Нина просто запуталась

– Так вы много знаете о человеческой психике?

– Много не знаю, я, скорее, интуитивно чувствую. Я не окончил университет.

– Почему?

– Слишком много вопросов, – усмехнулся он, – давайте вернемся к вам.

Они заказали кофе, Нина взяла пирожное и долго ковыряла в нем вилкой, пока говорила. Она практически размозжила его по тарелке.

– Я работаю старшим научным сотрудником в «Элайн Фарма». Всю мою работу можно свести к секвенированию генома человека.

– К чему?

– Это довольно сложно объяснить.

– Попробуйте.

– Представьте, что у вас есть двадцать тысяч экземпляров «Войны и мира».

– Допустим, представил.

– Вы их пропускаете через шредер, а потом хорошенько перемешиваете. Потом наугад вытаскиваете из этого вороха небольшую кучку разрезанных бумажек и пытаетесь собрать из них исходный роман.

– Так.

– А еще у вас есть рукопись «Войны и мира». Допустим, вам сам Толстой ее подарил. Текст, который вы соберете из этой кучки полосок, нужно будет сравнить с этой рукописью, чтобы отловить опечатки (а они-то там точно есть). Вот так же читают ДНК.

– Простите, я не очень улавливаю суть.

– ДНК выделяют из клеточных ядер и делят на кусочки по триста—пятьсот пар нуклеотидов (ведь все нуклеотиды связаны попарно). Молекулы ДНК дробят, потому что ни одна современная машина не может прочитать геном от начала до конца. Последовательность слишком длинная. И по мере прочтения накапливаются ошибки. Так вот, чтобы восстановить «Войну и мир» после шредера, нужно прочитать и разложить в правильном порядке все кусочки романа. То есть мы читаем эту книгу несколько раз по крошечным фрагментам. То же самое с ДНК: каждый участок мы прочитываем с многократным перекрытием, ведь мы анализируем не одну, а множество ДНК.

– Боже мой, как это все сложно.

– Когда создается новое лекарство, секвенаторы прочитывают ДНК, находят там мутации и создают модель. Модель молекулы, которая как бы накладывается на ДНК и должна покрыть нужную мутацию.

– Вот как. И над каким лекарством вы сейчас работаете?

– Все как всегда, Роберт. Рак – главная проблема человечества. Вы, например, знали, что за последние десять лет частота заболеваемости раком увеличилась на пятьдесят процентов?

– Я догадывался об этом.

– Рак и другие опухоли, которые растут слишком быстро, – наш профиль. Наша компания, как и многие другие, хочет взять первенство в этих исследованиях. И я вам могу сказать, что мы очень близки если не к разгадке, то к универсальному подходу к лечению опухолей.

– Правда? – Роберт был удивлен. – У моей матери рак.

– Я так и подумала. Мне очень жаль, но вам нужно как можно больше времени проводить с ней.

– А вы разве не скоро откроете лекарство?

– Роберт, от начала открытия лекарства до момента его выпуска в массы проходит десять лет. И это в лучшем случае. Если ваша мама не дотянет еще десять лет, то мне кажется, вам лучше проживать жизнь с ней, а не гнаться за панацеей. К тому же мы еще даже не приступали к этапу тестирования.

– Грустная тема. Давайте закроем ее.

– Давайте. – Нина какое-то время молчала. – Погодите, я ведь не передала вам результаты исследования!

Она открыла сумочку, вытащила листок А4 и бутылку в пакете, передала Роберту. Роберт внимательно изучил заключение.

– А что такое диамфотоксин, и почему вы проверяли именно на него?

– Это один из самых страшных ядов. Почему его включили, не знаю, проверяла Кэт. Тут есть и другие яды: рицин, цианид, стрихнин. Она передала мне результаты и просила сообщить вам. Она очень устала и сегодня отдыхает дома.

– Надеюсь, с ней все хорошо.

– Просто переработала.

– Спасибо, в любом случае.

– Не за что.

– Нина, у вас есть кто-нибудь?

– Вы имеете в виду, встречаюсь ли я с кем-то? – Она снова провела рукой у лица.

– Да.

– Нет. Предыдущий мой молодой человек исчез неизвестно куда. Мы почти были женаты, но потом он сбежал. Вероятно, в другой город.

– Мне сложно представить, что кто-то мог бы от вас сбежать. Вы очень симпатичны мне.

– Спасибо. – Она слегка покраснела. – А что с этой бутылкой? Это ваша зацепка?

Роберт не знал, стоит ли говорить ей о деталях, ведь она могла оказаться причастной к убийству. С другой стороны, если в бутылке была обыкновенная вода, то какая теперь разница. Тем более что ему безумно нравилась Нина, а откровенность по отношению к ней могла бы сыграть ему на руку – женщины любят честных мужчин.

– Да, знаете, тут сработало мое чутье.

– В каком смысле?

– Иногда какая-то мысль приходит ко мне внезапно, и она часто оказывается верной.

– Что-то вроде интуиции?

– Что-то вроде.

– И как это было?

– Я вдруг увидел, что коллега, который собирался отпить из бутылки, может пострадать.

– И что, вы сразу подумали, что там яд?

– Нет, я подумал, что неплохо было бы включить всю эту воду в перечень улик. Я заметил, что она из бутылок была открыта, но все еще полная. То есть из нее никто не пил. И уговорил своего начальника снять отпечатки пальцев с еще нескольких бутылок. Так вот, на той самой, открытой, но полной, не было пальцев, кроме моего коллеги. Это показалось мне странным. Потому что на всех остальных были.

– И поэтому вы решили, что там яд?

– Нет, я решил, что это странно, ведь как-то эта бутылка попала на сцену. Ее должен был кто-то принести. А Ник Кейв должен был ее открыть. Но его отпечатков там не было.

– Логично.

– Я несколько разочарован, честно сказать. Я все еще уверен, что с этой бутылью что-то не так.

– Да ладно вам. Я знаю точно, что Кэт не могла ошибиться, она отличный сотрудник. Хотите, я могу хоть сейчас отпить из нее, и вы убедитесь, что там просто вода?

– Лучше не надо.

– Давайте! Будет весело, если я скончаюсь прямо в кафе. – Нина рассмеялась. Роберт недоверчиво ухмыльнулся. Глаза Нины стали такими яркими и веселыми, что он чуть было не отдал ей бутылку.

– Нет, я все-таки воздержусь. Я вам верю, но давайте не будем проверять.

– Как хотите. Так мы все-таки можем перейти на «ты»?

– Я был бы рад.

Оставшийся вечер они провели вместе: взяли еще кофе навынос, вышли на прогулку в парк, а потом Роберт проводил ее до квартиры.

– Спасибо за замечательный вечер.

– И тебе спасибо, – ответила Нина, и наступила неловкая пауза.

За эти несколько часов они как будто бы сблизились, хотя она не собиралась рассказывать ему так много. Она очень сожалела о проведенном времени: Роберт мог воспользоваться ею, чтобы довести расследование до конца. Он потянулся к ней, возможно, за поцелуем, но она отстранилась, а потом по-дружески его обняла. Она не собиралась начинать отношения в первый день знакомства. И вообще, отношения – не для нее, у нее есть Эдди.

– До свидания, – сказала она коротко и отвернулась, чтобы открыть дверь подъезда.

– Нина, мы еще увидимся?

– Я думаю, да.

Она тут же пожалела о своих словах. Сожаление – ее самая частая эмоция. Может, пора было что-то с этим делать?

11

У Роберта снова начиналась бессонница. Это случалось эпизодически, и каждый раз в первое ночное бодрствование он знал точно, что это будет продолжаться несколько дней. Он встал с постели и налил себе чаю. В такие моменты его подсознание было гораздо доступнее, чем обычно, и он решил воспользоваться этим для того, чтобы проанализировать свои действия.

Почему он считал Нину причастной?

Во-первых, она оказалась на месте преступления. Но местом преступления был клуб, а не местность рядом с ним. Пусть это и случайность. Она просто гуляла.

Во-вторых, эта бутылка не давала ему покоя. Почему Нина вернула ему результаты исследования, а не Кэт? Почему оказалось, что Нина работала в крупнейшей фармацевтической компании в стране? У нее были все возможности, чтобы совершить подмену. Но для чего ей подменять результаты?

Ладно, не стоит привязываться к «Элайн Фарма». Были и другие лаборатории. Через три дня после убийства он за сутки побывал в пяти школах и двух университетах, где были более или менее серьезные классы с оборудованием для тестов. Восточный университет согласился провести анализ содержимого, но результат его не удовлетворил, а только еще больше запутал дело. Если бы не их заключение, он бы поверил Нине, что там вода.

Профессор биологии Штуль сказал коротко, но ясно: «Я не знаю, что это, но там определенно что-то есть».

Ни одна лаборатория его не зацепила. Его выводы казались ему самому нелепыми: что это значит – зацепило? Но потом он вспомнил, как отчислялся из института психоанализа, и дал себе слово, что отныне будет доверять только своим ощущениям, а не статистике и психологии, чего хотел от него Габриэл.

Только увидев Нину в «Элайн Фарма», у Роберта екнуло сердце. Вот оно – женщина, которая оказалась рядом с местом преступления просто так. Женщина, которая работает в лаборатории. Женщина, достаточно уверенная в себе, чтобы посметь явиться туда? Но ее стошнило, когда он рассказал ей детали преступления. А может быть, стошнило не от подробностей, а от страха быть пойманной?

Роберт вспомнил главную деталь: Нины была похожа на Алекса. У нее был такой же взгляд, как у Алекса, когда его поймали. Спокойствие и потенциальная угроза. У нее был взгляд человека, который только что убил.

А что делать с этим их ужимками? Как так получилось, что два совершенно разных и не знакомых друг с другом человека имели одинаковые жесты? Какая-то мысль роилась в голове Роберта, но никак не хотела вылезать на поверхность. Совершенно исключено, что они родственники, иначе Алекс бы говорил об этом. А может быть, это снова провидение? Кто-то сверху пытается подсказать Роберту, что Нина – такая же, как его друг, убивший десяток людей?

Выпив чаю и помучившись бесплодными раздумьями, он сел за стол и накидал план работы на будущую неделю:

1. Просмотреть видео с камер.

2. Опросить подозреваемых:

– два звукорежиссера;

– фотограф;

– монтажник;

– Кэт;

– Нина?

Написав имя Нины, он поежился. В нем боролись симпатия к ней и желание раскрыть преступление. Ну и что, что она старше его лет на десять, но такой красивой и милой женщины он никогда не встречал и в глубине души надеялся, что у них что-нибудь получится.

Он вернулся к списку дел:

3. Изучить личность Ника Кейва и подобрать мотивы.

4. Поговорить с женой Ника Кейва и изучить соцсети.

5. Найти и опросить несколько свидетелей.

6. Позвонить в компанию – производителя сборной сцены.

На этом план заканчивался, и у него не было ни малейшего понятия, как все эти действия могут привести к разгадке. Детектив Кюмри дал ему месяц, из которого оставалась ровно неделя, чтобы закрыть это дело. Если в течение недели он не найдет доказательств того, что это было убийство, дело отправится в архив как несчастный случай. И больше никаких шансов, что к нему когда-нибудь вернутся.

12

В воскресенье утром Роберт решил навестить своего брата. Дорога к кладбищу была длинной, и у него было достаточно времени, чтобы обдумать все шаги его плана. Желтый автобус вез его через весь город, где пришлось какое-то время постоять в пробке, затем они выехали в пригородную зону: по правой стороне простирался лес, по левой – синее беспечное море и чайки. Такая обстановка не только располагала к тому, чтобы погрузиться в свои мысли, но и накладывала на них некоторый отпечаток, атмосферность. Роберт называл такой ландшафт эмоциональным пейзажем.

Он вернулся мыслями к тому дню, когда Карл еще был здоров. Старший брат всегда был для него примером для подражания. Мама обычно говорила: «Спроси брата», «Посмотри, как брат делает» или «Учись у своего старшего брата». Когда Роберту было пять лет, он обожал наблюдать за тем, как Карл делал уроки или играл с мальчишками в футбол. Обычно он сидел на скамейке в парке и наблюдал, как Карл, широкоплечий парень, бегает с такими же старшими, как он, по полю и забивает голы. Роберт искренне радовался за него. Но когда он немного повзрослел, вся эта искренняя радость как будто переродилась, и ее место заняла зависть. Из-за этого он часто ссорился с мамой, которая продолжала ставить Карла в пример. В младших классах Роберт учился плохо и делал это специально, чтобы насолить матери и отцу.