Амара

- Я недостаточно хороша для тебя, так? Я не такая красивая и ухоженная, как та шлюха из нижней квартиры?

Он нахмурился, но ничего не сказал.

- Да... да, я знаю все о тебе и о ней; как ты остался у нее прошлой ночью, а я ждала тебя здесь, у порога, замерзшая и одинокая.

- Это ты...

- Она тощее ничтожество, детка. Ты только посмотри на меня, сравни нас. Я же намного лучше.

- Это ты сделала...

- Ты не поверишь, что я могу делать своим языком.

- Ты проколола шину, не так ли?

- Я? Нет. Нет, сэр. Офицер.

- Это был гнусный поступок, Мэйбл. Теперь одевайся, или я тебя арестую.

- За что?

Лямка бюстгальтера соскользнула в ее плеча, бюстгальтер съехал вниз, обнажив толстый коричневый сосок.

- Непристойное обнажение.

- Да ну?

- Да, - сказал Тэг. - Может быть, и за незаконное проникновение.

- Ладно, ладно. - Мэйбл подтянула лямку, прикрыв грудь.

- Подай мне платье, пожалуйста.

Тэг присел рядом с диваном, чтобы поднять грязное платье, и Мэйбл тут схватила его за руку, потянув на себя. Не удержав равновесия, он упал на женщину. Она крепко сжала его своими мясистыми руками, прижав его лицо к своим тяжелым грудям, напоминавшим подушки. Парень ощутил ее кислое несвежее дыхание и поморщился.

- Мэйбл! - взвизгнул он. - Черт возьми, лучше бы ты...!

Она приподняла его подбородок и впилась своими губами в его рот. Ее язык прощупывал его плотно сжатые губы. Что-то теплое и влажное стекало по его подбородку.

Пытаясь оттолкнуть женщину, он уперся в ее груди. Она застонала от возбуждения.

- О, вот так, детка...

- Мэйбл... отпусти...

В борьбе они скатились с дивана упали на пол.

- Возьми...

Ее толстый язык проник в его рот. От запаха у нее изо рта его передернуло. Женщина опустила одну руку вниз, нащупывая его пах.

- Нет!

Он резко откинул голову назад, пытаясь вдохнуть воздуха. Тэг тут же вытащил ее руку из своих брюк и вывернул ей запястье, не обращая внимания на болезненные вопли Мэйбл. Используя ее руку как рычаг, он скинул ее с себя. Потом поднялся, заломив руку ей за спину.

- Отлично, - пыхтел он. – А теперь вставай.

Парень рывком поднял ее, сильней выкрутив руку.

- Ублюдок! - закричала она. - Членосос!

- Заткнись, Мэйбл.

- Мать твою... - Она вскрикнула от боли, когда он еще сильнее выкрутил ей руку.

- Я сказал, заткнись.

Так и удерживая руку Мэйбл за ее спиной, он повел женщину к двери.

- Я не хочу больше видеть тебя, ты поняла? Вали домой.

- Нет, я хочу...

- Я хочу, чтобы ты пошла домой и больше никогда не выкидывала подобного. Если ты побеспокоишь Сьюзен или меня, знаешь, что я сделаю?

- Что?

- Я пожалуюсь твоей маме.

Женщина дернула головой, посмотрев ему в лицо.

- Не надо.

- Пожалуюсь.

- Не надо, - повторила она. На этот раз испуганно.

- С этого момента будь хорошей девочкой, или я выполню свою угрозу.

- Я же просто хотела приласкать тебя. Это все, чего я хотела. Что в этом плохого?

- То, как ты к этому подошла. Сейчас я отпущу тебя и хочу, чтобы ты оделась, а потом сразу пошла домой. Хорошо?

- Хорошо, - она обиженно надула свои пухлые губы.

Тэг отпустил ее руку. Мэйбл тяжело прислонилась к двери, безвольно опустив руки и голову, волосы свисали ей на лицо, и он не видел ее слез, которые катились из глаз. Парень поднял ее платье, протянул его ей и отвернулся, пока женщина натягивала его на себя. Затем он открыл дверь.

Она медленно пошла по коридору. Тридцать лет назад она наверняка была милым ребенком. Милым. Дружелюбным. Вежливым. А по ночам она слышала, как ее мать трахается с очередным парнем в соседней комнате. Трудно вырасти порядочным... трудно вырасти здравомыслящим... после такого детства.

- До свидания, Мэйбл. Береги себя, слышишь?

Она оглянулась через плечо и теперь он увидел слезы на ее лице. Громко фыркнув, женщина вытерла нос тыльной стороной ладони и отвернулась.

Тэг закрыл дверь и запер ее, взглянув на свои наручные часы.

Ну вот, на семинар я уже опоздал.

Чувствуя усталость, осматривая свои синяки от страстных объятий Мэйбл, чувствуя себя грязным... как будто по его лицу только что проползло что-то тридцатилетней давности... он пошел в ванную и включил душ. Когда вода стала обжигающей, он встал под нее, подняв лицо вверх, чтобы смыть с себя ее запах и выделения изо рта, которыми она щедро обслюнявила его.

Глава 3

Эйприл Валсарра, опираясь руками на каменную балюстраду, наслаждалась прохладным ветерком, обдувающим ее лицо после дневного зноя.

Она любила стоять здесь ночью. Воздух был прохладным. Она наслаждалась стрекотом сверчков. Аромат полевых цветов доносился до нее, успокаивая.

Женщина слушала шелест листьев деревьев, когда ветер проносился по ним. Шипение, переходящее в шепот. Это напомнило ей о том времени, когда она жила с отцом в доме на берегу моря. Шум прибоя. Особенно ночью, когда она лежала в своей уютной постели. Тогда шелест деревьев больше всего напоминал шум прибоя.

Эйприл стояла, прислушиваясь к звукам природы. Ветерок гулял по верхней террасе, обдувал ее голые икры и лодыжки, трепал платье, волосы.

Часто она пыталась представить себе, как выглядят эти деревья. Женщина решила, что они двигаются, так, как она слышала, двигаются стада слонов. Но даже стадо слонов она себе представить не могла. Эйприл родилась слепой. В шесть лет ей пришлось переехать из дома в интернат для слепых в Сан-Франциско, чтобы начать обучение школьной программы. Именно тогда ее мир рухнул. Брак ее родителей распался. Ее мать переехала в Канаду, и больше она о ней ничего не слышала.

Она была так несчастна в том интернате, что в одиннадцать лет попыталась покончить с собой. Связав петлю из трусиков, привязала ее к поручню душевой кабины и спрыгнула с края ванны. Перекладина не выдержала ее веса, сломалась, она упала на пол ванной и сломала запястье.

Отец был единственным, кто вернул ей волю к жизни.

После долгого разговора в больнице, когда она ждала, пока ей наложат гипс, он понял, как она была несчастна в интернате.

И он забрал ее домой.

Но не в их старый дом на пляже.

Новый дом был здесь, в каньоне. На одном из перевалов, которые тянулись между Голливудом и Бербанком. Несмотря на близкое соседство с мегаполисом, здесь был оазис спокойствия.

В каньоне не было других домов. Только их. Ее отец построил дом по собственному проекту. Он называл его "Убежищем". Дом был двухэтажным, построенным из кирпича. На крыше была огромная терраса, где ее отец часто жарил самые большие стейки. Здесь же он устраивал самые крутые вечеринки, о которых говорил весь Лос-Анджелес. Список гостей всегда был неисчислим.

Днем ее отец записывал музыку в собственной студии в подвале. И это была всем студиям студия. Джон Леннон, заглянув однажды, сказал: Боже милостивый, здесь можно разместить Лондонский филармонический оркестр и еще останется место для чертовых цирковых слонов.

Ветер вздохнул в деревьях, и Эйприл склонила голову на одну сторону. Поток воздуха проскользил по ее шее, взъерошивая волосы.

Красивое место. Спокойное.

Вдали от всех. Вдали от городского шума и смога.

Она подумала об ужине.

Салат с креветками. Бокал белого вина со льдом. Да, было бы неплохо.

На секунду ей показалось, что она услышала звук шагов по гравию дорожки.

- Папа?

Слово слетело с ее губ прежде, чем она успела захлопнуть рот.

Нет.

Не может быть.

Ее отец был мертв. Его застрелила пара бандитов, которые взломали его машину. Он остановился в мотеле, возвращаясь из Нэшвилла. Выглянув в окно, увидел, как два придурка вскрывают его машину. Когда он вышел, чтобы остановить их, один из них выхватил пистолет и...

Ее руки сжались на балюстраде.

Нет. Не сегодня.

Она не будет вспоминать это. Это было десять лет назад. И теперь она жила здесь одна. Не успела Эйприл подумать об одиночестве, как звук повторился.

Шаги по гравию.

Кто там ходит в такое время? Я никого не жду посреди ночи.

- Эй, кто там?

Ее невидящие глаза двигались, как будто осматривали окрестности. Она прислушалась.

Ветер шуршал в деревьях. Листья шелестели.

- Есть кто-нибудь?

Ответа не было. Но послышался скребущийся звук.

- Там кто-то есть. - Ее сердце бешено заколотилось. - Что тебе нужно?

Она снова прислушалась, сердце колотилось.

Что, если это преступник? Взломщик, грабитель... насильник...?

Я здесь совсем одна.

Летти приходила днем, чтобы принести продукты, помочь ей убрать дом и составить компанию. Но Летти уже давно ушла.

Может, стоит ей позвонить...

Снова этот звук. Шаги по гравию.

Она медленно отступила от балюстрады вглубь террасы. Была ночь. Но женщина знала, что зрячий человек все равно мог увидеть ее у балюстрады, по крайней мере ее силуэт. Поэтому решила скрыться.

Но что, если они ворвутся внутрь?

Тогда она ничем не сможет защитить себя. Даже если бы смогла добраться до телефона, полиции понадобилось бы немало времени, чтобы добраться до этой отдаленной части каньона.