Мост Вечности

– Давай по порядку. Я хочу, чтобы ты говорил конкретно. Очевидно, я сказал или сделал что-то такое, что тебя расстроило. Что именно из того, что я сказал, прозвучало не так? Из-за чего сложилось впечатление, что я эгоцентричен? Что из сделанного мной показалось некомпетентным? Или ты сейчас не о них, а о работе?

– Никто из нас никогда не поступал с тобой так, как ты сейчас! Ты это специально делаешь? Специально оплатил долг!

– Так же как и ты наложил операции, – взгляд его потяжелел втрое.

– Злобный сукин сын. Они обе мои!

– Ясно, – Ниршан усмехнулся, он ломал устоявшуюся игру. Понимал, и все равно ломал. Ради нее он полез бы в драку. – Я это сделал, потому что могу. Ты не оплатил счет. Что тебя так раздражает?

Гуй Ли допустил оплошность, ошибку, будучи хозяином заведения. Пока счет открыт, его мог оплатить любой арктик.

– Девушки наши. И долг передо мной. Зачем тебе портить с нами отношения, Ниршан?

– Это всего лишь таухуа. И деньги. В твоем клубе каждый день полно таких. Что еще я сделал? Может вспомнишь ситуации, когда я обидел или дурачил тебя, Ли?

Брюнет грохнул кулаками по столу, и все стаканы стоящие на поверхности, бокалы, тонкой работы кувшин, пепельницы с сигарами и салфетки подпрыгнули на несколько сантиметров, звучно рухнув вниз.

– Прекрати разыгрывать из себя идиота!

– Считай это одной из моих глупостей. Я заплатил за девушку, ты знаешь правила.

Гуй Ли задохнулся, красный цвет его кожи грозил превратиться в синий от гнева, клокочущего внутри. Задышал часто, отрывисто, с ненавистью глядя на блондина.

– Делай, что хочешь, но, сука, признай. Ты сделал это специально, не из-за нее.

– Полагаешь, я к тебе неровно дышу?

Тот вскочил из-за стола, переворачивая предметы, рванулся к нему, налетев на девушку. Она оказалась между ними прокладкой, тем звеном, на котором все держалось.

– Думаешь, забуду?! А ведь у нее нет долга. Только у сестры. Может быть, она сама выберет?! – прорычал он, демонстративно потянув ноздрями воздух возле ее головы, ведя носом вверх. Прикрыл глаза.

– Сладкая таухуа.

Ниршан грозно глянул на соперника.

– Не думаю, что ее волнуют твои поползновения, – одним движением встал перед ней, ощущая, как в груди бушует недовольство. Как шумит в голове от адреналина, смешанного с дофамином, а он весь объят возбуждением и гневом.

– Что скажешь? – спросил Гуй Ли девушку. – Я или он? Выбирай.

– Этот выбор сделал я, оплатив счет, – прорычали ему в ухо.

Они пару секунд убивали друг друга взглядами, а затем Гуй Ли отступил, упрямо вперившись взглядом в девушку.

– Раз сестра не может, пусть выбирает она. Я настаиваю!

Выбор

Арктики всегда играют с жертвами, как коты со змеями. Я видела такое много раз. У котов есть тысячи выражений мордочек, когда они поймали добычу. Лениво, с превосходством, без усилия они подбрасывают змею, и та колесом, спиралью, палкой летит вверх. Тем нравится смотреть, как жалкие безвольно падают перед ними и им нечего предложить. Взывать к сочувствию бесполезно. Я нервно кусаю губы и пытаюсь собраться с мыслями.

– Может быть, ты с нами? – Гуй Ли подался вперед, тряхнул красивой шевелюрой, прекрасно зная, что такая улыбка и жест нравятся девицам. Нравится всем, но не мне. Я знаю, как он умеет сердиться, каким бывал раздраженным, злым.

– Что?

– Выпей с нами, для начала. Может и договоримся.

Выпить? Покосилась на стоящие напитки на столе. Они и без меня прекрасно справляются.

– Нет.

– Прощай, сестренка. Хотел помочь. Долг-то все равно есть. Мы бы с тобой его обсудили.

–Удерживать человека против воли – противозаконно, – шепчу я, цепляясь за последнее, поднимаю голову и встречаю полные удовольствия от похоти и победы мужские взоры.

– Тебя никто не держит, иди.

– Отпустите.

Знаю, какая мне была уготована судьба. Но страшнее и циничнее всего даже не это. А то, что скорее всего я любила бы Гуй Ли не как таухуа, «повези» мне вырасти в его доме. Чувствую себя кроликом, готовым сорваться и рвануть в лес, но я не он. Я змея. Ненавижу себя и их всех. За то, что сейчас происходит. За то, что они делают с нами. Им ведь не жаль. И мне тоже, это совпадает с моими целями и задачами.

– А меня вместо нее.

Просто – обмен. Облизнула губы, не поднимая взгляда, полного ненависти. Давай, Гуй Ли, соглашайся, очевидно, это судьба. Ты хотел мою мать, наверняка хочешь и меня.

– Красавица. Каждая отвечает сама. Либо садись, поговорим и выпьем, либо проваливай.

Я настолько погрузилась в эмоции, что не заметила, как сзади ко мне приблизился еще один гад. И не просто подошел. А обнюхивает, как непристойное животное. Нависает тяжестью, грозной бурей, готовой в любой миг обрушиться. И от этого нечем дышать.

А потом они начали ругаться. Я в шоке, не помня себя, понимаю, что это мой добрый дядя. То единственное хорошее, что я помнила из своего малолетства. Я даже лица мамы не могу вспомнить, а его помню. К тому же я никогда не видела, чтобы арктики что-то делили. В их мире строгая субординация и иерархия. Скандалы из их жизни не просачивались в прессу, не упоминались в сплетнях. У них странные привычки, и они все, как один, одеваются в строгие деловые костюмы. На этих мужчинах они тоже были, только пиджаки в данный момент отсутствовали. Раннее утро, и хотя пока темно, а в клубе и подавно, они все расслабились. Теперь же от непринужденности не осталось и следа.

– Раз сестра не может, пусть выбирает она. Я настаиваю!

Гуй Ли вперился в меня злым взглядом. Спорящий с ним Ниршан тоже неспокоен. Но в нем не чувствуется перенапряжения, скорее впечатляющая твердость и концентрация. Опора на себя, с хорошей осанкой и спокойными плечами.

Еще Соня, с ее раскачиваниями и голыми сиськами, подлила масла в огонь. Тот крайний урод, мял ее, яростно лапал, разогреваясь на глазах. На нас смотрел весь зал, упиваясь зрелищем. Два арктика обнимашку не поделили. Нонсенс. А мы люди. Мы живые! Я и эта дурочка.

– Дайте ей одежду, – попросила я, не в силах выносить ее позор.

Гуй Ли щелкнул языком и сволочь полезла за спину, доставая тряпки.

Защитник ли Ниршан? Гуй Ли не друг, а кто он мне? Мои воспоминания подсказывали, что друг. Хотя кто знает? Что я вообще знаю? Подошел и сообщил, что выкупил долг. Один арктик сменил другого. Скорее всего у него счеты с Гуй Ли, а Соня удачно подвернулась.

У Ниршана мужественные черты лица. Глаза необычного небесно-голубого оттенка. Волосы словно солома. Мой русый во многом смотрится пепельным, летом выгорая до пшеничного. А у него свой такой. Он типичный арктик. Широкие плечи, узкие бедра, высокий. Взгляд решительный, устремленный на меня, на цель.

Я посмотрела на Соню, ее почти одели.

– Выбираю тебя, – выдохнула ему, вызывая шумные и разочарованные вздохи у собравшихся.

Губы доброго дяди дрогнули в улыбке, но выражение лица осталось таким же хмурым и фиксированным.

– Хороший выбор, вьяна.

– Су-у-у-ука, – протянул Гуй Ли, давая отмашку.

Он отвернулся от нас, не желая смотреть в сторону проигрыша. Соню снова пустили по рукам и сгрузили на руки блондина.

– Пошли, – бросил он мне, направившись с бесчувственным «грузом» к выходу.

Я посеменила следом, отмечая, как стало еще больше дыма и еще больше народу. Они вообще отсюда когда-нибудь уходят или у всех завтра выходной?

За дверьми как будто другой мир. Безлюдный бар, пустые диванчики, нет арктиков и их спутниц. Только охранник трется у входа в вип-зону. После танцпола тишина оглушает. И легче дышится. Я смотрю на доброго дядю и гадаю: отпустит с миром? Или нет.

Он кладет Соню на диван. Выпрямляется и выразительно пристально смотрит на меня. Неужели узнал? Потом понимаю, не на меня, а в меня.

– Поможете дотащить до машины?

Вызываю этим вопросом саркастическую усмешку. Он достает сигареты, опирается на спинку дивана, кладя ногу на ногу и закуривает. Теперь между нами плавает, застывая на мгновения в загадочных образах, дым. Смотрит чувственно, красноречиво, не скрывая своего желания, так что мне не по себе. Да, стоит, наверное, забыть, что когда-то он был мне дядей.

– Нет, – качает головой Ниршан, стряхивая пепел.

– Нет?

– Нет.

Мне снова становиться нехорошо. Мой разум отказывается принимать любой вариант кроме хэппи-энда. Проклятие какое-то. Так рушатся детские иллюзии. Может партию в шахматы предложить?

– А что тогда?

– Один приватный танец.

Замираю на месте, невинно хлопая глазами.

– Вы умеете танцевать?

Он посмеивается. Я не ослышалась? Риск обнимашек выстыл в полный рост в моем воображении. Я не окажусь в больнице. Я пройду первый пункт в списке целей миссии. Я стою перед красной чертой с надписью «Старт». За ней все. Соня спасена. На карту поставлено так много всего, о чем не знает ни этот арктик, ни моя пустоголовая подруга, что я принимаю решение.

– Горизонтальный. Без обнимашек, – уточняет он.

– Я не знаю никаких. Даже ламбаду. Я искусствовед, – вру, как на духу.

Ведь и в самом деле, не думала же я, что он отпустит. Я уверена, кроме приступов хохота мои упражнения с шестом ничего не вызовут у моего искушенного спасителя. Ниршан смотрит на меня сквозь дым. И от пронзительного, прожигающего взгляда мурашки по коже.

– Это щедрое предложение. Лучшее, чем пять минут назад.

– А она?

Смотрю на фальшивую сестру. И понимаю, что в сложившейся ситуации это оптимальный выход. Я отработаю долг. Если Ниршан захочет встретиться со мной вновь (типа с Юлией), он найдет под этим именем другую девушку, которая уже успела уехать в Австралию. Если не будет уточнять подробности, все сложится отлично.

– Шофер отвезет, куда скажешь. Доставит по адресу, в кровать уложит, двери запрет. Как твое имя?

– Юлия.

Подергаться на шесте, один поцелуй, короткий обмен Ци. Я взрослая девушка, справлюсь, поэтому я уверено киваю.

– Согласна.

Он отталкивается от дивана, достает телефон, вызывая шофера. Господи, неужели пронесло, и я отделалась легким испугом?

Дилемма

Шофер забрал сестру девчонки спустя минуту. Поднял на руки, как пушинку. Взял записанный на оплаченной стороне чека адрес, ключи и уехал.

Ниршан заказал у барменши вип-зону. Все это время красавица краснела, как школьница и не могла ступить и шагу. Он уверенно взял ее за руку, потянул, ощущая влажные пальцы в своей теплой руке.

Они прошли через охрану, оказались в пустом темно-красном, почти беспросветном коридоре, минули несколько дверей, и у самой дальней Ниршан остановился и отворил.

Его спутница застыла, рассматривая белые стены, на которые падал приглушенный свет, блики хрусталя, диванчики, небольшой металлический шест у зеркальной стены.

– Никогда не бывала?

Он, спрашивая, знал ответ. Не бывала. По внешнему виду, по ее поведению, по взгляду – любому понятно, от всего этого ее коробит.

Девушка не шелохнулась. Замерла на месте, облизывая губки. Здесь ласкают обнимашек. Обменивались ими так же буднично, как новостями. Получали кайф ценой чужого здоровья. Дышит словно испуганная нимфа, не решаясь ступить в новое царство. Роскошное и развратное.

Он приблизился к ней. Девчонка испугана и напряжена, но силой тащить внутрь он не желал. Она должна сама шагнуть через порог. Сделать окончательный выбор.

Ниршан нарушил ее личное пространство, осознавая, как сильно она нравится ему. Ее внешность радует глаза. Осторожно прикоснулся губами к ее виску, вдыхая тонкий аромат. Пьянея от всего разом. От касаний, от близости, от запаха.

– Ты очень красива, – прошептал он горячо, не трогая руками. – Я таких не встречал. Ты прекрасна, как ваши цветы. Розовые, красные бутоны. Хочу узнать тебя ближе.

Он не лгал, на Транспране не было ни фауны, ни флоры. Буйство цветов и красок Земли, разнообразие растительного и животного мира завораживали. Так же сильно, как и их недолговечность. Сиюминутная красота в мгновении. Необратимая, неповторимая, как миг. Земные женщины такие же. Мягкие, с атласной кожей, ласковые, словно лепестки у дивных роз. Они имели горделивые шипы, отчего арктики не могли не восхищаться ими. Хрупкие и строптивые. Прекрасные создания. Как и их Ци.

Ниршан с удивлением выдохнул. Сам поражался. Он дрожал, млел от наслаждения. От того, что она так близко. И он едва сдерживается от желания владеть.

Он точно знал, что сможет ее целовать, не пресыщаясь ею. Несчетными, самыми разными ласками. Тысячами поцелуев в прекрасные губы. Кратких, беглых, медленных и тягучих, пока она не начнет таять в его объятиях. Пока не засияет от желания вернуть все эти забавы сладостным ответом.

– Доверься мне.

В ее взгляде читалась брезгливость, суровое восприятие того, что здесь происходит нечто грязное, постыдное. Не секс, и пусть не групповой акт быстрого вертепа на скорую руку, но где одни решают свои потребности за счет других. И еще хуже. Циничнее.

И он привел ее сюда. Потому что так быстрее, понятнее, хочется, так сложились звезды.

Неуверенно она шагнула внутрь, вырывая у него выдох облегчения. Прошлась пугливой ободранной кошкой по дорогой обстановке и села на диван, на самый краешек. Готовая сорваться в любой момент.

Ниршан сел рядом, едва дыша. Склонился к девушке, взял пепельную прядь в руку, замечая, как холодна ее реакция на чужое прикосновение. Как рождается упрек в сине-гневных глазах, за которым осуждение.