"– Отворяй быстрее!" Ждет…
Миг и побелел с лица,
Слыша голос кузнеца,
Будто холодом подуло.
"– Кто таков?" – спросил Вакула.
Подкатился к горлу ком,
Видно, Чуб попутал дом.
Но и дом не богомаза…
Завела метель – зараза.
Голос надобно менять:
“– Я пришел колядовать!”
Дверь кузнец захлопнул в ночь.
“– Убирайся живо. Прочь!"
Чуб обижен, чешет лоб:
“– Ну, кузнец проклятый, чтоб…
Подойдёшь ещё, поверь.
Только, где же я теперь?
Знаю, точно распознал.
Ну, Вакула, ну, нахал!
К дьяку Левченко- хромой
Зван, а с молодой женой
Там кузнец, изба похожа.
Ну, Вакула, ай да рожа…
Но Солоха его мать -
Баба славная: и стать,
И улыбка – всё при ней.
Надо в гости поскорей.
Побыстрей, пока сынок
За чужой зашел порог.”
Черт промашку допустил:
Месяц в печке зацепил.
Печь, труба – и мир ожил!
Серп на небе засветил,
Чудно блещет в вышине.
Снег искрится на окне,
Хрусталем играет даль.
И прошла тоска – печаль…
Засмеялась ночь, поёт
И волшебным светом льет.
Веселятся и танцуют.
Парни пляшут, колядуют.
Стая девушек с мешком,
Да Оксане в отчий дом.
Смех, и визги, и рассказы
Про невинные проказы.