Дэн

– Да, я вижу, спасибо, – немного меланхолично ответил ему Сэм.

Трасвей Москва – Санкт-Петербург был самой скоростной автодорогой Федерации. Он представлял собой почти абсолютно прямую магистраль, соединяющую две Федеральные Столицы. В каждом направлении было по шесть полос движения, они были покрыты полимерным гидроасфальтом, под которым находились термоблоки, и, если летом шел дождь, они автоматически включались, подогревали дорожное покрытие, и дорога практически всегда оставалась сухой. Зимой термоблоки работали почти постоянно, поэтому на трасвее никогда не было ни снега, ни гололеда. Дорожным службам, обслуживающим трасвей, требовалось лишь изредка поливать его специальным раствором, удаляя незначительное количество пыли или осенней листвы. Полосы движения трасвея были разделены светодиодными полосками, которые загорались в темное время суток. Через каждые сто пятьдесят километров на трасвее были построены чек-поинты, где водители могли оплатить следующий дорожный трек. Там располагались маленькие кафе, ресторанчики, мини гостиницы и ремонтные трасбоксы. Трасвей не имел скоростных ограничений. Да, была рекомендованная скорость, но, если кто-то ее превышал, за это не наказывали. За шесть лет, как он был построен, на нем произошло всего два незначительных дорожных происшествия. Над трассой постоянно барражировало несколько беспилотных летательных аппаратов, шел постоянный видео мониторинг. Трасвей Москва – Санкт-Петербург считался самой безопасной скоростной магистралью в Европе.

Добраться до Питера Сэм мог и поездом, всего один час и десять минут, и ты в центре Санкт-Петербурга и смотришь на Невский проспект. Но в поездке на автомобиле, хотя это и получалось дольше, была какая-то романтика, ощущение свободы и независимости. Поэтому Сэм выбрал машину.

Ко второй половине двадцать первого века население Санкт-Петербурга составило почти двенадцать миллионов жителей. Город полностью поглотил свои пригороды: Сестрорецк, Зеленогорск, Царское село, Петергоф. И медленно «подбирался» к Гатчине. Санкт-Петербург официально стал второй столицей Федерации.

После того, как климат на планете стал меняться, и температура окружающей среды немного повысилась, стали таять ледники и ледяные шапки на полюсах. Уровень мирового океана стал медленно повышаться. Петербург стоит на берегу Финского залива, и пусть Финский залив не Атлантический или Тихий океан, но угроза затопления города во время приливов, которые ранее никогда ему не угрожали, с каждым годом становилась все более очевидной. Петербург официально считался второй столицей, поэтому Исполнительный Совет Федерации принял решение о строительстве защитной дамбы, уже второй за историю города. Первую строили очень долго, почти тридцать лет, вторую, в связи с явной угрозой, построили за полтора года. Петербургу повезло больше, чем Нью-Йорку, Амстердаму, Лондону или Хельсинки и другим приморским городам. Во время приливов почти все они уходили под воду. Люди устали от воды и боялись ее. Вода, основа человеческой жизни, стала нести смертельную опасность. Люди стали покидать приморские города и «уходить» вглубь континентов.

Петербург спасала вторая дамба. Это было колоссальное инженерное сооружение. Она была построена в нескольких километрах от первой. На Севере вторая дамба начиналась у заброшенного форта «Ино», на юге у форта «Красная Горка», потом шла по берегу на Запад и защищала Атомную станцию, которая стояла на берегу Финского залива, и небольшой город рядом со станцией. Новая дамба была гораздо выше первой. Она поднималась над водой почти на сто метров. По ней проходила вторая кольцевая автомагистраль. У второй дамбы, как и у первой, было два судопропускных сооружения: на Севере и на Юге, через них в Петербург проходили круизные лайнеры и другие суда. При угрозе прилива или наводнения гигантские затворы судопропускных сооружений закрывались, и Петербург был в полной безопасности.

Помимо автомагистрали с четырьмя полосами движения в каждом направлении, по новой дамбе ходил скоростной экспресс на магнитной подушке. Экспресс развивал скорость триста километров в час. Его трасса почти полностью повторяла географию второй кольцевой автомагистрали. Экспресс делал полный круг вокруг Петербурга за полтора часа. Было построено несколько крупных транспортных терминалов, к ним подходили и ветки метрополитена, чтобы доставлять пассажиров экспресса в центр мегаполиса. Экспресс соединял также два Питерских аэропорта: старый «Пулково» на юге и новый «Норд» на севере. Как и в Москве, в Санкт-Петербурге были построены подземные хайвэи. Они пронизывали город с Севера на Юг, с Востока на Запад, но в Петербурге их было меньше, чем в Москве. Но тому было свое объяснение: подземные хайвэи в Санкт-Петербурге были намного глубже. Если в Москве подземные автодороги опускалась на глубину не более двадцати метров, то в Петербурге на глубину восемьдесят метров и более, они несколько раз проходили под Невой и даже под Финским заливом. Во всем были виноваты неустойчивые Питерские грунты, поэтому подземные хайвэи в Петербурге, как и метро, строили очень глубоко. В Москве, чтобы попасть на подземный хайвэй, использовали даун-роуты, съезды. Они были и в Петербурге, но только на въезде в город. В самом городе были построены специальные хайвэй-лифты. Это имело свои преимущества: таких лифтов в Петербурге было больше, чем даун-роутов в Москве, они располагались почти через каждые пятьсот метров. Автомобиль подъезжал к хайвэй-лифту и парковался на специальной платформе. Водитель давал голосовую команду лифтовому процессору, платформа вместе с автомобилем плавно перемещалась в шахту лифта и через шесть-семь секунд автомобиль был на поверхности или, наоборот, опускался вниз.

– До Санкт-Петербурга осталось двести пятьдесят километров, – сказал Дэн.

– Включи музыку, – попросил Сэм, он наметил стратегию своего поведения на переговорах и решил немного расслабиться.

– Какую? Джаз? Поп? Рок?

– Третий концерт Рахманинова.

– Хорошо, – ответил Дэн, и через пару секунду в салоне автомобиля зазвучали первые аккорды третьего концерта Рахманинова.

– А мне больше нравится Моцарт, – неожиданно сказал Дэн.

– Моцарт? – удивленно переспросил Сэм.

– Да, Моцарт.

– И как давно? – продолжил Сэм с той же интонацией.

– Уже больше двух месяцев, – очень гордо произнес Дэн и добавил. – Стою в паркинге, решать логарифмические уравнения надоело, новости достали, включил радио, первая радиостанция не понравилась: сплошной электронный арт-поп. Переключаю, и вдруг: «Радио Классика – Радио для людей». И Моцарт. Гениально, просто гениально! Теперь всегда, когда один, слушаю Моцарта.

– Каждому своё, – задумчиво сказал Сэм и заметил про себя: «Ему, машине, нравится Моцарт. «Радио Классика – Радио для людей». Не удивлюсь, если в один прекрасный вечер он прочитает мне свои стихи или распечатает первые главы своего романа».

Сэм посмотрел на сенсорный экран, ему показалось, что машина стала терять скорость.

– Что случилось? – спросил Сэм.

– Пока не знаю, – виновато ответил Дэн. – Сейчас всё просканирую.

Через пару секунд прозвучало:

– Заднее левое колесо почему-то теряет давление и не работает автоматическая подкачка шин.

– Когда ты последний раз был в сервисе?

– Вчера. Все было исправно, результаты диагностики в электронном техпаспорте. Можешь посмотреть.

– Верю, останавливайся.

– Хорошо.

Через несколько секунд Дэн съехал на обочину, остановился и спроецировал за собой голографический красный куб с гранями по два метра. Это был знак аварийной остановки.

– Я никогда не ломался, это первый раз в моей жизни, – почти по-детски полепетал Дэн.

– Все когда-нибудь бывает в первый раз, – ответил Сэм.

До последнего чек-поинта оставалось примерно пятьдесят километров. Неожиданно прозвучал женский голос:

– Мы приветствуем вас на трасвее. Вы решили немного отдохнуть или у вас технологическая поломка?

– Технологическая поломка, – ответил Сэм.

– Я вас поняла, – продолжил женский голос. – Наш эвакуатор будет у вас через пятнадцать минут.

– Хорошо, – согласился Сэм.

– Вы готовы оплатить услуги нашего эвакуатора, диагностику и ремонт автомобиля?

– Да, я готов, – ответил ей Сэм.

– Я вас поняла, счёт за услуги эвакуатора, диагностику автомобиля и ремонтные работы вы получите после осмотра.

– Хорошо, спасибо, – уже несколько раздраженно проговорил Сэм.

– Я вас поняла, ждите наш эвакуатор.

«Женский голос» замолк, наступила тишина. Дэн молчал, вероятно, ему было «стыдно», что он вовремя не заметил неисправность и мог подвергнуть опасности своего хозяина. А может, он просто молчал, мы же не знаем, что творится в душе у робота, и есть ли у них душа… Сэм вышел из машины. Было тепло, легкий ветерок шевелил его светлые волосы. Небо было голубым, по нему медленно и величественно в сторону Москвы плыли облака. К Санкт-Петербургу с большой скоростью почти бесшумно промчались несколько автомобилей, стало тихо. И здесь Сэм услышал пение птиц, странный, незамысловатый щебет, он доносился слева от дороги, из маленькой березовой рощи. В этом было что-то фантастическое: скоростная супер-магистраль, его машина, которая думает и разговаривает, он сам с его размышлениями о Луне и первых Лунных переселенцах, а здесь эти птахи, маленькие и очень земные. Сэм поймал себя на мысли, что не слышал пения птиц уже лет десять. Он каждый день вынужден был «окунаться» в бесконечную какофонию огромного города, искусственную и неестественную симфонию человеческой цивилизации.

Между рощей и полимерными экранами безопасности росла трава. Зеленая, аккуратно подстриженная трава. Сэм наклонился и погладил ее, трава была живая. В Москве уже давно не было живой травы, везде была искусственная, из пластика. Это было удобно и практично, за ней не надо было ухаживать, не надо было косить, не надо было сажать, не надо было поливать, и лишь изредка промывать шампунем, она всегда была зеленая, даже зимой. Сэм гладил и гладил траву, гладил так, как гладят кошку или собаку. Он встал и посмотрел на небо, на огромное, бесконечное голубое небо, на причудливые облака, и неожиданно вспомнил князя Андрея из «Войны и мира», когда тот лежал раненым под Аустерлицем. Сэму вдруг показалось, что он так же беспомощен и беззащитен, как и Андрей, в этом огромном и бездушном техногенном мире.

Подъехал эвакуатор, из него «вылез» тучный механик в оранжевом комбинезоне и направился к Сэму. «Ну, вот и все, – подумал Сэм. – Иллюзия растаяла и началась реальность, а может наоборот: закончилась реальность и опять начинается иллюзия».

– Что у вас случилось? – приветливо улыбаясь, спросил механик.

– Левое заднее колесо почему-то теряет давление и не работает автоматическая подкачка шин, – ответил ему Сэм.

– Понятно, – сказал механик. – Поломка не очень серьезная, я думаю, мы все очень быстро исправим. Вашу машину надо доставить на чек-поинт в трасбокс. Это недалеко, километров сорок.

– Хорошо, – согласился Сэм.

– Я сейчас погружу ваш автомобиль на эвакуатор, – механик кивнул в сторону своего агрегата.

– Давайте, – сказал Сэм и забрал из салона кейс.

Грузный механик в оранжевом комбинезоне включил антигравитационную систему. Дэн стал медленно подниматься, и когда колеса оказались чуть выше платформы, механик взял его за передний бампер и медленно «повел» в сторону эвакуатора, почти как детский воздушный шарик. Когда Дэн «завис» над платформой, механик отключил антигравитационную систему, и автомобиль плавно опустился. Все это заняло не более двух минут. Для надежности механик зафиксировал Дэна специальными ремнями. Во время этой операции Дэн все время молчал. У Сэма возникло ощущение, что его автомобиль, иногда не в меру разговорчивый, потерял дар речи. Механик «залез» в эвакуатор на место водителя и предложил Сэму занять место пассажира. Сэм сел, машина медленно тронулась.

– До этого были поломки? – поинтересовался у Сэма механик.

– Никогда, это первый раз, – пожал печами Сэм.

– Бывает, – сказал механик и продолжил. – Вы не против, если я включу музыку?

– Нет, – отрешенно ответил Сэм.

– «Континент-джаз», – продиктовал механик, и в салоне эвакуатора зазвучал джаз.

Через семь минут они подъехали к чек-поинту. Эвакуатор остановился у трасбокса.

– Я сейчас проведу полную диагностику автомобиля, это займет минут десять, максимум двенадцать. Вы можете пока выпить чашечку кофе, кафе там, – показал механик и «вылез» из кабины эвакуатора.

Сэм тоже вышел, подошел к Дэну и погладил его по правому крылу. Он гладил его так нежно, как хозяин свою любимую лошадь.

– Все будет хорошо, старина, – сказал Сэм Дэну.

Дэн ничего не ответил. Сэм постоял несколько секунд рядом с Дэном, еще раз посмотрел на него и медленно пошел в сторону кафе.

В кафе никого не было. Он подошел к барной стойке. Молодая симпатичная девушка поприветствовала его и спросила:

– Что бы вы хотели?

– Кофе, маленький двойной.

– Хорошо, – сказала девушка и принялась «колдовать» у кофе-машины.

– Сколько я вам должен? – спросил ее Сэм.

– Стоимость вашего заказа на мониторе, – ответила ему девушка и продолжила свое кофейное «колдовство».

Сэм посмотрел на монитор, достал телефон и приложил его к сканеру. Раздался женский голос:

– Ваш заказ оплачен, благодарим вас, что вы воспользовались услугами нашего кафе, – голос замолк.

– Присаживайтесь за столик, кофе я принесу, – девушка улыбнулась.

Сэм поблагодарил, подошел к ближайшему столику и сел.

Через минуту девушка принесла ему маленькую чашечку ароматного кофе. Сэм сделал глоток.

«Почему Дэн не заметил поломку? Он почти самый надежный автомобиль в мире. Ладно, не надо притягивать грустные мысли, в конце концов, Дэн всего лишь умная машина, а техника может и отказать. С ним поработает механик, и все будет хорошо. Надо немного отвлечься», – подумал Сэм.

– Можно включить экран? – обратился он к девушке за барной стойкой.

– Да, конечно, – ответила девушка, экран сразу загорелся.

Шла программа, посвящённая творчеству Моцарта.

– И здесь Моцарт, – пробормотал Сэм и хмыкнул.

– Отталкиваясь от выработанных Гайдном классических норм симфонической и камерной музыки, Моцарт усовершенствовал структуру симфоний, квинтета, квартета и сонаты… – вещал голос на фоне видов Вены и Зальцбурга.

Неожиданно программа прервалась, возникла заставка: «Экстренный выпуск новостей». Сэм сделал маленький глоток кофе. На экране появился ведущий, он произнес:

– Внештатное происшествие на Луне: на Лунной станции «Одиссей один» в модуле «БИ» произошла разгерметизация, Лунонавты покинули аварийный модуль, сейчас они находятся модулях «ЭЙ» и «СИ». Пришло сообщение, что никто из Лунонавтов не пострадал, их самочувствие в норме.

На экране появился макет Лунной станции «Одиссей один», ведущий показал лазерной указкой на аварийный модуль и продолжил что-то объяснять, но Сэм его уже не слушал, так как знал устройство станции чуть ли не лучше всех.

Лунная станция «Одиссей один» была одной из последних станций, которую смонтировали на Луне. Она состояла из трех модулей: «ЭЙ», «БИ» и «СИ», модули стояли друг за другом в цепочку. Они были полностью автономны и имели свои системы жизнеобеспечения. Каждый из модулей имел отдельный выход на поверхность Луны. При необходимости система безопасности могла заблокировать межмодульные переходы. Вероятно, так и произошло, иначе станция могла потерять запас воздуха, вернее не воздуха, а синтезированной дыхательной смеси, в которой доминировал кислород, весь экипаж мог погибнуть, а этого, судя по сообщению, не произошло.

Модуль «БИ» находился в центре станции, в нем располагалась столовая, которая могла трансформироваться по необходимости в холл для отдыха или тренажерный зал. Также в модуле «БИ» были расположены центр управления станцией и лаборатория по изучению лунного грунта. Модули «ЭЙ» и «СИ» служили спальнями для Лунонавтов, там же были оборудованы несколько «домашних» лабораторий и небольшая обсерватория. Экипаж станции «Одиссей один» состоял из семи человек: трех женщин и четырех мужчин.

Сэм сидел в полном оцепенении, дело в том, что «Аэрокосмическая корпорация», где он работал, как раз проектировала и строила аварийный модуль «БИ», а Сэм был техническим руководителем проекта. «Что там могло произойти», – лихорадочно размышлял Сэм.

– Да, – многозначительно произнесла девушка, она вышла из-за барной стойки и внимательно смотрела на экран. – Слава Богу, никто не погиб, как в прошлом году, – продолжила она.

Год назад на Луне произошла трагедия, погиб Лунонавт, он проводил исследования на поверхности Луны, и у его скафандра вышла из строя система жизнеобеспечения. Этот человек стал первой жертвой освоения Луны. Его тело доставили на Землю и похоронили со всеми почестями. Ряд известных в космонавтике людей предлагали свернуть Лунные программы, хотя бы на время, но их никто не послушал. Человечество, несмотря ни на что, все равно хочет двигаться вперед, на то оно и человечество.

«Неужели мы в чем-то ошиблись, – крутилось в голове Сэма, – или это просто случайность, слава Богу, никто не погиб, нет, надо немедленно возвращаться в Москву и во всем разобраться».

У Сэма сработал коммуникатор, он посмотрел на дисплей, его вызывали из Москвы, это был его коллега по «Аэрокосмической корпорации» Александр. Сэм ответил. В кафе никого не было, Сэм спроецировал перед собой голографическое изображение Александра и включил функцию поглощения голоса, чтобы их разговор никто не слышал.

– Сэм, ты… – Александр несколько замялся, но после небольшой паузы продолжил. – Ты смотрел новости?

– Смотрю, – ответил Сэм.

– Что ты думаешь по этому поводу?

– Думаю, что все очень плохо, я уже почти доехал до Петербурга, но хочу вернуться в Москву…

– Этого делать не стоит, у тебя важные переговоры, – торопливо перебил Александр. – Мы связались с «Центром Лунных исследований», там считают, что ситуация хоть и нештатная, но не критическая. К аварийной станции уже направили луномобиль со станции «Андромеда». Лунонавты живы. В модуле «ЭЙ» и «СИ» есть выходы на поверхность Луны. Скафандры в порядке, я думаю, что общими усилиями эта проблема будет решена в течение суток. Для нас важнее, чтобы ты провел переговоры в Петербурге.

– Хорошо, я тебя понял, – сказал Сэм. – Известно, в чем причина разгерметизации?

– У нас пока нет полной информации, но в корпорации выдвинули предположение, что оболочку модуля мог пробить небольшой метеорит, так что нашей вины в случившемся, надеюсь, нет, – ответил Александр.

– Я тоже надеюсь, – согласился Сэм.

– Спокойно езжай в Петербург, мы здесь во всем разберемся.

– Хорошо, – сказал Сэм.

– Да, кстати, как твоя машина? Как наш философ Дэн? – поинтересовался Александр.

– У Дэна небольшая поломка, он сейчас в трасбоксе на диагностике.

– Да, все одно к одному. Ладно, старик, пока, – заторопился Александр.