Помоги проекту - поделись книгой:
Сглотнув, кивнула.
Опять невольно демонстрируя покорность, преклонение и раболепство. Иначе не получается рядом с… ним. Да и что еще я могу ответить одному из властителей конфедерации? Почти божеству? Карателю…
Или подчиниться, или умереть.
Ощущая потребность умыться и попить, попыталась встать. Ноги не слушались — я их не чувствовала, едва не рухнув на пол при первом же движении. Не упала только потому, что новоиспеченный «жених» резко протянул руку и подхватил под локоток.
— Арианна? Что с вами?
— Ванная… мне надо туда, — сипло выдавила из себя, рукой указывая направление.
Проследив движение, неймарец сделал шаг в сторону, не выпуская меня из рук. А вот я идти не могла, вынужденно уцепившись за него обеими руками — ноги совершенно отказали.
Нахмурившись, едва ли не волоком протащив меня с полметра, мужчина посмотрел на мои туфли.
— Что с вами?
Он снова повторил вопрос.
Все на что я оказалась способна, это, наверняка, беспомощно посмотреть на него и слабо мотнуть подбородком в сторону нужной двери.
Несколько мгновений мужчина пристально вглядывался в мое лицо, прежде чем подхватить на руки и в пару стремительных шагов донести до ванной. Единственное что я осознала в эти секунды — щеки коснулась медноволосая прядка неймарца. Неуловимое и стремительное соприкосновение с прохладным шелком его волос — единственное, что отчетливо запечатлелось в моей памяти из того вечера. И сейчас, стоило прикрыть глаза, я ощущала это касание на своей щеке.
— Мне сейчас предпочтительнее уйти?
Неизменно спокойный вопрос и внимательный взгляд, его сопроводивший. Одновременно Леакрэ Тьер-Тенг поставил меня на пол, позволив обессиленно привалиться к двери.
— Да…
Элементарные правила вежливости предписывают в такой момент сослаться на весомый повод. К примеру, сообщить о необходимости обдумать новости, или обсудить свое решение с отцом. Но… Все что смогла ответить — жалкое «да».
— Я же в любом случае вернусь завтра, — неймарец усомнился. Вероятно, он и представить не мог каким потрясением стало его предложение. — Разумнее договориться сразу? И согласовать как мы сможем понять и узнать друг друга лучше.
В душе меня передернуло. Вся симпатия и благодарность, когда-то возникшие в моем сердце за время, проведенное с этим неизменно суровым и невероятным спасителем — улетучилась.
— Да. — Взгляд устремился в проем двери в комнату, где все так же с ошеломленным видом сидел на диване отец. Пусть неймарец так не считает, но сейчас никто в нашем доме не способен рассуждать разумно. — Завтра.
Гость задумался и сдержанно кивнул. А затем, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, обхватил руками за талию и… переставил немного правее. Любезно приоткрыв дверь в ванную комнату, чуть поклонился мне, прощаясь, и… ушел. Звук хлопнувшей за его спиной входной двери вырвал из ступора — с обреченным стоном я по стеночке стекла вниз, сжавшись в комочек на полу.
В голове шумела кровь, стуча сотнями молоточков в висках и разгоняя жар по лицу. Собраться с мыслями никак не выходило.
— Ари? — рядом тяжело присел отец. — Скажи мне, тогда, в прошлый раз… ты же ничего ему такого не говорила? Ну… про свадьбу? С чего бы неймарцу избрать тебя в невесты?
Что я болтала в тот день, смущенная и осчастливленная своим прекрасным спасителем? Если бы не он, чтобы стало со мной в то время? Толком нашу беседу я не помню — много раз за эти годы пыталась вспомнить, но в памяти всплывали только отрывки, отдельные фразы, а то и вовсе — мимолетные ощущения. Взволнованная как никогда в жизни, я тогда говорила и не могла остановиться. Леакрэ же большей частью молчал, как и сейчас спокойным и уверенным тоном вставив лишь пару слов. Но точно я не болтала о сватовстве!
— Нет! — в ужасе я затрясла головой так сильно, что в глазах потемнело. — Как можно? Я бы не посмела!
— Ты всегда была так романтична, — отец все еще сомневался. — А инопланетник предстал перед тобой таким героем. Возможно, ты просто пошутила на эту тему? Как если бы он вдруг стал твоим принцем?
Принц из числа неймарцев? Это уже не сказка для любой земной девочки, больше подходит кошмару.
— Нет, нет, — собравшись, я села, привалившись к стене. — Никаких девчачьих разговорчиков не было. А почему ты спрашиваешь?
— Вдруг подумал, что мы не знаем их уклад и порядки. Может ты по незнанию как-то дала ему понять о такой возможности? Взять тебя в жены.
— Что? — глаза невольно распахнулись. — Вроде как: спас — женись? Оо…
— Спроси его завтра, он, наверняка, вернется.
Отец вновь принялся тереть грудь.
— А если он скажет: нет?
— Тогда надежда лишь одна, что Тьер-Тенг одумается. Он же совсем не знает тебя…
— Разочаруется? — озарило меня мгновенным наитием.
— Я совсем не это имел в ви…
— Нет, папа, — перебила я. — Спасибо! Ты помог мне решить, как действовать дальше.
Легко вспорхнув к верхушке родительского дерева, замер возле входной двери. Отец, конечно же, уже почувствовал мое приближение. И сказал маме. Но предупредил ли он Оболтуса? Все зависит от настроения родителя. Если же настроение его с утра не самое радужное, он не упустит случая натравить на меня вездесущую гирденцию.
Сколько себя помню, страшнее угрозы в нашем доме не бывало. И даже сейчас, став взрослым мужчиной и обзаведясь собственным деревом я немного осторожничал в его присутствии. Оболтус — это мой самый строгий нянь, в присутствии которого я и сейчас… осторожничаю. По привычке!
Дверь медленно приоткрылась, заставив меня насторожиться.
— Сын, заходи уже. — отец выглянул из-за двери и подмигнул с хитрым видом. — Он занят…
О том, кто «он» — вопрос не стоял. С чувством облегчения, я шире распахнул дверь и шагнул за порог родительского дома.
— Чем?
На всякий случай уточнил шепотом. Выразительный взгляд отца сказал мне обо всем: Оболтус в заботах об очередном потомке и ему временно не до гостей.
— Нет! Нет!
Прежде чем вопрос был озвучен, я дал ответ, для убедительности еще и категорично тряхнув головой.
— Нам вполне достаточно и одной гирденции, — попытался усовестить меня родитель. — Только представь во что превратится наш дом, если их станет больше.
— Он слишком прожорлив, — привычно не поддался я на уговоры. Зная привычку родителей одаривать всех близких и друзей питомцами, уже не один десяток лет отчаянно сопротивлялся этой участи. — Если бы вы его кормили чуть меньше — его не так тянуло бы размножаться. И вообще, мне от Оболтуса в детстве больше всех доставалось. Так что теперь положены всяческие преференции в виде отдыха от его неусыпного присутствия до конца дней моих.
Последнее произнес уже с картинным смехом, следуя за отцом к спальне — видимо, мама сейчас там.
— Ты же старший, — с покаянным видом признался он, бросив на меня любящий взгляд через плечо. — Оболтус всегда с особым рвением относился именно к твоему воспитанию. Что до питания, то мы с Оленькой уже многие годы пытаемся усложнить ему процесс добывания еды, но он раз за разом демонстрирует все более высокий уровень интеллекта, проходя очередной запутанный квест по ее поиску.
Эта тема в нашей семье всегда служила неиссякаемым поводом для шуток. Наш капризный тиран-питомец гордился своим собственным «первенцем» до такой степени, что его в буквальном смысле раздувало от счастья, стоило заговорить на эту тему. А уж после того как стало известно о роли юной гирденции в освоении новой планеты — Оболтус едва ли не полагал его единственно возможным идеалом любого ребенка.
И второе — кроме своей хозяйки злополучный кактус уважал только сбалансированное и обильное питание. И остановить его на пути к вожделенной еде не могли никакие преграды. Извечное развлечение моих родителей — попытка посадить его на строгую диету.
— Это да, — тяжко вздохнул я, в душе подозревая, что вопреки всему в иерархии пронырливого обжоры я навеки буду где-то на ступеньку ниже его собственного первенца. — Но как я после таких тягот взросления могу согласиться поселить у себя подобное чудовище?!
— Будь объективен, — поднявшись на второй этаж дома-дерева, отец задорно рассмеялся, — порой он бывает крайне мил. И даже забавен! А уж когда вынужденно разлучается с твоей мамой, трогательно скучает. Не поверишь, порой забывает поесть!
А я замер, как и в детстве восхищенно всматриваясь в его преображенное радостью лицо. Мне о способности так проникновенно и эмоционально воспринимать окружающий мир пока остается лишь мечтать.
— Гайяр? Леакрэ? Над чем смеетесь?
Мама вышла из комнаты нам навстречу, наверняка, услышав смех отца.
— Папа пытается в очередной раз всучить мне потомка Оболтуса. — и намека на смех в моем тоне не было. Да и как иначе? Сейчас я способен только одинаково спокойно реагировать и на смешное, и на трагичное. — Но я никогда не соглашусь на это. В принципе не понимаю, как вам удается все эти годы раздавать отпочковавшихся гирденций.
Простая констатация факта.
— Милый, — уже мама со смехом кинулась ко мне, как всегда обнимая и едва ли не подпрыгивая на месте от силы переполнявших эмоций. Я знал, что ее любовь к нам — своим детям — огромна. А сдерживать свои чувства, она не способна, да и не считает нужным. И все мы безмерно дорожим ее эмоциями, пусть и не все еще можем в полной мере осознать и прочувствовать их глубину. — Придет время, и ты научишься ценить искреннюю заботу и привязанность, пусть даже она будет временами казаться надоедливой и ненужной.
Ну конечно, как только обрету свою дейрану, а с ней и способность по-новому воспринимать весь мир! Признаться, подобная перспектива никогда не казалась мне заманчивой, и чего родители так носятся с этой любовью и сопутствующими ей чувствами?
— Как же хорошо, что ты прилетел на Неймар, — продолжала щебетать мама, оглаживая меня, как и в детстве, по макушке. Я безропотно позволял ей это, склонив голову и с благодарностью принимая ее материнскую ласку. Отец с умилением наблюдал за нами, привычно больше радуясь счастью своей дейраны, чем собственному. — Ты всегда так занят, мы редко видимся.
Разумеется, как и положено я чту сыновий долг, регулярно связываясь с родителями и информируя их о событиях своей жизни, но, возглавив службу разведки конфедерации, почти лишился свободного времени. Визиты домой стали редким праздником.
— Что привело тебя на родину? Что-то тревожит?
Отец, как старший первородный, знал о возросшей напряженности на границе.
— Да. Хочу проанализировать все имеющиеся данные по исчезновениям на приграничных планетах. Чувствую — мы что-то упускаем. Уже дал задание отделу прогнозирования «Эндорры» и центрального подразделения на Неймаре. Мам, ты подключишься? Очень нужен твой особенный подход.
— А чем ты так обеспокоен?
Мама, конечно же, насторожилась. Уже не одно десятилетие больше всего похищений связано с тем сектором территорий конфедерации, где расположена и Земля. Невольно все мы и сейчас ожидаем от жителей родной планеты мамы подвоха. Что если всплывет какой-то мотив?..
— Точно не скажу, — эмоции не имели надо мной власти, поэтому я мог ответить тем, что фактически предполагал, как бы обидно это не прозвучало. — Нет никаких конкретных причин заподозрить землян в очередном проблемном замысле. Да и столкновения с эйшавый происходят со времен появления конфедерации. Но все чаще они похищают землян или ортегов. Это данность. И наша задача понять случайность это или целенаправленная атака.
— А кого еще им похищать, если это ближайшие заселенные планеты к границе с их территориями?
Годы жизни на Неймаре не сделали родительницу сдержаннее. Вот и сейчас она упрямо вздернула подбородок, явно намереваясь поспорить с моим «пристрастным» подозрением. И прежде чем я успел возразить, указала на несомненный, на ее взгляд, просчет:
— Прежде чем рассуждать о мотивах, не нужно было бы больше узнать о нападающих? Да, эйшавый — иная форма разумной жизни. В отличие от жителей конфедерации, они не имеют физического тела, существуют скорее в виде энергетического всполоха. Но разве не разумнее найти способ взаимодействовать с ними?
— Оля, — вмешался отец, — мы постоянно пытаемся это сделать. Стараемся разобраться в их организации, возможностях, изучить среду, необходимую им для жизни, ищем уязвимые места, наконец. Мы даже не можем разобраться одиночные ли это организмы или своеобразные колонии с коллективным разумом. Успехи исследований минимальны. А нападения на наши границы учащаются с каждым годом. Можем ли мы допускать подобное?
— Больше того, разумно предположить аналогичный интерес с их стороны, — спокойно подчеркнул я самый тревожный факт. — И если они окажутся успешнее в своих намерениях?
— Вы говорите о… войне?
Мама вздрогнула. Отец успокаивающе приобнял ее за плечи и развернул к мягкой скамье в изножье кровати.
— Оля, война еще не самое страшное. За свою историю конфедерация выдержала не одно столкновение, постепенно поглотив сопротивляющиеся территории. А расы, населяющие новые планеты, направив на более высокий уровень саморазвития, способствуя осознанию принадлежности к единому разумному существованию. Есть кое-что опаснее.
— И что это?
— Незримая экспансия…
Застыв на месте, я спокойно наблюдал за разговором родителей, при этом в какой уже раз обдумывая сложившуюся на границе обстановку.
— Как это? Разве при ваших возможностях, кто-то сможет потеснить конфедерацию? Возможно, что раса эйшавый сильнее неймарцев?
— Мы не знаем их возможностей.
— Так вот в чем проблема. И вы заранее предполагаете тайный контакт и последующий сговор между землянами и эйшавый?
— Нет. — уже я на правах нынешнего главы разведывательной службы конфедерации дал ответ, решительно отвергнув мамин упрек. — Пока ничто на это не указывает. Но также неоспорим и факт их интереса к Земле. К землянам.
— И что ты предпримешь?
Отец бросил задумчивый взгляд в сторону.
— Собираюсь на Землю.
— О! — Мама всплеснула руками. — Тогда, я могу отправиться с тобой.
— Не стоит, — мы с отцом синхронно возразили. — Сейчас не самое благоприятное время. Больше того, полет может оказаться опасным.
Отец коснулся маминого лба губами и послал ей взгляд, значение которого я разгадать никогда не мог, пусть и видел его не единожды. И всякий раз после него моя упрямая мама уступала.
— Хорошо, — вот и сейчас она кивнула, согласившись пусть и с явной грустью. — Но на Земле я не была почти восемь земных лет. Ты помнишь? В прошлый раз именно ты, сын, был там со мной. В тот раз ты еще спас ребенка, кажется, девочку?
— Помню.
На миг, скрывая интерес к этой теме, мой взгляд устремился в сторону. Регулярное посещение разных планет конфедерации стало неизбежной частью работы. Но именно последнее пребывание на Земле я помнил необычайно отчетливо — в малейших деталях, множество раз прокручивая в памяти каждый миг лишь одного дня. И это навязчивое воспоминание подтверждало выводы, что так поразительно возникли в сознании при встрече с жительницей Земли.
— Это был верный поступок, — отец одобрительно качнул головой. — Землянам во благо любое хорошее мнение о нас.
— О чем ты рассуждаешь? — немедленно возмутилась мама, шутливо стукнув его по плечу. — Как можно бросить в беде ребенка?
— Будь объективна, твои соплеменники в большинстве своем решили бы, что жизнь земного ребенка для карателей значения не имеет.
Мама строго поджала губы и с вызовом взглянула на отца. Но долго выдержать амплуа обличителя не смогла, через секунду грустно вздохнула и прижалась виском к его плечу.
— А кто в этом виноват?
Поделиться книгой: