Помоги проекту - поделись книгой:
Яр Серебров
Сколль. Холод и мгла
Часть 1
Глава 1. Предвестие
Двадцатый год нового тысячелетия начался с гибели миллионов животных — ливни и лесные пожары в Австралии и Амазонии. И понеслось, в Ухане, от неизвестного вируса умирает первый человек, по миру начинается распространение пандемии. Границы между странами закрывают, людей запирают по домам, экономика потихоньку скатывается в пропасть. Телевизор пугает, круглые сутки транслируются новости про новые и новые штаммы Covid-19. Десятки миллионов не рискуют выходить без масок и перчаток. Сейчас я понимаю, все эти детские шалости яйца выеденного не стоили в сравнении с надвигающейся на планету гиперкатастрофой…
Позвольте представиться — Бартов Андрей Владимирович. Не бизнесмен, не юрист, не бухгалтер, не топовый менеджер, я — астрофизик. Не самая востребованная и популярная по нынешним временам профессия. Всё что имею — небольшой кабинет в здании института Космических Исследований с видом на Профсоюзную и табличка с надписью: «Доктор физико-математических наук Бартов А.В.»
Главный научный сотрудник! Звучит, конечно, но на деле должность даёт лишь повышенный на пятнадцать тысяч оклад и плюс пара аспирантов в помощниках. Согласитесь, не лучший вариант карьеры для сорока пятилетнего мужчины с двумя высшими образованиями. А ведь предлагали иммигрировать, давно мог бы в Европу укатить. Не захотел. Друзья, родственники, коллегии и, главное, любимое дело — тот самый случай, когда на смешной оклад не обращаешь внимания. Было и ещё кое-что. Российский сектор научных данных проекта «Интеграл», который я и возглавлял двенадцать лет, давал уникальную возможность — реализовывать дело всей жизни, а при таких обстоятельствах на смешной оклад у нас принято закрывать глаза.
«Интеграл» — не обычный спутник, международная орбитальная лаборатория, созданная совместными усилиями Европейского Космического Агентства, Роскосмоса и НАСА. Несколько тонн оборудования, заброшенного на орбиту, ценой в пару миллиардов «бакинских».
Используя данные, получаемые с гамма- и рентгеновского телескопов, коллеги со всего мира изучают диффузионное излучения ядра Галактики, чёрные дыры, вспышки на Солнце и множество прочих, значимых для нас галактических и внегалактических объектов. По всем бумагам я занимаюсь анализом гамма спектров тяжёлых элементов, образовавшихся в момент взрыва сверхновых. По факту, большую часть ценного времени я заворачивал на себя и использовал получаемые данные в «корыстных» целях: исследовал пульсары, магнитары и двойные звёзды.
С этими объектами ситуация изменилась к лучшему после запуска «Хаббла» и гаммателескопа «Ферми». Поток данных от них кратно превысил возможности обработки как вычислительные, так и человеческие — астрономов катастрофически не хватало.
Двойные звезды не самое популярное направление, молодых больше привлекает исследование экзопланет и поиск сигналов внеземных цивилизаций. Но мы, старожилы, призвали на помощь «Большие данные», машинное обучение и суперкомпьютеры. Это принесло свои плоды. За пять лет количество открытых пульсаров скакануло с восьмидесяти тысяч до полумиллиона, в чём есть и моя немалая заслуга. В реальности же двойных звёзд на порядки больше. По моему скромному мнению, не менее половины звёзд в наблюдаемой нами Вселенной — двойные, а скорее их даже больше, чем звёзд-одиночек. Вся проблема в том, что мы не можем их зафиксировать.
Карантин двадцатого года оторвал от рабочей текучки, «выдавил» с работы домой, на дистанционку, где меня который год дожидалась теоретическая работа, посвященная классификации малоисследованного класса симбиотических звёзд. Целыми днями до рези в глазах сверял смещения линий спектров, строил диаграммы на основе профилей гамма-всплесков и проводил прочую, малопонятную и неинтересную для простого обывателя работу.
В мире известны две теоретические модели, позволяющие выстраивать синтетический спектр симбиотических звёзд, я разрабатывал третью, устраняющую их недостатки.
Типичная симбиотическая двойная звезда состоит из неразлучной пары — большой красный гигант и маленький, но массивный белый карлик. В процессе эволюции у каждой из этих звёзд формируется похожая на половинки песочных часов полость (её называют полость Роша). В точке Лагранжа, то есть в точке, где сила притяжений этих звёзд уравновешивается, полости соприкасаются и белый карлик, аки вампир, высасывает, «перекачивает» внешние слои газа своего гигантского соседа, что позволяет зафиксировать массу интересной информации.
Среди сотен типовых систем мною был обнаружен объект WISE 18233+26552, который никак не укладывался в обычные рамки, а именно с большим «братом» в этой системе произошло нечто ужасное. В который раз проверяю отношение масс «сладкой» парочки, вычисляю соотношения больших полуосей орбит звёзд и считаю массу «донора». Но как не крути, звезда почти не излучает в видимом спектре! А её снимки в инфракрасном диапазоне показали отсутствие шаровых слоёв лучистого переноса энергии и добавили ещё больше загадок. Температура поверхности минус сто двадцать пять градусов по Цельсию, чего быть не может, это напрямую нарушает фундаментальный закон астрофизики — предел Чандрасекара. Если масса звезды превышает полторы массы Солнца, то она эволюционирует в нейтронную звезду, если три — то в чёрную дыру. В случае с WISE 18233+26552 всё это не работало.
Обычно вокруг подобных объектов присутствует гало — раскалённая из-за трения межзвездная пыль, ярко излучающая в рентгеновском диапазоне. Гало нет, а ультрахолодный чёрный карлик, который никак не может иметь такую огромную массу, есть. И чем дальше в лес, тем толще партизаны. В спектре гало белого карлика, который тянул на себя вещество «черного гиганта» обнаружились линии аммиака и воды, характерные для ледяных планет, что свидетельствовало только об одном — у чёрного гиганта появилась криосфера, что совсем ни в какие ворота не лезло.
Звезда с такой массой не может взять, да и остыть сама по себе. Это в корне противоречит как протон-протонному, так и углеродному циклу горения.
Задав параметры рентгеновских всплесков, я выявил ещё два похожих объекта. Казалось, что вот оно — Нобелевка в кармане, открыт новый класс симбиотических звёзд — чёрные гиганты. Но тут я заметил, что все эти крио-звезды лежат на одной прямой, прямо друг за дружкой, составляя огромную, устрашающую гирлянду.
Задействовав все связи в научных кругах и надавив куда можно и нельзя, я получил разрешение на детальную съёмку сектора неба между 126° и 128° галактической долготы. С телескопа Хаббл в инфракрасном диапазоне, с телескопа Ферми в гамма, с GALEX — в УФ диапазоне, снимки со спутников Спектр-РГ и XRT дополнили картину в рентгеновском диапазоне, а Китайский сферический FAST и наш РАТАН 600 с — в радио на частотах от 70 МГц до 35 ГГц.
В августе, когда я обработал полученные данные число «чёрных» звёзд достигло двадцати семи. В «списках жертв» оказались красные гиганты, жёлтые карлики класса нашего Солнца и даже голубой сверхгигант массой в двадцать пять солнц! Или у меня колпак протекает, или это искусственный процесс, третьего не дано.
Спектральный анализ показал следы гелия, кальция, метана, аммиака, неона, фтороводорода, силанов, угарного газа и воды.
Я построил график температур поверхности «чёрных» звезд, отражающий повышение температуры в зависимости от времени катастрофы, она возрастала от минус двухсот сорока у самых близких к нам, до нуля, у дальних.
На основе этих данных у меня возникла гипотеза, объясняющая «схлопывание» гиганта на два порядка. Я предположил, что происходит одномоментное охлаждение звёзд во всем объёме и следующее за этим сжижение составляющих её газов.
После остывания и сжижения газов, внешние слои под действием гравитации сжимались, формируя твёрдое ядро из металлических водорода, кремния и углерода, над которым формировался «тонкий» слой из жидкого водорода и гелия. Ледяные струи-джеты время от времени выбрасывали в межзвёздное пространство триллионы тонн гелий-водородного льда.
Катастрофические процессы, сопровождающиеся локальным поднятием температуры, приводили к синтезу метана, воды, аммиака, силанов и прочей органики, которая формировала ледяную криосферу. Постепенно, вследствие огромной массы, ядро начинало саморазогреваться, а криосфера интенсивно испаряться, вновь образуя внешние газовые оболочки, а значит через миллионы лет в такой звезде снова возобновятся термоядерные реакции.
Теория хорошо, но основные усилия я прикладывал для выявления точного вектора движения этого объекта. Зарос бородой, три, четыре часа сна в день, раз в неделю вылазка за продуктами. Дело, хоть и со скрипом, но двигалось. Усовершенствовал методику определения температур поверхности звёзд по спектру, написал квантовые алгоритмы обработки рентгеновских снимков и несколько скриптов для программы MATLAB Astronomy, дополнив функции, связанные с рентгеновскими-всплесками. Ухнул все свои накопления на аренду квантового «облака» Azure Quantum. Хорошо ещё, что с суперкомпьютером повезло. Закатил в ФАНО скандал, но пробил вне очереди «окно» на аренду отечественного «Ломоносов-2». Пять петафлопс за двое суток перемололи подготовленные данные и прояснили картину.
«Объект» вторгся со стороны реликтового холодного пятна, известного в научных кругах, как «сверхпустота Эридана» и двигался под небольшим углом к плоскости галактического диска. В векторе движения были отфильтрованы слабые всплески рентгеновского излучения, на девяносто процентов это одиночные звёзды. Найти и зарегистрировать с бухты-барахты такие «потери» невозможно. «Объект» не двигался по идеальной прямой, он «прыгал» по ломанной от одной звезды к другой, держась в границах коридора диаметром шесть световых лет. Самые далёкие его жертвы — звёзды WISE 18233+26552 и WISE 17893+175456 находились во внешнем рукаве нашей Галактики на расстоянии двадцати восеми тысяч световых лет. Пройдя как нож сквозь масло рукав Персея, «пожиратель» вторгся в пределы рукава Ориона и, когда я продлил его траекторию дальше, волосы встали дыбом — Солнце лежало на пути этого страшного явления.
Я назвал этот искусственный объект Сколль, в честь старшего сына ужасного волка Фенрира. Согласно скандинавской мифологии, Сколль-волк каждый день пытается догнать Солнце, чтобы его съесть, а его младший брат Хати догоняет Луну, и в день, когда наступит Рагнарёк, Сколль должен сделать своё чёрное дело.
Самая близкая к нам «погасшая» звезда находилась всего в ста десяти световых годах, в космических масштабах «Сколь» дышит нам в затылок. Рентгеновские телескопы имеют слишком низкую чувствительность чтобы выявлять одиночные звезды, полагаю, что в лучшем случае я выявил лишь малую часть жертв. Чтобы точно вычислить час Ч, придётся или ждать введения в строй нового рентгеновского телескопа, или строить свой, или провести поиск в оптическом диапазоне! Вот балда… Астрофотографии полтора века, а значит, если провести анализ старых астрофотоснимков, проанализировать данные пожелтевших от времени звёздных каталогов, появится шанс отследить «пропавшие» светила.
И я начал копать, основательно так копать. Кому нужны старые астроснимки? Какие-то уничтожены, какие-то пылятся в картонных ящиках. Хорошо, что часть плёнок, особенно в штатах, оцифрована, в частности первый фотографический атлас звёздного неба 1967 года.
Коллеги относились ко мне с пониманием. Тратили личное время, поднимали старые журналы, оцифровали пылившиеся в архивах снимки нужного мне сектора небосвода. Запросил архивы Большого Азимутального и чилийских телескопов, а также фото из Паломарской обсерватории. Чтобы обработать такой объём данных написал утилиту, которая автоматически распознавала звезды и привязывала их к координатам из международного каталога небесных тел и каталогов двойных звёзд Эйткена и Hipparcos.
На старых астрофотографиях много дефектов: абберации, дисторсия, засветка. Приходилось корректировать вручную. Кропотливая работа дала результаты — в векторе движения «Сколль» появились новые предполагаемые жертвы. Первую, правда, можно было списать на дефекты плёнки. О второй не сохранилось ничего кроме координат в каталоге Генри Дрейпера 1918 года, а вот третья… Этот красный карлик имел реальное подтверждение в виде кадра с телескопа Хайла от 1901 года. Казалось, рядовой случай, занесли в каталог и забыли. Звёзд сотни тысяч, их количество и координаты постоянно корректируются астрономами, что-то исчезает, что-то появляется. Рутинные операции, но не в нашем случае. Я раскопал ещё один, более свежий снимок. Более того, под кодом SAO 109241 карлик значился в звёздном каталоге Смитсоновской астрофизической обсерватории 1961 года, а потом он исчез, как отрезало.
Снимок качественный. Не осталось сомнений, что безымянный красный карлик — наш клиент. Из-за низкой скорости сгорания водорода такой класс звезд имеет очень большую продолжительность жизни, сотни миллиардов лет. А все потому, что в ней не происходят термоядерные реакции. Красные карлики постепенно сжимаются, нагреваются и превращаются в голубых, а затем в белых карликов, порождающих в свою очередь более холодные гелиевые и углеродные звёзды. Не может он взять и исчезнуть! Не может! А между ним и нашим Солнцем никого, никаких крупных звёзд.
Вводил поправки на кривую вращения Галактики, на скорость вращения Солнца вокруг галактического ядра — без шансов. Модель, выстраивающая вектор, выдавала тот же результат: вероятность столкновения девяносто два процента!
Fatality! В ближайшие шесть-семь лет «Сколль» догонит Солнце и покажет всем, что такое Рагнарёк!
Такую катастрофу не переживут девяносто девять целых и девять десятых процентов обитателей биосферы. В остывающем океане у тёплых «чёрных курильщиков» какое-то время останутся хемо-синтезирующие бактерии, способные жить без кислорода. Литосферные микробы, спрятавшиеся в тёплой толще, протянут больше всего — сотни миллионов лет. И… всё!
Нет. Не может быть! Это нелепая ошибка, случайность! Снова и снова я убеждал себя в ошибке, но каждый раз, проверяя расчёты, убеждался в обратном. Ошибки нет!
В ноябре решился, опубликовал статью в «The Astronomical Journal». Мои выводы вызвали циклопический по накалу скандал. Одни «коллеги» объявили меня шарлатаном, другие советовали перепроверить данные, третьи тыкали в непроверенную методику расчёта температур поверхностей сверххолодных светил, четвёртые твердили про засветку и дефекты снимков полувековой давности. Минута сомнительной славы длилась недолго, и сенсация сошла на нет спустя неделю. Чилийские астрономы предложили альтернативные гипотезы появления таких звёзд, но и тогда, и сейчас мою версию по-прежнему никто не воспринял всерьёз.
Единственное, чего я смог добиться спустя два года — международный астрономический союз зарегистрировал новый класс экстремально холодных звёзд.
Два месяца я бил во все колокола: писал в ООН, в Юнеско, обращался к президентам и к парламентам крупнейших стран мира, ездил к олигархам и к главам транснациональных корпораций, обращался к масонам, к розенкрейцерам, даже к самому Папе Римскому…
Бесполезно! Всё было бесполезно!
Меня восприняли как городского сумасшедшего: «Ишь, предлагает копить запасы продовольствия. Наглец! Хочет в десять раз увеличить производство светодиодов, вдвое выработку электроэнергии, активизировать исследования в области получения белков, крахмалов и сахаров из углеводородов и синтез-газа, то бишь бесплатной еды, и наладить производство компактных реакторов по выращиванию хлореллы и микроводорослей! Чтобы уважаемые люди тратили кровные миллиарды из-за какой-то мало обоснованной теории и снимка хрен знает какого лохматого года!»
В лучшем случае похлопывали по плечу и предлагали чайку для успокоения. Я не сдавался, попробовал поднять общественность, адаптировал и разместил материалы в соцсетях, ЖЖ, создал канал на YouTube, вывесил счётчик дней, оставшихся до Катастрофы, смонтировал видеоролик столкновения и пейзажи Земли после катастрофы. Описал какие будут последствия для планеты через год, пять и десять лет. Итоговый результат — чуть больше, чем ничего.
Фильмы катастрофы и общая деградация населения сделали своё чёрное дело. Общественность восприняла меня как очередного кликушу, пророчащего конец света. А после статьи «наследственного» академика из комиссии по борьбе с лженаукой РАН, давно превратившейся из научного заведения в кормушку для своих, власть имущие посоветовали директору отстранить меня от проекта «Интеграл», а заодно и от строительства нового телескопа «гамма-400».
Были и те, кто воспринял информацию серьёзно. Мы организовали группу «в контакте». О чём-то договаривались, но как только дело дошло до денег и распределения ответственности, активисты частью растворились, а частью слились и дали задний ход. До кучи, я заполучил пяток не совсем здоровых адептов, вообразивших меня спасителем. То один, то другой караулили около квартиры. Приходилось что-то им обещать, успокаивать, а оно мне надо? В декабре, устав от творящегося бедлама решил на время переехать на старую дачу родителей.
Садовое товарищество «Ветеран» близ деревеньки Тюфанка раскинулось на берегу живописной речки Лопасня. Удивительный по красоте уголок Подмосковья. Сказочный зимний лес и никаких крупных дорог. Десяток дачников, обитающих тут в весенне-летний период, уже съехали в городские квартиры. Безмолвная тишина зимнего леса и отключенный мобильник дали драгоценную возможность отдохнуть и спокойно подумать о том, как действовать дальше.
Под Новый Год, возвращаясь с прогулки из леса, увидел на пороге своего дома бабушку в старомодном пальто, закутанную в меховой платок.
Лицо, изрезанное глубокими морщинами, выдавало почтенный возраст дамы.
— Андрей Владимирович? — спросила она.
— Да. А вы, простите, кто будете?
— Анна Петровна… Фролова! — с некоторой паузой произнесла бабушка с нажимом, будто ожидая, что после этого я непременно должен её узнать.
Внезапно она побледнела, её шатнуло, и я едва успел подхватить старушку под локоть.
— Что с вами? Вам плохо?
— Ничего, ничего. Сейчас таблеточку приму и отпустит.
Затащив бабку в гостиную, усадил в кресло рядом с печкой и вручил стакан с водой, она запила горсть каких-то таблеток.
— Прошу, не гони, выслушай. Дар у меня родовой. От бабки родной достался. Вижу грядущее. Когда смутно, а когда как на ладони.
— Да вы…
— Не перебивай! Каждую ночь один и тот же сон вижу. Тьма могильная, лес, а в нём словно война идёт. Стволы сосен, да дубов столетних от мороза лопаются. Дома по самые крыши занесены снегом, реки до дна промерзли и мертвецы. Куда ни глянь повсюду мертвецы. Ни одной живой души. Ни человека, ни божьей твари, а с неба дождь ледяной идёт, и камни ледяные, громадные. И лес, и дома, и дороги — всё в крошево превращают. Тяжело на душе оттого, что знаю. Знаю, смерть и тьма кромешная грядёт, — голос у бабушки окреп, стал глухим и потусторонним. — Прогневили мы Господа!
— От меня то вы что хотите, Анна Петровна? Откуда у вас мой адрес? — я предположил, что бабка очередная умалишённая.
— Ты знаешь, что так будет! — она посмотрела на меня со злой решимостью. — Знаешь!
— Не знаю, а предполагаю с высокой долей вероятности. Может и ошибаюсь в расчётах.
— Нет! — сказала она, словно отрезала, и достала из тряпицы кулон с крупным бриллиантом насыщенного, голубого цвета.
Ох, и не фига себе! Крупный и чистый бриллиант невольно притягивал взгляд.
— Родовая драгоценность!
— Всё это замечательно, но я тут причём? — я заставил себя отвести взгляд от камня.
— Правнук у меня один остался. Алёша. Внучка с его отцом в аварии ещё три года назад погибли, а его бабка, дочь моя, умерла прошлым летом.
— Сочувствую.
— Души в нём не чаю, — продолжила она. — У внука, кроме меня, из родственников и нет никого, а в детский дом не хочу отдавать. Не хочу! — неожиданно она вложила брильянт в мою руку и сильно её сжала. — Мне не долго осталось. Богом прошу, возьми. Продай, купи что потребно и выживи. Слышишь, выживи. Ты сильный, ты сможешь! И за Алёшкой моим присмотри, я дочке обещала. Вот! — она протянула серебристую визитку с надписью: «нотариус Фадеева Ольга Викторовна, Сергиев Посад». — У неё все документы на опекунство.
— Извините, я так сразу не могу. Надо подумать, — я смягчил отказ, чтобы не расстраивать не своем здоровую на голову пенсионерку.
Кулон всунул ей в руки, и Анна Петровна, посмотрев на меня с немым укором, ничего не говоря, вышла из дома.
Я воспринял произошедшее, как очередной визит нездорового на голову человека и выбросил этот случай из головы. А после новогодних праздников, собравшись в Чехов за продуктами, нащупал у себя в кармане дублёнки тот самый кулон!
Ох ты ж! А бабка то никаких контактов не оставила! Стоп! Куда я эту визитку дел?
Нотариус, с которым я связался по телефону, на мой вопрос: «Где живёт Анна Петровна?», сообщила, что второго января та умерла, сердце не выдержало, а её правнука уже забрали в детский дом.
Вот и не верь после этого в мистику. Нехорошо как-то вышло, да и мальчишку, хотя и незнакомый, жалко. Недолго думая, я собрался и поехал в Сергиев Посад. Суета с оформлением опекунства, похороны, которые я решил взять на себя, так как у бабки на самом деле не оказалось даже дальних родственников, заняли несколько дней, и домой я ехал с папкой документов, каким-то конвертом, запечатанным сургучом, и заплаканным мальчишкой восьми лет с волосами соломенного цвета.
— Дядя Андрей, а я теперь у вас жить буду?
— Верно.
— Мне баба Аня сказала вас во всём слушаться.
— Хорошая у тебя бабушка была, правильно сказала.
— А правда, что Солнце погаснет? Бабка в последние дни только об этом и говорила…
— Правда.
— Не хочу!
— Не плачь, — сказал я как можно мягче. — Знаешь, что такое телескоп?
— Ага, — всхлипнул Алёша.
— У меня на даче есть. Большой!
— Ух ты! Дадите посмотреть? — мальчик перестал реветь.
— Конечно, мы сейчас едем в Москву, а вот когда вернёмся на дачу, будешь в него смотреть. А ты знаешь, почему телескоп увеличивает звезды?
— Неа…
В дороге я как мог старался немного разговорить мальчика, отвлечь от горя. Приехав в Москву, оставил Алёшу у сестры, а сам отправился в лабораторию к своему хорошему знакомому Сергею Сергеевичу. Величина! Начальник отдела роста института кристаллографии подрабатывал на жизнь геммологической оценкой. В камнях он лучше любого ювелира разбирался. Немолодой профессор, внимательно осмотрев кулон, присвистнул:
— Вот что я тебе скажу, Андрей, двадцать семь карат! Чистейший голубой бриллиант индийской огранки. Даже не буду спрашивать, откуда он у тебя, но поверь старику, лучше никому в России не показывай, иначе до вечера не доживешь. Если хочешь продать, найди к кому обратиться в Европе — аукционы с историей, крупные ювелирные дома, а лучше на Антверпенскую биржу.
— Сергей Сергеевич, неужели всё так серьезно?
— А ты как думал?! Слышал про брильянт «Голубой Винстон»?
— Нет.
— Его продали за двадцать один миллион долларов, а твой и чище, и вдвое крупней.
— Ого!
— Аккуратней, Андрей. С такими вещами не шутят.
Поделиться книгой: