Куколка Джой из Рода Кью I. Калейдоскоп

Галина Тевкин

Куколка Джой из Рода Кью I. Калейдоскоп

I Калейдоскоп

Музыкальная композиция «Болеро»

Жозе́ф Мори́с Раве́ль

Не уверен, что эти записи нужны. Ведь, по сути, Кристалл – это я, и я – это Кристалл. Моя плоть, тленная часть меня, осталась дома, в Зале Теней. Моя сущность, мой интеллект, всё, что подразумевается здесь под этим словом, было перенесено в Кристалл. Именно Кристалл, запрограммированный в соответствии с Краеугольным Законом, определял продолжительность моего пребывания в теле «Хозяина». Он руководил своим переходом от одного лимитивного Хозяина к другому. В это тело я (пишу «я», подразумевая свою нетленную часть) попал по трагической случайности. Как ни всеохватывающи Правила Посещения, но даже в них невозможно предусмотреть все ситуации. Самолёт взорвался и рассыпался на многокилометровой высоте. В результате аварии тела пассажиров или то, что от них осталось, разметало над поверхностью океана. Как случилось, что индивидуальная составляющая Кристалла оказалась именно в теле этого Хозяина, а накопитель и передатчик информации остались в самом Кристалле, придётся разбираться комиссии. Если таковая состоится.

Пока же, обдумав и взвесив всю доступную мне информацию, прихожу к выводу, что тело старика-рыбака станет моим последним Хозяином. Без Кристалла я не смогу вовремя ни поменять Хозяина, ни в заданные сроки вернуться домой. Конечно, отсутствие сигнала обеспокоит Службу. Силы Особого реагирования прибудут. Кристалл рано или поздно будет найден. Но в нём они найдут лишь уже переданную информацию и то, что удалось зафиксировать в момент аварии. Передать информацию об аварии выведенный из строя Кристалл уже не мог. Мне же, то есть моей сущности, интеллекту без поддержки Кристалла долго не продержаться. Закон не разрешает подавление или замену интеллекта Хозяина. Инспирируется параллельное существование сущностей. Мы не хотим, чтобы о нашем присутствии, нашей работе, наших посещениях стало известно. Таким образом, Хозяин не догадывается о дублировании и не должен помнить возможные связанные с этим ощущения. В моём, критическом, случае я сознательно пошёл на нарушение Закона и Устава. Мне пришлось полностью изолировать сущность Хозяина. Это ведёт к огромным энергозатратам и сокращает срок моего личностного существования. Но выбора не осталось. Несколько восходов назад Кристалл начал блекнуть. Реанимировать его невозможно. Во всяком случае, в одиночку и теми средствами, которыми располагаю на данный момент я.

Сейчас Кристалл трудно отличить среди розовато-лиловых сердоликов под слоем искрящейся утренней радостью воды. Я последний раз здесь, на берегу укромной бухточки, где волей случая той ночью проверял свои сети старик-рыбак. Надо прощаться…

Но я всё ещё чувствую его присутствие… Так чувствуют уход близкого человека, родной души. Такой болью отзывается разрыв энергетического поля. Мне придётся какое-то время жить одному. Без поддержки, без связи. И я не знаю – эти данные меня никогда не интересовали, зачем? А теперь уже поздно и не у кого спрашивать – сколько смогу удержаться в теле Хозяина. Но с потерей Кристалла я лишился, что, конечно, очень важно, не только энергетической поддержки. Я потерял возможность «записывать» (!) собирать информацию. То, для чего меня послала Служба, – моя работа, моя задача выполнены не будут. По этим причинам и решился я нарушить Устав. Я хочу успеть кое-что сделать. Возможно, именно записи будут найдены, прочитаны и поняты. Выбрал я для них «общий язык». Нет уверенности, какому народу и до какой стадии развития удастся продолжить своё существование. Найдут ли они Кристалл? Смогут ли разобраться в его функциональной поломке? Смогут ли получить заключённую в нём информацию? Поймут ли её? Как интерпретируют?

Непросто решить, с чего начать.

Поскольку мои проблемы начались и обусловлены прекращением штатной деятельности Кристалла, начну с него. Не вдаваясь в технические подробности – в них и у нас разбираются избранные гении, – скажу, что Кристалл – вершина развития нашей цивилизации. Благодаря ему стали возможны казавшиеся ранее фантастическими длительные проекты и программы. Одним из них является Служба. Это один из самых привилегированных и глобальных проектов. Его задачей является изучение и понимание жизни гуманоидов в самых различных сегментах космоса. Быть Служащим этого проекта – огромная честь. Многие с раннего детства мечтают и готовятся к этому. Но немногим удаётся попасть в элитные подразделения Службы. Мне повезло – среди избранных в Зале Теней ждёт и моё тело.

В Кристалле сосредоточена вся связанная со мной информация. Всё, что я вижу, слышу, переживаю, о чём думаю, сохраняется в похожем на небольшой кристалл или камушек устройстве. Кристалл не только собирает и сохраняет информацию, он является своеобразным индикатором моего физического здоровья и эмоционального состояния. Вероятно, трудно вообразить жизнь под постоянным контролем. Но к этому привыкаешь. Тем более что Кристалл «рождается» одновременно с тобой и все окружающие живут в симбиозе с подобными Кристаллами. (В случае экспедиций Службы и других важных проектов Кристаллы их участников модифицируются и усовершенствуются в соответствии со специфическими требованиями.) Предпочитаю с самого начала подробно, насколько это возможно, рассказать о некоторых своих и нашей культуры в целом особенностях. Из приобретённого здесь опыта знаю, что жители данной планеты живут по несколько иным «правилам». (Тем важнее нам узнать и понять эти принципы.) На мой взгляд, эти различия не должны вызвать тотального недопонимания и отторжения. В конце концов, я выполняю свой долг – продолжаю записи. По техническим причинам они не могут стать донесениями. Но это не причина пренебрегать своими обязанностями.

В этом теле мне трудно сосредоточиться. Приходится не только подавлять сущность Хозяина, но и следить за совершенно немыслимой моторикой. Поэтому еще несколько отступлений. Время в нашей части галактики течёт по несколько иным законам. И я надеюсь, что моё физическое тело, дремлющее в Зале Теней, дождётся моей сущности. Наша Служба направлена на разработку и поиски средств и плацдармов спасения в случае чрезвычайной угрозы. Поэтому она является главным, определяющим фактором жизни Планеты. В Уставе Службы один из главных пунктов гласит, что за прекратившим передачу Кристаллом незамедлительно высылается спасательная экспедиция – Силы особого реагирования. Силы особого реагирования и Силы Посещения, к которой принадлежу я, всегда тесно взаимодействуют. Они находят и эвакуируют уснувший Кристалл. Вместо него внедряется новый. Новый Служащий заменит меня на этом посту.

Пока же мой Хозяин – пожилой рыбак. Надеюсь, мне будет достаточно комфортно в его неуклюжем теле. И его навыки помогут мне выжить в одиночестве. Впервые я остался один. Без связи, без поддержки Кристалла я довольно уязвим. Быстро сориентироваться в новой для меня действительности будет непросто. Но главное, я постараюсь, я обязан быть рядом с Кристаллом. В любой момент смогу проверить его состояние, принять необходимые меры для его сохранности. Я буду на месте, когда появятся Спасатели. Надеюсь, я принял правильное решение. Возможно, оно не единственное. Но ничего лучшего придумать не могу. Единственное совершенно точно – без помощи Кристалла мне не покинуть тело этого Хозяина.

Пока выживание проходит успешно. В теле этого Хозяина мне гораздо комфортнее, чем в женском теле последнего Хозяина. Даже в этой трагической ситуации нашлось что-то хорошее. Приютивший меня Хозяин – мужчина, как и я. Почерк у него отвратительный. Этим мозолистым пальцам не часто приходилось браться за перо. К сожалению, я не нашёл никаких средств записи информации, кроме допотопной перьевой ручки. Это создаёт дополнительные проблемы. Придётся заняться поисками чернил и бумаги. Весь имевшийся запас пожелтевших от времени листов я истратил на изложение несистематизированных мыслей корявыми буквами.

Тело Хозяина, как и следовало ожидать, сохранило свои безусловные инстинкты. И до ближайшей рыбацкой деревушки я добрался относительно свободно. Некоторая трудность представлялась мне в общении с местным населением. Но старик Хом, в теле которого я против своей, да и его, воли очутился, оказался угрюмым и неразговорчивым индивидуумом. Посему никто не удивился ни моему нелюбезному поведению, ни отказу «пропустить стаканчик». Как я понимаю, это было приглашение на поглощение дозы алкоголя. Я ещё не знаю, как в данном Хозяине алкоголь может отразиться на моих мыслительных способностях и памяти. Сначала придётся проверить это в одиночестве.

А вот хозяйку лавки, в которой продаётся всё – от рыбацкой иглы до пачки заплесневевшего печенья, – мне удивить удалось. Покупка Хомом – моя покупка пачки бумаги для писем – вызвала на её одутловатом лице неописуемое выражение. Но, видимо, насмотревшись и не на такое, она быстро отвела плутоватые глаза. Выводы от посещения посёлка: 1. Физические навыки Хозяина не утеряны. Я могу их контролировать. 2. Меньше общения – меньше риска. 3. Если понадобится ещё бумага – её следует искать в другом месте. В лавке я забрал единственную пачку. 4. Следует подумать о способе получения денег – условного эквивалента материальных ценностей.

Судя по всему, покупка бумаги истощила запасы Хома. Пока мне не удалось найти в его доме никаких «монет», кроме тех, что я отдал за бумагу. Возможно, женщина в лавке обманула меня, запросив непомерную цену. А мне надо думать и о пище – физическое тело Хозяина нуждается в энергии, и о том, что после моего «ухода» старик Хом не должен остаться ни с чем.

Мне снова пришлось прерваться. Функционирование Кристалла позволяло фиксировать события и передавать мысли, не отвлекаясь на хозяйственную и прочую подобную деятельность. Сейчас же я только могу описать, как искал в небольшой, сложенной из плохо отёсанных валунов хибаре подходящее место для небольшого сейфа. Почему-то я был уверен, что таковой у Хома имеется. В какой-то момент от физической усталости я ослабил контроль над телом Хозяина, и оно само привело меня к незаметной щели между валунами. Мне пришлось отодвинуть колченогий топчан, расковырять за ним спрессованную, запёкшуюся глинистую землю. В тряпичном узелке оказалось достаточно (на мой взгляд) монет разного достоинства. Я их пересчитал. Взял на удачу несколько, как мне кажется, небольших по стоимости. Остальное так же тщательно и аккуратно спрятал. Хому виднее, какие нравы царят среди местных жителей. Этих монет, надеюсь, хватит на первое время. Нашёл я и еду. Она, как и питьё, оказалась довольно неплохой. Если я почти ужился с физическим телом Хозяина, то и вкусовые пристрастия Хома я смогу принять. Впрочем, выбирать не приходится.

Так же как оно указало мне месторасположения тайника с деньгами, тело Хозяина подсказало мне, где и как Хом добывает средства к существованию. Поглощённый неприятностями, связанными с Кристаллом, и не имея никакого опыта по полному замещению Хозяина, я долгое время не обращал внимания на физическое состояние тела. Наконец, сильный, всепоглощающий голод Хома заставил меня поглотить ужасающее количество пищи. Вместо прилива сил и бодрости моей реакцией – реакцией тела Хома – стала апатия и вялость. Вот в этом-то состоянии (теперь я запомнил его и буду имитировать по мере надобности) почти полной потери контроля Хозяин вывел меня к лежащей на берегу вверх килем рыбацкой лодке. Рядом развешаны для просушки сети. Без помощи Кристалла будет непросто овладеть рыбацким делом. Но тело Хозяина мне поможет. Теперь я в этом уверен. И научиться обеспечивать себя всем необходимым то время, пока не прибудут Спасатели Службы, я точно смогу. Здесь довольно быстро темнеет. Я ещё не разобрался, каким видом освещения пользуется Хом. Неожиданная мысль – а есть ли вообще у местного населения искусственное освещение – обескуражила меня. Придётся поторопиться. Укладываться спать первый раз в темноте – плохая идея. Я должен быть готов в любой момент времени к любым неожиданностям. Надо успеть передвинуть топчан и найти принадлежности для сна. Ночь обещает быть холодной.

Сон на новом месте, точнее, в новом теле был тревожным. Сознание Хома пыталось преодолеть плотный занавес щадящей защиты. Когда придёт время покинуть физическое тело Хома-Хозяина, у него не должно остаться даже намёка воспоминаний о моём присутствии. Весь этот период запечатлеется, возможно, как состояние недомогания или лёгкой усталости. Кристалл упрощал для меня соблюдение этого одного из Главных законов из свода Правил Посещения. (Слова, которыми мне приходится описывать сложные процессы нашей работы и наши моральные установления, не могут передать всю их глубину и сакральную сущность. Даже во всеобщем языке ещё нет соответствующих им аналогов. Это то, что я и пытался объяснить, только лишь приступая к записи «вручную».) Не хотелось бы слишком подавлять личность Хома, но я не имею права ослабить личный контроль. Эти мысли не доставляют мне радости. В подобной ситуации я лишаюсь и полноценного ночного отдыха. Придётся учитывать и этот фактор.

Завсегдатаев кабачка и хозяйку лавки удивило моё вторичное появление. Собутыльники не очень удачно постарались не подать виду. А вот женщина и не пыталась скрыть любопытства. Её интересовало, не заболел ли я вчера или не недопил вчера, раз явился на следующий день. Придётся приоткрыть сознание Хома. Без Кристалла я не могу выяснить основные моменты его существования. А полностью разрушать его «легенду» своими несоответствующими поступками или словами не позволяют ни Правила, ни простое сострадание. Хому – настоящему Хому – рано или поздно придётся вернуться в своё тело. Земляки не должны считать его душевнобольным. Возвращаясь к хозяйке лавки. Мне кажется, что удалось, не вызывая особых подозрений, выяснить и имена постоянных друзей-собутыльников Хома, и то, что Старина предпочитает покупать, есть и пить. Кроме того, что более всего важно, хозяйка согласилась заказать у своего поставщика несколько наборов писчей бумаги. Запасы товаров у неё кончаются, и она ждёт посыльного через несколько дней. К моему разочарованию и огорчению, выяснилось, что тогда она только сделает! заказ, включающий и мою просьбу. Товар, так она назвала это, будет получен через несколько недель, максимум – месяц!!!

Ещё важная для моей теперешней жизни информация: посёлок получает энергию по пиратскому отводу от высоковольтной линии. Связь с остальным миром возможна по единственной телефонной линии. Работает она крайне плохо. И всего один телефонный аппарат находится в доме самоявленного главы администрации. Он же возложил на себя обязанности шерифа посёлка. И мне придётся во всём этом разбираться! Насколько Кристалл облегчал жизнь и работу! Я принял решение выпить немного алкоголя с приятелями старины Хома. Это должно приглушить активность моего мозга. И я смогу узнать необходимые для лучшего внедрения и выживания факты из жизни Хома.

Но прежде необходимо выбрать сети. Позволяя телу распоряжаться собой, я поставил их до зари. И тот же инстинкт подсказывает, что улов нельзя передержать. Вернулся с полной корзиной, судя по всему, не совсем качественной рыбы. Пора прекратить тратить время и энергию на подробные описания каждого шага, всякой ерунды. На данном этапе гораздо важнее получить жизненный опыт старины Хома. Решено! Иду пить алкоголь с его друзьями!

Заза

Боль нарастала и утихала. Она волнами обволакивала тело, поднимала её к самому мощному, самому грандиозному, самому великолепному девятому валу!

– Кричи, кричи! Будет легче, – уговаривала сердобольная сестричка.

– Тужься! Не ленись, – приказывала до смерти усталая акушерка.

Заза слышала и не слышала и их голоса, и другие звучащие в отдалении звуки. Она и понимала, и не особо вдумывалась в то, что творится вокруг неё. Обычная жизнь обычного роддома. Она уже на специальном кресле. Рядом врач, акушерка, сестра… сколько их… Всех Заза не видела, но чувствовала присутствие каждого. Они что-то делают. Привычно и сосредоточенно стараются ей помочь, направляют работу её тела. Но Заза как будто и не понимает, о чём они говорят. Всё, что происходит вокруг, все много раз воспроизведённые и выверенные действия медицинского персонала – это не касается её. Всё это где-то там, снаружи. Она сосредоточена на том, что внутри неё. Заза в том, что происходит в ставшем удивительным, абсолютно незнакомым её собственном теле. Она прислушивается к каждому крохотному изменению в тонусе мышц, к едва заметному усилению или уменьшению напора тока крови. Главное же, ко всё сильнее, активнее двигающемуся в её чреве кому-то. Все девять месяцев с того момента, когда ощутила присутствие в себе этого кого-то, Заза прислушивалась. Сначала с долей изумлённого любопытства, даже подсмеивалась над собой. Находя ситуацию довольно странной, но даже приятной. Потом… Потом – всё больше и больше привыкая, приноравливаясь к этому кому-то. Заза перестала замечать, вернее, выделять его жизнь, его присутствие внутри себя. Им было комфортно и радостно вдвоём. Она понимала, теоретически знала, что рано или поздно им придётся расстаться. Существо, которое она носит, которое защищает и питает собой, должно будет зажить отдельной, своей жизнью. Всё это Заза знала, ко всему этому она готовилась. Но… Когда пришёл этот – тот самый – момент, она растерялась. Терзающая тело Зазы боль была нестерпимой. Но боль от осознания, что они расстаются, что этой теснейшей, всепроникающей связи уже никогда не будет, – эту её трагедию ни с чем невозможно было сравнить. Это-то и отнимало последние силы Зазы. Она тихонечко стонала – на крик, как ни уговаривала сестричка, сил у неё не хватало. И всё-таки физическая боль была ничем, была несоизмерима с тем, что она переживала. Мощный всплеск душевных, ментальных сил поднимал Зазу над гасящим сознание валом боли. Она сама, её душа были в недостижимом, необъяснимом, сияющим светом безмолвии. Всё как будто застыло, остановилось. Блаженное единение с бесконечностью, чистотой и светом, то, что никогда больше не повторится, испытала Заза за миг до того, как раздался слабый, как будто мяукающий звук. И всё пришло в движение, зазвучало, запахло, заболело, заговорило.

– Поздравляю, мамочка. Прекрасный парень, – услышала Заза и потеряла сознание.

Дуду

Дуду хотелось плакать. Очень хотелось. И он поплакал бы. Но никого вокруг не было. Были, конечно, другие люди. Вон силуэты здоровых мужиков на самом краю каменистой косы. Но какой интерес им плакать? Только засмеют. Или чего доброго, отберут удочку и банку с червяками. Он так их вечером копал! Ууу… Вот если бы рядом была мама. Да и ей как поплачешься. Дуду с таким трудом уговорил её. Мама никак не хотела отпускать его с пацанами на раннюю рыбалку. Как всегда, значит, была права. Но ему так хотелось!!! Во дворе только и разговоров было о том, как сходили, кто сколько поймал. Мальчишки сравнивали удилища, лески, блёсны, спорили о качестве червей. Дуду они не замечали. Мало того что малец, так ещё и пришлый, новенький. Он им «не показался». Дуду с мамой переехали в этот дом года полтора назад. Так уж случилось, объясняла, как будто оправдывалась, мама. Так надо было, как будто открывает страшную тайну, объяснял мальчишкам Дуду. Но народ в этих старых проходных дворах был «тёртый». Их не проведёшь. И скоро вся ватага с большими или меньшими подробностями знала историю Дуду и его матери. Как выяснилось, знали они даже больше, чем сам Дуду. И поскольку почти у каждого из них была своя, ничем не уступающая его случаю история, пацаны, в конце концов, приняли его. «Не тушуйся, мужик, – подбодрили Дуду. – Тут почти у каждого отец ещё тот ***». Какие были у пацанов отцы, мама, густо покраснев, так и не объяснила Дуду. Но строго-настрого запретила с ними дружить. А с кем дружить? Не сидеть же целыми днями в их малюсенькой комнатке. И на кружки, ни на один, Дуду теперь не ходит. Было нечестно и некрасиво напоминать маме об этом, но так хотелось туда, во двор, к пацанам. И мама сдалась. А Дуду позвали рыбачить! На ранний клёв! И не просто позвали: один из пацанов – Авторитет – даже отдал Дуду удочку своего старшего брата. «Пользуйся, мелюзга». И хоть он обозвал Дуду мелюзгой и удочку не подарил навсегда, а дал лишь попользоваться, Дуду был страшно горд и счастлив. Удочка была прекрасная! Всё в ней было великолепно! И удилище, и леска, и блёсны, и поплавки! Авторитет дал Дуду всё!!! Вот только мама ужасно расстроилась. «Я разрешила тебе с ними общаться. И только. Ни о какой рыбалке речи не было!» Она приказала Дуду отдать это лакированное чудо обратно Мишке. Так на самом деле звали Авторитета. И Авторитет, кстати, совсем не имя. Долго и слишком подробно объясняла мама. И ещё она сказала, что опасно, что совсем не стоит водиться с тем, у кого брат сидит. А тем более, брать у такого человека подарки. Дуду привык, что мама умная. И всегда, ну почти всегда права. Он привык её слушаться и не огорчать. Но тут… что-то было не совсем так…

Во-первых, ему нравился Авторитет, хорошо, пусть Мишка. И мама его плохо знает.

Во-вторых что плохого в том, что человек сидит! Они и сами всегда сидят!

Вот это о Мишке и его сидячем брате, немного поразмыслив, и сказал Дуду маме.

Уже было поздно, почти ночь, и для этого Дуду пришлось разбудить маму. Ведь заснуть он никак не мог, пока не прояснит эти частности. Мама не обижалась, когда Дуду будил её по важным вопросам. Только просила делать это пореже. Дуду и сам понимал, что маме теперь приходится слишком много работать, и старался не мешать ей отдыхать. Но сегодня было по-настоящему важно. Мама сначала почти рассердилась и расстроилась. Но когда поняла, о чём ей толкует сын, начала то ли плакать, то ли смеяться. В конце концов, мама объяснила несколько обескураженному новыми знаниями Дуду, что значит сидеть. Но после этого мама признала, что глупо судить о человеке, даже не познакомившись с ним. Авторитет был, можно сказать, оправдан. Но главное – и Дуду не пришлось об этом ещё раз просить – мама разрешила ему пойти на рыбалку. Пусть она назвала пацанов ребятами, пусть было одно маленькое условие, но разрешила!!! Да и условие было пустячным! Подняться утром, чтобы пойти на рыбалку, Дуду должен будет сам. Мама не будет его будить. «Ну и я сам приготовлю и соберу все принадлежности!» – с радостью подхватил Дуду.

И вот через несколько дней, когда немного «побазарив» о том о сём, пацаны решили, что на следующее утро пойдут рыбачить, Дуду попросился с ними. «Возьмите его, братва», – согласился-приказал Авторитет Мишка. Сам он пойти не мог – дома возникли проблемы.

Вообще, когда Дуду слушал «базар» своих дворовых друзей, ему казалось, они пересказывают друг другу истории, подобные тем, которые читала ему мама. Только истории были пострашнее. Хорошего конца как-то не чувствовалось. Да и слова, то, как рассказывали они, энергично жестикулируя, вскакивая, сплёвывая, показывая своё презрение и решимость, перебивая друг друга, сильно отличались от книжных слов и эмоций. Да, никакие истории: ни бедняжки Козетты, ни детей подземелья, ни сиротки Реми – по своей жестокости и правдоподобию не могли сравниться с тем, что так, между прочим обсуждалось во дворе. Дуду и сам любит пофантазировать. Может пересказать любую историю так, будто она случилась с ним. Но такое… «Хорошо, что мама не читала ему эти книжки», – сказал себе Дуду. Он решил не пересказывать ей эти жуткие истории. Дуду жалел свою вечно спешащую и усталую маму. Раньше она выглядела гораздо лучше. Не надо ей лишний раз расстраиваться.

Вчера вечером Дуду с трудом дождался, когда мама вернётся с работы. Она всегда теперь приходила поздно. Иногда так поздно, что Дуду не только ужинал в одиночестве, но и шёл спать, не дождавшись её. Вот и в этот вечер он успел подогреть и съесть свой ужин, вымыть и поставить на место посуду, в который раз перепроверить и переложить всё необходимое для утренней рыбалки. Поискав ещё, чем бы заняться, Дуду приготовил себе постель, немного подумав, поставил на стол чистые тарелку и чашку. Пусть мама тоже поест, когда придёт. Жалко, у них нет ничего «витаминного». Маме бы не помешало. Ей надо получше следить за собой. Дуду ужасно хотелось спать. Но он должен был договориться с мамой об утренней рыбалке. Хоть она и согласилась «теоретически» (было много слов, которые Дуду не совсем верно понимал), сейчас речь шла о конкретном походе на рыбалку и конкретном дне. Он в который раз пересмотрел альбомы со своими и мамиными детскими фотографиями. И чего только в них находит мама! Полистал Толковый словарь Ожегова и заснул, наконец, над Оксфордским английским. Дуду точно знал, что может обрадовать его маму! И конечно, она его не очень ругала за то, что он до сих пор не спит. И поблагодарила за накрытый к ужину стол. И разрешила – что уж с тобой поделаешь – пойти утром на рыбалку!!! Только ты встаёшь сам. Не преминула напомнить мама.

И вот Дуду подскочил ни свет ни заря… Путаясь в темноте – он совсем не хотел разбудить маму – кое-как оделся, схватил ломоть хлеба с повидлом и сыром (мама всё-таки позаботилась о нём) и выбежал во двор. И вот – никого! Они не стали его ждать! Он опоздал! Дуду побежал. Он знает куда! Он догонит! Он найдёт пацанов!

Солнце ещё не взошло, но уже не темно. И видно всё прекрасно. Дуду впервые встал так рано. Обычно его будила мама. И даже иногда, убегая на работу, оставляла полусонного в постели. Дуду никогда не видел рассвет. Тем более рассвет на океане. Он огляделся. Солнце должно вот-вот появиться откуда-то немного сзади и справа. Все признаки: и наливающаяся тёмным светом мгла, и стыдливые всполохи на противоположной стороне неба, указывают на это. А само небо? Оно каким-то образом отделилось от океана, совершенно неразличимого от него по цвету, и начало светлеть. Как так получается, что прозрачный, невесомый, порождающий голубизну цвет неба перламутровым сиянием покрывает прозрачной дымкой притихший океан – удивиться Дуду не успел. На какой-то миг, из-за горизонта, в том месте, откуда, по его предположениям, должно было показаться солнце, вырвался похожий всполох пламени, зелёный луч! Всего один быстротечный, ускользающий миг! Видел ли кто-то?! Дуду оглянулся.

– Эге-гей! – кричали ему, размахивая удочками пацаны. – Ты чего нас не дождался?

Как и положено, растворяя алостью остатки тьмы, не давая усомниться в своём сияющем величии, поднималось солнце.

Мими

Она проснулась от стука в дверь. Полусонная, Мими ступила босыми ногами на тёплые доски паркета. Щедрый солнечный свет позднего утра отпечатал на полу оконный проём, и она, лёгкими шагами переступая с одного прямоугольника на другой, поспешила к двери. Как обычно, не задумываясь, кто там. И как обычно – не заперто. И как обычно – не дожидаясь приглашения, Коко уже на пороге. Он смотрит на Мими, не в силах отвести глаза. В пронизывающих её, как будто насквозь, лучах солнца тоненькая ночная рубашонка не в состоянии ничего скрыть. Ладное молодое тело Мими излучает такую непередаваемую, притягивающую прелесть. Коко с трудом отвёл глаза и вспомнил для чего, собственно, он здесь.

Их пригласили…

Мими и не подумала одеться. Коко – старый друг. И чего притащился в такую рань? Это она ему и высказала, снова забираясь под лёгкое одеяльце. Окончательно смутившись, Коко в нескольких словах пересказал приглашение и ушёл. Мими ещё полежала в постели – так, из принципа. Но спать уже расхотелось. А просто так валяться она не любила. Да и с раскрытым диваном-кроватью небольшая комната выглядела не очень опрятно.

И что это вдруг случилось с Коко? Совсем ненадолго забеспокоилась Мими. Её больше занимал вопрос – кто будет на «отвальной» вечеринке. Их общий товарищ уходил в плавание на несколько месяцев. Вот Коко и зашёл договориться пойти туда вместе. Обычно он просто заезжал за Мими по дороге на какое-нибудь мероприятие. Именно сегодня ему вздумалось договариваться? Мими вспомнила странный взгляд – будто увидел её впервые – своего друга. Да ладно, потом разберусь. Как от всего, что касалось Коко, отмахнулась Мими.

Как обычно, Мими долго выбирала, в чём пойти, вертясь перед зеркалом, меняя один наряд на другой. Наконец, под облегчённый вздох Коко – он обречённо одобрял все выкрутасы Мими, она вернулась к очень простенькому, но подчёркивающему все достоинства её фигуры платью.

Они, как водится, опоздали. Специально знакомить их со всеми гостями никто не собирался.

Знакомьтесь сами! Это вам не званый приём. У нас демократия! Коко сразу же устроился у импровизированной барной стойки. После того, как он утром побывал у Мими, им овладело непреодолимое желание напиться. Её «переодевание» ещё усилило это чувство.

Он стоял в группе оживлённо разговаривающих парней. Странно, Мими знала или думала, что знает, всех друзей виновника торжества. Но Его она точно не знала.

Хоть она и старалась об этом не думать, утренний взгляд Коко беспокоил её. Она знала, что произошло что-то, что-то изменилось в их отношениях, и не хотела, ни за что не хотела этого. Ей не нужны эти сложности! Обычно они приходили и уходили вдвоём. Все, наверное, считали, что они вместе. Это вполне устраивало Мими. Ни один непрошеный, навязчивый кавалер не мог претендовать на её внимание. Для чего этот спектакль был нужен Коко, Мими не задумывалась. В отношениях с Коко Мими вообще никогда ни о чём не задумывалась. Коко делал всё, что она хотела. Какие вопросы? Но на этой вечеринке Коко был ей не нужен. И уходить с ним Мими категорически не хотела. Когда они только пришли, Мими как-то странно подумала о том, что что-то должно случиться.

Мими, конечно же, не собиралась первой ни с кем знакомиться. Будь то сам… не важно кто! Но она нет-нет и поглядывала в сторону незнакомца. Не на него самого, конечно, а в сторону тех всё ещё вместе над чем-то смеющихся парней.

Отвальная удалась. В их распоряжении оказался дом с большой, выходящей в запущенный сад верандой. Было много лёгкой выпивки и тяжёлых закусок. С музыкой всё тоже совпало. Вот только ускользнуть незамеченной оказалось не очень просто. Мими отчаянно не хотелось уходить с Коко.

Как так случилось – она не заметила, как незнакомец оказался за её спиной, – Мими не поняла. Хотя сейчас главным было не это. Он назвал Мими своё имя, нисколько не беспокоясь, расслышала ли она его в общем гуле голосов. И крепко сжав запястье, пригласил, скорее, потащил танцевать. Если бы даже хотела, Мими не смогла бы позвать на помощь Коко. Оттуда, где он сидел, плохо был виден этот конец комнаты. Да и шум уже стоял невообразимый. Но она просто не хотела помощи. Не хотела звать ни Коко, ни кого другого. Мими хотела этих рук, этих не позволяющих заглянуть в себя глаз. Они протанцевали ещё несколько танцев, переходя из комнаты в комнату, из одной толпы полупьяных весельчаков в другую, пока не оказались на веранде, а потом и в саду.

Где этот Коко? Сколько можно напиваться?

Кто-то другой медленно и с неохотой возмущался в голове Мими. Сама же Мими вся была с Ним, была для Него. Её губы, тело, самые сокровенные уголки были для Него – на, бери. Но Он не брал. Медленными шагами, не спеша, осторожно, как опытный искуситель, Он овладевал её телом, сердцем, её душой. В какой-то момент Он чуть отступил. Мими вырвалась, убежала. Из сада – на веранду, с веранды – в комнаты. Ничего и никого не видя, стараясь только не столкнуться с кем-то из уже хорошо «нагулявшихся» гостей, Мими выбралась на улицу.

Машина Коко кособочилась на тротуаре – на парковке места для неё не осталось. Вряд ли Коко сможет сегодня сесть за руль. Если бы даже смог, Мими не хотела его видеть, вообще никого! Она возьмёт такси.

Всю дорогу, и ещё дома под душем, и ночь в душной постели Мими думала о том, что ничего о Нём не знает, что не удосужилась узнать даже номер его телефона. А он почему-то не попросил её. И думала, что если Он захочет, то сможет её найти. Память услужливо подсказывала, у кого и как Он сможет о ней узнать.

О том, что Он с ней делал, что она разрешала с собой делать, Мими запретила себе вспоминать. Это казалось странным и немного смешным даже ей самой, но Мими всё ещё была девственницей. Она до сих пор не встретила того, кто пробудил бы в ней какие-то особые чувства и желания. Мими и выглядела, и вела себя достаточно свободно и раскованно. Но никто из их выпендрёжной компании снобов даже не пытался завести с ней «отношения». Вот для чего нужен был Коко! Все считали их парой.

Практически всегда и везде они появлялись вместе. Коко безропотно исполнял все капризы Мими, защищал её в рискованных ситуациях, в которые она нет-нет, да и попадала. В общем, Мими жила свободно, не задумываясь ни о чём. И менее всего, никто бы из их окружения не поверил, думала она о Коко. Его Мими принимала как что-то само собой разумеющееся. Что-то абсолютно постоянное. О существовании чего и задумываться-то не надо. Если бы кто-то сказал ей, что у Коко есть свои чувства, желания, свои интересы, своя жизнь, Мими, несомненно, согласилась бы. Но какое это всё имеет отношение к ней? Коко милый. Они дружат. Мими не видела, не понимала ничего плохого, противоестественного в их отношениях.

До сего дня, вернее, ночи Мими вполне устраивало такое положение. Но сейчас всё изменилось. Ей хотелось, ей бы очень хотелось вновь почувствовать на себе те руки, те губы, вновь испытать несравнимое ни с каким опьянением состояние. Как раньше она не знала, что такое возможно!

Мими была достаточно образованна, чтобы понять природу своих ощущений. Всё очень просто – гормоны! Её тело созрело, готово к этому. Возможно, на месте того парня мог быть кто-то другой, мог быть кто угодно. Но так уж вышло. В их компании никто бы не решился нарушить неписаный закон – не уводить подруг у товарищей. А Он мог и не знать о существовании Коко или наличие соперника только раздразнило его? Но теперь ничего не имело значения. Эти размышления были последними рациональными мыслями Мими. Во всём, что касалось её отношений с Ним, разум как будто покинул хорошенькую головку Мими. Так долго набиравший силу гормональный взрыв сметал всё на своём пути. Мими не слышала предостережений. Она не видела обескураженное, даже не обиженное – растерянное лицо Коко.

Мими необычайно похорошела. И до этого она была очень привлекательна. Красота Мими была нежной, акварельной, спокойной. За всеми её вызывающими поступками, провокационным поведением чувствовалась милая, воспитанная девушка. Сейчас же, хоть и вела себя Мими гораздо сдержаннее, мужчины не могли спокойно пройти мимо неё. Скромно потупленные глаза вспыхивали дьявольским огнём, в полуулыбке изящных губ было столько кокетства, на восково-бледных щеках горел румянец. Вся Мими стала единый порыв, неприкрытая страсть и желание. Казалось, можно обжечься, прикоснувшись к ней.

Ничего не понявший, ни о чём поначалу не догадавшийся Коко даже не смог заговорить с ней. Он не мог узнать эту и без того сводившую его с ума девушку. Коко попытался всё-таки поговорить с Мими. Как-то объясниться. Ему казалось, он был уверен, что Мими знала о его чувствах к ней, что она тоже любит его. Никогда никого рядом с Мими не было. Он, Коко, был единственным. А теперь? Что случилось теперь? Мими даже не удосужилась выслушать, поговорить с ним. Коко был ей неинтересен, не нужен! Да, Мими никто не нужен.

Она неслась, подстёгиваемая своими чувствами. И всё равно – гормоны это или что-то другое, предначертанный на небесах союз или плотская страсть! Мими выйдет за Него замуж! Ради этого она готова отказаться, пожертвовать всеми и всем.

Тёплые солнечные прямоугольники на паркете о чём-то напоминали. Неужели? Прошёл год? Всего лишь год? Или уже год!

Мими оглядела свою комнату. Её комнату. Вот сейчас и она расстанется с ней навсегда. Из зеркала на Мими смотрела растерянная девушка в изящном свадебном платье. Изумительные перламутровые туфельки ждали своего часа. Вот-вот за ней придут. Мими смотрела в зеркало – вглядывалась в себя. Как будто упали окутавшие её в какой-то недобрый момент чары, пелена упала с глаз.

– Что я делаю! Я не должна! – ужаснулась Мими. В открытое окно в её мозг ворвались пронзительные звуки клаксона.

– Нас ждут! Вбежала в комнату подружка.

Шошо

Пора было идти на работу. А тут Жёнушка закапризничала, захандрила. Как только их официально объявили мужем и женой, Шошо впервые, полусерьёзно, полушутя, назвал свою юную супругу Жёнушкой. Это ласковое, скорее снисходительно-покровительственное, чем насмешливое, слово, как ни странно, понравилось им обоим. И незаметно заменило собственное имя его жены. Не поймёшь их, этих женщин! Шошо позвонил на работу. Предупредил – жена заболела. Опоздаю.

На Жёнушку он сердиться не стал. Он никогда не мог на неё сердиться. Тем более сейчас. Они всерьёз «начали над этим работать». Так в их окружении говорили о попытках зачать ребёнка. Конечно, после стольких лет брака. Пора уже. Некоторые Жёнушкины подружки успели обзавестись не одним ребёнком и даже от разных отцов. Среди своих, хотя какое кому до этого дело, начали поговаривать – у кого-то из них что-то не в порядке? Не станешь же объяснять всем и каждому, даже очень «своим», что были у них другие планы, другие приоритеты. Учёба, работа, путешествия.

И вот, наконец, они решились. Может быть, Жёнушка уже беременна? Вот было бы замечательно! Им обоим претило заниматься сексом по расписанию. Было в этом что-то… ну… не совсем то, что им нравилось. А если уже, значит, да здравствует свободная любовь!!!

Шошо всмотрелся в исхудавшее, бледное личико. «Что? Очень больно? Где? Потерпи. Ещё немного – подъезжаем». Шошо затормозил у приёмного покоя.

– Без направления врача? Температура? Рвота? – медсестра не спешила принимать Жёнушку. – Пойдите сначала к участковому.

Шошо всегда старался сдерживаться, находил общий язык. Но сейчас он взорвался.

– Мы никуда не уйдём. У моей жены сильные боли.