Помоги проекту - поделись книгой:
Не случайно фараон Рамсес II остался в истории с прозвищем Великий. Он действительно великий строитель и великий международный деятель. Заключив мирный договор с хеттами, он обеспечил и своему государству, и соседнему еще около 60 лет относительно спокойной жизни.
Через 13 лет после заключения знаменательного договора неутомимый Рамсес II, которому было уже больше 50 лет, женился на дочери царя Хаттусили III. Она приняла египетское имя Маатхорнефрура — «зрящая красоту Солнца». Солнцем для нее, безусловно, должен был стать сын бога Амона — ее супруг Рамсес II.
Есть предположение, что на бракосочетание прибыл сам хеттский царь. Впрочем, многие египтологи в этом сомневаются. Так или иначе, церемония была торжественная и пышная. На сохранившихся изображениях видно, как огромная процессия несет приданое — золото и другие сокровища. Из Малой Азии в Египет гонят целые стада скота. Это немалая ценность — мясо и шкуры. Но это еще и выразительный жест: ситуация в чем-то напоминает не одержанную когда-то победу — ведь богатства прибывают в Египет, хотя это и не военная добыча… А в 62 года фараон женился, тоже вполне официально, еще на одной хеттской царевне, сестре первой.
В последние годы жизни Рамсес II явно наслаждался относительным покоем, постоянно заботясь об увековечении своей памяти. Он умер, когда ему было около 70 лет.
Посмертная жизнь фараона оказалась весьма бурной. Он был торжественно похоронен, но уже в конце правления следующей, XX династии, в XI веке до нашей эры, гробница подверглась разграблению. Все сокровища были похищены. Мумию фараона жрецы перенесли в тогда еще не разграбленную гробницу его отца, Сети I. Но позже и она была разорена.
В общем, мумию переносили с места на место четыре раза и, наконец, спрятали в тайнике. Она была найдена в конце XIX века и стала, как деликатно пишут ученые, достоянием науки. То есть ее выставили в качестве экспоната в Каирском музее. Сохранность мумии удивительна. В 1976-м, когда она начала повреждаться, ее возили на реставрацию в Париж. Причем встречали очень торжественно, будто французскую столицу действительно посетил древнеегипетский фараон. И это совершенно справедливо. Рамсес II, вне всякого сомнения, заслужил уважительную память человечества.
Солон
Начало демократии
Еще в древности этот человек был причислен к семи величайшим мудрецам. Имена шести из них сейчас известны только специалистам. А Солона знают все. Он — самый древний из известных нам мудрецов — жил две с половиной тысячи лет назад. Сколько событий произошло с тех пор! Сколько имен правителей предано забвению! А Солон и по сей день с нами — в учебниках по истории, в размышлениях об устройстве жизни.
В чем же дело? Говоря современным языком, он открыл законы демократии, которые оказались верными на все времена. Его открытие лишь совершенствуется, обрастает оговорками и разъяснениями, оставаясь актуальным и по сей день.
Итак, Солон. Он родился в знатной, но обедневшей семье. История его рода уходила в глубокую древность. Возможно, его предки были старейшинами. Ведь в афинском обществе рубежа VII–VI веков до н. э. царит родовой строй, государство только рождается. И знатность рода определялась еще не принадлежностью к королевской фамилии, к графам и герцогам. Афинская знать состояла из представителей известных, чем-то прославившихся в прежние века, родов. Общество только-только делало шаг в цивилизацию: у афинян уже была письменность, появлялось искусство. И рождалась система управления. Мучительное время!
В обществе царили законы Драконта, или Дракона — так звали архонта из старейшин (отсюда и название — драконовские законы). Они отличались редкой свирепостью и однообразием: за каждую самую незначительную провинность, например, кражу луковицы на рынке, полагалась смерть. Убийство тоже каралось смертью. Согласно античному анекдоту, когда Драконта спросили, почему его законы столь жестоки, он ответил: «Я считаю, что смерть — достойное наказание за мелкое преступление. А за крупное я не мог придумать ничего другого».
Во времена Солона происходило расслоение общества, появились крайние полюса богатства и бедности. Большинство граждан разорялось до такой степени, что под заклад нечего было отдать — последней отдавалась земля. В этом случае был обычай ставить на этом земельном наделе камень, на котором указывались сумма долга и срок его возврата. Если долг вовремя не возвращался, человек расплачивался собственной свободой. Так в афинском сообществе свободных граждан появляются рабы, кого-то даже продают за море, в Малую Азию.
Любопытно, что население Аттики было автохтонным, то есть коренным. Оно проживало здесь издревле. Примерно в XIII–XI веках до н. э. так называемые дорийцы поглотили раннюю цивилизацию на Балканском полуострове. Аттика не была завоевана пришельцами, потому что богатой не была. И вот сложилась уникальная ситуация — прямые потомки ахейцев, необычайно этим гордившиеся, оказались рабами в собственной стране…
С ухудшением ситуации народ все более приходил в возбуждение. Жизнь становилась страшной и неспокойной. И вот тут возникает Солон. Об истории его появления повествует легенда, но я думаю, в ней есть зерно истины. Афины терпят позорное поражение в войне с соседним городом Мегарами за остров Саламин. И старейшины, чтобы не возбуждать волнений среди граждан, запретили упоминать само название Саламин под страхом смерти.
А надо сказать, что поднимать вопросы на животрепещущую тему мог любой гражданин Афин, придя на площадь и обратившись к собранию жителей. Традиции родоплеменной жизни были тогда еще очень сильны. И вот однажды утром на рыночную площадь выбегает Солон. Он молод, привлекателен и известен как поэт. Он ведет себя как безумец. Бессвязные слова, ужимки и прыжки, наконец, шапочка на голове, что не было принято в жаркой стране, — все указывало на то, что он и хотел подчеркнуть: его разум помутился. Что случилось? В чем дело? Что произошло с юношей? Уже собирается небольшая группка людей. Когда его плотно окружила толпа, он вдруг сбросил шутовскую маску и прочел нараспев патетические стихи собственного сочинения: «На Саламин поспешайте, сразимся за остров желанный, чтобы скорее с себя тяжкий позор этот снять». Конечно, он имеет в виду позор военного поражения. Его речь мгновенно вызвала отклик людей: они одобрительно кричат «ура!». Это был поступок «не мальчика, но мужа». История о том, как Солон пел на площади о Саламине (предположительно, в древности принято было петь стихи и поэмы), передавалась из поколения в поколение на протяжении многих веков.
Его не казнили за нарушение запрета старейшин, а дали право командовать. Далее в источниках — полулегендарные рассказы о том, как под его руководством с помощью военной хитрости афиняне отбили остров Саламин. Солон приказал переодеть молодых юношей-воинов в женские платья, а затем направил их к вражескому городу. Жители Мегар, увидав девушек, решили, что с ними надо познакомиться, а то и овладеть ими.
Причины такого интереса к слабому полу понятны: в древности женщин не хватало, в мирное время женская смертность была значительно выше мужской. И простодушные жители из Мегар устремились вперед. Тогда переодетые воины выхватили мечи и перебили этих наивных и совершенно не готовых к бою людей.
Мы достоверно знаем, что Солон был поэтом. Его стихи охотно цитировал Аристотель в своем знаменитом сочинении «Афинская полития». Трактат, найденный в конце XIX века, содержит мысли философа об идеальном управлении и организации государства. В связи с этим Аристотель очень подробно говорит о Солоне и его поэтическом даре. Этих двух незаурядных людей разделяло около двухсот лет, и стихи Солона помнили — ведь поэтов было немного.
Бесспорно и еще одно обстоятельство — он был необыкновенно артистичен. И в то же время отличался детской непосредственностью. В любое время он готов был на шутку, проделку, хитрость, на смелый выпад и иронию. Смелость, находчивость и, безусловно, ум — для старта его карьеры именно эти качества оказались чрезвычайно важны. Авторитет Солона рос постепенно. При завоевании Саламина он показал себя как военачальник и государственный деятель, который отстаивает интересы своего народа. Очень скоро он проявит и свою мудрость.
После того как Солона избрали архонтом, народ ждал от него умиротворения, и Солон его принес, но не так, как ожидали. Думали, что все случится чудесным образом: сегодня избрали, завтра — спокойная, безбедная жизнь. Народ вообще более склонен верить чудесам и рассчитывать на них, чем предпринимать реальные усилия. А Солон хотел всерьез и надолго ввести рычаги взаимодействия людей и общества. Он еще больше расширил полномочия народного собрания. Законы Солона, одобренные гражданами, вырезались на деревянных таблицах и выставлялись на всеобщее обозрение. Люди в то время уже умели не только читать, но и писать, что свидетельствовало, как совершенно правильно отмечают антиковеды, о довольно высоком уровне развития культуры в целом. Для непросвещенного крестьянства, уткнувшегося в надел, бесполезно устанавливать таблицы с законами. Кстати, они простояли довольно долго, несколько веков. В одной из комедий времени поздней античности о них говорится следующее: «Ну что на этих таблицах? Там можно только овес сушить». На закате античной цивилизации они окончательно разрушились, а вместе с ними — законодательная система, созданная Солоном. Она — увы! — оказалась невечной и небезупречной.
Главная его реформа, которая называлась «сисахфия» (буквально — «стряхивание бремени»), означала отмену долгов за землю и уничтожение долгового рабства. Более того, были возвращены на родину сограждане, проданные в рабство в Малую Азию, за море. За них вносило выкуп государство. И долговые камни исчезли с земельных наделов. Таким образом утверждался главный принцип античной политической жизни: жители Аттики — свободные люди. Рабство осталось, но рабами могли быть только чужеземцы. Известна фраза, которая приписывается Солону: «Все греки должны быть равны, свободны, и у каждого должно быть не меньше пяти рабов». Эти слова точно отражают социальные воззрения той эпохи. Существовал мир свободных людей, пользовавшихся всеми гражданскими правами, и мир рабов, которые воспринимались низшими существами. На них не сердятся, не обижаются. Еще Гомер задолго до Солона так обмолвился о положении раба: «Вот участь такая досталась». Значит, такова воля богов. И она не подвергается обсуждению.
Женщины не имели никаких политических прав, они жили на женской половине, не участвовали в разговорах и делах мужчин, вели закрытую семейную жизнь. В Спарте им дали чуть-чуть больше вольности, и то только потому, что они рождают воинов, что вызывало у спартанцев уважение и трепет. Но Спарта — другая страна, с другим политическим устройством.
Коренное население Аттики, получив свободу, образовало гражданскую общину, которую потом стали называть полисом. Отныне граждане Афин стали делиться на разряды, которые определялись размерами имущества, а точнее — объемом продукта, произведенного в хозяйстве. Это сразу вызвало недовольство у наиболее знатной части населения — эвпатридов. Им было выгоднее, если бы ценз, определяющий полноту участия в общественной жизни полиса, устанавливался по размерам земли или по знатности рода. Вводимый же Солоном ценз не зависел от размера участка: участок мог быть небольшим, но, если хозяйство работало интенсивно, его собственник оказывался в большем выигрыше, чем владелец большего участка, но работающего с меньшей интенсивностью. Масло, вино и зерно — все, что производят афиняне, измерялось мерами, медимнами. В результате получились следующие разряды для граждан: высший составляли пентакосиомедимны — пятисотмерники, в их хозяйстве производилось 500 мер продукта ежегодно. Хозяйство всадников давало 300 мер, зевгитов — 200 и фетов — меньше 200. В соответствии с имущественным положением формировалось и войско. Каждый человек должен был лично участвовать в его создании. Воинская служба была обязанностью жителя полиса, его гражданским долгом.
Представители высшего класса отправлялись на войну в полном вооружении, всадники — непременно с конем, зевгиты должны были иметь копье и меч. Фетам предписывалось просто явиться к месту сбора ополчения. Ясно, что у них не было денег ни на вооружение, ни на коня, но само их присутствие в войске было необходимо.
Солон прекрасно понимал: чтобы его законы работали, необходим принцип выборности, как мы бы сейчас сказали, необходима прозрачность власти. И он значительно расширяет права народного собрания, создает совет четырехсот, или буле, предоставив ему немалые полномочия. Это был суд присяжных на выборной основе. Солон добился принятия закона, который назывался «атимия» (буквальный перевод — «лишение чести»). За неучастие в политической жизни человек лишался — частично или в полной мере — гражданских прав. Правитель был уверен, что жители Афин не могут быть инертными и безразличными, когда речь идет об их собственном благополучии и о процветании родины. И закон заставлял быть активным.
Солон был строг. Ему казалось, что он нашел если не идеальный, то оптимальный механизм, который позволяет людям вместе решать насущные вопросы, жить в мире и согласии, любить родину и защищать ее, если ей угрожает опасность. Сейчас, глядя из нашего «далека», мы видим, что он был мудрец, мудрость в нем сочеталась с даром политика. И еще она уживалась с идеализмом, он был идеалист-романтик.
Но… он же придумал остракизм — голосование посредством подсчета голосов на черепках (от слова «остракон» — черепок). Если возникало подозрение, что демократия находится под угрозой, тут же собиралось народное собрание, и афинские граждане писали на черепке имя возмутителя спокойствия. Так из Афин был изгнан Фемистокл, величайший патриот и победитель битвы при Саламине в Греко-персидских войнах. Правда, это случилось много позже, после Солона.
Интересно, что археологи нашли черепок, на котором было написано «Фемистокл». Его имя нацарапала рука малограмотного человека, нацарапала коряво, неумело. В данном случае демократия обернулась своей отрицательной стороной — необразованный человек изгнал из Афин величайшего патриота! И Фемистокл уехал в Персию и там, когда персы попытались заставить его воевать против Греции, принял яд.
Люди науки зачастую на вопрос о том, как прошла защита диссертации, отвечают: «Бросили пару черных шаров». Это выражение оттуда, из Афин времен Солона. Тогда голосование осуществлялось с помощью бобов или камешков. Светлые или целые — за, темные или просверленные — против. Очевидно, механизм был настолько тщательно продуман и так отлаженно работал, что и по сей день мы пользуемся им.
И тогда выдающиеся умы понимали значение и чрезвычайную важность законов Солона. Вот что писал Аристотель о нем: «Народ рассчитывал, что он произведет передел всего». Народ хотел коммунизма, сказали бы мы сегодня. Тогда, на заре цивилизаций, об опасности и тщетности этих желаний не могли знать. «А знатные, — пишет дальше Аристотель, — думали, что он вернет прежний порядок или только немного его изменит». Естественно, стремления и желания демоса и эвпатридов противоположны. Что же Солон? Он воспротивился тем и другим. Отчаянный человек! «И хотя имел возможность, вступив в соглашение с любой партией, достичь тирании, — ему предлагали: "правь единолично", — предпочел навлечь на себя ненависть тех и других, но зато спасти Отечество и дать наилучшие законы», — заканчивает философ.
Аристотель не был поклонником демократии. Зная, как развивались события уже после правления Солона, Аристотель считал ее порочной формой организации общества. Более того, он полагал, что демократия обязательно вырождается в так называемую охлократию — власть черни, толпы. Умен, умен был Аристотель! Но в поисках идеального он тоже не преуспел и идеала не нашел.
Законы Солона касались самых разных сторон жизни. Многие из них сегодня кажутся нам жестокими, странными, но не будем забывать, что мы имеем дело с мышлением человека Древнего мира. Например, был издан закон, по которому сын мог не кормить престарелого отца, если тот не выучил его в свое время ремеслу. Солон считал, что отец должен заботиться не только о том, как накормить и одеть своего наследника, но и как обеспечить ему достойную жизнь в будущем. И если в суде сын докажет, что отец его содержал, но не обучал, то он освобождался от всех обязательств перед родителем. Это кажется слишком жестоким и несправедливым. Тогда, однако, этот закон действовал.
В правление Солона были приняты занятные законодательные акты, сегодня вызывающие улыбку. Объявив войну роскоши — ведь грекам изначально была присуща простота в быту, — он издал закон, запрещающий женщинам тратить слишком много денег на наряды. Одежда должна быть скромной и не привлекать внимания, был уверен Солон. Можно себе представить, как встретили это постановление женщины! Но первое время и оно исполнялось. Однако со временем закон начали обходить. В истории Древнего Рима законы против роскоши, которые издавались Октавианом и Августом, оказались такими же бесполезными: к столу римлян все равно подавали соловьиные язычки. При Солоне предпринимается попытка создать общество свободных и гордых этим людей. Свобода состояла не в отсутствии законов, наоборот — в строгом следовании им.
Неожиданно Солон решает уехать из любимых Афин на десять лет. Известно, что он взял со своих сограждан клятву не менять законы до его возвращения. Что же заставило его покинуть любимый город? Древние авторы пишут, что ему так докучали бесконечными сетованиями — это в его законах не так, то надо исправить, — что жизни ему не стало. Все были недовольны. Солон пишет в одной из элегий: «Трудно в великих делах сразу же всем угодить, я принужденье с законом сочетал. Все когда-то ликовали, а теперь меня всегда злобным взором провожают, словно я их злейший враг». Ему стало плохо в Афинах. Есть версия-предположение, что его изгнали из родного города.
Началось его знаменитое путешествие на Восток, которое, конечно, обросло легендами. Он был в Египте, а также в Лидии — небольшом царстве на западном побережье Малой Азии. Ее правители, и в том числе царь Крез, славились несметными богатствами. С древности и до наших дней известно выражение «богат как Крез». Вскоре это царство будет завоевано жестоким Киром, создателем великой Персидской державы. Кир взял Креза в плен, приказал сжечь его на костре, что было для древних времен делом обычным, и пришел посмотреть, как будут выполнять его приказание. И вдруг из пламени разгорающегося костра он услышал крик Креза: «О Солон, как ты был прав!» Кир был заинтригован: почему этот правитель, которого ограбили, подожгли столицу его государства — Сарды, в минуту страшных мучений вспомнил о Солоне? «А ну-ка, костер раскидать… В чем дело?» — спросил он своего противника. И Крез, как повествует легенда, изложенная в трудах Плутарха и Геродота, рассказал о своей встрече с Солоном.
Герри ван Хонтхорст.
Слава Солона бежала впереди него, его ждали во дворце Креза. Наконец он появился — пешком, в скромной греческой одежде, и перед первым же слугой, который встретил его у ворот, бросился ниц. Тот испугался, поднял великого мудреца: «Что ты, что ты?» Солон спросил: «А ты не Крез?» «Нет, — отвечал тот, — я недостойный слуга моего великого царя». — «А, ну тогда пошли дальше». И так гость обманывался еще несколько раз. Наконец его ввели в торжественный зал, где восседал Крез в роскошных одеждах. Солон вошел, с достоинством поклонился царю. Тот для начала поинтересовался: «А что же ты все время путал меня со слугами?» «Прости, но они так роскошно одеты, что я каждый раз думал, что это царь, — отвечал гость. — У нас в Греции величие в другом». Тогда Крез решил показать ему свою сокровищницу. О ней ходили легенды, что те немногие, кто видел ее, лишались рассудка. Теперь Крез ждал реакции Солона, предвкушал ее, потирая руки. Солон взглянул на сокровища, воротился к царю, поклонился ему и на вопрос, заданный не без намека: «Кого из людей ты считаешь счастливейшим?» — ответил: «Царь, после всего, что я видел, считаю счастливейшим афинянина Телла».
Пусть фантазия подскажет, что же было с этим великим восточным правителем, получившим столь странный ответ. Кто такой афинянин Телл? Может быть, это великий герой, победивший в десятках сражений, может быть, великан? Солон отвечал: «Этот человек жил в Афинах во время расцвета этого города, питался плодами рук своих, был счастлив в семье и умер, сражаясь за родину». «Кто же самый счастливый после Телла?» — спрашивает пораженный Кир. «Его сыновья, — говорит Солон, — они были жрецами Геры в городе Аргосе». Кир спросил: «А эти что? Тоже сражались за родину?» «Нет, — отвечал Солон, — тут другая история. Сыновья Телла совершили подвиг ради своей матери: сами, вместо быков, волокли тяжелейшую колесницу к святилищу богини Геры, чтобы она не прогневалась на любимый город. Они отдали все свои силы — молодые и прекрасные атлеты рухнули как подкошенные. Народ восхищался ими, пел, кричал. Люди древности вообще были страшно эмоциональны. Их мать, жрица Геры — богини капризной, строгой, как мы знаем из мифологии, — упала на колени перед алтарем и попросила наградить своих сыновей. И богиня наградила: уставшие, они заснули и больше не проснулись, умерли во сне в счастливейший миг своей жизни».
Нервы Креза не выдержали, и он прямо спросил: «А меня, меня ты считаешь счастливым?» Солон был мудрецом и потому ответил так: «Боги не дали нам знать границ нашей жизни. Объявлять счастливым человека еще живущего — все равно что провозглашать победителем сражающегося воина». И на том уехал. И вот спустя много лет, объятый пламенем костра, Крез вскричал: «О, Солон!» Кричал он так или нет, мы не знаем точно, так рассказывают древние историки. Мы знаем другое: Крез, приговоренный Киром к сожжению, был помилован. Впоследствии он стал советником Кира на долгие времена. И, возможно, их связала та правда жизни, о которой поведал Крезу Солон.
А потом Солон вернулся в Афины. Вернулся, и все было так, как должно быть в жизни, — сложно. Затевались смуты, противники его законов бились с его сторонниками. Он пытался участвовать в общественной жизни, но не очень успешно. Сказать, что Солон стал непререкаемым авторитетом, нельзя, потому что он не был тираном, не окружал себя холуями. Однажды, будучи уже в преклонном возрасте, он встал с мечом на пути тех, кто хотел нарушить его законы. Наивно и трогательно!
Несмотря на смуты, тиранию Писистрата, ее свержение, повторное восстановление, демократия продолжала жить. В V веке до н. э., при Перикле, в течение примерно пятнадцати лет она достигла почти эталона и представляла собой отлично работающий механизм управления государством. До конца своей жизни Солон жил в Афинах. Там царствовал тиран Писистрат, который, как ни удивительно, относился к бывшему правителю с уважением. Друзья Солона, опасаясь за его жизнь, неоднократно просили его уехать, но он не соглашался. Афины были его родиной, и он был их великим гражданином.
Ксеркс I
Непобедивший победитель
Чуть ли не все мы в пятом классе играли в греко-персидские войны. И никто не хотел быть персом — все рвались в греки. Потому что это означало не просто стать победителями. Мы знали, что греки — хорошие, а персы — плохие. Так ли это на самом деле? А может быть, дело в том, что наши представления основываются исключительно на греческих источниках? К тому же в европейской исторической науке есть определенный европоцентризм.
Между прочим, с точки зрения персов, именно они победили в борьбе с Грецией. Так считал царь Ксеркс, и это зафиксировано в надписях, которые он оставил после греко-персидских войн.
Ксеркс I — один из прославленных правителей великой персидской державы, которая существовала больше трех столетий и конец которой положил Александр Македонский. Во времена Ксеркса это еще государство колоссального масштаба, претендующее на господство над тогдашним миром и потому наползающее на Грецию.
Жизнь Ксеркса — яркий пример древневосточного деспотизма.
Он родился в 521 или в 519 году до н. э., вероятно, в Персеполе. Это современный Иран. Персеполь — столица Персии, основанная отцом Ксеркса Дарием I. Через 130 лет этот любимый город персидских царей будет сожжен Александром Македонским.
Если величие Ксеркса можно подвергать некоему сомнению, то величие его отца, правителя Ахеменидской державы Дария I, вопросов у исследователей не вызывает. Это был правитель, который умел и воевать, и проводить внутренние реформы. Он первый структурировал Ахеменидскую державу, и при нем она была относительно едина и управляема. Самый замечательный источник, в котором отражена личность Дария, — высеченная на скале Бехистунская надпись (Бехистун находится в современном Иране, примерно в 100 километрах от Хамадана). Три клинописных текста — на древнеперсидском, эламском и вавилонском наречиях.
В 30–40-х годах XIX века англичанин Генри Роулин-сон — офицер, дипломат, а заодно и разведчик — настолько заинтересовался персидской историей, что нанял местного мальчика, которого поднимали на блоках на высоту 100 метров, где он с помощью мокрого картона копировал Бехистунскую надпись.
Конечно, сам Роулинсон ничего не понимал в этих загадочных значках. Но нашелся тихий немецкий гимназический учитель Георг Фридрих Гротефенд, который увлекся дешифровкой клинописи и разгадал основное содержание надписи.
О чем поведал этот текст? О победе Дария I над страшным соперником, самозванцем Гауматой. Его именуют также Лжебардия, поскольку он выдал себя за Бардию, младшего сына Кира II.
Надпись гласит, что Гаумата обладал волшебной силой. И тем не менее был повержен Дарием I, происходившим из боковой ветви царского рода. Мировая история знает немало подобных примеров. Если права основателя династии не вполне законны, он непременно находит доказательства легитимности своей власти. Вот и Дарий, вместе с другими заговорщиками убивший узурпатора Гаумату, гордился тем, что избавил Персию от злого колдуна.
Характерен стиль, который будет со временем воспринят и Ксерксом. «Ты, который впоследствии прочтешь эту надпись, — обращается к потомкам Дарий I, — верь тому, что сделано мною, не считай это ложью. Мною и многое другое сделано, чего нет в этой надписи. Те, которые прежде были царями, в течение всей своей жизни не сделали столько, сколько мною сделано милостью Ахурамазды в течение одного и того же года». Дарий не сомневался в своем величии и прочности собственной власти.
Мать Ксеркса — вторая царственная жена Дария I, царица Атосса — дочь Кира Великого. У Дария было три сына от первой жены и четыре сына от Атоссы, из которых Ксеркс — старший.
В Персидской державе не существовало строгих законов наследования престола. Поэтому еще при жизни Дария началось беспокойство по поводу того, кто будет его наследником.
Каким было детство Ксеркса? Условно его можно назвать «гаремным». На Древнем Востоке царских детей, рожденных разными матерями, преследовал страх за свою жизнь. Ведь каждый, в ком видели вероятного наследника, мог быть убит соперниками. Судя по всему, Атосса как могла берегла старшего сына.
В ранней юности он, в отличие от братьев, не командовал войсками и не участвовал в сражениях.
Как Дарий пришел к мысли о том, что Ксеркс должен унаследовать трон? На эту мысль его, вероятно, навело то, что он родился, когда Дарий уже был царем.
Сыновья от первой жены появились на свет раньше. Наследником же полагалось быть тому, кто рожден от царствующего отца.
По некоторым данным, за год до смерти Дария (или немного раньше) Ксеркс сделался его соправителем. Дело в том, что по персидским законам правитель мог оставаться на престоле только до 52 лет. И хотя даты рождения точно не фиксировались, окружение царя определяло, когда он достигал этого возраста.
Если власть была передана Ксерксу, когда Дарию исполнилось 52 года — значит, это произошло за 11 лет до смерти последнего. В одном из своих текстов Ксеркс сообщает: «Я стал царем, когда Дарий отправился к своей судьбе». Если речь идет о смерти Дария — значит, соправительства вообще не было. Более точной информации мы не знаем. Одно бесспорно: по словам самого Ксеркса, такова была воля богов, чтобы Дарий сделал его «величайшим после себя».
Наиболее вероятно, что Ксеркс вступил на престол в 486 году до н. э. в возрасте 36 лет. Все его братья со временем были уничтожены.
Первое деяние Ксеркса как правителя — это манифест в камне. В этом сохранившемся тексте Ксеркс пересказывает Бехистунскую надпись своего отца, чтобы подчеркнуть, что Дарий передал ему престол сознательно и добровольно и что он будет во всем следовать отцовским традициям.
О себе Ксеркс сообщает, что он мудр, деятелен, друг правды, враг беззакония, всегда защищает слабого. Он воспевает собственную физическую силу. Кстати, даже ненавидевший Ксеркса греческий историк Геродот отмечает, что тот был высоким, статным, стройным человеком.
Может быть, Ксеркс пришел к власти с готовой идеей воевать с греками. Греко-персидские войны уже шли, и начало их было для персов неудачным. А правитель Персии невозможен без воинских подвигов.
Но в первые годы Ксеркса поглотили внутренние дела державы. Это колоссальное образование не могло не быть нестабильным. В разных его частях то и дело вспыхивали восстания против персидской власти.
И Ксерксу сразу же пришлось заняться подавлением антиперсидских выступлений в Египте.
Египет оставался самостоятельным царством, вассально входящим в Персидскую державу. Твердой рукой подавив восстание, Ксеркс не принял титул «царь Египта». Этим он снизил статус страны, превратив ее в одну из персидских провинций. С тех пор в египетских документах Ксеркса именовали ясно и просто — «этот злодей».
Во второй год правления ему вновь не удалось сосредоточиться на греках. Произошло восстание в Вавилоне, важнейшем из завоеванных персами восточных государств. Осаждая Вавилон с его могучими стенами, Ксеркс получал ценный военный опыт. Расправа с восставшими была крайне жестокой: часть жрецов казнена, стены Вавилона срыты, сокровища увезены в Персеполь. Среди увезенного — золотая статуя Мардука, высочайшего из вавилонских богов. Статуя весила 600 килограммов. Скорее всего, она была переплавлена. Ксеркс дал всем понять, что бог в его великой державе должен быть один — тот, которого выберет он. Без золотой статуи Мардука в Вавилоне не могло появиться законного царя. Ксеркс фактически ликвидировал вавилонское царство, как ранее — египетское. Это потрясло восточный мир…
Итак, Ксеркс начал с претензий на подлинное господство, желая превзойти своего великого отца Дария I. Но для этого надо было торопиться. И ему ничего не оставалось, как двинуться на Запад.
Поделиться книгой: