Осажденные камнем

— Что заставило древних солдат вновь ожить? Почему сейчас? Это не случайность.

Бэннон перегнулся через край стены, чтобы увидеть больше.

— Помните солдата по имени Ульрих, который пробудился, когда мы с Амосом, Джедом и Броком были за стенами? Чары развеялись, и он растерянно стоял среди тысяч воинов. — Голос юноши стал печальнее: — Ульрих просил о помощи, но беднягу бросили на боевую арену, где его убил главный укротитель Айвен.

— Убить его было непросто. Тело оставалось твердым как камень, а кожа была намного жестче обычной, — напомнила Никки, думая об угрозе под стенами, а не о грустной истории воина. — Ульрих был лишь одним пехотинцем. Пред нами многотысячная армия.

У Натана пересохло в горле, когда он все понял. Он посмотрел на Стюарта:

— Верховный капитан, я предлагаю закрыть и забаррикадировать ворота, а одаренные пусть укрепят их магией. Нужно усилить укрепления Ильдакара.

Стюарт убежал, чтобы созвать волшебников и стражников.

Во время пребывания Натана в городе очаровательная Эльза, входившая в палату волшебников, показала ему, насколько неприступным был Ильдакар — или должен был быть. Однако он не был уверен, что после полутора тысяч лет под саваном вечности город сохранил обороноспособность. Палата волшебников была слишком самонадеянна и слишком уверена в своей изоляции. Саван укрыл Ильдакар от потока времени, и его не могли достать ни армия, ни магия.

Теперь саван уничтожен, и Ильдакар не может скрыться. Город вернулся в реальный мир, а заклинание окаменения, нейтрализовавшее вражескую армию, более не действовало. Главнокомандующий волшебник Максим, сотворивший заклинание, позорно бежал из города. Неужели он развеял свои чары и освободил армию изваяний? Это было его последнее предательство?

Натан тряхнул белыми волосами, достававшими до плеч, и попытался добавить уверенности в голос — ради людей на гребне стены.

— Нам придется полагаться лишь на городские укрепления.

После событий прошлой ночи и разрушения жертвенной пирамиды никакая магия крови не могла вернуть саван.

Бэннон уставился на далекое скопление движущихся фигур.

— Как их много! Пресвятая Мать морей, словно обитатели сотни муравейников приготовились к войне.

— Будь они муравьями, мы бы их растоптали, — сказала Лила. Похоже, ей понравилась эта мысль.

Смирившись с неизбежным, Натан повернулся к Никки:

— Что ж, колдунья, вряд ли мы сможем сейчас уйти.

Шурша пурпурным платьем, по ступеням поднялась Эльза.

— Ах, вот ты где, Натан! Я хотела убедиться, что ты, вновь обретя дар, не станешь спасать город без меня. — В ее глазах блеснуло восхищение. — Я видела, что ты сотворил с гигантским воином Иксаксом, и не сомневаюсь, что ты в одиночку сможешь уничтожить целую армию.

— Спасибо, что так веришь в меня, моя дорогая, но мне потребуется помощь. — Натан почувствовал тепло в груди, которое не имело ничего общего с бьющимся в ней сердцем Айвена.

Ильдакар защищали не только высокие стены со стороны равнины. Тысячелетия назад волшебники изменили ландшафт, подняв огромный пласт земли вдоль реки Киллрейвен, и теперь Ильдакар оканчивался отвесной скалой, нависающей над водой. Магическое преобразование также затронуло русло реки, создав низины с замысловатыми очертаниями на многие мили вниз по течению. Окрестные болота внушали страх путаницей неглубоких проток и болотными чудищами — творением ильдакарских повелителей плоти. Самый прямой путь в город пролегал через равнину. Столетия назад генерал Утрос прошел этой дорогой с несметной армией и занял долину, осадив город.

Бэннон настороженно прищурил карие глаза:

— Мы здесь в западне.

— В Ильдакаре мы в безопасности, мальчишка, — поправила его Лила. — Этот город никогда не был взят.

— Что насчет беглых рабов, укрывшихся в холмах, а также охотников, погонщиков яксенов и путешественников, оставшихся без защиты городских стен? — Юноша покачал головой.

— Они могут убежать и спрятаться, если не дураки, — сказал Натан. — Я больше беспокоюсь за нас.

Они с напряженным молчанием наблюдали, как древние солдаты выстраиваются в шеренги, словно фигурки на широкой игровой доске. До них донесся гулкий отдаленный грохот оружия, щитов и тяжелых сапог, когда вражеский авангард начал маршировать.

— Если верить истории, генерал Утрос хорошо обучил своих людей, — сказал Натан. — Он был умелым и сильным полководцем, и именно благодаря его военному таланту император Керган завоевал большую часть Древнего мира. Сам Керган не был великим правителем, но из-за Утроса все его боялись.

Передние ряды неуклюже шагали к стенам; пока что их было всего несколько сотен, и Натан сомневался, что они смогут сломить оборону города. Он постукивал пальцем по подбородку, разглядывая многочисленных древних воинов на открытой равнине.

— Взгляните на них. Они кажутся сбитыми с толку.

— Думаю, это пробная атака, — заключила Никки. — Они, как и мы, не понимают, что с ними случилось, и мы можем воспользоваться их замешательством.

— Хотела бы я знать, что они задумали, — сказала Эльза, прикрывая глаза рукой. Тени от восходящего солнца прочертили равнину, смазывая детали.

Все еще чувствуя боль в шраме на груди, Натан призвал дар. Сердце волшебника — сердце Айвена — продолжало биться, качая кровь и усиливая хань. Волшебник расставил пальцы и поднял ладони перед собой, словно касался невидимой стены.

— Рассмотрим их как следует. — Он смял воздух и покатал в ладонях, словно тесто, а потом принялся растягивать. — Воздух прозрачен, но если сложу и изогну, то смогу сотворить своеобразную линзу.

Пред ним замерцало нечто вроде окна, когда он заставил воздух изогнуться. Натан повысил четкость и навел фокус. В воздухе повисла картинка, когда бесплотная линза увеличила наступающего врага.

У древних солдат оказались безразличные выражения лиц и белая как мел кожа. На них были шлемы сложной формы, закрывавшие щеки, и кожаные рубахи с нашитыми на них многочисленными металлическими пластинками. Воины с тяжелыми мечами, шипастыми булавами и длинными копьями проходили сквозь фокальную точку магической линзы Натана. На рубашках и щитах выделялся огненный символ императора Кергана.

Натан испытал легкий трепет, и по его спине пробежал холодок. Он долго изучал записи во Дворце Пророков и прочитал половину библиотеки, разбираясь в истории, но давным-давно окаменевшие воины больше не были историей. Они ожили и теперь намеревались атаковать Ильдакар.

За пятьсот лет до рождения Натана одним из самых могущественных правителей в Древнем мире был император Керган, прозванный Железным Клыком из-за вставного зуба, который придавал устрашающий вид. Своим успехом Керган был обязан военному гению генерала Утроса, который служил императору с абсолютной преданностью, но в то же время был тайно влюблен в его жену, императрицу Мэджел. Утрос отправился завоевывать Ильдакар, но не вернулся. Теперь Натан знал причину: волшебники обратили армию в камень.

Керган был злым и своенравным правителем, не способным руководить землями, завоеванными для него Утросом. В отсутствие генерала вспыльчивый император узнал об измене жены и публично содрал с Мэджел кожу, скормив еще живую императрицу плотоядным жукам. Он не обращал внимания на рыдания и раскаяние женщины, утверждавшей, что она по-прежнему верна мужу и императору.

Когда подданные Клыка увидели, каким страшным пыткам он подверг их любимую императрицу, то они подняли бунт и свергли его, а затем протащили тело императора по улицам. Великая, но хрупкая империя распалась на враждующие королевства…

Глядя на армию через мерцающую воздушную линзу, Натан с восхищением думал, что бесчисленные солдаты все еще считают, будто идут маршем во славу Кергана. Вряд ли они знали, как много времени прошло. Но беспокоился волшебник не о давно умершем императоре.

— Самой большой угрозой всегда был генерал Утрос, — пробормотал он. — Он здесь, и именно его мы должны бояться.

Первые нестройные ряды вражеских солдат продолжали шагать. Они начали кричать, и ужасающий глухой звук становился все громче и громче. Грохот шагов раздавался по травянистой равнине.

Когда-то давно вокруг внешних стен были вырыты глубокие траншеи и рвы, заполненные шипами и острыми камнями, но за прошедшие столетия канавы осыпались и заросли из-за попустительства жителей Ильдакара. Теперь сотни солдат могли подойти к толстым каменным стенам, нависавшим над ними.

— Что они собрались делать? — спросил Бэннон, вперив взгляд в отряды, остановившиеся у стен.

— Скоро увидим, — ответил Натан.

Вражеские солдаты выстроились в два-три ряда вдоль каменной преграды. Шагнув вперед, они подняли руки в латных рукавицах и забарабанили по блокам, крича глухими голосами, молотя и молотя по стенам. Вскоре первая шеренга отступила назад, позволив второй занять ее место и продолжить грохотать. Несколько минут спустя вторая шеренга сменилась третьей. Монотонный стук эхом разносился по всему Ильдакару, словно непрекращающиеся раскаты грома.

Эльза, стоявшая рядом с Натаном, занервничала.

— Стены выдержат, — сказала она. Слова звучали как молитва.

Натан подумал, что стены долго не продержатся, но промолчал.

Глава 3

Он пробудился в изменившемся мире. Генерал Утрос, командовавший великой армией императора Кергана, достиг своей цели — Ильдакара. Его армия должна была стать неудержимой силой. Сотни тысяч воинов, набранных со всей империи Железного Клыка, осадили легендарный город, настоящий трофей южных земель. Утрос намеревался вскрыть его, как спелый гранат, чтобы угоститься сладким лакомством внутри.

В тот холодный ясный день его солдаты заполонили равнину, и Утрос увидел перед собой высокие городские стены. Он отметил красивые башни, разноуровневые кварталы, тесно расположенные здания и глазурованные черепичные крыши, сияющие подобно чешуе на спине дракона. Он хотел завоевать этот город во имя императора.

Его многочисленные солдаты были нетерпеливы, но Утрос собирался не допустить крупных разрушений, осознавая ценность города. Он хотел сохранить как свою репутацию, так и этот трофей. Малокровное завоевание принесет выгоду и Утросу, и жителям Ильдакара. Однако когда армия прорвется через стены, даже самая строгая дисциплина не сможет удержать солдат от грабежа.

Победа над Ильдакаром не могла быть простой или бесхитростной.

Утрос стоял перед своей целью в холодном свете послеполуденного солнца, чувствуя прохладу приближающейся зимы. Он пристально вглядывался, как всегда все просчитывая и выискивая слабые места. Мысли его были непрерывным заседанием военного совета. У генерала имелись советники — например, прекрасные колдуньи-близнецы, Ава и Рува, — но он всегда принимал решения самостоятельно и уже разработал несколько вариантов взятия Ильдакара.

На высоких стенах появилась большая группа волшебников в разноцветных шелковых балахонах. Они творили какую-то магию. Утрос слышал о могущественных одаренных Ильдакара, но не боялся их.

Неожиданно он почувствовал, что его тело стало коченеть от тяжести, навалившейся как изнутри, так и снаружи. Генерал едва мог думать, пока чудовищная сила, охватившая его тело, затвердевала подобно высыхающей глине. Окружающие звуки стали приглушенными, и последнее, что он услышал — крики ужаса из тысяч глоток. Солдаты кричали в смятении, застывая на месте.

Ава и Рува, стоявшие рядом с большим командным шатром, побелели, как статуи. Зрение генерала затуманилось, замерев в одной точке, словно на центре мишени, и последним, что он увидел, был Ильдакар, так дразнивший его.

Утрос провалился в забытье на неизвестный срок, не ощущая хода времени. Через мгновение — или вечность — яркий день сменился предрассветной тьмой. Сперва показалось, что он ослеп. Вокруг слышался звук, похожий на треск льда в пруду. В ушах загудело, будто мысли, запертые в разуме, разом получили свободу.

Утрос обнаружил, что по-прежнему стоит лицом к Ильдакару, но многие детали изменились. Городские огни сияли в ночи, затмевая звезды, а на востоке прямо перед ним маячила предрассветная дымка. Еще до того, как он пошевелился, его разум принялся искать возможное объяснение. Утрос не предпринимал дерзких и неосмотрительных действий. У него было самое большое и хорошо вооруженное войско в мире, и он уже завоевал бóльшую часть континента для Железного Клыка. Но величайшим достоянием армии был ум генерала.

Воздух был намного теплее, чем в тот холодный день, который он видел всего мгновение назад. Была уже не морозная зима, а как минимум ранняя осень, и это означало, что большая часть года миновала. Как такое могло случиться? Трава была бурой и сухой, но пышно разросшейся, а этого просто не могло быть. За время осады огромная армия вытоптала равнину, превратив почву в бесплодную грязь.

Утрос сделал шаг и тотчас ощутил неестественную жесткость кожи, скованность рук, шеи и лица. Его гибкое и сильное тело теперь казалось точильным кругом, слишком долго простоявшим без смазки. Он посмотрел на голые руки и странно потускневшие медные браслеты с пламенем Кергана. Кожа была бледна как мел. Утрос осторожно ткнул себя в бицепс пальцем и обнаружил, что плоть стала жестче и походила на полузасохшую глину. Он ощущал давление пальца, но чувствительность кожи снизилась. Генерал согнул руку, заметив, как неохотно двигается локоть. Мускулы вздулись, будто булыжники.

Он коснулся лица, ощупал бороду, квадратную челюсть с ямочкой на подбородке, которую не могла скрыть щетина; повел по гладкому восковому шраму от ожога на левой щеке — тот больше не ныл. Утрос вспомнил, как плененный серебряный дракон сбежал и спалил часть лагеря своим едким огнем. Теперь шрам казался гладким и гораздо менее чувствительным.

Вокруг раздавались возгласы удивления, тихие вопросы, переходящие в крик. Он обернулся оглядеть лагерь, но обнаружил, что тот исчез! Прежде повсюду толпились бесчисленные тысячи воинов: солдаты на позициях, кто-то стоял на часах, а большинство держалось рядом со своими отрядами. В долине были сотни палаток, повозок, коновязей, сторожевых застав и больших костров. А теперь… ничего.

Он помнил свой большой командный шатер, яркие и броские знамена Железного Клыка, зерновые склады, палатки оружейников, точильные круги и привалы мастеров-лучников, но все куда-то делось. Не осталось ничего, кроме самих людей, бледных и малоподвижных, все еще в доспехах, с мечами и щитами. Некоторые лошади бродили без привязи, но загоны и кормушки исчезли.

— Владетель и духи, — пробормотал он. — Что случилось?

Сбитая с толку армия походила на облако кружащих комаров, но генерал сконцентрировался и словно впал в транс. Полностью сосредоточившись, он смог приглушить шум лагеря. Утрос сомневался, что кто-то в его армии знает о случившемся больше, чем он сам, но ему нужно было во всем разобраться.

Утрос сделал несколько шагов. Тело еще казалось отчасти каменным, плоть так и не стала мягкой, как у обычного человека. На нем по-прежнему была кожаная безрукавка, усиленная прямоугольными металлическими пластинами, а также устрашающего вида шлем с рогами, спиленными с чудовищного быка, которого спустил Ильдакар. Он вспомнил день, когда бестия пронеслась через лагерь, сея настоящий хаос. Утрос лично убил чудище и взял рога в качестве трофея.

Он повернулся к своим грациозным колдуньям, пребывающим в таком же замешательстве, как и он сам. Стройные и хорошо сложенные Ава и Рува были одеты в голубые платья, плотно стянувшие узкую талию и подчеркивающие пышную грудь. Сестры были неотличимы друг от друга, но Утрос знал их так же хорошо, как свои ладони, которыми изучал каждый дюйм их тел. Колдуньи давали ему силу, но в этом не было сексуального подтекста.

Сейчас он нуждался в их силе.

Ава и Рува были бледны, плоть их казалась даже холоднее, чем у трупа. Их кожа была совершенно лишена волос: острыми ножами они тщательно сбривали волосы на голове, брови и даже растительность между ног. Ава и Рува ухаживали друг за другом и в свободное время раскрашивали оголенные участки сливочной кожи завитками и узорами, которые помогали им направлять дар.

В брезжущем рассвете женщины посмотрели друг на друга и повернулись к Утросу; на их лицах читалось множество вопросов. Ничего не говоря, он подошел, и они втроем прижались друг к другу. Он чувствовал, как растет их общая сила.

В лагере нарастала неразбериха, и Утрос обратился к колдуньям:

— Мы должны выяснить, что случилось. — Недовольные выкрики сменились возгласами неуверенности и страха. — Мне нужно что-то сказать солдатам.

— Тогда придется солгать, поскольку мы ничего не знаем, — сказала Рува. — Во всяком случае, пока.

— Мы знаем, что это было заклинание, причем могущественное, — возразила Ава. — И мы уверены, что волшебники Ильдакара применили его против нас.

Рува коснулась лица генерала, проведя ладонью по бороде и шраму на щеке. Это походило на любовную ласку, но она лишь изучала его. Ава протянула руку, чтобы дотронуться до сестры.

— Камень. Нас превратили в камень.

— А потом обратили изменения вспять, — добавила Рува.

— Но не до конца. Мы плоть и кровь, но по-прежнему тверды.

Утрос смотрел на окруженный стеной город в лучах восходящего солнца. Теперь, когда потрясение растворилось в море вопросов, он заметил небольшие изменения в Ильдакаре. Некоторые здания горели, и по небу расползались щупальца маслянистого дыма.

— Волшебники обратили нас в камень, — сказал он, — но магия, необходимая для обездвиживания тысяч воинов, выходит за пределы моего понимания. — Он указал на возвышающийся над рекой город. — Взгляните на Ильдакар. Там что-то произошло. Пожары… возможно, там идет гражданская война.

— Может, в этом причина пробуждения? — спросила Рува.

— Вероятно, волшебник, наложивший заклинание окаменения, умер, — предположила Ава, — и магия исчезла.

Тысячи воинов из первых рядов, испытывая отчаянное замешательство, двинулись на стены и ворота, хотя в этом не было смысла.

— Они разгневаны, — заметила Рува.

— Пусть гневаются, — бросил Утрос.

Его люди были так хорошо обучены, что могли атаковать даже во сне. Когда они инстинктивно бросились на стены, Утрос не стал останавливать бесполезную атаку. Он не любил незапланированных действий, но это займет их, а он пока решит, что делать. Если армия обратилась в камень на месяцы или даже годы, ему нужно узнать больше. Мысли беспорядочно метались, он искал ответы и пытался предугадать последствия. Утрос не мог объяснить, почему исчезли палатки, лагерные костры и подводы с припасами. Он отчетливо помнил, что равнина была вытоптана солдатами, загромождена механизмами и материалами, в которых нуждалась столь крупная военная кампания.

На прошлой неделе три дня лил холодный дождь, и даже выпал первый снег. Земля превратилась в кошмарную грязь, которая должна была замерзать по ночам, но из-за костров и шагавших воинов оставалась жидким месивом. Дым от десятков тысяч костров сделал воздух тяжелым и горьким. Чтобы добыть дрова, солдаты вырубили холмы на мили вокруг, но сейчас вдалеке маячил густо разросшийся лес. Ландшафт полностью восстановился. Он начал подозревать, что прошло больше нескольких лет. Как такое возможно?

— Генерал Утрос, — послышался знакомый грубый голос.

Это был Енох, его покрытый боевыми шрамами первый командующий. Он служил у Утроса с самого начала его карьеры полководца. Хотя Енох был на десять лет старше и носил шрамы от многих других сражений, он был всецело верен Утросу. Он хорошо разбирался в тактике, на лету схватывал планы своего командира, но был не настолько амбициозен, чтобы что-то кому-то доказывать. Енох не искал славы для себя и довольствовался служением генералу Утросу. Его верность императору Кергану стояла на втором месте. Первый командующий тоже не оправился от окаменения и выглядел бледным как мел.

— Что случилось, генерал? Что-то пугающе изменилось.

Утрос выпрямился:

— На данный момент ты знаешь столько же, сколько и я, первый командующий. Ильдакар наложил на нас какое-то заклинание.

Енох нахмурился, думая о своих обязанностях:

— Сэр, пока мы не узнаем, что произошло, смятение среди солдат будет расти, и это подорвет военную дисциплину.

Генерал знал, что такой огромной армией сложно управлять даже в благоприятных условиях.

— Думаешь, воины напуганы настолько, что откажутся продолжать осаду? Неужели они в таком замешательстве, что поддадутся панике и разбегутся?

Потрясенный такими выводами Енох разочарованно скривился: