Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Кавказская крепость - Сфибуба Юсуфович Сфиев на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Сфи-Буба

Кавказская крепость

Повесть


Предисловие

В основу повести Сфи-Бубы «Кавказская крепость» положены реальные факты, основанные на архивных материалах. При их литературной обработке в отдельных случаях автор позволяет допустимые художественные отклонения от действительности.

Тридцатые годы... В Стране Советов шла коллективизация сельского хозяйства. Кулаки и реакционная часть духовенства, подогреваемые зарубежными антисоветскими эмигрантскими центрами, принимают отчаянные попытки помешать мероприятиям Коммунистической партии по строительству социализма.

Империалистические разведывательные органы с помощью руководителей эмигрантских и националистических организаций устанавливают контакт с остатками контрреволюции, кулачеством, с тем чтобы организовать и возглавить их подрывную работу.

Советскому разведчику удается выявить авантюристические планы зарубежной антисоветской организации, так называемой «Народной партии горцев Кавказа», действующей по указке иностранных разведок, и обнаружить ее агентов на территории СССР. Офицер иностранной разведки Гюлибей, узнав о своем провале, затевает игру, имеющую своей целью заманить за границу чекистов для учинения над ними расправы. Однако сам попадает в руки советской контрразведки...

В новой повести Сфи-Бубы читатель встретится с некоторыми из героев его книг «Пароль — «Седой Каспий» и «Перебитый панцирь», изданных ранее.

Разоблачение подрывной деятельности зарубежных шпионских центров и их агентуры из числа реакционной части духовенства и остатков ликвидированных враждебных классов в тридцатых годах — в один из важнейших периодов социалистического строительства — имеет большое значение в настоящее время, когда — как отметил Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Л. И Брежнев на XXV съезде партии — «...идейное противоборство двух систем становится более активным, империалистическая пропаганда — более изощренной»[1].

Центральное разведывательное управление США принимает непосредственное участие в организации политических убийств, экономического шантажа, снабжает оружием различные подрывные элементы в суверенных государствах, чтобы с их помощью ликвидировать революционные завоевания народов, ведущих упорную борьбу против империализма, колониализма и неоколониализма.

Огромное значение в подрывном арсенале врагов всех мастей придается идеологической диверсии, дельцы которой в последнее время развернули бешеную кампанию, преследующую цель дискредитировать социальные и экономические завоевания СССР и других социалистических стран, опорочить коммунистические идеалы, воспрепятствовать влиянию социализма на умы трудящихся капиталистических государств.

В ожесточенной психологической войне, которую реакционные круги Запада ведут против братских стран социализма, особая роль отводится подрывным радиостанциям «Свобода» и «Свободная Европа», в редакциях которых на подачках из фондов пресловутого ЦРУ работают всевозможные изменники, предатели и прочие отщепенцы. Антикоммунистические идеологические диверсанты круглые сутки ведут враждебные радиопередачи, наивно полагая, что им удастся привлечь слушателей на свою сторону и превратить их в соучастников борьбы против мировой системы социализма...

Дальнейшее укрепление авторитета Советского Союза и всего социалистического содружества, мощный подъем освободительной борьбы народов и рост прогрессивных сил во всем мире является решительным ударом по проискам империалистов.

События, описанные в новой книге Сфи-Бубы, еще раз напоминают о необходимости повышения политической бдительности советских людей в борьбе с подрывной деятельностью разведывательных, идеологических и националистических центров противника.

Генерал-майор А. С. Бойко

Глава I

ШЛИ ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ...

1

Рамазанов сегодня раньше, чем обычно, пришел на работу. На свежую голову еще раз изучил оперативные и следственные документы по делу на участников ликвидированной в республике антисоветской организации, но ответа на мучивший его вопрос так и не нашел. Одно было ясно: упущен важный момент, восстановить который не было теперь никакой возможности.

Из материалов дела, собранных оперативным путем, выходило, что преступники, действовавшие в одном из районов Дагестана, были связаны с зарубежным эмигрантским центром. Однако установить канал этой связи чекисты не смогли. С учетом того, что враги активизировали свою подрывную работу, было решено привлечь арестованных к уголовной ответственности. Работники ОГПУ полагали, что при обыске, возможно, найдутся необходимые документы, которые помогут выявить канал тайной связи с заграницей. К сожалению, этого не случилось.

Во время следствия не был использован даже обнаруженный при обыске у главаря организации листок из какого-то враждебного журнала. Не смогли этого сделать по непростительной причине: листок не был включен в опись документов, изъятых при обыске.

В ходе следствия были получены доказательства, свидетельствующие о враждебной деятельности арестованных, направленной против коллективизации и других мероприятий Советской власти, проводимых в деревне. Советский суд сурово осудил их. Но один из важнейших вопросов остался без ответа. Не удалось выяснить, как листок эмигрантского журнала попал к врагам, действовавшим на советской территории. Рамазанов знал, что ОГПУ Союза, получив его отчет о завершении работы по ликвидации организации, обратит внимание на промах, допущенный дагестанскими чекистами. Радоваться чекистам было рано и по другой причине: обстановка в некоторых районах республики продолжала оставаться сложной.

Тридцатые годы.

В Дагестане, как и в других районах Страны Советов, шла коллективизация. В отличие от других зон страны, здесь она осложнялась некоторыми особенностями, связанными с наследием прошлого. Еще недавно в республике действовало более двух тысяч шестисот мечетей, двадцать церквей и двадцать пять синагог; их обслуживали более сорока тысяч служителей культа. На каждые двадцать горцев приходилось по одному духовному лицу. Вся эта армада содержалась за счет трудового люда. Мероприятия Советской власти, направленные на то, чтобы положить конец такому положению в республике, были встречены реакционным духовенством в штыки. Поэтому-то духовенство и являлось одним из главных орудий, использовавшихся свергнутыми классами против начавшегося колхозного движения.

Взять хотя бы Гоцинского, который долго и умело спекулировал на религиозных чувствах горцев в борьбе с Советской властью. Духовенство было идейным штабом политбандитизма. Горцы еще тогда убедились, что лжеимам хотел только одного — вернуть свои богатства и положение, отнятые новой властью.

Однако кое-кто, особенно в горах, в силу ряда причин находился еще в плену бредовых измышлений, распространителями которых были остатки имущих классов.

Кулацкие элементы, реакционное духовенство, неразоблаченные участники банд антисоветских формирований и кое-кто из интеллигенции, занимавший при старом режиме командное положение, сочиняли всевозможные небылицы о новой власти. Особое усердие в этом проявляла зарубежная эмиграция, под руководством иностранных разведок подливавшая масло в огонь, зажженный внутренними врагами. Особенно активизировалась ее подрывная деятельность после того, как партия большевиков, следуя заветам великого Ленина, приняла решение о коллективизации крестьянских хозяйств. В ход были пущены идейки врагов партии троцкистов, бухаринцев и других антипартийных групп, мешавших успешному строительству новой жизни. Враги партии и народа ловко использовали ошибки, допущенные на местах в начале коллективизации.

Большевики, зная, что противник не дремлет, принимали контрмеры для решительного пресечения подрывных действий врагов всех мастей. По поручению ЦК ВКП (б) со статьями выступил И. В. Сталин. В них он дал анализ всем перегибам и ошибкам, допущенным на местах при проведении коллективизации, и определил основные задачи по данному вопросу.

Враг действительно не дремал. Он начал изыскивать новые формы и методы борьбы с Советской властью, старался скомпрометировать саму идею коллективизации крестьянских хозяйств. К каким только подлостям и ухищрениям ни прибегали враждебные элементы! Дошло до того, что кулаки и их подпевалы начали распространять слухи, якобы большевики хотят «обобществить жен», призывают спать под «общим одеялом». К сожалению, находились отдельные люди, которые верили подобным антисоветским басням, а кое-где даже шли за врагом. Иначе как можно объяснить тот факт, что в ряде мест реакционерам из духовенства удалось спровоцировать антисоветские выступления?

2

Прогноз Рамазанова подтвердился. Чекисты Союзного ОГПУ, ознакомившись с докладной запиской Дагестанского отдела, сделали серьезное замечание в адрес последнего и приказали продолжать работу до выявления канала связи между внутренними и внешними врагами.

Через день после получения этого указания Рамазанов позвонил одному из работников центрального аппарата ОГПУ. Московский чекист сообщил Рамазанову, что по неустановленному каналу в Дагестан поступала не только антисоветская макулатура, но по нему, вероятно, шла за кордон и шпионская информация. Так, по крайней мере, думает руководство ОГПУ Союза.

Рамазанов медленно положил телефонную трубку. Он предупредил своего секретаря, чтобы тот никого к нему не впускал.

В минуты, когда Рамазанов испытывал трудности по службе, он всегда старался уединиться, чтобы собраться с мыслями. Чекист подошел к окну кабинета, из которого открывался вид на Каспийское море. Безбрежные просторы Каспия... Чайки резвятся над тихой водой. Рамазанов любил смотреть на спокойное море. В такие минуты ему вспоминались минувшие дни, разные случаи из трудной службы на одном из ответственных участков ОГПУ, важнейшего органа молодого Советского государства.

Воспитанный на лучших чекистских традициях, Рамазанов редко получал замечания от вышестоящего начальства. Учти чекисты оперативную обстановку республики, — возможно, этого не случилось бы. Главный промах заключался в том, что они недооценили опасность, которую представляла для новой власти в условиях Дагестана реакционная верхушка мусульманского духовенства. А ведь ему хорошо известно, что религия в руках коварных людей во все исторические времена служила средством для проведения нужной политики и защиты интересов господствующих классов. Рамазанову вспомнились походы крестоносцев, действия английского полковника Лоуренса, спровоцировавшего с помощью религиозных фанатиков выступления целых арабских племен. Он вспомнил также историю гибели Джордано Бруно, Галилея, Грибоедова и многих других сынов человечества, ставших жертвой религии и мракобесия. Религия — это игра на чувствах отсталых людей.

Следуя учению В. И. Ленина, Советское правительство в первые же годы после Октябрьской социалистической революции приняло декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви».

Вождь Коммунистической партии Владимир Ильич Ленин знал, что, используя религиозные чувства людей, враги могут организовать новые «крестовые походы»...

Рамазанов отошел от окна. На его рабочем столе лежали архивные материалы. «Кто выступит против имама Дагестана и Северного Кавказа, — писал Гоцинский в 1918 году, — тот будет наказан розгами, отсечением рук и смертной казнью...». Али Касимович закурил, задумался. Перед его глазами встали трупы революционеров, повешенных по приказу Гоцинского на фонарных столбах в Порт-Петровске, когда город заполнили бандиты в мюридских чалмах. Гоцинский разорил десятки хасавюртовских хуторов и организовал поджог слободы Хасавюрт. Начальнику контрразведывательной службы Дагестанского отдела ОГПУ вспомнилась также трагическая история жены красного партизана из Темираула, которая, чтобы не попасть в руки лжеимама, отдававшего горянок на растерзание своим мюридам-головорезам, предпочла смерть, бросившись в Сулак.

В другой папке, лежавшей на столе, Али Касимович нашел материалы об убийстве кулацко-мулльскими элементами секретаря Касумкентского РК ВКП (б) Герейханова, тридцати трех активисток из числа горянок, селькоров газет и многих других активных проводников Советской власти в республике. Продолжая перелистывать документы, он натолкнулся на сообщение о том, как духовники боролись против светской школы, вытеснившей все религиозные учебные заведения, и как по приказу «светлейшего» шейха Али-Гаджи Акушинского были выброшены в реку все парты, привезенные для школы в Акушах.

«Нельзя забывать о сторонниках Гоцинского, Узун-Гаджи, Али-Гаджи Акушинского, Гаджи-Эфенди Штульского и разных известных и неизвестных шейхов, оставленных ими на территории республики», — думал Рамазанов, закрывая папку с документами о злодеяниях врагов.

Мысли его опять вернулись к переговорам с Москвой. Он попросил секретаря пригласить сотрудников службы на совещание. Через несколько минут все собрались в кабинете Рамазанова. По настроению начальника службы чекисты определили, что срочный созыв совещания связан с каким-то важным событием. Рамазанов, охарактеризовав вкратце оперативную обстановку в республике, остановился на вопросе, по поводу которого ОГПУ СССР сделало предупреждение.

Началась кропотливая работа дагестанских контрразведчиков.

Глава II

ПОСЛЕ ТРАУРА

1

Стояла осень. На берегах Босфора она всегда дождливая. Вечерело. Стамбул медленно погружался в сумерки. Начиналась вечерняя жизнь. Хотя столица Турции в 1923 году была переведена в Анкару, Стамбул еще долгие годы не терял своего значения в политической жизни страны. Он резко отличался от «большой деревни» — так турки называли свою новую столицу.

Ататюрк много сделал, чтобы поднять роль Анкары как нового политического, административного и экономического центра республики. Однако все эти меры не подорвали авторитета бывшей столицы когда-то могущественной Византийской империи.

Город, где встречаются Запад и Восток, Европа и Азия, где имперское прошлое окаменело в ансамблях храмов и мечетей, привлекал своей экзотикой не только туристов и путешественников, но и тех, кто «проворачивал» разные дела. И не случайно анкарцы все свои деловые встречи организовывали в бывшей турецкой столице.

Уже более часа Мехмет и Джим в Стамбуле. Несмотря на плохую погоду, они благополучно добрались до Хайдарпаши — азиатской части города. Однако им еще предстояло переправиться в европейскую часть Стамбула. Ждали паром, перевозивший грузовой и пассажирский транспорт через Босфор.

Сидя за рулем автомобиля, Джим нервничал. Он вспомнил годы своей работы в Стамбуле... Английское посольство, где работал Джим, находилось в европейской части города, и каждый раз, когда для встречи со своими агентами, проживавшими в Хайдарпаше, приходилось переправляться через пролив, он тратил много времени. Вот и теперь напрасно теряет время, но другого выхода нет.

Джим, главный резидент Сикрет Интеллидженс Сервис в Турции, работал под ширмой дипломата и занимал официальный пост в английском посольстве в Анкаре. Встречи с руководящим работником турецкой разведки Мехметом в стенах рабочего кабинета могли привлечь к себе внимание посторонних лиц. Беседа в машине была более безопасной. Джим вел откровенный разговор с турецким коллегой по вопросам координации действий против Советов. Для согласования дальнейших действий были все основания. Недолго продолжался траур в разведывательных органах Англии и Турции по их агентам, усопшим на территории Советского Союза в двадцатых годах. Шеф английской разведки в Турции отделался тогда легким испугом. Джим опять стал задавать тон в работе. Среди своих английских коллег он был известен как маленький Джим с большой головой. Голова Джима и на этот раз спасла его от страшного суда лондонской семерки — круглого стола СИС. Джиму хорошо была известна позиция седобородых стариков, заседающих за круглым столом в Лондоне — главном мозговом центре английской разведки. Старейшины не жалуют своих сотрудников, по вине которых английские агенты попадают в лапы противника. Существует еще одно опасение. Советская контрразведка, едва родившись, делает головокружительные успехи. Перед глазами Джима встал Локкарт — крупный английский разведчик, попавший в руки советских чекистов. После того позорного провала руководители штаба СИС долго приходили в себя. И вот теперь — Кларк...

Хотя провал официального сотрудника Стамбульской резидентуры СИС был явным, Джиму удалось-таки выйти сухим из воды. Он умел писать хорошие доклады в Лондон, и это спасало его. Правда, на этот раз Джиму просто повезло: никто из его людей не вернулся из Советской России. А мертвые, как известно, молчат. Пусть Лондон перепроверяет его данные. Джим хорошо знал, что Сикрет Интеллидженс Сервис не сможет этого сделать без его помощи. Итак, во всем виноват Кларк, который в свое время был направлен в Стамбул без его, Джима, согласия. Пусть отвечают те, кто рекомендовал Кларка. Джим сохранил в своей «черной» папке копию документа, отправленного в Лондон по этому вопросу. В случае осложнения он думал пустить в ход и этот документ. Отвечать в первую очередь придется им, лондонцам, а затем ему — бывшему стамбульцу.

Прервав свои мысли, Джим обратился к Мехмету:

— Эфенди, не пора ли нам покончить с трауром по усопшим на земле гяуров?

— Сэр, я и думать забыл о трауре. Люди созданы для того, чтобы умирать. Иначе будет перенаселение, и в этом тысячу раз права теория старика Мальтуса, — изрек турок. — Правда, наши люди умерли преждевременно. В наших докладах о провале английских и турецких агентов в стране гяуров не должно быть противоречивых данных о причинах провала. Иначе мы, дорогой мой друг, лишимся своих дач на прекрасных берегах Босфора и Темзы.

— Вы правы, эфенди. Однако следует учесть, что одни удачные оправдания мало помогут нам, нужны практические дела.

— Солидарен с вами, сэр.

2

В этот осенний дождливый вечер, когда Мехмет и Джим ожидали своей очереди, чтобы переправиться через Босфор, Тарлан несколько раз интересовался у администратора стамбульского отеля «Эфес», не прибыли ли гости из Анкары. Получая каждый раз отрицательный ответ, он нервно бросал телефонную трубку. Может быть, они, думал Тарлан, давно приехали и устроились под другими фамилиями, чтобы работники отеля не обратили на них особого внимания. С этими мыслями дагестанский эмигрант вышел из казино, расположенного на одной из улочек недалеко от Истикляла, главного стамбульского проспекта, и направился к «Эфесу». Едва Тарлан поравнялся с отелем, как к главному входу здания подкатила легковая машина. Из нее вышли двое мужчин. В одном из них эмигрант узнал Мехмета. Пока приезжие разговаривали с администратором, Тарлан незаметно поднялся в холл второго этажа и, усевшись в кресле, стал просматривать свежий номер турецкой газеты «Миллиет». Через несколько минут Мехмет и его спутник поднялись на второй этаж и направились в свой номер. Он был расположен справа от холла, где сидел Тарлан. Не успели коллеги ознакомиться с обстановкой в номере и обменяться мнениями, как в дверь кто-то осторожно постучал. Англичанин вопросительно посмотрел на Мехмета.

— Неужели он?

— Полагаю, что он.

— Войдите!

— Вы мало изменились, мсье Тарлан, — идя навстречу гостю и приветствуя его, заметил Мехмет.

— Чох тешеккюр эдерим, эфенди[2], за комплимент, — ответил дагестанский эмигрант по-турецки.

— Много воды утекло с тех пор, много... — вступая в беседу, заметил Джим.

— Не только воды, сэр. Много людей ушло из жизни за наше дело.

— Свобода требует жертв, уважаемый Тарлан. Мой бывший помощник Кларк, нашедший покой в земле ваших предков, восхищался вашим талантом и смелостью. Горская кровь...

— Царство ему небесное, хороший был человек, — проговорил Тарлан, довольный тем, что теперь с ним будет связан сам шеф СИС в Турции.

Пока резидент Сикрет Интеллидженс Сервис вел душевную беседу с эмигрантом, Мехмет распорядился, чтобы принесли ужин. За ужином начался разговор — такой, какой представители турецкой и английской разведок уже вели однажды с Тарланом в 1920 году в ресторане «Атлас».

Что изменилось за эти годы? Траурную чадру по погибшим в СССР эмигрантам, посланным туда из Турции по воле иностранных шпионских центров, вожаки белогорской эмиграции давно сняли. Они ищут новых хозяев.

Обанкротились и «руководящие деятели» антисоветской организации «Анатолий Шеркет». Братья Тарковские и Ахмедхан Аварский, захватив солидный куш из фондов организации, исчезли с территории бывшей Оттоманской империи.

— Значит, правителя нет уже на свете, а его посол хан Аварский остался? — с ехидством спросил Джим, обращаясь к Тарлану. — Интересно, какое государство этот хан представляет в настоящее время в Лиге наций?

— Горское, — ответил турок.

— Нам пора покончить с этой игрой в правители несуществующего государства на Северном Кавказе, — сказал решительно англичанин, — нужно начать все заново.

— Следует изменить и тактику борьбы с большевиками, — произнес Мехмет, — сейчас они не те, какими были в двадцатые годы.

— Для этого нужны кадры, — заявил Тарлан.

— Кадры есть, необходимо только умело подобрать их, — ответил Джим.

— Подберем, — сказал Мехмет, довольный тем, что его коллегам придется подбирать будущие кадры на территории страны, представителем которой он является.

— Разумеется, не из числа тех, которые целыми днями болтаются под сводами Капалы Чарши[3] или на пристани у Галатского моста, — вставил Джим осторожно, чтобы не задеть чувств своих собеседников.

— Я, господа, веду речь только о талантливых кадрах из числа горцев Кавказа, а не о тех, что работают амбалами[4] или торгуют сигаретами и старой обувью, — сердито ответил турок.

— Просто я хотел сказать, что мы больше не хотим, господа, связываться с деятелями «Анатолия Шеркета», — ловко поправился англичанин, чтобы не обострять обстановку.

Далее разговор принял деловой характер и велся в дружелюбном тоне.

Тарлан с радостью принял предложение стать лидером новой политической организации — специальной партии, в члены которой должны были приниматься лучшие представители из числа белогорских эмигрантов. Мехмет предложил создать филиалы партии и на территории СССР.

— Однако, эфенди, быстро же вы забыли о бесславном финале вашей партии «Иттихад ислам», филиалы которой были созданы на Кавказе еще в 1918-1922 годах, — начал Тарлан.

— Мсье Тарлан, мы не забываем о гибели наших единомышленников в большевистских застенках. Главной причиной ликвидации советскими чекистами партийных ячеек «Иттихад ислама» было то, что старый акшакал Нажмутдин Гоцинский не хотел признавать других сил, боровшихся против Советов. Вы помните, как холодно принял он вас, когда вы по нашему благословению возглавили великую миссию? Гоцинский боялся, что в случае победы над гяурами вы, как популярный потомок великого дагестанца, станете главой Кавказского государства.

— Точно так же Гоцинский вел себя и в отношении руководителей партийных ячеек «Иттихад ислама», — поддерживая Мехмета, вмешался в разговор Джим. — Эфенди Мехмет, при всем нашем неуважении к Гоцинскому нам не дано права называть его акшакалом. Гоцинский был последним дагестанским имамом и единоверцем великого Шамиля, и, оскорбив его, мы можем задеть самолюбие нашего друга, — сказал англичанин, обратив при этом свой взор на Тарлана.

— Сэр, — торжественно произнес Тарлан. — Мой друг Мехмет верно назвал Гоцинского акшакалом. Гоцинский не был имамом, и мой великий дед даже в шутку не мог бы допустить, что третьим, как вы здесь сказали, последним имамом Дагестана мог стать этот самозванец.

Мехмету понравился ответ Тарлана. Перед ним был не тот самолюбивый молодой офицер, выпускник французской школы, которого тогда, в двадцатые годы, так ловко использовали с помощью стамбульской кокотки английской ориентации Гюзель, а человек с вполне сформировавшимися взглядами и выделяющийся среди горских эмигрантов своими идеями об активизации подрывной деятельности против Советов.

Чтобы вывести Джима из неловкого положения, в которое последний попал из-за своего неудачного отзыва о Гоцинском, Мехмет повел разговор о причинах поражения действий турок на Кавказе в те годы.

— Итак, господа, причиной наших неудач против Советов была разобщенность сил, действовавших на территории Кавказа. Хотя наш уполномоченный Высшего кавказского комитета партии «Иттихад ислам» Сатрудин Эфенди-оглы и сделал большую работу по претворению в жизнь главного лозунга партии — объединение всех мусульман в составе «Великой Турции», — но закончилась его миссия катастрофой. Сатрудин Эфенди-оглы, установив связь с руководителями отрядов наших единоверцев в Ингушетии, Чечне и Дагестане, начал создавать ячейки «Иттихад ислама». За сравнительно короткое время им было создано двадцать пять подпольных организаций. Эфенди-оглы лично встречался с Гоцинским. Однако этот барановод не помог ему. Мехельтинские горцы арестовали Эфенди-оглы и передали его ЧК. Люди Дзержинского напали также на след членов «Иттихад ислама», принятых в партию по инициативе Эфенди-оглы. Вот как «помог» лжеимам нашему идейному собрату.

— Дорого обошлась нам политика этого старого осла, — заметил Тарлан. — Хотя он тогда и спас свою грязную шкуру, стрелы из лука гяуров в 1925 году настигли самозваного имама. Он разжирел до того, что не мог ни ходить, ни ездить. Мюриды таскали его, как жирного донгоза[5], в сапетке[6] из-под кукурузы. Отожрался, свинья, за счет награбленного у горцев!.. В последние годы он не только не был политическим руководителем горцев, не был даже «политическим трупом», говоря словами наших врагов. Разве за таким человеком могли пойти горцы?!...

С отвращением закончив тираду о Гоцинском, Тарлан стал расхаживать по номеру. Выпив рюмку коньяку, он продолжал:

— Господа, нам не к лицу падать духом. Многие сложили свои головы за наше дело, однако на Кавказе осталось немало наших сторонников, уцелевших от лап ЧК. Это, прежде всего, члены иттихадской партии, белые и черные офицеры и всякие «бывшие», как о них говорят Советы. Наша задача — разыскать и использовать их в новых схватках с большевиками.

— Верно, мой друг. Будем бороться за возрождение «Иттихад ислама», — поддержал Тарлана турок. — Однако, господа, не забывайте и о нашем главном резерве на территории, временно занятой гяурами.

Джим и Тарлан устремили свои взоры на Мехмета, но турок заговорил не сразу. Подражая восточным мудрецам, которые не обходятся в таких случаях без дипломатических ухищрений, Мехмет помолчал немного, желая зарекомендовать себя истинным знатоком положения дел на территории противника.

— Эфенди, не тяните же, — бросил шутливо Тарлан.

— Господа, я имею в виду духовенство, причем той религии, основателем которой был наш великий пророк Мухаммед.

— Неужели нам недостаточно горьких плодов, оставленных мусульманскими святошами Гоцинским, Узун-Гаджи, Али-Гаджи Акушинским и Али Митаевым? — сказал англичанин с незаметной для собеседников иронией.

— Сэр, вы когда-нибудь видели новорожденных котят? — спросил Мехмет.

— Вы хотите сказать, эфенди, что котята в первые дни после появления на свет бывают слепыми? — ответил Джим, догадавшись, к чему клонит турок.



Поделиться книгой:

На главную
Назад