Петровы и другие разные

Закончив, «огурец» уставился на меня веселыми глазами:

– Понравилось?

– Неплохо, – промямлила я. Не признаваться же ему, что его рассказ меня потряс. Один известный мне Петров уперто скрывает от меня некоторые детали своей биографии. Говорит, подрастешь – узнаешь. Сейчас выясню, он ли швырялся взрывунчиками. Если он – припру его к стенке при встрече. Будет знать, как темнить.

– У меня есть один знакомый землянин Петров, – продолжила мямлить я. – Говорят, когда-то, еще до женитьбы, он в поисках себя зафрахтовался в какую-то межгалактическую экспедицию и круто там прославился. И еще, говорят, на Альдебаране его чтут как национального героя. Мой Петров и ваш Петров – это один и тот же человек?

«Огурец» кивнул.

– Вы, похоже, сами из созвездия Тельца. С какой из звезд?

– С Альдебарана.

– Этот альдебарановский посол, случайно, не ваш родственник?

– Троюродный брат, – улыбнулся «огурец». – От него я все и знаю. С Петровым они потом крепко сдружились, несмотря на бластер. Ну, кто следующий?

– Наконец-то! – взвился кассиопеец. – Я вам сейчас такое расскажу!

Услышав название его истории и имя героя, я перестала дергаться. Считаете, необыкновенных совпадений не бывает? А вот и фиг. Не в этот раз.

***

Петров и индейцы

Перед дверью Петров просмотрел вопросник, полученный от Сидоровой. Дойдя до вопроса, что делал подозреваемый в ночь убийства, еле сдержался, чтоб не заржать. Ржать было нельзя. Микрофон на груди фиксировал даже шорох мушиных лапок.

Петров открыл дверь. Посередине огромной полупустой комнаты стояла инвалидная коляска. Обмотанный проводами и трубками, человечек в ней не шевелился и дышал с трудом.

– Пожалуйста, сядьте, – прозвучал механический голос.

«Why not, – подумал Петров. – Что он мне сделает?»

– Не вздумай садиться напротив, – заорала в ухе Сидорова. – Не смотри в глаза. Я тебя предупреждала – это опасно!

Петров поморщился. Сидорова преувеличивает. Подозревает калеку бог знает в чем. Ну какой из него манипулятор? Как он может убить кого-то чужими руками? Ладно, буду косить, как заяц, лишь бы заткнулась.

Оглянувшись, Петров заметил то, что не сразу бросилось в глаза. Вдоль ярко освещенной солнцем стены стояли в ряд пять разных стульев. Петров выбрал стул с высокой спинкой и резными подлокотниками, поставил перед коляской, сел и выпрямил спину, старательно отводя взгляд в сторону.

– Хороший выбор, – произнес механический голос. – Многое о вас рассказывает. Вы меня боитесь?

«Вот еще! – фыркнул про себя Петров. – Я не боюсь, я следую инструкциям».

Он поерзал, скрестил ноги, посмотрел в одну сторону, в другую, дернулся и встретился с калекой взглядом.

В следующее мгновение мир вокруг исчез. Исчезла инвалидная коляска с калекой. Исчезла комната со стульями у стены. Исчез микрофон на груди. Петров несся сквозь плотный, как спрессованная вата, туман. Его тело грубело, раздавалось, наливалось силой. И каждая клеточка этого тела, кажется, знала, что ждет ее впереди.

Внезапно туман рассеялся, под ногами Петрова зазвенела твердая, как сталь, земля. Его захлестнула волна страха, захватило чувство смертельной опасности. Он был буйволом, за которым с криками гналась орда индейцев с томагавками и копьями. В носу горчило от запаха полыни. Ноги подкашивались от усталости и боли. Из правого бедра струйкой бежала на сухую траву кровь.

У края обрыва Петров затормозил, вспарывая землю копытами. Глянул вниз – дна ущелья не было видно. Может быть, его вообще не существовало. «На вертел не пойду, – решил Петров. – Успею, если что, спрыгнуть. Оттуда не достанут».

Он развернулся.

Наклонил голову.

Разъяренно покачал рогами, радостно ощутив их мощь.

Взметнул копытом фонтан пыли.

И ринулся на врага.

Он расправился почти со всеми до того, как вождь вонзил в его сердце копье. Вонзил – и замер. Взглянув в глаза вождю, Петров понял, что свободен. Шатаясь, он добрел до обрыва. И прыгнул.

Он падал, падал, падал, падал и клялся, что, если выживет, никогда больше не обзовет Сидорову дурой.

…Когда сознание вернулось, Петров снова сидел напротив инвалидной коляски.

– Спасибо, – произнес металлический голос. – Я испытал массу эмоций. Вы настоящий воин. Хотите повторить в другой ипостаси?

– Why not, – сказал Петров. – Но сначала разберемся, как вы убили дворецкого.

***

Не успела я открыть рот, чтобы похвалить кассиопейца и объявить состязание завершенным, как мои планы поломал рыжий. Погрозив мне пальцем, он заявил, что никому не позволит лишить его права голоса, тем более что у него тоже есть офигенная история.

Мне пришлось смириться.

***

Петров и ученые мужи

Петров метался по подвалу, нервно постукивая гаечным ключом по желтым кирпичам. Проход не обнаруживался. Из гроба за спиной доносилось мерное похрапывание.

«Не найду, пока спит, мне капец, – холодел Петров. – Припомнит все. Монстр. Разлегся в гробу, будто он на каникулах».

Этажом выше раздались крики, в подвале запахло озоном, и на ржавой бочке возникло худосочное существо в белом. Увидев Петрова, оно побледнело, как испуганная треска, и поджало ноги.

– Не буди его. – Петров погрозил существу ключом и простучал три кирпича. «Где этот чертов проход сегодня? Где?»

– Шеф! – донеслось от гроба. – Шеф!

Петров обернулся.

Недокормленный сполз с бочки и тыкал в спящего черенком лопаты.

– Оу, – взвыл Петров и шмякнул по стене наугад. Стена исчезла. В открывшемся помещении вокруг агрегата размером со слона суетились люди в белых халатах.

Человек в гробу открыл глаза, увидел агрегат и заулыбался.

– Ну, Петров, спасибо. Спас. А как я поспал!

– Спасаю в последний раз, – буркнул Петров. – Надоело. Вчера ваши опять за трубами застряли. Тоже мне ученые. Научились открывать портал только сюда – ко мне в подвал – ладно. Но обратно-то – фиг. Обратно – «Петров, выручай».

– Наука умеет много гитик. Но не всё. – Шеф хохотнул и подмигнул недокормленному. – Трясешься, лаборант Сидоров? Первый раз у Петрова?

– Он кто? – осмелел Сидоров. – Сильно нервный. Вас боится…

– Сторож наш. Боится – потому как газонокосилку не устерег. Ночью по крышам шлялся. У НИИ теперь не трава – леса Бразилии. Макак не хватает. – Шеф зевнул. – А так он мирный. Вегетарианец. Тренд у них нынче такой: каждый второй – просто душка.

– Лифт сюда еще зимой заклинило, – не унимался Сидоров. – Как он выбирается?

– Просачиваюсь по канализации, – взбесился Петров. – Вам пора. Мне спать надо.

«Жилье, конечно, супер, – думал Петров, взбивая подушку. – В центре и недорого. Но сколько можно?»

Он завернулся в плащ, улегся в гроб и зевнул, обнажив клыки.

«Крыши Питера, крыши Питера… Запал на них, как последний лох. Всё. На туризм забить и домой в Трансильванию».

Крышка гроба мягко скользнула на место. В свете факела блеснула табличка:

«Влад Петров, граф Цепеш мл. Высший вампир»

***

Рыжий умолк и заговорщически мне улыбнулся.

– Позвольте, – вскричал кассиопеец и снова свернулся трубочкой. – Это что ж получается? Вы нарочно рассказали свою историю шиворот навыворот? В ней же до последней фразы ничего не понятно. Нужно второй раз прослушать, чтобы сообразить, что происходит и с кем.

– Повторить? – спросил рыжий.

– Не стоит, – взмахнул присосками альдебаранец. – Все уже разобрались. Ну-с, какой вердикт вынесет наша очаровательная судья?

Я потыкала пальцем по кодовому замку и, когда рюкзак открылся, достала из него еще три антигравитатора.

По награде каждому рассказчику. Даже придурку.

Объяснить, почему так решила, я не успела.

Внезапно самовозка дернулась, провалилась в воздушную яму и замерла. Зажужжал и открылся люк. Послышались голоса рабочих, подгоняющих к люку трап. Мы наконец-то добрались до столицы.

Разобрав багаж, мои спутники откланялись. В буквальном смысле – подходили ко мне и, склонившись в глубоком поклоне, что-то бормотали о надежде на новую встречу. Мои призы их что ли впечатлили? А что я теперь подарю племяшкам?

Через минуту у самовозки остались я и рыжий насмешник. Он опять скалил зубы.

– Ну что, сестренка, путешествие понравилось? Скучно не было? Я старался.

Я оглянулась. Народу вокруг куча, а то я бы ему наподдала. Ничего, доберусь до него в бунгало. Праздник будет долгим – успеет пожалеть, что втянул меня в дурацкое состязание. Хотя, если честно, он прав – было жутко интересно.

И кое-что еще я выясню прямо сейчас.

– Ты знал, – заорала я, – что у Петрова в космосе завелась какая-то – бе-е-е – Аэлита?

– Положим, знал, – поморщился рыжий. – Ну и что? Из этого же все равно ничего не вышло. И потом – сама же сказала – он искал себя, переворачивал жизнь.

– Ты тоже хорош! Запутал всех историей задом наперед. Надо было тогда все рассказывать.

– Нашим путникам достаточно. А ты и так знаешь.

Ну да, эту часть жизни Петрова я знала хорошо. Знала, что после экспедиции в Дальний космос, Петров занялся вместе с какой-то Сидоровой частным сыском, а когда ему это надоело, рванул в экстремальное путешествие по Земле. По сравнению с космосом экстрима на нашей планете кот наплакал. Однако в Трансильвании его грызанул в шею высший вампир. А потом граф Цепеш старший с чего-то расчувствовался, Петрова усыновил, приучил к вегетарианству, подсадил на туризм, рассказал о крышах Питера. По вампирским меркам Петров был весьма юн – отсюда и табличка на личном гробу – «Граф Цепеш мл.». Свою жену, детей и многочисленных земных родственников Петров позже тоже покусал, но в них от вампиров почти ничего не осталось. Лишь вечная жизнь и умение летать.

– Дети! – раздался голос отца. Он парил над припаркованными роверами, придерживая за талию улыбающуюся маму. Влад и Иванка Петровы, граф и графиня Цепеш младшие. Как же я по ним соскучилась!

Я вскинула рюкзак на плечо, пнула брата в коленку и полетела навстречу родителям. По щеке бились идентификационные пластинки, по одной с каждого космодрома, где я делала пересадку, пока сюда добиралась. На каждом ИдПласте стояло мое полное имя: «Глафира Владиславовна Петрова, графиня Цепеш, мл./мл.».