Будь моим… оборотнем

Утром небо затянуло пепельной шалью, и холод лапал кожу. Я поежилась.

– Скоро осень, – словно прочитал мои мысли Ричард (когда он успел проснуться?!) – Жить станет тяжелее. Если мы, конечно, доживем.

– И тебе доброе утро, – выдавила улыбку.

– Мне нравится твое настроение! – Он поднялся на ноги, хрустнул позвонками. – Так, ты ведь до сих пор не продемонстрировала содержимое своей сумки. Там что-то полезное?

– Даже очень!

Пока Ричард мастерил уже знакомый мне вертел и изучал кастрюльку известного бренда, я перебирала вещицы.

– У нас есть вода, – достала бутылку. – Это называется бутылкой.

– Да ты что?! – неподдельно восхитился Ричард. – А я-то думал…

– Не иронизируй, вдруг ты таких не видел.

– Не видел, но суть одна и та же, – он отвинтил крышку и залил дно кастрюльки водой.

– А это спички, – протянула коробок на ладони.

Ричард любопытно осматривал их, а затем кивнул.

– У нас примерно такие же. Что ещё?

Он спрашивал с настолько детским интересом, что я не смогла скрыть улыбки. Приятно быть волшебницей, пусть ничего сверхъестественного в моих вещах нет.

– Лекарства, – продолжила, вынимая пакетик, полный разноцветных упаковок. – Эти таблетки в синей коробке – от боли. Ну, зуб или голова разболелись. Это йод. Обеззараживает царапины. Мазь от ушибов. Пастилки от кашля. Капли для носа. Я понятно объясняю?

– Как для идиота, но ничего страшного. Продолжай.

– Это мыло. У вас ведь есть мыло?

– Оно не розового цвета и не пахнет чем-то приторным, но есть.

– Ну и, наверное, самое интересное. Зажигалка. Нажимаешь сюда, появляется огонь. Правда, бензина внутри не так уж и много, поэтому пока спички не кончились, будем пользоваться ими. Ну а тут всякие продукты по мелочам. Вот и всё.

Ричард вертел в пальцах обертки, вчитывался в надписи.

– Неплохо, – ответил с наигранным безразличием.

Было видно, что игрушки ему понравились.

– Ах да, забыла самое главное: ножик. Отдаю тебе, потому как в моих руках от него все равно не будет особого толка.

Он взял нож, примерился к ручке, пощупал гладкое стальное лезвие подушечкой пальца. И улыбнулся, чем окончательно напомнил ребенка. Мальчишка, немногим старше меня! Первый нелегкий шаг к сближению сделан. Дальше будет проще.

Каша пахла невероятно вкусно. Пока Ричард помешивал её в котелке, я изведала окрестности на наличие ближайших кустиков, а вернулась совершенно несчастная, стряхивая с волос паутину.

Мы перекусили и быстро, по-солдатски, собрались.

Ветер лез под свитер, небо не спешило проясняться. Да, осень близка. И пусть листва всё тех же невероятно зеленых оттенков, но я уверена, скоро она опадет ярким лоскутным одеялом на землю. И что мы тогда будем делать? Впрочем, у нас и сейчас нет особых планов. Придумаем…

Долгое молчание сменилось разговором. Сначала скромным, не затрагивающим никаких серьезных тем: мой мир, его уклад, особенности. Но затем мы перешли на личное, и тогда я попросила Ричарда рассказать о детстве.

***

Он слез с взмыленной лошади и, пнув носом сапога неприметный камешек, принюхался. Здесь он потерял след девчонки и пса, но неспроста. Их отвела магия. А в ближайшем селе есть ведьма, что ж, карты складываются как нельзя кстати. Он заставит ведьму рассказать, где беглецы.

Клеверий направился к её дому. Собачья вонь заглушала звуки и запахи. Лучший охотник королевского двора не зря имел столь высокое звание: преступник не ни малейшего шанса на спасение, если на поиски выходил Клеверий. Он любил расправляться с ними нарочито медленно, позволив смерти касаться потных лбов и израненных тел. Касаться, но не забирать, чтобы псина прочувствовала каждый укол, каждый удар, каждый ожог.

А эта девчонка сбежала… Не имея покровителей или способностей к магии, просто ушла, испарилась. И помогла ей какая-то шавка, которую разумной-то не назвать. Эта ошибка стоила Клеверию доверия королевы.

Он оставит щенка себе, сделает своей личной псиной. Он научит мальчишку чтить охотников.

Клеверий с размаху ворвался в дом, но ведьма его уже ждала.

– Здравствуй, – сказала она тихо, – я знаю, зачем ты пришел.

***

Бабушка любила внука как родного, не отказывала ему ни в чем. А он, белокурый и светлоглазый, умело пользовался своей внешностью – его обожали как ангелочка. К тринадцати годам он получил прекрасное образование, а сам король (ныне покойный) пообещал бабке подобрать её внуку достойную невесту. Просто король мучился мигренью, и не было снадобья лучше, чем то, что готовила бабка.

Ричард был самым обычным мальчишкой и оставался бы им, если бы не смена власти.

В тот роковой день он вернулся под вечер – загулялся с друзьями. Тихонько вошел в дом, чтобы не потревожить чуткий сон бабушки. Но та сидела за кухонным столом и нарезала какие-то травы. В глазах стояли слезы.

Она говорила медленно и очень спокойно. В стране сменился король, и новая королева первым же приказом объявила истребление оборотней. Во дворе нашлись добрые люди, которые предупредили бабку Ричарда об этом, потому как завтра за ним придут.

Бабушка собрала его в путь и попрощалась, даже не обняв напоследок. Сначала он злился и порывался вернуться в Столицу. Что ему, молодому оборотню, чьи-то приказы. Но вскоре увидел, что творится…

Он рассказывал обо всем с улыбкой, изредка пересыпая воспоминания веселыми подробностями, да только во взгляде плавился металл.

Кажется, мы сдружились, потому что невозможно не стать близким для кого-то, кто открыл тебе душу.

– Покажи мне, как превращаться в волка, – обнаглела я после.

– Ну… – мой спутник глубоко задумался. – Показать вряд ли смогу, все-таки это очень интимная вещь; а вот побегать перед тобой минуту-другую – почему бы и нет.

Он попросил меня подождать и скрылся за деревьями. Я стояла и вслушивалась в звуки чащи, в щебетание, в шелест листвы. За деревьями царила полнейшая тишина, но через пару минут оттуда выбежал такой знакомый мне кремовый волк с пронзительно черными глазами.

Пускай потом мне будет стыдно за свой поступок, но я присела на корточки и погладила зверя по мягкой шерсти. В его глазах зажглась человеческая смешинка и, принимая моя игру, зверь облизал мое лицо шершавым языком. Я засмеялась. Перестала существовать опасность близкой смерти, трагичность недавней беседы, холод приближающейся осени. Только я и волк во всем сказочном мире.

Потом он ушел и, как в сказке, вернулся Ричард, на ходу заправляя рубаху в брюки.

– Ты просто шикарен! – широко улыбнулась я.

– Ты первая, кто так считает. Спасибо, приятно слышать. Главное – иногда от волчьей сущности есть толк. Как, например, с тем охотником.

– Скажи, что нам делать? – Я схватилась за рукав, почти касаясь ладони, и лишь стыд помешал мне обхватить своими пальцами его, ища в холоде рук какое-то выдуманное спасение.

– Я уже говорил, ждать и… – Ричард замолчал, прислушиваясь к звукам вокруг, а потом неожиданно отпихнул меня и зашипел: – Убегай. Срочно!

– Но…

– Беги!

Нет, бросить Ричарда я бы не смогла. Если королеве нужна я, пусть она оставит его в покое.

Он с ревом вцепился в меня и отпихнул к кустам.

– Беги! – повторил с яростью.

Его перебил злой голос:

– Так вот какое у тебя лицо, волчонок. Девочка, можешь не убегать. Ты мне ни к чему.

– Ты её не получишь, – тон Ричарда окрасился льдом.

– У, какой храбрый, щенок. Собрался защищать малышку до конца? Не переживай, мне она больше не нужна. Эй, детка, я чувствую твой сладкий аромат! Но ты можешь жить. Пока. А твоего друга я заберу, он пригодится мне в качестве верного дружка.

Их схватка была короткой. В человеческом обличье Ричард был просто уставшим и худым парнем, он не отразил удар. Грубый смех прозвучал что удар плетью. Охотник схватил Ричарда за шкирку.

– Лапочка, если ты хочешь, чтобы у него появилась возможность немного подышать своим песьим носом, то советую тебе немедля выйти на запад к дороге, и добровольно… – неприятный смешок, – проследовать в Столицу, прямиком в замок ее высочества королевы Орелии. У тебя три дня, крошка.

– Нет! Нет! Я готова на всё! – закричала я, захлебываясь воздухом, но послышался чуть слышимый хлопок, и на месте, где недавно стояли охотник и Ричард, было пусто.

А дальше я сжимала баночку, в которой плескались капли янтарного зелья.

Всё смешалось и размылось.

Получается, это конец? Они забрали моего единственного друга. Мне нужно идти. На запад. И по дороге дойти до Столицы. Я должна. Главное – не стоять. Три дня. Успею ли? Успею, иначе нет никакого смысла оставаться живой. Пусть меня убьют, но хотя бы освободят его.

В голове трепыхалась совсем простая мысль: его не освободят. Это шантаж, но я обязана согласиться с их условиями, дать Ричарду крохотный шанс. Ради меня он готов был умереть, а я не просто готова ради него – я умру.

Время бесценно, и его совсем не осталось.

Глава 8. Слишком поздно

Ветер запутывал во всклоченных волосах опавшую листву. Я держалась дороги, но не шла по ней – мало ли что. День давно сменился ночью, небо украсилось звездным ожерельем. Меня не интересовала еда, питье, даже дышала я скорее по привычке.

За дорогой раскинулись поля, которые подпирали высоченные горы. Их черные шпили протыкали облака.

Почему-то впервые я не боялась смерти, более того – шла к ней с упорством человека, потерявшего абсолютно всё. Впрочем, так и было. Мой мир, страна, город оказались запечатаны для меня магией, мои родные люди остались за границей Вселенных, а единственный друг, товарищ находился в смертельной опасности.

Непонятно, почему охотник забрал его, а не меня? И почему решил, будто я не сбегу подальше? Какое мне, по сути, дело до какого-то там оборотня?

Я словно заклятье повторяла в полголоса: «Я дойду».

Изнеможение стальным обручем сдавило виски. Веки горели и чесались. Дорога и не думала кончаться. Я бессильно уселась прямо на траву, обхватив руками голову.

Почему в романах герои выписаны столь изящно, лишенными единого, самого незначительного, изъяна? Почему они не устают и не умирают от голода? В них хочется верить. Они смело шагают по начертанному маршруту, не страшась сбитых ног и саднящих от палящего солнца ран, умеют обращаться с оружием, владеют магией и необъяснимой силой.

А может ли быть счастлив простой человек, закинутый неясной шутницей, творящей судьбы, в безвыходное положение? У обыкновенного человека нет никаких особенностей, он имеет тело, способное чувствовать боль, душу, умеющую страдать, боится одиночества, и он точно знает, что на последней странице его жизни не найдется места для счастливого конца. Вся его история закончится банальной точкой.

Я свернулась клубком. Сумка лежала на расстоянии вытянутой руки, но я не смогла достать до нее. Так и уснула, да только сон был беспокоен и недолог.

С рассветом вскочила на ноги и, пошатываясь от слабости, отправилась дальше.

Оказалось, Столица совсем рядом. Необязательно идти целых три дня, случайно попавшийся крестьянин обнадежил:

– К вечеру дойдешь.

А куда я денусь?

К полудню силы покинули истощенное тело. Носом потекла кровь, в ушах зазвенело противным жужжанием, чем-то напоминающим комариное. Всё, конец.

Нет! Нет и нет! Я наглоталась обезболивающих, выпила воды и пошла.

Когда становилось совсем невыносимо, ложилась на мокрую от росы траву, дремала, а потом вскакивала рывком, боясь проспать и опоздать. И шла. Шла.

У меня не осталось даже желания жалеть себя.

Поэтому когда впереди показались очертания каменных стен и высоких башен, я решила, что сошла с ума. Не может быть.

А Столица сияла на солнце белым мрамором. Дорога, выложенная аккуратной мозаикой, напоминала сказочную, по бокам от нее цвели алыми бутонами кустарники. Здесь пахло счастьем и корицей.

К воротам я уже не шла, а ползла. Наконец-то появился страх, дикий, до слез и трясущихся пальцев. Я умру. Ещё не поздно сбежать…

Нет, поздно!

У ворот путь преградил стражник с длинным прямоугольным подбородком и совершенно глупыми маслянистыми глазами. Он, взглянув на меня с презрением, рявкнул:

– Куда?!

– Вы не поверите, но в Королевский дворец, – без ехидства, абсолютно серьезно.

– А что, из своего дворца выгнали? – заржал он и напомнил лошадь. – Королева запретила пускать оборванок в город, проси милостыню в другом месте!

– Мне надо во дворец, – отчеканила я.

Вокруг нас уже скапливались зеваки. Откуда их столько на входе в город?! Повсюду слышались комментарии на тему того, зачем мне в замок. Я не рассматривала этих людей.

– И на кой?

– Меня пригласила туда… сама королева.

Зеваки зашлись ровным и практически одинаковым смехом. Таким неестественным и однообразным, словно меня окружали не люди, а однотипные фигуры.