Многомужество-5. Медвежья Ласка

— Здравствуй, — ответила я, с улыбкой провожая подругу взглядом.

— Как спалось?

— Монстры с лапками снились, черными такими, — невольно припомнив вчерашний букет, ответила я. — А тебе?

— Беспокойно, — признался он. — Тоже снились кошмары.

— О чем?

— Что одна зеленоглазая бера следующим вечером сделает вид, что мы незнакомы, и откажется от моего приглашения потанцевать.

— Действительно, страшный сон, — не сдержав улыбки, я поднялась и обошла скамью, протягивая руку мужчине. — Хорошо, что это только сон.

Серебристые глаза бера с потемневшим и увеличивающимся зрачком сверкнули в свете факелов. Подхватив мои пальцы горячей ладонью, Харланд вежливо склонил голову, в последний раз убеждаясь в моем согласии, и повел в центр зала, накрыв свободной ладонью талию.

— Я могу быть неуклюж.

— Я тоже, — успокоила я, смущенно опуская глаза. — Надеюсь, никто не будет смотреть.

— Сомневаюсь, — протянул бер, дернув носом воздух. — Твой дядя и вон те двое лордов в конце зала наблюдают за нами с той самой секунды, как я подошел. Боюсь, свидетелей нам не избежать.

— Придется как-то это пережить, если мы хотим потанцевать.

Харланд двинул плечом — мол, его это беспокоит меньше всего, и когда заиграла музыка, без промедлений повел меня в танце.

Он соврал насчет неуклюжести.

Бер, как и все здесь зверолюды, отлично владел своим телом, а в значительной разнице между нами — еще и моим, уверенно кружа совсем не по-беровски.

Чувствовался жар могучей груди, слышался стук сильного сердца, а аромат замерзшего леса проникал в ноздри, минуя легкие и попадая прямо в голову. Повинуясь запаху, я легко могла представить, как хрустит под ногами тонкая намерзшая корочка льда, первый снег и высохшая после долгого лета трава.

— Спасибо за танец, — поцеловав мои пальцы, Харланд вновь поклонился и жестом пригласил меня к столу. — Кстати, ты была неправа.

— В чем же?

— В меду, — не скрывая лукавства, сереброволосый слегка прищурил глаза. — Зверь не был рад похмелью.

— Наверняка это не от меда, — странная игра во флирт затягивала с головой, меняя направление нашего общения.

Нет, я не планировала так быстро менять свою точку зрения насчет отношений, замужества и прочего, что мне так активно все пытались навязать. Но Харланд… С ним было как-то просто, словно он, как и я, прекрасно понимал, что слова словами, но наутро от них останется лишь пепел. И при следующей нашей встрече, если таковая случится, мы лишь приятно друг другу улыбнемся, вспомнив о фантомных намеках сближения.

— Тогда только от тебя. Других вариантов нет, зеленоокая.

Мир вокруг слегка замедлился. Музыка стала тише, гости умолкли, а свет потускнел. Передо мной были только яркие серебристые глаза. Полные честных эмоций, они смотрели внимательно и притягивали взгляд, словно пламя костра.

— Ты пахнешь медом, — тихо проговорил бер, понизив голос. Отбросил простую доброжелательность и куда откровеннее добавил. — И я точно пьянею.

Едва разомкнув губы, чтобы что-то ответить, тут же была перебита вклинившейся между нами рукой, упавшей на спинку моего стула, который жалобно застонал от веса.

— Добрый бер.

— Славный бер, — среагировав быстрее меня, Харланд поднялся на ноги и поприветствовал моего дядю принятым у беров рукопожатием.

— Свет мой рыжий, — пробасил дядюшка, не пряча в голосе смех. — На пару слов.

— Конечно, — поднявшись на ноги, кивнула Харланду, который не посмел вмешиваться, и последовала за родственником к его столу, где он тут же сунул мне большую кружку с медом.

— Пей.

— Я не хочу…

— Пей, кому говорят. — Проконтролировав внушительный глоток, дядя прищурил темные глаза, в которых искрилась жизнь, и продолжил. — Еще один бер в твоей коллекции?

— Чего?! Нет! Просто…

‌‌‍

— Мне не рассказывай, — хмыкнул, так и не дав договорить. — Пахнешь, как весенняя роза. Значит, так, Ласка, я принял решение. Пей.

Второй глоток теплом пробежался по горлу и немного обжег желудок, ударив хмелем в голову.

— Хватит, терпение у меня не вечное. Сперва твердишь мне, как упрямый осел, что замуж не хочешь. Потом сама же флиртуешь с лордом Белого леса. Пей.

После третьего глотка мед пился куда приятнее, и я сама прижала край кружки к губам, предчувствуя нелегкий разговор.

— Сейчас Медовая луна. Эти лорды, — опекун обвел взглядом зал, — прибыли сюда, чтобы повидать близких, развеяться, найти мир между кланами, и тревожить их покой драками и кровью не смею ни я, ни тем более ты.

— Дядя…

— Пей. Я уже немолод, отдал всех дочерей замуж, женил почти всех сыновей, за исключением Ротти, и ты осталась у меня одна. И я не дурак не замечать очевидного.

— О чем ты говоришь? — чувствуя, как хмель вяжет язык, произнесла я, где-то вдалеке сознания понимая, что я услышу.

— Тебе точно пора замуж, Ласка. И если ты сама не в состоянии это признать, я все сделаю сам, как и всегда.

— Не надо, прошу тебя…

Тяжелая рука обхватила мои плечи и смяла, утыкая носом в крепкую грудь опекуна, вдавливая в нее до легкого хруста в шее.

— Рыжик мой, солнца свет, если ты не смиришься, и будешь согласных и единственных, — сделав на последнем слове акцент, дядя с вызовом заглянул мне в лицо, — женихов запутывать, по-доброму жизнь свою не наладишь. Ишь ты, хвостом вертишь! Хочешь скандала?

Я часто замотала головой.

— Вот и я не готов. Так что вот тебе мой родительский наказ: завтра заключим помолвку. И желание лордов я приму прилюдно. Я в эти ваши бирюльки играть не собираюсь, тут вопрос чести дома на кону, спорщики. Или ты решаешь, или я. И лучше последнему не бывать, сама не рада будешь, я ясно изъясняюсь? Лучше тебе самой во всеуслышание согласие дать, чтоб потом не думали, что я тебя силой выдал.

— Ну так и получается…

— Цыц, холера моя! Сама глазки строит, а я по итогу узурпатор, вот уж нет!

— Это несправедливо, — пьяно проворчала я, разглядывая свое отражение в мутной жидкости. — Ты обещал мне, что пока я сама не захочу…

— Не хотела бы, не улыбалась бы так миленько белоголовому. Мне много лет, Ласка, я трижды женат, думаешь, я не знаю, когда берочка рада вниманию? Так что марш! — звучный хлопок в районе поясницы своей силой выбросил меня аж на два шага вперед. — Собирайся с духом, и вперед.

Жалобно взглянув на родственника, я поджала губы, намекая на вселенскую обиду, но дядя только цыкнул языком, подавшись вперед и прошептав мне на ухо свой совет:

— Лучше больше, чем меньше. Шуруй. Разговор окончен.

Вечер как-то сразу растерял все свои краски.

Взгляд невольно обратился к лордам, что сидели за своим столом и не сводили с меня темных глаз, и перекинулся на Харланда, который столь же упрямо и чутко пытался прочитать по моему лицу суть разговора с дядей.

В голове совершенно не хотела усваиваться мысль о том, что это весь мой выбор. Или эти двое, что с порога решили поставить всех в известность о своем желании, или приятный, но совершенно незнакомый лорд Белого леса, которого я знать не знала до вчерашнего дня, и то если он не испугается и изъявит желание неказистую беру в жены взять, что маловероятно.

— У тебя лицо такое…

— Какое?

Любопытная Инесс сразу же оказалась рядом, странно обходя меня по кругу и пытаясь прочитать мои снующие в разные стороны мысли.

— Будто ты перед пропастью стоишь.

— А так оно и есть, — невесело хмыкнув, я тут же пьяно икнула, прикрыв рот ладонью. — Что-то голова кружится.

— Еще бы! — не удивилась подруга. — Я видела, с каким усердием ты хлестала мед! Любого бы закачало, тебя так тем более. Причиной не поделишься?

— Дядя дал время до завтра.

— Так быстро? — не заметив в моих словах скорби, подруга расплылась в улыбке, трогательно хватая меня за пальцы.

— Быстрее, чем хотелось бы, — пьяно промямлила я и заозиралась по сторонам, пытаясь найти свободное место, чтобы присесть.

Тяжелый дядюшкин мед раскачивал зал и кишащих в нем беров, заставляя огоньки свечей под потолком двоиться и расплываться. Музыка шумела в ушах, превращаясь в один монотонный гул, а в горле першило.

Замуж…

На секунду представив себя у плиты в стареньком передничке, ощутила острый прилив тошноты, который набирал силу и угрожал оконфузить меня прилюдно.

— Ой, ой, ой! На воздух! — запричитала подруга, пытаясь подхватить меня под руку и вывести на балкон, но каменные ноги отказывались двигаться, а под ребрами уже кипел настоящий вулкан.

А может, и к лучшему? Может, это женихов отвернет, и они умчатся домой, не дожидаясь конца Медовой луны? Было бы неплохо. Дядя, конечно, расстроится, но, с другой стороны, сам сказал пить, так что пусть себя винит…

— Давай помогу!

Покачнувшийся, а после и перевернувшийся мир резко сместился и принялся нестись мимо. Раскачиваемая тяжелой, но быстрой походкой, я всеми силами пыталась сдержать надвигающийся позыв, пока по плечам не ударил холодный воздух, а налипшие на лицо волосы не исчезли.

— Давай, берочка. Не держи в себе, — побасили над головой ласково. Не смея противиться, я отпустила ситуацию на самотек.

Судя по расслабленному молчанию за спиной, от лишних свидетелей меня уберегли, лишая возможности воплотить всплывшую минуту назад задумку.

— Я пойду… водички принесу.

Голос Инесс исчез, провожаемый тихим стуком набоек на сапогах, но кто-то сильный и, судя по всему, смелый, продолжал держать мне волосы и осторожно придерживать мое ватное тело на ногах.

— Легче?

— Д-да, — пытаясь вытереть пот со лба рукавом, я попробовала распрямиться, но ничего не вышло. Упав грудью на парапет, я мучительно застонала.

— Что ж ты так силу не рассчитала, берочка, — до нервного тика знакомый голос Хьялберда обрел очертания и слишком уж нежно проник в уши, сопровождаемый опустившийся между лопатками горячей ладонью, которая в утешение прогладила полосу вдоль позвоночника. — Или ты для храбрости опрокинула?

— Для храбрости? Это чего же я боюсь по-вашему, лорд? — зло усмехнувшись, невольно прислушалась к тихим шагам и брякнувшему тазу, в котором плескалась вода.

Но Инесс, видимо, решила не вмешиваться, оставила обещанную воду и скрылась из глаз, оставляя нас наедине.

— Нас боишься. Хотя мы не страшные, — лорд, напротив, веселился от души. На секунду меня отпустив, тут же протянул мокрое полотенце, которым я не раздумывая вытерла все лицо. — Большие, рычащие, храпим громко, но не страшные.

Не отыскав в своем пьяном словарном запасе слов, я смогла только криво усмехнуться в темноту, с наслаждением ловя прохладный воздух мокрыми щеками.

Сейчас как бы развернулась, как бы дала лорду по морде, чтоб у него мозги на место встали! Если бы только могла…

— Дядя дал время до завтра. Уже на закате все решится, — выдавила, получив в ответ гробовую тишину, которая продлилась лишь несколько секунд.

— Это хорошо, Ласкана, — тяжелые пальцы вновь опустились на спину и слегка вжались в ткань платья. — Тебе понравится быть нашей, ты не пожалеешь.

— А с чего вы взяли, что вы будете единственными претендентами?

На этот раз пришла моя очередь зубоскалить. С трудом, но вывернувшись из-под чужой руки, я повернулась и уставилась на лорда с некоторым превосходством. Таким, на которое сейчас была способна, хоть и выглядело это, скорее всего, помято и неправдоподобно, как и моя самонадеянная ложь.

— Ты выберешь нас, Ласкана, — прорычал мужчина, делая широкий шаг навстречу и буквально вдавливая меня спиной в парапет. — Другого выбора у тебя просто нет.

— А вот завтра и посмотрим, ик!.. Эх, лучше бы поблагодарили меня, лорд, — взмахнув рукой, я покачнулась и инстинктивно схватилась за сильную мужскую руку. — От такой беды вас оберегаю, и ни капли признательности.

— От какой беды, Ласкана? — Хьялберд неожиданно ловко накрыл мое лицо широкими ладонями, мигом высушивая остатки влаги на щеках, и притянул ближе к себе. — Нам без тебя беда, глупая. Звери нас задерут, если ты откажешь.

Пронзительный голос лорда слегка подрагивал, дав услышать за ним настоящее звериное рычание. Он словно вываливал на меня все самое тайное, страшное, то, что сводит его с ума с каждой минутой, застряв в голове и бесконечно звуча вновь и вновь.

Его руки не раздражали, а согревали, позволяя лорду без сопротивления притягивать меня все ближе и склоняться самому. Когда между нашими губами оставались считаные крупицы, я сгоряча вдохнула воздух, чувствуя послевкусие свежей травы, что мерещилась мне рядом с этими мужчинами.

Она слегка горчила, будила, напоминая о реальности происходящего, но ресницы опускались так медленно, так невыносимо долго, что я уже не чувствовала границы дозволенного, с трудом прошептав:

— Не надо…

— Можешь считать, что это я тебя поцеловал, — напомнив о нашем споре, сероглазый лорд накрыл мой рот своим, наполняя этим вкусом до верха.

Он больше не казался фантомом, он нахлынул, растекаясь магмой по замершим губам, заполнил собой все пространство и ударил в голову. Сердце под ребрами застучало сильно, громко, угрожая раздробить мне ребра, а воздух в легких горел, превращая все внутри в горстку пепла.