Помоги проекту - поделись книгой:
ОСТРОВ ЗА ОСТРОВОМ
Ö efter ö
Pingviner i vind
Главная редакция географической литературы
Книга печатается с некоторыми сокращениями
© Перевод на русский язык.
Издательство «Мысль». 1974
Предисловие
Шведский естествоиспытатель и фотограф-анималист Свен Йильсетер известен советским читателям по книге «Волна за волной», изданной в 1965 году в русском переводе издательством «Мысль» и тепло принятой советским читателем. В ней рассказывалось об арктических островах, их суровой природе, своеобразной флоре и фауне и мужественных людях. Новая книга Йильсетера позволит читателю совершить вместе с автором трудное, но увлекательное путешествие в южные страны, на остров Гвадалупе и острова Галапагос, в Центральную Америку и затем дальше на юг, в преддверие Антарктики — на Фолклендские острова. Последние лежат в стороне от излюбленных туристами маршрутов и почти совсем не изучены.
Читатель узнает много нового и интересного о тех районах Америки, о которых у нас до сих пор мало что известно.
Автор увлекательно рассказывает об эндемичных серых китах, которых он наблюдал у западных берегов Калифорнии, о своеобразной флоре и пернатых обитателях острова Гуадалупе, о растениях и примечательных животных Флориды, о широко известном острове Барро-Колорадо, куда стремятся ученые со всех концов света, так как там сохранилось много эндемичных растений и животных.
Особенно интересны в смысле новизны материала очерки о Фолклендских островах. Автор провел много месяцев на разных островах архипелага и подробно изучил их. Природа островов, их жители описаны на основе личных наблюдений. Наибольшее внимание Свен Йильсетер уделяет животному миру Фолклендского архипелага. Здесь сохранилось еще множество пингвинов, относящихся к пяти видам, и, прочитав книгу, можно составить себе представление об образе жизни этих удивительных нелетающих птиц.
Йильсетер издавна интересовался пингвинами, он наблюдал их во многих других частях южного полушария и хорошо знаком с соответствующей научной литературой. Страницы книги, посвященные пингвинам, имеют особенно важное познавательное значение и читаются с большим интересом. Не менее удались автору описания других представителей животного мира Фолклендских островов — тюленей, бакланов, альбатросов и других. Йильсетер умеет внимательно наблюдать и тонко подмечать характерные повадки птиц и зверей, показать их роль в ландшафте и их хозяйственное значение.
Не забывает автор и о людях, которым живется на Фолклендских островах совсем не легко. Описания животного мира чередуются с зарисовками хозяйственной жизни и быта населения, а также с фрагментами истории архипелага.
Есть один основной мотив, который звучит буквально на всех страницах книги «Остров за островом», — это постоянное внимание к вопросам охраны природы. Наряду с любопытными историческими экскурсами автор на наглядных примерах раскрывает тревожное состояние природы Фолклендских островов. Уникальная субантарктическая фауна находится под угрозой истребления. Огромное отрицательное воздействие на растительность, а через нее и на животный мир архипелага оказывает развитие овцеводства. Правда, автор приводит примеры использования пастбищ, рассказывая о некоторых семьях овцеводов, которые сумели рационально организовать выпас овец и тем сохранить кормовые ресурсы.
Предлагаемая вниманию советского читателя книга составлена из двух произведений Свена Йильсетера: «Остров за островом», посвященного описанию некоторых субтропических и тропических районов Америки, и «Пингвины на ветру», рассказывающего об островах Фолклендского архипелага. Объединяет их общий характер содержания и основной аспект рассмотрения растительного и животного мира, а именно с точки зрения охраны природы. В переводе сделаны небольшие сокращения текста, главным образом за счет описания некоторых подробностей. Это никак не отражается на общем содержании книги.
Надо сказать еще несколько слов об авторе книги. Свен Йильсетер дружественно относится к Советскому Союзу, поддерживает контакт с нашими учеными. Он был недавно в Советском Союзе и снял фильм о природе нашей страны. С рассказом о своих путешествиях он выступал в Московском политехническом музее и в агентстве печати «Новости». Будем надеяться, что эта очередная книга Свена Йильсетера будет встречена советскими читателями с тем вниманием, которого она, несомненно заслуживает.
ОСТРОВ ЗА ОСТРОВОМ
Объяснение в любви
В наше время фотографы-анималисты путешествуют по странам и континентам на самолетах. А всего несколько десятилетий назад их коллеги и предшественники месяц за месяцем топтали палубы пароходов.
Морские котики преследуют меня от 57 градуса северной широты до 38 градуса южной. В первый раз я увидел их чуть южнее Мельбурна в бурных волнах, омывающих остров Филлип, во второй — на островах Прибылова в Беринговом море; в третий раз я встретился с ними на острове Гуадалупе недалеко от Калифорнии и, наконец, на Галапагосах.
Четыре вида животных из рода Arctocephalus{1} всегда доставляли мне истинную радость, как объект изучения, и в то же время всегда внушали немалый страх. Игры юных котиков, их цирковые трюки в воде представляют собой пленительное зрелище, а драки самцов, охраняющих свои гаремы, исполнены драматизма. Колония морских котиков — коллектив, управляемый инстинктом. Однако в рамках этого коллектива каждый индивид ведет себя в соответствии со своим характером и темпераментом. Но к сожалению, после смерти — насильственной смерти от руки человека — морской котик возводится в ранг «благородного тюленя» и превращается в ценные меха. Когда коммерческий интерес начал сильно перетягивать чашу весов естественного равновесия, результат оказался такой: безжалостно преследуемый морской котик был почти полностью истреблен.
Фотографу-анималисту, который непременно должен любить природу и быть другом животных (иначе он не может иметь такую профессию), очень легко впасть в брюзжащий тон и начать бесплодно жаловаться на недостаточные меры по охране природы, принимаемые различными странами, властями и организациями. Короче говоря, ему легко превратиться в мелкого ворчливого негативиста. Тогда в его лексиконе сразу появляются такие слова, как «коммерческий интерес», «близорукость», «браконьерство», «снобизм», и он начинает казаться себе Святым Георгием, спасающим прекрасных принцесс Флору и Фауну от дракона, вооруженного шипами косности и бюрократизма. Но со временем негативисты иссякают, нытики хрипнут.
А между тем есть и другая сторона медали. Мое путешествие с острова на остров — это не буквально путешествие с одного омываемого морем участка земли на другой. Правильнее сказать, что это путешествие по «островам доброй воли», по тем изолированным областям (некоторые из них находятся на материке), где животные спасены от истребления благодаря самоотверженному труду горстки предусмотрительных людей.
Надо сразу оговориться, что речь пойдет не о какой-то реанимации, заключающейся в переселении животных в зоологические сады и парки. Животных, которым грозит уничтожение, можно спасти, лишь оставив их в естественной среде, защитив от охотников и постаравшись сократить количество биоцидов.
Семимесячное путешествие, во время которого мне предстояло проделать тысячи километров с грузом не только собственной персоны, но кино- и фотоаппаратов, пленки, палатки и прочего оборудования, весящего не менее трехсот килограммов, надо было строго распланировать заранее. Сами по себе поездки давно уже стали для меня делом привычным, но предстоящее путешествие приятно отличалось от предыдущих, так как ко мне присоединились жена и дочь.
Раньше чем пуститься в путь, следовало прежде всего выяснить: где предприняты действенные меры по охране природы? Какие люди, институты и организации принимают активное участие в мероприятиях по спасению природы? Есть ли реальная возможность познакомиться с их работой и изучить ее результаты?
Практически попытки сохранить природу делаются почти всюду, где ей грозит непосредственная опасность, поэтому мне было необходимо ограничить район изучения. Я выбрал юг Северной Америки и север Южной, где встречаются некоторые интересующие меня редкие охраняемые виды животных. Вдоль западного побережья обеих Америк совершает свои тысячемильные миграции серый кит{2}, направляясь для спаривания и деторождения из холодных вод в более теплые. А затем он плывет обратно в холодные воды, которые гораздо богаче пищей.
Самое удивительное в этих миграциях то, что они совершаются на мелких местах и близко от берега, так что животные все время связаны с рельефом дна. Хотя серый кит и морское животное, но для деторождения он выбирает самые мелкие бухты и лагуны, и поэтому ему нередко приходится целиком зарываться в ил.
На серого кита, как и на других китов, охотятся ради жира. Правда, раньше шел в производство и скелет кита: костная мука применялась для очистки сахара. Это животное, достигающее в длину пятнадцати метров и весящее более тридцати тонн, уже неоднократно находилось под угрозой полного уничтожения.
Мне было известно, что серый кит по международной конвенции, подписанной самыми крупными в мире китобойными державами, получил в свое распоряжение, если можно так выразиться, «детскую» — мелкий залив на западном побережье Калифорнии. Так я попал в лагуну Скаммона — арену, на которой выступали не только киты, но и, как выяснилось позже, ученые, исследующие здесь такой неизвестный фактор, как ритм сердцебиения у серых китов.
Галапагосские, или Черепашьи острова, которые называются также архипелагом Колон и которые до открытия в 1914 году Панамского канала были совершенно изолированными, обязаны своей известностью Чарлзу Дарвину, посетившему их в середине тридцатых годов прошлого столетия на корабле «Бигль». К столетнему юбилею первого издания «О происхождении видов», отмечавшемуся в 1959 году, был создан Фонд Чарлза Дарвина для Галапагосских островов. Это международное учреждение, поддерживаемое международными органами охраны природы и правительством Эквадора; в задачу его входит сохранение типа природы, послужившего в основном толчком для создания теории о происхождении видов.
Сотрудники этого Фонда при поддержке ЮНЕСКО проявили инициативу, достойную подражания. Школьники Галапагосов, изучая историю естествознания, совершают экскурсии на острова, знакомятся с диковинными животными, слушают рассказы преподавателей об удивительном равновесии, царящем в природе.
Конечно, осуществить нечто подобное проще на небольших островах, затерянных в океане, чьи флора и фауна так отличаются от остальных. Пробудить с детства интерес к природе, как к механизму, точнее, как к тончайшему из всех механизмов, — это и есть та цель, к которой стремятся все люди, любящие природу, независимо от того, заняты ли они педагогической деятельностью, научными исследованиями, активной охраной природы или фотографией.
Встречаются, однако, и другие формы любви к природе, которые, хотя и продиктованы добрыми намерениями, заранее обречены на неудачу. Самое уникальное проявление любви к природе мне довелось увидеть в Лос-Анджелесе, исходном пункте моего путешествия по западному полушарию.
Большая часть моего снаряжения была заранее отправлена из Швеции в Лос-Анджелес. Разумеется, таможенники должны были посмотреть все до мелочи, но у них не оказалось времени заняться бедным шведским фотографом. Они были заняты американскими туристами, возвращавшимися домой из Мексики. Багаж туристов просматривался особенно тщательно, поскольку из латиноамериканских государств в США и обратно постоянно провозится контрабанда, как безобидная, так и весьма опасная.
Путешественники были веселы и возбуждены, как все люди, возвращающиеся домой после дальней поездки. Одни везли с собой гитары и маракасы, на других красовались сомбреро и цветастые рубахи.
Одна дама средних лет, лицо которой с благосклонной помощью американской косметической промышленности выглядело еще совсем молодым, показалась таможенникам подозрительно толстой и бесформенной в бедрах. Было приказано обыскать ее. Даже вуаль не могла скрыть признаков крайней нервозности, отразившейся на лице дамы.
Представьте себе, что именно она и оказалась контрабандисткой! Под платьем у нее было найдено четыре волнистых попугайчика. У птиц были связаны крылья и лапки. Когда попугаев извлекли из плена, они громкими криками выразили радость по поводу своего освобождения.
Когда дама вышла из комнаты для обыска, мы обнаружили, что фигура у нее вполне приличная, но лицо было бледно и заплакано. Ввозить попугаев в США из других стран категорически запрещено из-за распространяемой ими попугайной болезни, или пситтакоза. Мы так и не узнали, только ли штрафом ограничилось взыскание, принял ли суд во внимание, что мотивом к преступлению послужила любовь к живописной фауне юга.
К тому же волнистые попугайчики у американцев называются love-birds, что значит «птицы любви»…
Итак, объяснившись в любви доброй воле людей, я отправляюсь в свое путешествие на острова.
Лагуна Скаммона —
заповедник серых китов
Серым холодным днем на исходе лета 1961 года моя дочь Пиа и я плыли вместе с семейством эскимосов в их лодке по Берингову морю. Начались занятия в школе, и эскимосы перебирались из летнего лагеря в город Савунга на остров Святого Лаврентия. Глава семьи Нельсон Алова сидел у руля и старался держать лодку поближе к скалистому берегу (насколько разрешал порывистый ветер с моря). Не зная чем заняться, я считал стаи кайр и топорков, которые летали с уловом к своим гнездам и тут же снова возвращались на рыбную ловлю. Было холодно, все примолкли, никто не пел, не насвистывал. Поездка должна была продлиться восемь часов.
Неожиданно море с правого борта будто взорвалось. Из глубины вынырнуло черное чудовище и, перевернувшись, снова исчезло с оглушительным плеском. На поверхности воды остались пенистые водовороты. Мы не успели опомниться, как свинцовые волны перед лодкой рассекло еще одно черное чудище, длиной от десяти до пятнадцати метров. Оно поднялось над волнами, точно собиралось протаранить нашу лодку. Фантастический прыжок закончился шумным падением в воду. Море брызг обдало обомлевших зрителей. Хотя нас со всех сторон окружали фыркающие морские чудища, Нельсон Алова был невозмутим: он знал, что киты не опасны.
Наша лодка угодила в стадо серых китов, лакомящихся креветками. Их акробатические номера можно было истолковать как прощание с северным летом, с водами эскимосов, где в течение четырех месяцев киты ели круглые сутки, накапливая жир, которого должно было хватить на оставшиеся восемь месяцев года.
Когда полярный день подходит к концу, киты покидают Берингово море. Они предпочитают не встречаться с осенними штормами и ледяными глыбами. В тот пронзительно холодный осенний день в лодке Нельсона Аловы мне и в голову не приходило, что я еще раз увижу этих китов. Но мне хотелось узнать, куда они держат путь.
И вот теперь в начале февраля я сижу в лагере мексиканских ловцов черепах. Меня до глубины души возмутило обращение с шестью большими морскими черепахами, которые были бесцеремонно перевернуты на спину и оставлены под палящим солнцем пустыни.
Вдоль берега тянулись невысокие, голые и словно дрожащие в струях теплого воздуха песчаные дюны. Я наблюдал в бинокль за странными маневрами необычного парусного судна, совершаемыми на ослепительно синей воде лагуны Скаммона. Судно напоминало буер. Синие понтоны, между ними платформа, мачта и парус, заставлявший все сооружение двигаться, несмотря на слабый ветер.
Неожиданно идиллия сменилась драмой. Кто-то снизу ударил судно и оно взлетело над водой. На фоне лазурного неба замелькали руки и ноги.
Хотя судно изрядно пострадало, его команда, состоявшая из двух человек, быстро оправилась от ужаса, вскарабкалась на платформу и начала грести к берегу. Любитель приключений Джек Шульц и ветеринар Дейв Кенни с нашей помощью вытащили свое сооружение на берег. Один из понтонов судна был разбит вдребезги. В щели торчал большой кусок китового мяса. Видимо, у мамаши, плававшей тут с детенышем, было дурное настроение. Лагуна Скаммона буквально кишела серыми китами. Может быть, их было здесь пятьсот штук, может, тысяча, а может, и больше.
От летней резиденции серых китов, находящейся в Беринговом море и у берегов Камчатки, до зимней в субтропических лагунах Калифорнии примерно десять тысяч километров. Это расстояние стада серых китов преодолевают дважды в год, передвигаясь со скоростью около четырех узлов. Весь путь занимает три месяца. По пути к лагунам, где происходит спаривание и деторождение, киты держатся вблизи берега. Обычно они плывут сразу за полосой прибоя, поэтому их всегда хорошо видно.
Однажды вместе с сотнями зрителей я наблюдал в Пойнт-Лома «парад» серых китов, и если бы в гавани Сан-Диего не стояло столько военных судов, беременные самки, как в прежние добрые времена, зашли бы в нее и разрешились от бремени прямо на глазах сотрудников Океанографического института Скриппса. Теперь же самкам приходится преодолеть еще несколько сотен километров и найти (что они проделывают с поразительной точностью) узкий вход в мелкую чистую пустынную лагуну Скаммона, так называемую «детскую» серых китов.
Два месяца проводят киты в этих уединенных водах, в заливе, который настолько мал, что его не увидишь на мелкомасштабной карте. Когда самцы начинают ухаживать за самками, мелкие воды залива взбалтываются в глинистую кашу. Прожив два-три месяца в теплых водах, киты пускаются в обратный путь, который они проделывают уже не столь организованно, и темп их передвижения бывает несколько прерывист. Попав в косяк креветок, киты задерживаются и процеживают сквозь роговые пластинки огромное количество этих животных, чтобы утолить первый голод.
Во второй половине девятнадцатого столетия плававшими вдоль берегов Калифорнии китобойными судами было убито от 25 до 50 тысяч серых китов. Поскольку осенние стада состоят в основном из беременных самок, численность серых китов уменьшилась так стремительно, что вскоре эксплуатация этих судов оказалась нецелесообразной. Однако какое-то количество китов уцелело и мирно существовало до конца двадцатых годов нашего столетия, пока в эти воды не явились норвежцы со своими плавающими салотопнями и небольшими китобойными судами, оснащенными гарпунными пушками.
От них не отставали китобои и других стран. Но в 1938 году международным договором была запрещена охота на серых китов. За уцелевшими животными стали наблюдать ученые. Регулярный подсчет китов показал, что кривая их численности пошла вверх: в 1960 году было зарегистрировано шесть тысяч китов, весной 1965 — восемь тысяч.
В настоящее время ведется интенсивное изучение серых китов и в Беринговом море, и на всем пути их миграции.
Каждую зиму лагуна Скаммона привлекает множество экологов несмотря на то, что попасть туда весьма трудно.
Вместе с доктором Тедом Уолкером, изучающим повадки серого кита, я летел из Сан-Диего над шестисоткилометровой пустынной полосой берега на самолете, специально оборудованном Океанографическим институтом Скриппса. Через длинное широкое окно левого борта я видел голые выветрившиеся горные склоны с черными тенями гигантских кактусов в ложбинах. Склоны были рассечены белыми овечьими тропами, кое-где
Через стеклянный пол самолета можно было беспрепятственно следить за извилистой полосой прибоя, покрытой белой пеной. С крыш рыбацкого поселка срывались черные грифы и плыли над синим заливом. Стаи пеликанов, напуганные бреющим полетом нашего самолета, хлопали белыми крыльями и обращались в паническое бегство. Время от времени доктор Уолкер показывал нам очередную группу серых китов, двигающихся в том же направлении, что и мы.
Отрезанная от моря барьером из песчаных дюн лагуна Скаммона расширяется и образует нечто похожее на озеро с множеством низких песчаных островков, рифов и отмелей, которые сверху кажутся желтыми. Берега лагуны бесплодны, лишь кое-где торчит неприхотливый кустик или кактус, борющиеся с засухой и палящим солнцем.
Самцы китов всплывают на поверхность и высматривают самок, у которых началась течка. Самки, точно бревна, перекатываются на мелях. Беременные самки бывают обычно очень нервными, предпочитают держаться на мелких местах и время от времени отдыхают, ложась на песчаное дно. Узкое ответвление лагуны, глубоко вдающееся в берег, представляет собой своего рода детскую комнату. Там мы увидели силуэт самки с новорожденным детенышем, державшимся возле ее хвостового плавника. Самка всплыла на поверхность, выпустила фонтан воды, повернулась, задрав вертикально хвостовой плавник, и скрылась в глубине. Малыш в точности повторил движение матери, все время держась рядом с ней.
Кружа над лагуной, мы насчитали более сотни этих гигантских млекопитающих. На одной отмели мы увидели кита, беспомощно лежавшего на песке, но доктор Уолкер, который уже много раз видел подобную картину, уверил нас, что киту нисколько не повредит, если он несколько часов проведет на суше. Когда вода поднимется, он снова обретет свободу. Серый кит, очевидно, достаточно крепкое животное, выдерживающее пребывание на мелководье, чего нельзя сказать о других китах, те умирают, если попадают на мель.
Чуть севернее лагуны Скаммона на сцене появляется цивилизация в виде ослепительных гор чистой соли, коричневой ленты дороги, ведущей к поселку Герерро Негро (Черный воин), широкого шоссе, пересекающего соленую пустыню и выходящего к морскому причалу, и, наконец, аэродрома. В поселке Герерро Негро находится самая крупная в мире соляная фабрика, куда вся пресная вода привозится в танкерах из Сиэтла.
Калифорнийское солнце опустилось в Тихий океан. Светло-синие тени и иссиня-черная вода лагуны оживлялись белыми фонтанами, которые выпускали киты, сопровождая их долгими глубокими вздохами. Когда наш костер догорал, к вздохам китов прибавился вой степных волков, которые шныряли вокруг лагеря, привлеченные запахом отбросов. Мы надеялись, что они подберут остатки гниющей рыбы, валяющиеся возле сарая, в котором мы намеревались развернуть свои спальные мешки.
Ветер затих, всплески прибоя действовали успокаивающе. Сквозь щели в стенах внутрь проникал лунный свет. С каждой минутой вздохи китов звучали все ближе.
Задолго перед рассветом мы с доктором Уолкером спустили на воду маленькую шлюпку, и волны отлива, подгоняемые тихим ветром, понесли нас по лагуне. Доктор Уолкер мечтал увидеть рождение китенка. До сих пор это никому не удавалось: стельные самки обычно выбирают такое мелководье, где вода от их движений становится мутной, непрозрачной. Наверное, это помогает им уберечься от нападения косаток{3} — единственного врага серых китов.
Немедленно после рождения китенок должен подняться на поверхность, чтобы сделать вдох. Все млекопитающие рождаются головой вперед, и только морские млекопитающие рождаются вперед хвостом, чтобы не утонуть. Как показывают наблюдения над дельфинами, весь акт протекает очень быстро.
Самка кита рожает через год; близнецы у китов бывают так же редко, как у людей. Новорожденный серый кит имеет в длину примерно три метра и весит три четверти тонны. Мать нежно заботится о своем детеныше. Китоловы видели, как новорожденные китята катались на широком хвостовом плавнике матери. В отличие от рыб у китов хвостовой плавник расположен не вертикально, а горизонтально.
Искатель приключений и ветеринар, с судном которых столь грубо обошлась самка кита, прибыли в лагуну Скаммона на белом прогулочном судне «Сокол». Владельца судна, по происхождению шведа, звали Боб Петерсон. Он управлял 147 сосисочными и барами в Калифорнии. Петерсон тут же пригласил меня перебраться на «Сокол». Боб предоставил свое судно вместе с командой в распоряжение научной экспедиции под руководством доктора Роберта Элснера, физиолога, наметившего среди прочих исследований сделать электрокардиограмму у китов. Контролировать сердечную деятельность у ныряющего кита — задача не из легких. Мнения о том, как приступить к решению этой проблемы, были самые противоречивые…
На палубе все свидетельствовало о строгом порядке в экспедиции и серьезности ее намерений. Здесь имелся большой запас канатов и веревок, громадные сачки и сети, луки со стрелами, ампулы для инъекций и ружья, ручные гранаты, легкие водолазные костюмы, кислородные аппараты, резиновые плоты, компрессор, клетка для кита, сделанная из металлических труб, носилки, киноаппараты, бинокли. На пятиметровом бушприте Джек Шульц, инженер компании «Дженерал Атомик» оборудовал особую люльку для гарпунера.
Якорь был поднят с восходом солнца. Вокруг «Сокола» пускали фонтаны множество китов. Капитан Льюис Сиссон, выполняя приказ доктора Элснера, проверял эхолотом все песчаные отмели и банки. Наконец мы напали на самку с детенышем, и вскоре люлька, в которой. сидел гарпунер, была уже над ними. Мелькнул гарпун, острие вонзилось в спину китенка, веревка стала разматываться. Оба кита нырнули, и, когда веревка кончилась, канистра из-под бензина, к которой она была привязана, перелетела за борт и закачалась на волнах, как поплавок.
Пока техники и ученые спорили, китенок проплавал с канистрой несколько часов и совсем измотался. Наконец канистру подняли на борт и стали вытягивать веревку. Чем ближе к судну подплывал китенок, тем больше злилась мать. Неожиданно «Сокол» содрогнулся от удара, нанесенного разгневанной горой. Ветеринар из морского аквариума «Подводный мир» в Сан-Диего приготовил шест со стальной петлей и прикрепленной к ней круглой крупноячейной сетью, и как только китенок всплыл, чтобы вздохнуть, ему удалось надеть ее китенку на голову. Сеть, соскользнув с петли, натянулась на четырехметровое обтекаемое тело китенка.
Из раны, в которой торчал гарпун, текла кровь, вскоре начала кровоточить и кожа в тех местах, где в нее впилась сеть. Через несколько часов у китенка пошла кровь и из носа. Мать то подплывала под детеныша, то плавала рядом, то пыталась навалиться на веревку между судном и сетью. Она была так близко, что мы хорошо видели на ее морде множество больших желтоватых раковин балянусов — своеобразных морских усоногих рачков, живущих на головах и плавниках серых китов.
В конце концов ученые договорились, что китенок с помощью канистры должен быть поставлен на якорь на всю ночь, но в это время матери благодаря различным маневрам удалось прорвать сеть. Неожиданно китенок обрел свободу. Он рванулся в глубину с такой силой, что сломал гарпун.
На судне снова приготовились сразиться с обидчивой самкой серого кита. Гарпунер подготовил гарпуны, веревки и канистры. Они решили загарпунить нового китенка.
Первый же бросок оказался удачным, и еще одна мать начала борьбу за своего попавшего в плен младенца. Она была в такой ярости, что дважды ударила в носовую часть «Сокола». Боб Петерсон испугался за судно, и доктор Эленер решил ее обезвредить. Он выстрелил ей в жировой слой двумя ампулами с наркотиком. Шок заставил самку снова удариться о судно. Оно задрожало. Хвостовой плавник китихи начал кровоточить. Несмотря на то что доза наркотика была рассчитана на сорокатонную массу, самка не выглядела одурманенной.
Силы китенка тем временем истощились. Он то лежал неподвижно, то начинал вздрагивать от спазматических судорог. От зрелища того, как мы, люди, пытаем мать и ребенка, меня начало мутить. Неужели во имя науки все дозволено?
После последней отчаянной попытки поднять китенка на спину самка сдалась. Она выпустила огромный фонтан, от которого вода покрылась пузырями, ударила хвостом, взбив пену, и исчезла. Доктор Элснер выглядел смущенным. Ведь он только хотел исследовать, как работает сердце кита, когда тот ныряет на глубину. Для сердца нерпы, например, нормальны 120 ударов в минуту, но во время ныряния пульс понижается до 8—10 ударов. Проверив этот опыт на морских слонах{4}, ныряющих на 200 метров, доктор установил то же явление. Теперь была очередь за китами.
Неужели его нынешняя попытка окажется неудачной из-за недостаточной подготовки? Чем крупнее животные, тем больше размах работы, к тому же доктор, наверное, был оптимистом. Отношения между учеными и любителями животных на борту «Сокола» заметно обострились.
Наконец китенка подняли на борт. Красная пластмассовая ванна, аквалангист, поливающий морской водой черную глыбу, беспомощный детеныш — смотреть на это было совсем невесело. Но этот детеныш весил 1700 килограммов и имел в длину шесть с половиной метров!
Через двое суток «Сокол» пришвартовался в порту Сан-Диего, где уже стоял наготове грузовик с пластмассовыми матрацами и резиновыми подушками, оборудованный для транспортировки китенка. В «Подводном мире» китенка выпустили в громадный бетонный бассейн, где раньше держали дельфинов и гринд. Китенок находился в тяжелом состоянии. Он был парализован и наверняка утонул бы, если бы пятеро водолазов не поддерживали его на поверхности.
Новость о ките, плавающем в бассейне, распространилась молниеносно. Уже на следующий день он был окрещен в Грейвел Герти, и неизвестные поклонники преподнесли ему орхидеи и бутылку шампанского. Физиолог из «Подводного мира», специально занимающийся вопросами питания, составил для китенка меню: пятнадцать литров взбитых сливок и двадцать килограммов мелких каракатиц. Этот рацион ежедневно накачивался в желудок китенка через пластмассовый шланг. Водолазы учили китенка плавать в бассейне по кругу. Дейв Кенни прооперировал рану, нанесенную китенку гарпуном, антибиотики килограммами закладывались в дырку, величиной с футбольный мяч.
Через три недели я зашел проведать Китенка. Он уже владел техникой плавания по кругу, узнавал своих смотрителей и вилял хвостом при виде ведер со взбитыми сливками. Он прибавил в весе на двести килограммов и вырос на тридцать сантиметров.
Я подозреваю, что китенок очень скоро доставил своим попечителям много хлопот. Не говоря об одном только продовольствии.
Гуадалупе
Мне уже давно грезились очертания острова Гуадалупе, его живописные краски, безоблачная погода и множество интересных животных. В книгах я читал об обилии там морских слонов, львов{5} и котиков.
И вот наконец перед форштевнем «Поляриса» появился затянутый дымкой контур острова. Точно так же когда-то в холодном Баренцевом море предстал передо мной остров Медвежий, когда я направлялся к нему на пароходе «Стётт». Приветственные улыбки обоих островов были малопривлекательными, если не считать, что Гуадалупе расщедрился на три радуги, когда мы бросили якорь возле утеса Пайлот-Рок. На палубе «Поляриса», так же как в свое время на «Стётте», было неуютно и холодно, но несколько темных альбатросов да дельфины, устроившие веселое представление, недвусмысленно напомнили мне, что я нахожусь в более благоприятной в климатическом отношении части Мирового океана.
Отнюдь не страх за собственную персону заставляет всякий раз сжиматься мое сердце, когда лодка неуклюже подбирается к берегу среди белых ревущих волн прибоя. Нет, причина моего волнения — весьма чувствительное оборудование. Ведь заранее неизвестно, удастся ли и на этот раз провести Нептуна и переправить багаж через полосу прибоя, не подвергнув его смертельным соленым брызгам.
Поделиться книгой: