Убей меня, исцели меня (СИ)

— Мне очень жаль…

Девушка-парамедик ввела что-то в капельницу. Ее голос был полон сочувствия, но она вряд ли понимала всю глубину горя, которое испытывала Гермиона. Не стараясь себя сдержать, Грейнджер просто завыла, сжав руки в кулаки до побелевших костяшек, впиваясь ногтями в ладонь. Она силилась заплакать, но слез не было. Только бездонная пустота в груди, словно из сердца тупым ножом вырезали целый кусок. Закусив губу, Гермиона снова завыла, не сдерживая отчаяние, которое рвалось наружу.

Как мог такой приятный вечер закончиться так? Как он мог ее оставить?!

Грейнджер дернулась еще раз, но, видимо, лекарство начало действовать, и она снова провалилась в темноту, придя в себя уже в больнице. Мерный писк монитора возвещал, что произошедшее отнюдь не было дурным сном, как она надеялась. В груди все также зияла пустота, почти перекрывавшая физическую боль. Хотелось лишь сжаться в комок и уснуть, чтобы не помнить всего этого кошмара. Почему она это допустила?

Гермиона подняла к лицу руки, пошевелила пальцами ног, с облегчением отмечая, что двигательные функции сохранились. Значит, все прошло успешно. Она смутно вспомнила, что уже обсуждала это с нейрохирургом, проводившим операцию. Видимо тогда не совсем отошла от наркоза и потому не сразу сейчас сообразила. Гермиона обвела палату взглядом. Напротив в кресле, отвернувшись к двери, сидел хмурый Рон.

— Привет…

— Миона! — он бросился к ней, тут же беря ее ладонь в свою. — Я так волновался, когда ты не пришла домой. А потом мне позвонили из магловской больницы, и я…

Не сказав ни слова, только сверкнув глазами, Гермиона выдернула руку и отвернулась. Она знала, что если сейчас заговорит, то разревется. Навзрыд, некрасиво. Ей просто нужна секунда — прийти в себя. И, желая сохранить остатки годами выстраиваемого образа этакой железной леди, она предпочла молчать.

— Милая… — в голосе Рона сквозило ничем не прикрытое беспокойство. — Что случилось?

— Его… больше нет, — голос предательски сорвался на хрип.

— В смысле?

— Нет! Понимаешь? — громче произнесла Гермиона, словно это могло помочь смириться.

— Что? Я не совсем…

Чувствуя, что из глубины души поднимается раздражение, Грейнджер резко обернулась. Рон смотрел на нее совершенно потеряно. Он не притворялся, поняла она. Он действительно не понимал.

— Гарри! Его больше нет! — крикнула она, сжав одеяло.

Не в силах больше сдерживаться, она наконец заплакала. От обиды и бессилия, понимая, что уже не может ничего изменить. Гермиона плакала, а Рон даже не старался ее утешить. Она не понимала, почему он просто стоит, ведь еще секунду назад она видела его беспокойство, и от этого становилось хуже.

Сколько длилась истерика, Гермиона не знала. Времени словно больше не существовало. Немного успокоившись, она подняла на Рона глаза. Его лицо, отчего-то похожее на безэмоциональную маску, не вызывало в ней никаких чувств. И чем дольше она смотрела на него, тем больше уверялась в том, что оказалась права: никакой романтики между ними не осталось. И раз так, то тем больнее, что среди самых близких у нее теперь остался лишь он.

Сердце от этого осознания забилось, как сумасшедшее. Писк монитора стал невыносимо громким, слившись в одну длинную противную ноту, словно не успевал отсчитывать удары. Гермиона только и успела подумать, что если это конец, то самое время испугаться. Но страха она почему-то тоже не испытывала. В палату тут же вбежали медсестры и дежурный врач, оттеснив взволнованного Рона к окну. Что ж, злорадно подумала Гермиона, какие-то эмоции у него все же остались.

— Сэр, — обратился к нему врач, — вам лучше уйти. Мы ввели вашей жене успокоительное.

Как только медперсонал покинул палату, Гермиона, боясь, что снова уснет, торопливо проговорила:

— Рон, отправь к Кингсли Патронус. Нужно рассказать о том, что произошло.

— Уже. Он скоро будет здесь. Я все равно ничего не понимаю. Может, хотя бы он разберется, что за ерунду ты говоришь.

— Твой друг погиб! Это ты называешь ерундой?!

— Да с чего ты взяла?! — не выдержал Рон, тоже срываясь на крик.

— Я была там! Парамедик со скорой сказала…

— На месте преступления были трупы каких-то маглов, почти подростков. Прибывшая на зачистку группа авроров не нашла ничего подозрительного.

— Что?..

Гермиону прошиб холодный пот. Облегчение пополам с недоверием накрыло ее с головой. Может ли… Если она все неправильно поняла, то… Гарри может быть жив! Он жив! Боже, как же сильно она этого хотела! Как боялась глупо надеяться! Невзирая на слабость и боль, она откинула одеяло и неуклюже попыталась встать.

— Куда ты?

— Я должна найти его.

— Гермиона, — раздраженно выдохнул Рон. — Успокойся, ради Мерлина. Тебе только что сделали операцию. Дождись колдомедиков. И Кингсли.

Он сложил руки на груди и отвернулся к окну. Гермиона почувствовала, как начала кружиться голова. Признавая, что, похоже, геройствовать и правда не стоит, она улеглась и закрыла глаза, смиряясь с необходимостью ожидания.

Гарри может быть жив. Это главное.

Вот только если его не было ни на месте преступления, ни на Гриммо, это означало, что его похитили.

Перед глазами всплыли красные глаза. Казалось, даже из воспоминания они вглядываются в самую душу, пробирая насквозь, до мурашек. Кто же это был? Гермиона вздрогнула. Вкупе с мертвенно-бледной, даже сероватой кожей и характерно выдающимися клыками это могло говорить только об одном. Она побледнела.

Нападавший был вампиром.

Стоило ей подумать об этом, как дверь открылась, и в палату вошел Кингсли. Следом за ним семенил целитель Сметвик.

— Миссис Уизли… — обратился колдомедик к ней.

— Грейнджер. Я не меняла фамилию, — оборвала его Гермиона.

Рон, не удержавшись, фыркнул. Кингсли насмешливо поднял бровь. Иногда Гермионе казалось, что он подмечает любые, даже самые незначительные тонкости в отношениях между людьми. Скрыть от него что-то было довольно нетривиальной задачей. Как говорится, бывших авроров не бывает.

— Я должен провести диагностику, — запнувшись, продолжил целитель. — Вы позволите? — он взял одеяло за край.

Гермиона кивнула. Ей срочно нужно было обсудить все с Кингсли. Она поймала его взгляд, одними глазами спрашивая, могут ли они говорить открыто.

— Гиппократ, — поняв ее нетерпение, обратился Кингсли к главному колдомедику Мунго, — что скажете?

— Я не вижу особых отклонений. Вероятно, магический потенциал позволяет миссис Грейнджер значительно быстрее прийти в себя после такой серьезной травмы. Но я все же рекомендую оставаться в больнице, пока магловские лекари не примут решение о выписке. Я буду навещать вас и следить за ходом лечения, — проговорил тот, убирая палочку, а затем ободряюще улыбнулся: — Мы быстро поставим вас на ноги.

Оставив на тумбочке зелья и рецепты по их приему, он дал еще пару рекомендаций и растворился в дымке аппарации.

— Наконец мы можем поговорить! — тут же воскликнула Гермиона. — Кингсли, то, что произошло… Я не знаю, с чего начать.

— Начни с начала, — ответил Рон, чем заслужил еще один насмешливый взгляд Кингсли.

— Вчера вечером мы с Гарри засиделись в Министерстве допоздна и отправились ночевать к нему, на Гриммо. Я проснулась посреди ночи. Было как-то неспокойно на душе, но я подумала, что это все огневиски, который мы пили накануне, — Гермиона бросила быстрый взгляд на Рона. Тот оставался на удивление невозмутим. — А потом я увидела странного мужчину. Кингсли, он точно был вампиром. И если вы не нашли тело Гарри, значит, его похитили. Я смутно помню какой-то джип… Гарри нужно спасать! Я должна поехать!.. — возбужденно затараторила она.

— Это был не обычный вампир. То, что вы проходили в школе — не совсем правда, — помолчав, медленно проговорил Кингсли. — Последнее время Гарри работал… Он не рассказывал тебе?

— Нет.

— Когда я вступил в должность, столкнулся с тем, что тех, кого мы привыкли называть вампирами, не существует. И что все это — большая мистификация. Вы что-нибудь слышали о мороях?

— Это же всего лишь название вампира на румынском, разве нет? — спросил Рон.

— Я тоже так думал, — покачал головой Кингсли. — Моройскому сообществу до сего дня удавалось оставаться в тени. Но пару лет назад одна их королевская особа сбежала из школы в Монтане и какое-то время свободно жила среди маглов. Там что-то пошло не так. Была большая битва, многие погибли. И это снова всплыло.

— Постой. Но разве специальные отделы у нас или в Америке не ведут строгий учет полуволшебных существ? — спросила Гермиона, пораженная услышанным.

— О, боюсь, что называть их так не совсем верно, — возразил Кингсли. — Моройское сообщество — автономия. И хотя они живут в странах, управляемых маглами, и подчиняются магловскому правительству, ими также управляет избранный король или королева. Кроме того, морои владеют магией стихий, что делает их вполне самостоятельной магической единицей. Древнее соглашение о невмешательстве, разные сферы влияния и довольно замкнутый образ жизни обоих сообществ позволяли нам не сталкиваться. МАКУСА сейчас ведет переговоры о пересмотре договора с королевой Василисой, взошедшей на престол несколько месяцев назад. Как оказалось, мы можем многому поучиться друг у друга. Гарри в конце недели должен был отправиться в командировку для встречи с главой их службы безопасности.

— Аврорат по-моройски? — протянул Рон.

— Что-то вроде того. Они называют себя стражами.

— Там служат морои? — переспросила Грейнджер.

— Дампиры, — уточнил Кингсли. — Полукровки. Они сильны, выносливы и существуют главным образом для защиты мороев преимущественно королевской крови.

— Но кто же тогда похитил Гарри?

— Стригой. Темная противоположность мороя. Все самое жуткое, что ты можешь представить себе о вампире.

Кингсли говорил зло, но в то же время в его голосе слышалось напряжение и некоторая растерянность. Он явно не знал, как справиться со сложившейся ситуацией. Особенно учитывая, что их заклинания против стригоев были бессмысленны. Грейнджер задумалась. Так как же им спасти Гарри?

В голове шумело. Пока ей не приходилось двигаться, чувствовала она себя на удивление сносно. Но, видимо, обилие новой информации и переживания сыграли свою роль. Не прошло и десяти минут с появления Кингсли и целителя Сметвика, как она почувствовала, что снова погружается в сон. Ах да, запоздало пришла мысль, успокоительное. Гермиона зевнула.

— Кингсли, — обратилась она, — пообещай мне, что не утаишь ни единой детали. Я… не переживу, если с Гарри что-то случится. Пока есть хоть один шанс, что он жив, мы должны попытаться спасти его.

Тот ответил кивком.

— Отдыхай, Гермиона. Мы со всем разберемся. Обещаю.

***

========== Глава 3 ==========

Спустя неделю Гермиону выписали. Врачи удивлялись такому быстрому выздоровлению, но, видимо, аврорат провел с ними работу, и все списали на особенности регенерации. Для Грейнджер же время в больнице тянулось невыносимо долго. Изнывая от невозможности броситься в бой, отправиться на поиски Гарри сию же секунду, она сходила с ума. Крохи информации, полученной в ходе расследования, ей передавал Рон. Они так и не поговорили о том, почему она не пришла ночевать домой, и Гермиона этому даже радовалась. Чувствовала, что объяснения не избежать, но все еще тянула с этим. После окончания школы Гарри с Джинни так быстро поженились, и она, словно силясь доказать, что тоже достойна, будто бы в отместку торопилась связать себя узами брака. Грейнджер казалось, что и человек рядом подходящий. Это же Рон. Милый, заботливый, немного несуразный Рон, которого она знала всю жизнь. Но вот любила ли когда-то? Теперь Гермиона была почти уверена, что перепутала дружбу и благодарность с влюбленностью. Признаться в этом самой себе оказалось легко, но сказать об этом вслух она, всегда гордившаяся своей честностью, все еще боялась.

Сознательно не сообщив Рону, когда ее выписывают, Гермиона первым делом отправилась на Гриммо. Дом безмолвствовал. Скользнув рукой по форменному пиджаку Гарри, висящему на вешалке, она вдруг вспомнила, как он приехал к ней в Хогвартс, чтобы похвастаться успешно сданным квалификационным экзаменом. Можно было, конечно, обойтись совой, но Гарри тогда приехал лично. Не к Джинни.

К ней.

Почему-то от этой мысли сладко заныло где-то под ложечкой. Улыбнувшись, Грейнджер поднялась наверх. Интересно, в чем обвинил их Рон, когда увидел разобранную постель? Из всех людей, кроме хозяина, доступ на Гриммо был только у них двоих. Гермиона была бы рада, если бы Рону не пришлось этого видеть, но ей нужна была палочка, оставшаяся у Гарри дома. Ох, она представляла, что он себе нафантазировал. Смятые простыни, разбросанные подушки… Грейнджер закрыла руками глаза. Глубоко вздохнув, она помотала головой, отбрасывая эти мысли. Она должна понять, над чем работал Гарри. Когда они уезжали из Министерства в тот вечер, у него была с собой какая-то папка. Нужно ее найти.

Гермиона спустилась вниз. И хотя после ремонта дом выглядел по-другому, светлее, в нем все еще чувствовалась неприятная аура. Находиться тут одной было страшновато. Проверив гостиную, но так ничего и не найдя, она вернулась в прихожую. На месте, где раньше висел портрет Вальбурги Блэк, теперь красовалось огромное зеркало в старинной резной раме. Слава богу, Гарри перевесил портрет. И хотя это было отличной сигнализацией от незваных гостей, при воспоминании о сумасшедшей старухе Гермиону передернуло. Все вещи были там же, где они их оставили. Ее туфли, сброшенные в прихожей, пальто на вешалке и папка, преспокойно лежащая на тумбочке. Схватив ее, Грейнджер вернулась наверх. Устроившись на кровати, она подложила под спину подушки и углубилась в чтение.

Оказалось, что моройская история насчитывала не один век. Самые первые упоминания о них относились к Средним векам, примерно к тому периоду, когда люди, называющие себя алхимиками, были одержимы идеей поиска философского камня. В большинстве своем, как было известно, изыскания их не увенчались успехом. Но нескольких из них, простых маглов, эта работа привела к вампирам. Не желая выдавать свой секрет, морои предложили заключить соглашение. С тех пор та небольшая группа разрослась до целой агентурной сети, помогавшей скрывать сам факт существования этих необычных вампиров. А специальная татуировка на их лице не позволяла об этом рассказывать ни одним способом, который так или иначе мог подвергнуть моройское сообщество опасности или разоблачить их. Примерно в то же время с магическим миром был заключен договор о невмешательстве, и морои окончательно ушли в тень. И лишь высшие чины знали правду.

Гермиона ненадолго прервалась. Получается, что все, что она знала до этого, было ложью. Да и не только она, весь магический мир! Даже сами морои врали о том, кто они. Сразу припомнилась встреча с Сангвини, вампиром, которого она видела на приеме у Слизнорта. Гермиона не была уверена, что сокрытие информации оправдано, но признавала, что они отлично с этим справлялись.

На первый взгляд морои ничем, кроме необходимости пить кровь, не отличались от волшебников. Они также учились в специализированных закрытых школах, где овладевали магией. Это их особенно роднило, заметила Гермиона, хотя они и использовали разные виды колдовства. Ее, конечно, в первую очередь заинтересовало, как именно морои пользуются магией и возможно ли научиться этому. Она представила, что это чем-то похоже на невербальные заклинания, но никак не могла увязать в голове, зачем нужно деление на стихии. Да и пользуются ли они заклинаниями вообще? Как происходит пробуждение магии? Связано ли определение стихии с половым созреванием?

Еще одно отличие было в том, что бок о бок с мороями занимались будущие стражи — дампиры. В отличие от авроров, обучение которых начиналось после окончания магической школы. Идеальные бойцы, рожденные в результате союза мороя с человеком или дампиром, они были сильны и выносливы, а также обладали обостренными чувствами и быстрыми рефлексами. Они не могли творить магию, но зато были свободны и от ограничений: необходимости пить кровь и избегать солнечного света.

Когда Гермиона дошла до раздела, посвященного стригоям, она вздрогнула. Казалось, разгадка похищения кроется именно там. Темная противоположность мороев наводила на нее ужас. Стоило только подумать об этом, как в жилах холодела кровь. Но британские стражи почти не сталкивались со стригоями, либо в отчете об этом умолчали. Не было никаких данных ни о том, насколько большой могла быть группа стригоев, ни где они могли скрываться, ни об их организованности. Возможно, это было связано с малочисленностью общины мороев — в Англии они жили еще более замкнуто, чем в Штатах. А возможно, сделано сознательно. Здесь же вскользь были упомянуты пользователи стихии духа и «поцелованные тьмой». Но их возможности почти не были изучены, и потому составлявший рапорт аврор не уделил им достаточного внимания.

Гермиона вздохнула, откладывая бумаги. С каждой страницей она лишь больше запутывалась. Да еще и голова разболелась. Она потерла виски и закрыла глаза.

— Я так и знал, что найду тебя здесь.

Вздрогнув, Гермиона обернулась в сторону двери. Там, сложив руки на груди, стоял Рон. Все то же безразличное лицо, к которому она почти привыкла за последнюю неделю. И лишь в глубине глаз мелькнуло что-то похожее на разочарование.

— Ты задолжала мне объяснения.

— Между мной и Гарри ничего не было.

Рон презрительно хмыкнул. Что ж, он имел на это полное право, решила Гермиона.

— Я уже говорила, — вздохнула она. — Я была расстроена тем, что ты решил со мной развестись. Мы выпили. Мне не хотелось возвращаться домой…

— И ты не нашла ничего лучше, чем прыгнуть в постель к моему лучшему другу? — процедил Рон. Похоже, выдержка изменила ему.

— Между нами ничего не было, — повторила Гермиона. — Но если ты хочешь думать обратное, твое дело.

Она встала и подошла к окну. Спорить просто не было сил. Рон всегда с недоверием относился к тому, насколько близка она была с Гарри. Ревновал, хотя никогда и не показывал этого после того случая с медальоном Слизерина. Доказывать, что они ни в чем не виноваты, можно было до хрипоты. Но какой в этом смысл?

Рон молчал. Наверное, понимал, что погорячился. Хотела ли Гермиона, чтобы у них все сложилось иначе? Да! Они могли бы быть прекрасными родителями двоих детей, девочки, которую она бы непременно назвала Розой, и мальчика. И никакая карьера не помешала бы им быть счастливыми, быть вместе. Но в этой версии настоящего, вероятно, что-то пошло не так. Здесь они должны были стать счастливыми поодиночке. Гермиона почувствовала, как Рон сжал ее плечи.

— Чем я хуже него? — прошептал он.

Она обернулась, собираясь ответить, но в глазах Рона было столько боли, что сердце сжималось. Неужели он надеялся, что за эту неделю что-то изменится, а его подчеркнутая вежливость и дистанция были просто из уважения? Он давал ей время принять решение? Гермиона молча притянула Рона к себе. Поначалу несмело, он через какое-то мгновение крепче обнял ее в ответ.

— Ты не хуже, Рон, — прошептала она, проведя по его волосам.

— Тогда что не так?

— Я просто… больше не люблю тебя так, как женщина должна любить своего мужчину. Ты же и сам это знаешь. Чувствуешь.

Отстранившись, Рон сделал пару шагов назад, неверяще уставившись на Гермиону.

— Прости. Я, наверное, просто не создана для семейной жизни. Развод — это хороший выход. Нам обоим это нужно.

Молчание затягивалось. Гермиона не знала, куда деть глаза. Полный укоризны взгляд напротив прожигал ее насквозь. Но спустя пару минут, взяв себя в руки, Рон тихо спросил:

— Ни единого шанса? — он говорил твердо, но в голосе все же промелькнула надежда.

— Прости.

Гермиона ощутила, будто сердце разбивается на много мелких осколков. Рон, в пылу очередной ссоры сам предложивший развестись, не простит ей того, что она не захотела бороться за их отношения. Похоже, он и правда до самого конца надеялся, что она не согласится на развод. Придумает какого-нибудь семейного психолога, предложит завести собаку — что угодно. Но она этого не сделала. Гермиона Грейнджер всегда была рациональным человеком и прекрасно понимала, что невозможно склеить то, что уже давно разбито. Оставалось надеяться, что однажды это поймет и Рон. Глядя на него, расхаживающего по комнате, она не сомневалась в этом. Лишь сожалела о том, сколько времени займет принятие.