– Да, пан Межвиньски, пан Ян у меня в гостях, – ответил за Яна Шимон,
задергивая полог палатки под гул возбужденных голосов.
Посреди палатки стоял стол и несколько стульев. Видимо, это место служило мятежникам штабом. Старые знакомые расположились за столом, а вбежавший через минуту слуга принес графин и узорчатые стаканы. Шимон сам налил вино и провозгласил тост:
– За встречу! Рад тебя видеть, Ян. Ни пуля, ни сабля тебя не берут!
– Не жалеешь?
– О, дружище, ты явно приехал не для того чтобы поздравить меня с браком.
– Я ничего об этом не знал.
– Ну, теперь знаешь. Хелена, наконец, решилась. Хотя свадьбы не было. Отпраздновать решили, когда наступят более спокойные времена. Слушай, давай еще выпьем!
Он присмотрелся к другу и должен был признаться, что прошедшие годы только пошли Шимону на пользу. Он заматерел, приобрел мужскую силу, широту плеч. Распахнутая на груди белая рубашка подчеркивала брутальное обаяние. А сумасшедший веселый огонек в глазах никуда не делся. Длинные волосы, стянутые в хвост на испанский манер, придавали какой-то бесшабашный отчаянный вид. Вид, который скорее соответствовал облику не кавалерийского офицера, драгуна королевской армии (хоть и в прошлом), а скорее капера, которых в последнее время множество появилось в морях королевства. Чувствовалось, что Шимон просто получает удовольствие от жизни, что он словно птица в полете. Человек, которому удается все, к чему он прикасается.
Они выпили еще и, наконец, Шимон спросил:
– Что думаешь делать, пан полковник! А давай с нами!
Ян ждал этого, но все равно предложение друга прозвучало неожиданно.
– С вами? Как ты себе это представляешь? Со мной нет ни полка, ни даже хоругви!
– А зачем тебе полк? Ты сам – знамя! Стоит тебе только заявить, что ты с нами и утром Замостье откроет ворота. А через неделю – столица! Замок на холме! Гетманство! «Гетман коронный Шимон Шидель» – неплохо звучит. Или: «гетман польный Ян Залесски». Выберешь себе жену из княжеских дочек. Что там думать! Занимая столицу, можно будет требовать от короля любое воеводство! Представляешь, мы встречаем короля со знаменами у ворот Драконьего замка. Спасители нации. Выпьем!
Ян перестал слушать после реплики про дочек. Приподнятое настроение куда-то испарилось. Механически выпил, поставил стакан и скучным тусклым голосом сказал:
– Пан Шидель. Я принял командование гарнизоном.
Он встал. Надежды было мало, но попытаться надо:
– Шимон, слушай, уходите. Уходите утром. Я не буду преследовать. А еще лучше – пришлите утром парламентеров. Рокош закончен, закончите мятеж. На востоке война не закончится долго. Отправимся туда.
Шимон тоже встал. Потом вновь наполнил стаканы и с усмешкой протянул один Яну:
– Давай-ка выпьем, дружище. За удачу! Пускай она завтра решит еще раз.
Он выпил одним махом и добавил:
– Завтра можно все закончить одним ударом! Ты хотя бы представляешь, как это – схватить удачу за хвост? Нет, Ян. Я не хочу ждать и надеяться непонятно на что. Я не ты.
За спиной раздались шаги, и через мгновенье кто-то откинул полог палатки. Ян обернулся. Это была она, Хелена. Женщина сделала несколько быстрых шагов и оказалась лицом к лицу с полковником. Глаза сверкали гневом, она прикусила губу, но в остальном… в остальном это была по-прежнему она. Только еще прекраснее, чем раньше. Возможно, лишилась той милой недосказанности и теперь в ней бушевала сила, бушевала уверенная сила женщины, осознавшей свою красоту.
Великолепная. Да, это слово подходило к ней теперь больше всего. Великолепная красавица, перед которой устоять было невозможно. Даже надеяться на то, что она удостоит своим вниманием какого-либо мужчину, было просто невероятно. И все же, она была замужем. Замужем за его другом.
Несколько секунд Хелена, казалось, изучала его своими прекрасными глазами, словно искала приметы того юноши, которого она знала давным-давно. Он же просто стоял и улыбался. Потом взял ее руку и поцеловал.
– Пани, я у ваших ног.
После этих слов гнев снова стал разгораться в ее глазах. Она обернулась к мужу:
– Шимон, любимый. Оставь нас на секунду.
Хелена подождала, пока муж задернул полог палатки, потом повернулась к Яну:
– Зачем ты приехал?
– Я хочу закончить все это без крови.
Она словно не обратила на его слова внимания.
– Зачем ты приехал. Зачем ты приехал сейчас?
Пожав плечами, полковник сжал пальцы на рукояти сабли. Потом взглянул ей в глаза.
– Я подумал, что тебе может угрожать опасность. Этот мятеж.
– Ты приехал сейчас. Только сейчас. А почему ты не приезжал раньше? Зачем ты вообще уехал?
– Мне казалось. … Мне казалось, что ты и Шимон… Вы же все время были вместе!
– Тебе казалось! – гневно посмотрела она ему в глаза. – Тебе казалось, и ты все время убегал. Ты прятался в своих делах и занятиях. В своем фехтовании. На своей войне. Но теперь ты вспомнил обо мне. И зря! Помни! Женщины любят только сильных!
Ударив его наотмашь этой фразой, красавица направилась к выходу из палатки. Ян искал слова, но не мог найти. Она удивила и поразила его, но ведь он приехал сюда с какой-то конкретной целью. Просто все так сложилось.
– Хелена! – она замерла у самого выхода.
Женщина напряглась, словно ожидала услышать еще что-то, по-настоящему важное, но решение уже было принято.
– Я знаю, ты можешь. Убеди Шимона закончить все это.
Она только кивнула и, не поворачиваясь, вышла. Шимон вернулся через несколько секунд. Он был серьезен, улыбка пропала с его лица. В глазах была усталость. Мужчины пожали друг другу руки и попрощались. Уже ступив в темноту, которая скрывала его лицо, Ян сделал последнюю попытку.
– Шимон! Если надумаешь, то жду известий. Часам к десяти.
Он вошел в корчму, уже обдумав все. Мачей коротко представил всех офицеров. Обведя всех собравшихся взглядом, он обратился к ним с короткой речью:
– Господа! Сразу хочу сказать, что я счастлив, пойти в бой с такими достойными воинами. Я не сомневаюсь в победе. Враг слаб, он не ожидает от нас нападения. Мне уже приходилось воевать вместе с дворянским ополчением. Это не солдаты. Вот мой план. Как только рассветет, мы выходим из города. Мастер Харрисон! Сэр, вы выстраиваете свою артиллерию на вершине холма. Капитан Шлехтер, капитан Шаллаи, вы выставляете свои роты перед холмом. Хусария за холмом. Мачей, твои драгуны в резерве у городских ворот. И, пан Барабаш, надеюсь, вы помните о Дрине. Ваши казаки должны выступить еще в темноте. Обогните лагерь и держитесь в лесу. Ловите мерзавцев, которые начнут убегать после начала боя. Все, кто попадет в руки казаков, ваша законная добыча. Все господа, после утреннего богослужения жду вас на холме.
Никто не пытался спрашивать или сомневаться. Все загремели стульями, встали и направились к выходу. За столом остался только Мачей.
– Видел ее?
Ян уперся локтями на столешницу и опустил голову на сложенные кисти рук. Он не отрывал взгляд от колеблющегося огонька свечи и думал, думал…
– Как она там. Как они? – Мачей не собирался сдаваться.
– Да. Видел.
– И как она?
Ян не мог оторвать взгляда от огонька свечи. Огонь – он освещает и обжигает, согревает и… и может превратиться в пожар. Сжечь все.
– Она мне все объяснила. Давай, Мачей, иди, поспи. Завтра все решится, не сомневайся. Я останусь здесь. Подумаю еще немного.
Рассвет был прекрасен. Яркие солнечные лучи, вырывающиеся из-за горизонта, обещали прекрасный теплый день. Легкий утренний ветерок обдувал лицо. Флажки на гусарских пиках и на знаменах немецкой пехоты лениво колыхались, добавляя красок к раскинувшимся волнам ярких мундиров. Тишину пока нарушало только позвякивание оружия, приготавливаемого к бою, приглушенные человеческие голоса и радостное пение птиц. Птицам не было дела до человеческих проблем. Им нечего было делить, они просто радовались этому наступающему дню и приветствовали его.
Ян тоже радовался. Его возбуждало предчувствие того, что вот-вот произойдет. Тут он чувствовал себя по-настоящему живым. Все было подвластно его мыслям, его желаниям. Лагерь за ручьем еще спал. Они гуляли всю ночь и сейчас, наверное, только приходили в себя. Сейчас слуги погонят коней к водопою. Но он больше не будет ждать. Ян извлек из-за пояса булаву, взмахнул ею в направлении лагеря и крикнул:
– Пан Харрисон! Пора! Со всех сил!
Гром двенадцати стволов разорвал тишину. Среди палаток на том берегу встали столбы пламени и разлетающихся комьев земли. Один залп, второй, третий. Лагерь начал окутываться дымом. Среди разрывов метались люди, падали, искали лошадей, лошади тоже метались и падали. А пушки продолжали свой беспощадный огонь. Наконец, он заметил, как вне досягаемости орудийных залпов, слева и справа от лагеря, начали формироваться группы всадников. Слева было больше, намного больше.
– Пан Харрисон, прекратите огонь. Вы знаете что делать. Капитан Шлехтер, отправляйтесь к своим солдатам. Возможно, им удастся позабавиться! Надеюсь, ваши мушкетеры – веселые люди. И стреляют они точно.
Конница, собравшаяся слева от лагеря, всей своей массой сорвалась с места и грозной тучей двинулась в их сторону. Он уже мог различить отдельных всадников, вырвавшихся вперед на лучших лошадях. Все они размахивали саблями и громко кричали. Конница неслась вперед, все увеличивая скорость, пока не достигла берегов ручья. Здесь, волна наступающих, словно налетела на препятствие. Видно было, что некоторые даже не удержались на спинах лошадей и теперь пытались снова взобраться на них. А следующие ряды уже въезжали в эту «кашу», только увеличивая сумятицу. И в этот момент вновь загремели пушки Харрисона. Они били по другому берегу, словно огромной плетью стегая толпу, разделяя ее на две части. Погоняя одну часть обратно, к лагерю, а другую – вверх к холму. И они скакали вверх, в отчаяние или боевом запале, прямо на ряды немцев и венгров. Раздалась короткая команда: «Feuer!», и двести мушкетеров разрядили свое оружие, целясь в несущихся навстречу своей смерти мятежников. Их место немедленно заняли следующие двести. Залп… Следующие двести. Залп… На их место выдвинулись пикинеры. Но им уже нечего было делать. Перед строем немецкой пехоты носились несколько десятков лошадей без всадников. Артиллерия также прекратила огонь, и в наступившей тишине можно было услышать отчаянные крики раненых и умирающих людей, ржанье лошадей.
Шлехтер вернулся на холм. Ян уже видел, как волна всадников, подгоняя лошадей, изо всех сил мчится к синеющему вдали лесу. «Ну, пан Барабаш, теперь время развлечься, наступает для ваших казачков», – подумал Ян.
– Пане Шлехтер! Вы славно поработали. Теперь парад! Лагерь Ваш. Разверните знамена и вперед. Всех, кто будет оказывать сопротивление, расстреливать на месте.
Через минуту раздался грохот барабанов и немецкие роты четкими квадратами, словно на параде, начали спускаться вниз, перешагивая через трупы людей и лошадей и не обращая ни малейшего внимания на призывы раненых.
Ян повернулся в другую сторону. Конница правее лагеря еще строилась. Там порядка было значительно больше.
«Ну же, Шимон. У тебя нет никаких шансов. Ты еще можешь просто уйти», – надеялся Ян.
Но конница начала движение в их сторону. Сколько людей повел Шимон в свою отчаянную атаку? Тысячу, две? Бессмысленно. Зачем? Практически, большинство этих людей уже были мертвы.
– Панове гусары! Покажите мощь и красоту! Честь и отчизна! Вперед!
Ряды гусар медленно двинулись с места. Трепетали на ветру флажки на пиках и крылья за спинами всадников. Ветер поднимал леопардовые шкуры и цветные плюмажи на шлемах. Раздался призывный звук трубы, и всадники ускорили движение.
«Есть ли в этом мире что-либо прекраснее и смертоноснее атаки панцирной кавалерии?» Как же ему хотелось лететь сейчас в этих рядах, вперед, вперед. Столкнуться с врагами… с врагом! лицом к лицу. Но он должен оставаться здесь.
Увидев противника, лава наступающих мятежников словно заколебалась. По строю кавалеристов пробежала дрожь неуверенности, но они продолжили движение и через несколько секунд две волны, два летящих облака пыли столкнулись, и раздался такой звук, будто сотня кузнецов, одновременно ударили по своим наковальням. Слившееся из двух в одно облако задержалось буквально на секунду, а затем, ускоряясь, поползло вниз по склону, оставляя за собой груды человеческих и конских тел. Вверх по смятой траве скакал только один человек… Шимон так и оставался в той же самой белой рубашке.
Ян слез с лошади.
– Панове! Прошу не вмешиваться. Это вопрос чести. Не стрелять! Пропустите его.
Шимон соскочил с лошади и остался на месте. Он улыбался.
– Привет, Ян! Видишь, еще нет и десяти часов, а я уже здесь. Как ты и просил.
– Сдавайся, Шимон. Все кончено. Я не буду вас задерживать.
– Я еще не побежден. Так что мне незачем сдаваться. Окажешь честь, друг?
Ян обнажил саблю. Шимон сделал несколько шагов вперед:
– Кстати, «вас задерживать» здесь не очень подходит. Хелена уехала еще ночью. Приступим?
Некоторое время они кружили, выбирая место. Шаг вперед, шаг назад. «Интересно, Шимон научился фехтовать?»
– Кстати, она просила напомнить тебе про сильных мужчин. От этого ты так взбеленился?
Сабли, наконец, скрестились, но противники пока только проверяли друг друга.
– А помнишь, как мы с тобой раньше палками? Я помню, как ты потом отсиживался в чулане. Видать слезы прятал? – Шимон усмехнулся.
«Он меня просто отвлечь хочет», – Ян отбросил глупые мысли и перестал слушать. Он просто следил за острием оружия противника. Шаг вперед, шаг назад. Еще шаг…
За спиной раздался звук копыт приближающегося всадника. Он заметил удивление в глазах Шимона. В тот же момент тот бросился вперед,
отчаянно вложив все в этот бросок. Ян почувствовал, как обожгло правый бок, и тут же, уходя с линии атаки, чуть задел острием горло противника. И это было все. Секунду Шимон стоял с застывшим непониманием в глазах, затем попытался поднять к горлу руку и не успел. На шее словно распустился красный цветок, ноги подкосились и он упал.
Перед ним промелькнул женский силуэт. «Все-таки она не уехала. Жаль, что все так закончилось». Хелена постояла несколько мгновений над телом Шимона, потом обернулась. В глазах женщины стояли слезы.
– Зачем ты так? Зачем ты вообще вернулся? Я знала. А ведь он так мечтал о встрече с тобой.
Жжение в правом боку становилось нестерпимым. Он провел ладонью по боку, посмотрел на руку, пальцы были все в крови. Ян пошатнулся и наверняка бы упал, если бы сзади его не подхватили. Небо над головой было таким голубым и спокойным. Вокруг раздавались чьи-то голоса, кто-то требовал привести врача. На секунду промелькнуло испуганное лицо Мачея. Но все звуки перекрыл отчаянный женский крик: «Янку!»
Спустя какое-то время он различил над собой лицо Хелены и понял, что лежит головой у нее на коленях. Это было невероятно, невероятно приятно… И это чувство не могла заглушить даже растекающаяся по телу боль.
Со стороны города раздался колокольный звон собора святого Яна, к которому присоединились другие костелы и церкви. Они все праздновали победу. Его победу! Он сумел разжать опухшие губы и прошептать ей: «Женщины любят сильных. Победителей». Она наклонилась к нему и сквозь слезы проговорила: «Но я люблю просто Яна».
Эта мысль наполнила его торжеством, и только горечь во рту мешала ему ответить ей, что он тоже любит ее.
«Как горько», – промелькнула мысль, и в голове остался только звон колоколов, который не мог заглушить рыдания коленопреклоненной женщины.
Глоссарий
Жупан – украинский или польский старинный полукафтан
Зелена Брама – название ворот
Зелёна-Гу́ра (польск.
Кираса – металлические латы (панцирь) на грудь и спину.
Перна́ч (Пернат, полковничья булава) – древнерусское холодное оружие ударно-дробящего действия, серебряная или позолоченная булава, иногда украшенная конским хвостом и перьями на шаре.
Представляет собой разновидность булавы, меньших размеров, к головке которой прилито несколько (до двух десятков) металлических пластин (перьев). Большое распространение получила разновидность одноручного пернача с шестью перьями, называемая шестопёром – полковничья булава (тоже жезл полковничий) с шаром, разрезанным на шесть вертикальных лопастей.