Рыцарь

— Заходи, когда будет время, — сказал он. Саша крепко пожал ему руку и ответил:

— Обязательно зайду, я ведь живу в этом доме.

Шофёр уехал, а у Саши на руке осталась широкая тёмная полоса — это шофёр вымазал его руку машинным маслом. Жалко, что во дворе не было ребят: некому было показать шофёрскую заметину. Так и ушёл Саша домой, но шофёра теперь считал лучшим своим другом.

Прошло несколько дней, и как-то этот шофёр, выезжая из ворот, обругал Сашину бабушку. Она стояла в воротах, разговаривала с женщиной и не видела, что загородила дорогу машине.

— Эй, тётка! — грубо крикнул шофёр. — Нашла где стоять, а то толкану машиной, костей не соберёшь.

И Саша это всё услышал. Это так кричали на его бабушку, на самого хорошего, доброго человека! И кричал не кто-нибудь, а его друг-шофёр. Саша покраснел, потом побелел и вдруг бросился со всех ног за машиной. Он подскочил к шофёру и крикнул ему в лицо:

— Если вы ещё раз когда-нибудь закричите на мою бабушку, я вас… я вас ударю! — Он кричал высоким тонким голоском.

Вот сейчас что-то должно было случиться.

— Ух ты! — сказал шофёр. — Какой рыцарь, прямо благородный рыцарь. — Он оглушительно рассмеялся.

Больше он ничего не мог сказать. Просто не знал, что ему говорить. Может быть, ему было стыдно. До сих пор он часто так гремел басом на людей и никогда не задумывался, что обижает их. Он кричал на них и уезжал дальше своей дорогой. А тут впервые ему сказали такие слова. И кто сказал? Маленький мальчик, которого он мог одним щелчком опрокинуть на землю, о котором он даже не помнил, стоило ему уйти с работы. Он даже не знал его имя.

А Саша стоял перед ним, как дикий зверёк, — решительный, отчаянный, готовый до конца отстоять свою бабушку. Он сейчас совсем не боялся и совсем не стеснялся, это было с ним впервые. Пусть все-все люди смотрят на него, а он ничего не боится. Пусть на него смотрят случайные прохожие. И только где-то в глубине его глаз шофёр увидел и боль и обиду. Тогда он сказал:

— Ну, прости, малый, виноват, кругом сто раз виноват, и вы, бабушка, великодушно простите.

Он тронул машину и помахал Саше рукой.

А бабушка хотела сначала отругать Сашу за то, что он лезет не в свое дело, но потом передумала. Разве можно ругать человека за благородные поступки? Нет, конечно! И бабушка это отлично знала. Тем более, что у неё в голове вдруг запела старая, забытая песня. Ей захотелось запеть эту песню вслух, так у неё было радостно на сердце, но она сдержалась. Пели одни глаза, пели тысячи мелких морщинок около глаз, пели губы, они почему-то расползлись в улыбку. Никто бы даже не поверил, что бабушка умеет так весело и молодо улыбаться. Пели руки, когда они стали, непонятно зачем, поправлять шапку у Саши. Так у неё было хорошо на сердце, ведь до чего дожила: Саша заступился за неё! Значит, не зря она сидела около него ночами, когда он болел. Жив человечек.

Солдат на посту

В вагон метро вошли мужчина и мальчик лет пяти. Было уже поздно. Видно, мужчина возвращался после работы: он был в простой одежде, и руки в машинном масле. Может быть, он был машинист электровоза и только сейчас привёл какой-нибудь поезд издалёка. Он очень устал, и как только он уселся, то сразу заснул. И мальчишка привалился к нему и тоже закрыл глаза.

Когда поезд на одной из остановок сильно дёрнулся, мужчина открыл глаза и сказал:

— Э-э-э! Нет, так не пойдёт. Если ты заснёшь, я тебя не подыму. А тащить на руках — это, брат, тяжело. — Но мальчишка преспокойно продолжал спать. Мужчина стащил его с сиденья и попытался поставить на ноги. А мальчишка даже и не думал стоять: тот его ставит, а он падает. Тогда мужчина взял двумя пальцами за кончик его носа и подёргал. На носу остались две тёмные полоски, но мальчишка проснулся.

— Вот что, — сказал ему мужчина. — Тебе важное задание. Я не спал сутки — целую ночь и целый день. У нас прорвало паровой котёл, и я его чинил, чтобы люди вовремя получили тёплую воду. А теперь я хочу спать, и ты должен меня караулить, чтобы мы не прозевали свою остановку. Будешь стоять, как солдат на посту. Тебе можно доверить?

Мальчишка покрутил головой, чтобы проснуться, и ответил:

— Мне-то можно. А отчего прорвало паровой котёл?

— Это я тебе завтра расскажу. — Он закрыл глаза и тут же заснул.

А мальчишка пялил глаза, тёр нос, зевал, иногда на какую-то секунду прикрывал глаза, виновато улыбался и снова начинал их изо всех сил пялить.

Он не мог изменить своему слову.

Он был как солдат на посту.