Письма в небеса

– Ах, ты всегда прогуливал физику с Дейзи Джонсон!

Я покраснел, я не вспоминал Дейзи с выпускного.

– Время, Мэтью! Время и пространство! Все это связано! Понимаешь? Если ты отправишься за булочками к Пэйдж на машине, время для тебя замедлится, чем быстрее ты будешь двигаться…

– Тем меньше времени пройдет, да, да, я понял.

Ник замер, прислушиваясь к уличной трескотне за стенами пакгауза.

– А что, если ты будешь ехать со скоростью, примерно равной скорости света?

– Очевидно, я разобьюсь.

Он засмеялся, точно мы говорили совсем о иных, простецких вещах, никак не связанных с чудовищным взрывом вчерашней ночью.

– Нет, Мэтью, время для тебя пойдёт гораздо быстрее, чем, скажем для меня, стоящего здесь. А если со скоростью света? – он прикинул в уме, цокнул языком и глядя на меня как на совершенного профана, заговорщически прошептал : – А это сто восемьдесят тысяч миль с небольшим. В секунду! В этом случае время по отношению к тебе остановится. И если ты будешь ехать со скоростью света год, за пределами автомобиля пройдет примерно шесть лет! Шесть лет, Мэтью! И если ты зайдешь к Карен в Вестник, то она даст тебе свеженький выпуск тысяча девятьсот тридцать шестого года! Хотя для тебя пройдет всего лишь один единственный год.

Я сел на чудом уцелевший стол, чувствуя, что дальше будет нечто еще более удивительное и едва ли я смогу устоять на ногах.

– Ты понимаешь? – спросил Ник, отряхивая халат. Он стоял передо мной и пытливо смотрел мне в глаза. Обычно так смотрят на полного идиота, который не понимает разницы между Божьим даром и яичницей.

– А если я буду двигаться быстрее скорости света, то попаду в прошлое?

– Ах, оставьте ваш юношеский максимализм, молодой человек! – расхохотался Ник, – Попасть в прошлое невозможно, по крайней мере отсюда, из нашего времени. У нас нет таких технологий, пока нет.

– Только не говори, что ты создаёшь устройство, способное разогнать меня до той скорости, которая позволит завалиться в редакцию к Карен, и обзавестись Вестником за тридцать шестой год?

– Уже создал! Я смог зациклить время внутри контура таким образом, что всего лишь за долю секунды оказался в настолько невообразимо далеком будущем, что тебе и не снилось.

Я кивнул, чувствуя, что еще немного и моя голова треснет, как орех под ударом молотка.

Ник щелкнул пальцами тыча ногтем указательного мне в грудь.

– Именно так! Я создал устройство, способное перенести тебя, скажем, на век вперёд…

– И что же ты видел? Ну, там в будущем?

– О, Мэтью!

Ник разом сделался серьезным и закачал головой как китайский болванчик.

– Ужасные вещи, жуткие, не поддающиеся объяснению вещи! Но я не хочу говорить об этом. Я даже сомневаюсь сейчас, не нарушил ли я чего, заглянув в такую даль.

– Будущее безнадёжно?

Вместо того чтобы ответить, Ник сложил руки на груди, и молчал минуту, или около того.

– Мэтью, грядут страшные времена, невообразимо ужасные события произойдут совсем скоро, но потом…. Мир изменится. Мир станет другим…

Я смотрел на друга и не верил свои глазам. Ботаник, которому частенько доставалось в школе, не сдался на полпути и достиг невероятного! Собрал волю в кулак и продолжал идти к своей цели. И пришел.

Если Ник не преувеличивал, и у него действительно получилось нечто невозможное, я даже представить не мог, какие эмоции переполняли, переполняют моего друга.

«Как тебе такое, Сэмми?» – подумал я, пытаясь воссоздать в памяти дурнушку Родд.

Парень, которого ты так жестоко отшила, совершил такое, чего ты и понять-то не в состоянии.

– Мэт, – тишину нарушил взывающий голос Ника.

Он весь сжался, словно кто-то невидимый высыпал ему за шиворот ведро снега. Я напрягся, пытаясь понять перемену в настроении друга.

– Мэтью, я рад, что ты пришел сюда не только потому, что мы давно не виделись.

Замявшись, он вдруг развернулся на пятках и бросился куда-то вглубь ангара, на ходу призывая следовать за ним.

– Мэтью, я должен тебе кое-что рассказать.

Ник посмотрел на меня так серьезно, точно замышлял ограбить банк и диктовал свой план совершенному новичку , которому не доверил бы и свой ночной горшок вынести.

– Мэт, когда я только начинал работать над этой штукой, когда еще и знать не знал, к чему это приведет… – он тяжело вздохнул, – Ко мне пришли люди Джона Марша.

– Джона Марша? – Тупо повторил я.

– Да, Мэт, Джона Марша, зарегистрировавшего патент на модернизацию электорного двигателя закрытого типа.

– Это же прекрасно! – воскликнул я. – Марш гений.

– Да! – Убитым тоном протянул Роджерс. – К сожалению, у нас произошли некоторые разногласия. Теперь он работает на правительство, создаёт новое оружие. О, Мэтью, у него есть деньги, есть связи, есть возможности, коих нет у меня! Но я его обогнал, утер поганцу нос! – Ник хлопнул в ладоши перед моим лицом. – Прибил как муху! Вот так!

– Дай-ка догадаюсь, – я пристально вгляделся в мутные блики на линзах очков Ника. Показалось или в отрезке неба, виднеющегося сквозь дыру в крыше, что-то большое шмыгнуло в тень? – Джон хочет, чтобы ты работал на него?

– Да! – зашептал горе-испытатель, вцепившись руками в стальную решетку в полу. – Помоги!

Я подтянул чудом уцелевшую решетку так, чтобы Ник мог пролезть в узкую щель по пояс и тихо произнес:

– Но он не знает о твоём новом изобретении?

– Нет, – шикнул Ник, выуживая из ямы слива жестяной ящик. – Не знает, и я не хочу, чтобы узнал! Ты хоть понимаешь, что будет, если Марш догадается? Он захочет присвоить все себе!

– Ты должен зарегистрировать патент…

– Какой патент, Мэтью! Едва я попрусь в палату, они получат доступ к чертежам! Нельзя допустить, чтобы разработки попали в руки к этому злодею! Марш продался с потрохами Дядюшке Сэму! Только подумай, что произойдет, попади к ним моё устройство! – Он подал мне тяжеленный ящик.

– Что здесь?

– Только не открывай!

Спохватившись Ник придавил крышку ладонями.

– Не сейчас, Мэтью, не здесь. Всему свое время.

Ник споткнулся об мой взгляд, потупился и тяжело вздохнув, прошептал:

– Мэтью, здесь все мои наработки, абсолютно все чертежи устройства, и заметки о том, что следует знать путешественнику во времени.

– Почему ты решил отдать все мне?

– Я думаю, за мной следят. Боюсь, Марш не оставит меня в покое. – Ник постучал себя пальцем по лбу. – Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться.

Я кивнул и поставил ящик на пол, при этом внутри что-то звякнуло.

– Храни его, пока Марш не потеряет ко мне интерес.

Когда я переступил порог, Ник окликнул меня:

– Эй, Мэт, будь осторожен! Под крышкой растяжка!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: «БАКСИ»

– Итан пригласил меня на свидание. – сказала я, нарезая огурец тонкими прозрачными кольцами.

– Наконец-то! – вскричала Хло так, что я едва не выронила трубку. – Ты должна пойти!

– Я собираюсь отказать ему.

– Ты старая калоша, Софи. Сходи развейся. Энн бы сходила.

Я рубанула ножом по ни в чем неповинному овощу, и взвыла от боли – нож вошёл в палец, словно в масло.

– Твою мать, Хлоя!

– Что такое, Софи? – вскинулась она. – Пора уже произносить её имя вслух. Ты превратилась в затворницу!

– Вы никогда не были близки. – Упрекнула я, омывая под холодной струёй окровавленный палец.

– Неправда! Мне тоже больно, Софи, но я продолжаю жить.

Я почувствовала укол совести, но не собиралась сдаваться.

– У тебя есть Дик.

– А что мешает тебе, София?

Я закрыла глаза и потерла висок. Не говорить же ей, что даже не помню, когда в последний раз красила ресницы. После измены Макса я перестала ощущать свою привлекательность и в присутствии мужчины чувствую себя… второсортной.

– Хорошо, я пойду. – Сдалась я. – Можно надеть твоё платье?

**

Платье Хлои, которое я одалживала для похода на выставку, сидело на мне не идеально, но намного лучше, чем любое моё. После развода я похудела на семь килограмм, а до обновления гардероба так и не дошло.

«И все же, – думала я, выбрасывая просроченную косметику из розового сундука, – кое что все ещё пригодно.» Красилась на скорую руку – если так можно было назвать получасовую возню у зеркала – теми продуктами, которые пережили косметическую зачистку. Макияж получился почти прозрачным и очень естественным.

Тушь пришлось выбросить, я лишь слегка подвела веки тенями.

Мне нравился цвет моих глаз, не «глубокий синий» и не «небесно-голубой», как описывают в книгах, скорее «холодный серый».

«От твоего взгляда мороз по коже» – говорил Макс.

**

Пока я ждала Итана у эскалатора (он пришёл минута в минуту, я – раньше), я чувствовала на себе взгляды проходящих мимо мужчин и съёживалась, и переминалась с ноги на ногу. Мне казалось, что все они смотрят на меня, как на витрину «sale» и видят брак.

– Софи, – окликнул меня Итан. Он подошёл ближе и скользнул плотоядным взглядом по открытой шее – волосы я собрала в узел, оставив лишь несколько небрежно «выбившихся прядей».

– Ты очаровательна.

– Спасибо.

Итан привёл меня в кофейню, и усадил за столик у панорамного окна; не поинтересовавшись чего бы мне хотелось, заказал два кофе.

Он отхлебнул из картонного стаканчика, уставился на меня, обхватил себя руками за плечи, и раскачиваясь со стороны в сторону, стал напевать:

«Take it, take it

Baby, baby

Take it, take it

Love me, love me1»

Худшего свидания у меня ещё не было. После кафе Итан потащил меня в парк, и всю прогулку говорил о необходимости сексуального голода – «воздерживания». А в конце вечера попытался поцеловать меня, и очень обиделся, когда я вежливо отстранилась.

– Софи, – сказал Итан, проводив меня до стоянки. – Я вёл себя как придурок?

Я попыталась подобрать слова, чтобы объяснить почему мы больше не должны видеться, но его плечи вдруг затряслись, подбородок задрожал, словно он изо всех сил сдерживал какой-то порыв, и он сказал:

– Прости. У меня давно никого не было. Я перенервничал.

Я ничего не ответила по этому поводу. Попрощалась и завела машину.

По пути домой я думала о странностях, которые присущи Итану, и тем не менее я не могла отшить его, боялась ранить чувства, как Макс ранил мои.

Этот страх втянул меня в странные отношения – иногда я виделась с Итаном, выслушивала жалобы, рассуждения о пользе «воздерживания» и умерщвления плоти.

Между нами никогда не было близости, не только интимной, но и простых поцелуев. И я ничего не чувствовала к нему, кроме повинности.