Помоги проекту - поделись книгой:
Любимым детищем нижегородских интеллигентов было Общество распространения начального образования. Основанное еще в 1872 году, оно к 1901 году насчитывало уже 350 членов. Среди них были преподаватели, врачи, адвокаты, служащие городских и земских учреждений, либерального толка уездные помещики и даже с десяток купцов-вольнодумцев. Предметом деятельности Общества было:
1. Учреждение складов популярной литературы в разных местах губернии.
2. Открытие в городе и уездах общедоступных читален и библиотек.
3. Организация среди населения периодических лекций и чтений.
4. Устройство в разных местах литературно-музыкальных вечеров и утренников.
5. Организация питания детей школьного возраста в сельской местности.
6. Устройство библиотек для сельских учителей.
В 1902-м году нижегородские интеллигенты-просветители развили особенно интенсивную деятельность. Шесть раз устраивались «народные чтения» в «Пушкинской читальне» на Нижнем базаре, восемь раз — в двух городских тюрьмах и четыре раза — в Городском Вывозном (ассенизационном) парке. Надолго запомнилось нижегородской бедноте 21 февраля 1902 года, когда Общество начального образования организовало публичное чествование памяти Н. В. Гоголя. Пятидесятилетие со дня смерти великого русского писателя Общество решило ознаменовать спектаклем и музыкальным дивертисментом в здании военного манежа в кремле с последовавшим затем угощением. Скудость средств заставила устроителей «Гоголевского вечера» определить число бесплатных входных билетов в 160 мест. Однако громадная толпа, окружившая здание, где раздавались бесплатные билеты, а также поступившие от разных лиц пожертвования заставили значительно расширить аудиторию. Было выдано 2000 бесплатных билетов, а после впущено в обширное помещение манежа еще 500 человек — просто так, без билетов. Труппой городского театра была сыграна знаменитая гоголевская «Женитьба», артисты прочитали отрывки из «Мертвых душ».
Поводом для возникновения в Нижнем Новгороде физико-астрономического кружка послужило редкое для нижегородских широт небесное явление: 7 августа 1887 года в городе Юрьевце на Волге наблюдалось полное солнечное затмение. Со всей России съехались те, кому хотелось среди бела дня две-три минуты побыть в полной темноте и в 12 часов дня увидеть на небе звезды. Из Нижнего Новгорода вверх по Волге отплыли несколько пароходов, переполненных любителями необычных ощущений.
«Эолина», пароход общества «Самолет», повез в Юрьевец нижегородских интеллектуалов, вооруженных складными подзорными трубами, театральными биноклями, а то и просто закопченными стеклами. Среди них оказались почти все нижегородские преподаватели физики и математики, несколько образованных помещиков и земцев, а также группа непременных участников всех прогрессивных начинаний в городе: новатор-пароходчик А. А. Зевеке, механик-самоучка В. И. Калашников, популярный фотограф М. П. Дмитриев, директор городского общественного банка Н. А. Смирнов, нотариус А. В. Олигер и человек в крестьянской поддевке — богородский астроном-самоучка Каплин Тезиков. Именно они, да еще высокообразованный — он учился в заграничных университетах — земский деятель П. А. Демидов, возвращаясь из Юрьевца, подали присутствующим на пароходе преподавателям идею организовать в Нижнем кружок для популяризации астрономических знаний. Идея упала на благодатную почву: преподаватели принялись хлопотать. И вполне успешно: в 1888 году Нижний Новгород получил кружок любителей физики и астрономии. Первым его председателем стал сам инициатор всего этого дела — Платон Александрович Демидов.
В течение двенадцати лет деятельность кружка была мало заметна. Но с 1906 по 1910 год широко развернулась научная и популяризаторская деятельность всех восьмидесяти его членов: десятки серьезных научно-исследовательских работ по физике, математике и астрономии были опубликованы в разных научных сборниках и журналах. Сотни лекций и докладов прочитали «нижегородские астрономы» в губернском городе и уездах. Всероссийскую известность получил ежегодный «Нижегородский астрономический календарь» — единственное в России издание такого рода.
У нижегородских астрономов имелись в распоряжении две открытые площадки — вышки на крышах зданий губернской гимназии и коммерческого училища. В темные ночи здесь читались лекции, предлагалось обозрение Луны и звезд через приобретенный кружком переносный телескоп.
С тех пор минули десятки лет, но и сейчас в памяти нижегородских старожилов живы имена местных учителей, популяризаторов астрономии: директора губернской гимназии С. В. Щербакова, преподавателей гимназии В. В. Адрианова и В. В. Татаринова, преподавателей коммерческого училища И. И. Шенрока, Вл. В. Мурашова и Н. Д. Работнова, преподавателей Александровского мужского института А. Т. Шапошникова и Г. Г. Горяинова.
1900–1910 годы были тем временем, когда нижегородская интеллигенция с увлечением отдавалась изучению прошлой — исторической и экономической — жизни родного края.
Около двухсот нижегородцев разных чинов, званий и профессий, добровольно, по влечению сердец, вдумчиво и кропотливо изучали архивные документы, раскапывали древние насыпи и курганы, штудировали «Нижегородские губернские ведомости», издававшиеся с 1835 года, и расспрашивали стариков, по крупицам добывая сведения, интересные для потомков. Организованно велось изучение нижегородской старины в Нижегородской губернской ученой архивной комиссии (НГУАК), существовавшей с 1887 года. Сто двадцать ее членов, среди которых были не только нижегородцы, публиковали свои изыскания в «Действиях» и «Сборниках» НГУАК.
За описываемое десятилетие комиссия выпустила в свет тт. IV, V, VI, VII и VIII своих трудов.
Не перечисляя подробно все содержание этих пяти томов, укажем лишь на самые интересные для нас, потомков, очерки и сообщения нижегородских следопытов истории.
В IV томе (Н. Н., 1900 г.) были помещены:
А. И. Звездин «О пребывании А. С. Пушкина в с. Болдине».
А. П. Мельников «К истории окрестностей Н. Новгорода».
В. И. Снежневский. «Опись архива Нижегородского наместничества».
В. Г. Короленко. «Опись делам Балахнинского городового магистрата».
А. Я. Садовский. «Писцовые и платежные книги Нижегородского уезда XVII столетия».
И. И. Вишневский. «История Арзамасской Ступинской школы живописи».
В V томе (Н. Н., 1903 г.):
А. А. Тихов. «История Нижегородской семинарии».
Н. И. Драницын. «Опись делам Нижегородской палаты уголовного суда».
А. Снежницкий. «Копии с Писцовых и Межевых книг нескольких селений Нижегородского уезда XVII века».
М. Ф. Коневский. «Опись делам Балахнинского уездного суда».
В VI томе (Н. Н., 1905 г.):
С. И. Архангельский. «Разбор сочинения Адама Шлейсинга „Описание Московского государства в царствование Петра и Иоанна“».
В. И. Снежневский. «Старый Нижегородский театр».
П. В. Тополев. «Акты Макарьевского Желтоводского монастыря».
В VII томе (Н. Н., 1909 г.).
В. И. Снежневский. «Быковская вотчина Демидовых».
А. И. Звездин. «Материалы по истории заселения Нижегородского края».
В. А. Снегирев. «Из летописи города Княгинина».
В VIII томе (Н. Н., 1910 г.):
Н. М. Щегольков. «Арзамас в смутное время».
В. Е. Чешихин (Ветринский). Первые главы большого труда «Люди Нижегородского Поволжья».
В. И. Глориантов. «Семинарская жизнь былого времени».
Глава III
Двадцатый век начался для нижегородцев, как это вообще характерно для русских людей, спорами: считать ли началом нового столетия 1900-й год или будет правильнее открыть счет с 1901-го?
Русские столичные и провинциальные газеты целую неделю спорили по этому вопросу, пока, наконец, наиболее влиятельная в русских правительственных сферах газета «Новое время» не решила эту, как тогда говорили, «словесную прю» (от слова «прения») в пользу 1900 года.
Общественное мнение по всему миру разделилось в оценках будущего. Оптимисты радовались наступлению нового счастливого века «техники, пара и электричества». Пессимисты же опасались, что придет эра потрясений, войн и катаклизмов.
Бурные начальные годы столетия заставили весь мир насторожиться.
Нижегородцев, как и всю Россию, волновали события на юге Африки. «Владычица морей» Англия напала на голландскую колонию Трансвааль. Голландцы-буры отчаянно сопротивлялись — карлик боролся с великаном! Нижегородцы сочувствовали слабейшему. Негодование против «просвещенных мореплавателей» охватило все слои жителей губернии — нижегородцы помогали бурам, чем могли, то есть деньгами и продовольственными посылками…
Внутренняя жизнь нижегородцев шла своим порядком.
В 1900 году в Нижнем Новгороде произошли события, мало заметные для широкого круга горожан, но, как позднее выяснилось, весьма важные по своему значению и последствиям.
В мае и июне 1900 года Нижний проездом посетил видный русский революционер, социал-демократ Владимир Ульянов, выступавший тогда в русской левой печати под псевдонимами «В. Ильин», «Н. Ленин» и другими. Под одним из псевдонимов он и вошел в историю. Но в Нижний Новгород в 1900 году он приезжал «без имени». Владимира Ульянова преследовала полиция, и ему приходилось скрываться. В наш город он заехал по пути из Уфы в Москву и остановился на Ковалихе, в доме, где квартировали его друзья Ванеевы. Вечером он отправился ночевать к бухгалтеру городской управы А. И. Пискунову, проживавшему на Жуковской улице. В июне 1900 года В. И. Ленин опять побывал в Нижнем Новгороде. Остановился он на сей раз в доме Пятова на Полевой улице, в квартире молодых революционерок сестер Невзоровых. Вскоре после этого, последнего в своей жизни, посещения Нижнего Новгорода он уехал в Швейцарию.
В. И. Ленин больше не бывал в Нижнем Новгороде, но его духовное обаяние ощущалось в городе еще многие годы. Прогрессивно настроенные нижегородские интеллигенты правдами и неправдами добывали и хранили запрещенные царской цензурой ленинские книги и брошюры. Среди печатных изданий, собиравшихся нижегородскими «книголюбами того времени» были:
1. В. Ильин. За 12 лет. Два направления в русском марксизме и русской социал-демократии. СПб., 1908.
2. Н. Ленин. Две тактики социал-демократии. Изд. ЦК РСДРП.
3. Н. Ленин. Об объединительном съезде РСДРП (письмо к петербургским рабочим) М., 1906.
4. Н. Ленин. Пересмотр аграрной программы рабочей партии. СПб., 1906.
5. Н. Ленин. Роспуск Думы и задачи пролетариата. М., 1906.
6. Н. Ленин. Социал-демократия и избирательные соглашения. СПб., 1906.
1901 год принес России и всему миру сенсацию: родовитый аристократ, богач-помещик, граф Толстой был отлучен Святейшим правительствующим Синодом от православной церкви.
Графов Толстых было в России много, но отлучили от церкви или, по-другому, предали анафеме, именно того, кто дал мировой литературе «Войну и мир», «Анну Каренину» и «Воскресение».
Возмущению нижегородцев не было предела. Великий писатель у себя в Ясной Поляне получил тысячи сочувственных писем, из которых одно было подписано писателем Максимом Горьким и еще тридцатью двумя нижегородцами: «Шлем тебе, великий человек, горячие пожелания еще много лет здравствовать ради торжества правды на земле и также неутомимо обличать ложь, лицемерие и злобу могучим словом твоим».
У группы нижегородцев — их было, то ли пять, то ли шесть человек — сочувствие ко Льву Толстому выразилось в намерении осуществить на деле нравственные заветы писателя: «опроститься» и «жить коммуной», обрабатывая личным трудом клочок земли. Инициатором был статистик нижегородского уездного земства Дмитрий Федорович Щелок. Он и трое его последователей — начальник коммерческой школы Алексеев, фотограф Дмитриев и городской брандмейстер Чапин построили близ Мызы и Марьиной рощи ряд домиков-дач и нарекли себя «Толстовской колонией». «Колония» эта просуществовала под Нижним Новгородом всего несколько лет. При этом надо сказать, что один только Д. Ф. Щелок жил в своем глинобитном домике постоянно. Остальные лишь в летнее время приезжали на извозчиках из города обрабатывать сады и огороды при своих домиках-дачах. В конце концов, у Щелока остался только один компаньон — М. П. Дмитриев. Двое других, Чапин и Алексеев, переселились на соседнюю Мызу, построив там себе большие двухэтажные дачи. Сейчас о бывшей «Толстовской колонии» нижегородцам напоминает только название местности «Щелоковский хутор».
Интерес ко Льву Толстому заметно убавился с началом в 1904 году Русско-японской войны.
Собственно у Российской империи с Японией не было никаких споров или счетов. Но лежавшая между ними китайская область Манчжурия дразнила колонизаторские аппетиты обоих государств. Сначала возник конфликт по вопросу о концессии на р. Ялу, а затем начались военные действия. Япония первая напала на Россию, вероломно подкравшись к русским военным кораблям, стоявшим на рейде в Порт-Артуре. При этом было повреждено лучшее судно эскадры — броненосец «Ретвизан».
Так началась война с «желтолицым врагом», не принесшая России воинской славы, а только горе и слезы.
Первое время после начала войны все нижегородцы, без различия званий и сословий, переживали патриотический подъем. Проводы «запасных», мобилизованных в действующую армию, сопровождались шумными манифестациями. Городские обыватели, чиновники и служащие торговых фирм постановили делать ежемесячные отчисления на «Красный крест». Не отстали от них и рабочие крупного завода «Сормово», в первый же месяц собравшие на нужды войны 27 тысяч рублей. Это без инженеров и техников.
С особым рвением сормовичи взялись за производство артиллерийских орудий и снарядов к ним. Патриотические чувства сормовских рабочих порой перерастали в откровенно шовинистические настроения. «Уничтожить желтолицых обезьян!», «Загнать вероломных макак в море и утопить!» — призывали наиболее горячие головы.
Оптимистические прогнозы не оправдались. Как вскоре показали военные события, Россия войну постепенно проигрывала. Поражение следовало за поражением, а успехи оказывались временными. Обнаружились грубые ошибки в экипировке солдат и в снабжении армии боевым оружием. Выявилась и бездарность многих лиц начальствующего состава. Не помогла замена главнокомандующего генерала Куропаткина генералом Линевичем.
Бесславная война завершилась унизительным Портсмутским миром. Но она не прошла бесследно для самосознания народных масс. Упадок имперского государственного строя обозначился явственно, обнажив при этом и общественные язвы: вопиющую малограмотность народа, продажность чиновничества, падение нравственности и распространение пьянства во всех кругах населения.
Глава IV
Находившийся в двенадцати верстах от Нижнего Новгорода большой паровозо- и вагоностроительный завод акционерного общества «Сормово» в 1900 году вступил во второе свое пятидесятилетие. Нельзя сказать, что XX век заводские рабочие встретили с ликованием: всю страну сковал экономический кризис, не обошел он и сормовский завод.
Производственный год — с июля 1899-го по июль 1900-го — принес убыток. Акционеры не получили дивидендов, курс акций стоял ниже номинала.
Заводоуправлению приходилось добиваться выгодных заказов любой ценой, а в условиях кризиса это была задача не из легких. Причем заказов таких нужно было много, поскольку за последние два года производственные мощности завода значительно выросли в связи с постройкой нескольких новых цехов.
Тридцать восемь минут рабочего времени требовалось на постройку вагона, за 14 часов собирали паровоз, в 15 дней спускали со стапелей пароход или железную баржу, каждую неделю русские железные дороги получали два полных состава из сорока вагонов с двойной тягой каждый. Завод в силах был выпускать 4500 вагонов, 200 паровозов и 25 крупных судов в год. Однако о полной загруженности всех цехов в наступающем 1901 году или хотя бы в следующем, 1902 году, не приходилось и мечтать.
Рабочие начинали нервничать — ведь уже 25 % неиспользуемых производственных мощностей грозили потерей заработка сотням людей.
Успешная деятельность Сормовского завода зависела, в основном, от казенных заказов и от банковских кредитов. Но по всей России снижались как число казенных заказов, так и объемы банковских кредитов, особенно это касалось машиностроительных заводов.
В 1901–1902 годах Сормовскому заводу вдруг «повезло» на ведомственные заказы. Поговаривали, будто тут не обошлось без взяток. Министерство путей сообщения заказало большую партию вагонов IV класса нового образца для Восточно-Китайской дороги и несколько речных землесосов, что тоже было в новинку для завода. Военное же ведомство дало заказ на 1700 повозок-ящиков для артиллерии. Морское министерство заключило с заводом договор на десять канонерских лодок.
Эти многомиллионные заказы позволили «Сормову» безболезненно пережить кризис, оказавшийся пагубным для многих русских промышленных предприятий. Все эти годы — с 1901 по 1905 — среднее число рабочих на заводе оставалось постоянным: от 10 500 до 11 000 тысяч человек.
Но даже наличие постоянной работы не делало труд всей этой массы людей ни спокойным, ни безмятежным. «Сормово» было и оставалось типичным капиталистическим предприятием, в котором труд рабочих ценился не сам по себе, а только как способ обеспечения прибыли хозяину-предпринимателю.
Деятельность «Сормова» в 1901–1906 годы, как с ее внешней стороны (картина труда), так и с внутренней (условия труда) часто освещалась на страницах тогдашних газет. Кроме того, «Вестник финансов» и некоторые иные «толстые журналы» ежемесячно публиковали сведения о ходе производства на сормовском заводе. О Сормове тех лет писали и литераторы-прозаики, приезжавшие туда «черпать впечатления». Условия труда в Сормове обсуждались на торгово-промышленном и медицинском съездах. Сормовский быт находил отражение в творчестве нижегородских поэтов. Не было недостатка и в прозаических описаниях сормовского труда. В одном из номеров «Нижегородского листка» за 1902 год можно было прочитать «Впечатления очевидца на заводе»:
«…станки, станки без конца.
…Как надоедливые пчелы жужжат приводные ремни, только жужжание их и звучней, и сильней насекомых.
…Сила пара, сила электрической энергии, как что-то чудовищное и грандиозное поражает здесь присутствующего.
…Массивный, в 1200 тонн, гидравлический пресс кажется легкой, эфирной игрушкой.
…Человек здесь, часто в изорванной, грязной рубахе, большей частью с потным лицом и мозолями на руках на первых порах кажется рабом машины. Но только на первых порах… Когда приглядишься, ясно видишь, что не машины им, а он машинами командует, повелевает машинами, как господин, а не раб. Все машины, все прессы и станки, молоты и подъемные краны — все в рабском послушании рабочего.
Стонет, ревет и грохочет завод. И в этом стоне и реве, почти непрерывном лязге железа и ржании ремней бесформенные куски железа и стали постепенно превращаются в законченные детали и вещи. Являются на свет паровозы, вагоны, цистерны, баржи, пароходы, собирается грандиозная машина — морской крейсер.
В дыму, влажном тумане, в копоти и саже трудно различить неопытным глазом что-либо. Но уши ясно слышат „тук… тук… тук…“ Это звуки ударов лома в руках силачей-литейщиков. Сейчас начнется литье стали, для чего пробивают массивную печь Сименса-Мартена.
— Слышу… слышу… слышу… — где-то под крышей цеха на стук дома откликается глухое эхо.
Массивная, котлообразная воронка уже прогревается. Из нее вылетают клубы желтого пламени, стараясь догнать быстро уходящий вверх дым.
Наконец отверстие пробито.
Густой ярко-золотистый поток направляется через желоб в воронку.
Это началось литье стали.
Лица рабочих озарены каскадом искр, рвущихся наружу. Внизу печи, около приспособлений для сифонной отливки стоят литейщики, подбрасывая в льющийся металл кусочки алюминия.
Вся внутренность цеха сияет, как в огне.
Это лучи плавящейся стали…
Поделиться книгой: