– А ты кто еще такой? – спросил Иванушка Дурак.

– Меня зовут Куратсуи Масатучек. Я тут живу. Вот мой дом.

Мужчина показал загорелым пальцем на небольшой домик, стоящий невдалеке от дороги. Лицо мужчины выглядело не очень старым, но сильный загар и морщины выдавали в нем человека, склонного проводить свободное время на свежем воздухе. Глаза его были голубыми, как жевательная резинка, рот был широким и улыбающимся, а нос… а нос был сломан и выглядел кривым.