Ева и змей-искуситель

– Ты мне поможешь, – улыбнулся мне он, приглашая встать рядом. – И давай на «ты», прошу.

Я немного помедлила и подошла. Мы стояли очень близко, иногда соприкасаясь руками, пока резали овощи для салата. Я совершенно не чувствовала себя уверенно, все время казалось, что это все неправильно, что я предаю… Кого? Пашку? А ему вообще есть до меня дело? В том-то и проблема, что мне об этом ничего не известно. Да, за него я, конечно, не могла говорить, но про себя-то знала, что для меня все, что было, не просто так. Но теперь я в квартире другого мужчины, с другим запахом, другой улыбкой и другим голосом. Не родным.

– Ева, все в порядке? – спросил Родион и, не дожидаясь ответа, обнял меня за плечи. – Устала на работе?

– Да, немного, – пробормотала я, чувствуя, как Родион зачем-то начинает легонько массировать мне плечи. Было ли мне приятно? Нет. Было волнительно. Но не в хорошем смысле этого слова. – Давай уже приготовим салат. Есть хочу.

Родион ухмыльнулся, наверное, подумал, что я трусиха. Мне было плевать. Лишь бы быстрее свалить отсюда. Теперь я окончательно поняла, что не готова сближаться с Родионом, каким бы прекрасным он ни был. И дело даже не в Пашке. А во мне. Родион красивый парень, но не мой. Не для меня. И тут, как говорится, ничего не поделаешь. Остаток вечера прошел скомкано, хоть Родион и пытался перевести наши отношения в другую плоскость, но я стойко игнорировала все его попытки, а вскоре уехала на такси домой.

В четверг, ближе к концу рабочего дня, объявился Павел. Пригласил в свою мастерскую. Черт знает что. Я нахмурилась, еще раз перечитывая его сообщение. Хоть Пашка и был мне дорог, но, к сожалению, все в нашем общении пошло наперекосяк, и теперь я не знала, что ему ответить. Вспомнила, как он прилюдно отказался со мной целоваться. И хоть разум твердил, что Пашка имел на это полное право, но сердце взбунтовалось, а внутри поднялась какая-то жаркая волна. Снова стало немного обидно.

«Извини, сегодня не смогу», – отправила я ответ. Отложила телефон и уставилась в монитор компьютера. Коллеги начали потихоньку собираться домой, а я все сидела, нервно дергала ногой под столом и хмурилась.

«Задерживаешься на работе?» – внезапно пришел вопрос от Пашки.

Я вздохнула и устало потерла лицо ладонями. Честно говоря, очень хотелось его увидеть. Но гордость не позволяла броситься к нему по первому зову.

«Может быть, завтра?» – ответила я, не придумав ничего лучше.

«Буду ждать», – написал Павел.

Конечно, это все никуда не годилось. Раньше я бы спокойно приехала к другу в мастерскую, наверное, он хочет показать мне новый образец. А я сижу, думаю про какую-то гордость и сочиняю предлог, чтобы с ним не пересекаться. Если я хочу общаться с Павлом, как с другом, то пора прекращать все это. Я вроде бы убедила себя в том, что больше не буду вспоминать о последних событиях и стану вести себя как раньше.

Моя решительность и в пятницу была при мне, вплоть до вечера. Завершив рабочую неделю, я села в машину, собираясь ехать к Пашке в мастерскую. Тут вдруг вернулась легкая тоска, я поглядывала на себя в зеркало, пыталась пальцами расчесать волосы и даже подкрасила губы. Потом сама себя одернула, тихо выругалась и включила музыку погромче. К Пашке приехала немного успокоившись.

Открыла тяжелую дверь и прошла в Пашкину просторную мастерскую. У стен стояло специальное оборудование, приятно пахло деревом и стружкой. Мне здесь очень нравилось.

Друг стоял в дальнем конце помещения, склонился над столом и держал в руках какой-то инструмент. Некоторое время я разглядывала его, потом подумала, какие у него сильные руки. Он не был качком, как Родион, но Пашка, почти всю жизнь занимавшийся боксом, мог похвастать отличной спортивной фигурой. Тьфу, блин, о чем я опять думаю…

Павел поднял голову, увидел меня и улыбнулся. Своей мальчишеской озорной улыбкой. А у меня внутри что-то заскреблось, а сердце ушло в пятки. Судя по выражению лица, парня не мучают всякие дурные мысли, в отличие от меня. Стыдно быть такой озабоченной, Ева Марковна.

– Привет, – сказала я, неспешно продвигаясь навстречу другу. В мастерской было тихо, только раздавался стук каблуков моих туфель. Я закатала рукава тонкой белой рубашки до локтей, сунула руки в карманы черных брюк и неспешно шла, глядя по сторонам.

– Давно не виделись, – ответил друг, отложив инструмент.

– Это точно, – пробормотала я, остановившись у большого деревянного стола с витыми ножками.

– Нравится? – тихо спросил Пашка, остановившись у меня за спиной.

– Нравится, – ответила я, не оборачиваясь, чувствуя, что он стоит очень близко, и я ощущаю тепло его тела. Я достала из кармана резинку, подняла руки, собирая волосы в небрежный пучок. Пашка так и стоял за моей спиной, мне даже показалось, что я чувствую его дыхание. – Все, что ты делаешь, очень красиво.

Я старалась говорить непринужденно, но мне казалось, что я больше не в состоянии была вынести напряжения между нами. Может быть, я сама это все придумала, а Павел просто стоял, и не было в его голове никаких мыслей насчет меня, но я кожей чувствовала его близость, сердце билось часто-часто, поэтому я поспешно отошла в сторону и быстро спросила:

– Ты что-то хотел мне показать?

Я наконец посмотрела на друга. Он разглядывал мое лицо, кажется, чаще всего возвращаясь взглядом к губам.

– Да, – спустя несколько секунд ответил он. – Как тебе такой комод?

Пашка взял меня за руку и повел в дальний конец мастерской, а мое глупое сердце сжалось в груди от его прикосновения. Мы шли, взявшись за руки, Пашка вроде бы что-то говорил, но я ничего не понимала. Все мои чувства теперь сконцентрировались в левой ладони, за которую он меня держал. Казалось, что пальцы даже немного покалывает. Я мысленно выругалась и призвала себя собраться. Хватит вести себя как школьница! Пашка мне друг и имеет право брать меня за руку. Это ничего не значит.

Глава 8

Пашка

Я чувствовал, что больше не могу. Аромат Евы манил меня, как наркотик. Я стоял позади нее, слишком близко, еле как держал себя в руках, а в голове крутилась одна мысль: «Как же я тебя хочу, Ева».

Тогда я отказался целоваться с Евой не потому, что я этого не хотел. На самом деле я только этого и желал, а когда услышал, что она назвала мое имя, сердце радостно задергалось, но я отказался. Я боялся, что не смогу сдерживаться, а еще не хотелось делать это на виду у всех и в рамках какой-то дебильной игры. Для меня это не игра, это все, чем я живу. Я живу и держусь только ради нее. Ради моей Евы. Остальное померкло и не имело большого смысла.

Я рассказывал ей о новом заказе, показывал мебель, которую сделал сам. Моя красивая Ева внимательно слушала, ее серые невероятно умные глаза смотрели на меня, а я сцепил руки на груди, чтобы не наброситься на малышку и не испугать ее своим желанием.

– У тебя настоящий талант, – улыбнулась она, проведя тонкими пальцами по комоду из темного дерева.

– Ева, я кое-что тебе должен, – глядя на нее, быстро сказал я.

– Что? – не поняла она.

Ева удивленно смотрела на меня. Я приблизился к ней, осторожно положил руки на талию и прижал ее к себе.

– Я должен тебе поцелуй, – тихо ответил я, скользя щекой по ее щеке, приближаясь губами к ее губам. Я почувствовал, как ее тело напряглось, она уперлась ладонями мне в грудь.

– Пашка, – испуганно позвала Ева, но я осторожно поцеловал ее губы. Ее аромат притягивал меня, и я подумал, что никогда не выпущу ее из объятий. Просто не могу. Я дышал ей и понимал, что мне мало, я хочу еще. Опустил руки ниже, подхватил ее и усадил на новенький комод. Развел ноги Евы шире, встал между ними и притянул ее к себе.

– Паш, – опять позвала Ева, но я больше не мог сдерживаться и начал жадно ее целовать, сильно прижимая к своему телу. Даже сквозь одежду она не могла не почувствовать, как я возбужден. Сначала Ева была в замешательстве, но потом стала отвечать на мои поцелуи, прижалась ко мне теснее, а я приподнял края ее блузки и гладил ее обнаженную спину, ее гладкую кожу. Нащупал застежку бюстгальтера, начал торопливо расстегивать, но тут послышался хлопок: открылась входная дверь. Ева быстро отпрянула от меня, я громко выругался и повернулся на звук.

– Павел Евгенич, – позвал мой помощник Коля. Кажется, до него только сейчас дошло, чем мы тут с Евой занимались. Парень покраснел, кашлянул и виновато продолжил: – Комодик бы забрать, Павел Евгенич. Сегодня обещали заказчику отвезти, помните?

– Да. То есть нет, – ответил я, а Ева быстро спрыгнула с комода. Ее губы покраснели, а волосы растрепались, она выглядела чертовски сексуально. Я подумал, что эту ночь мы проведем вместе, что бы она ни говорила.

– Я поеду, – пробормотала Ева и торопливо направилась к выходу.

Когда девушка ушла, Коля начал неуклюже извиняться.

– Забей, – отмахнулся я, пытаясь сосредоточиться на работе.

Парень помолчал немного, потом зачем-то сказал:

– Красивая у вас девушка, Павел Евгенич.

Я хмыкнул. Красивая, но пока не моя. Однако скоро все изменится. Сегодня.

Мы с помощником отвезли мебель заказчику, я приехал домой, принял душ, некоторое время разглядывал свое отражение в зеркале, а потом быстро надел футболку, спортивные штаны, кроссовки и вышел из дома. Подошел к машине и улыбнулся. Мой внедорожник снова следовало бы помыть. Ева бы сразу мне об этом сказала.

Я ехал к ней. Плевать, что уже поздний вечер, что я не предупредил о своем визите. Я вообще был у нее дома всего два раза с Костей. Но сейчас я планировал остаться до утра. У меня уже крыша ехала от желания. Даже если она начнет меня прогонять, я не уйду, и пусть она считает меня чудовищем, но я не уйду.

Ее адрес я запомнил сразу, хотел нажать нужные цифры на домофоне, но дверь открылась, выпуская кого-то из жильцов. Что ж, так даже лучше.

Глава 9

Ева

Я долго разглядывала свое отражение в зеркале, выйдя из душа. Зачем-то прикасалась пальцами к губам, вспоминая, как жадно Пашка меня целовал. Внутри меня боролись два чувства: обида и желание. С одной стороны, мне казалось, что Пашка, не испытывая ко мне особых чувств, просто пользуется мной, почуяв, что я не прочь с ним целоваться и даже зайти дальше. А с другой стороны, хотелось плюнуть на все эти мысли и просто отдаться ему, не думая о последствиях. Скорее всего, друга я потеряю. Из-за недолгого удовольствия. А может быть, уже потеряла.

Я надела пижамные топ и шорты, хотела упасть в кровать и посмотреть какой-нибудь дурацкий фильм, но в дверь постучали. Я почему-то испугалась. Кого могло принести в одиннадцать вечера? Может, это брат?

Заглянув в глазок, я чуть не вскрикнула. Пашка! Он стоял, засунув руки в карманы спортивных штанов и переминался с ноги на ногу. Боже, почему он так хорош?! Следовало признать, что красавчик Родион почему-то не вызывал у меня таких бурных эмоций.

– Ева, открывай, – позвал он.

– Зачем? – задала я глупый вопрос из-за двери.

Пашка тихо засмеялся, а от звука его голоса в груди снова что-то заскреблось, я даже машинально почесала кожу, но лучше не стало. Зато стало ясно, что и дальше прятаться за дверью просто глупо, поэтому я ее открыла и отступила назад, глядя, как Павел заходит в прихожую.

Как только он снял обувь и приблизился ко мне, я поняла, что желание сегодня явно победит, положив обиду на лопатки.

– Ева, я не уйду. Я безумно тебя хочу, – тихо сказал Пашка, заглядывая мне в глаза и осторожно прижимая к стене. Он наклонил голову и уткнулся лицом мне в волосы, медленно проводя пальцами по моей спине. По коже побежали мурашки, а мои руки скользнули под его футболку. Пашка судорожно выдохнул, я подняла голову, хотела что-то сказать, но он начал меня целовать, медленно, глубоко и так чувственно, что я не удержала тихий стон, после которого Пашка резко подхватил меня и понес на кровать.

Ночью мы мало спали, неустанно даря друг другу невероятное удовольствие. И пусть эту цену мы заплатили за нашу наверняка потерянную дружбу, в тот момент я ни о чем не жалела. Нет, вру. Жалела о том, что мы упустили так много времени. Пашка остался у меня до утра, а я и не думала протестовать. Было очень приятно засыпать в его крепких объятиях.

Немного омрачили мое состояние сообщения от Родиона, которые Пашка заметил, но не стал ничего спрашивать. Не знаю, хорошо это или плохо. Я тоже не посчитала нужным отчитываться, Родиону не ответила, выключив звук телефона. Однако завтра мне предстояло с ним встретиться на выставке картин, которая торжественно открывалась в эти выходные для всех желающих.

Проснулась я раньше Пашки, некоторое время рассматривала его, ощущая в груди тепло и радостный стук сердца, которое, казалось, ликовало, что мы, наконец, перестали валять дурака. И хоть я до сих пор боялась признать, но в глубине души понимала, что влюбилась. И, наверное, давно, просто старательно делала вид, что Пашка мне только хороший друг.

Даже во сне он держал меня за руку, я осторожно отстранилась, любуясь его длинными пальцами и мускулистыми руками. Все в нем казалось мне прекрасным. Так, пора бы принять душ и попытаться поставить мозги на место, а то они явно куда-то поехали.

Я привела себя в порядок, приготовила простой завтрак и посмотрела на часы. Почти десять утра, мне нужно идти. Пашку будить не стала. Оделась, оставила завтрак на столе в кухне и быстро вышла. Хотела было оставить записку, но не решилась, показалось глупым. Если что, Павел мне позвонит. Я прошла в соседний подъезд, где жил Костик, постучала и стала ждать, пока брат откроет. Он уже был одет, мы вышли из дома и направились к своим машинам. Однако я не учла внимательность Костика, который умудрился заметить внедорожник Пашки.

Брат остановился, выпучил глаза и почесал за оттопыренным ухом.

– Чего встал? – пробурчала я.

– Это же Пашкина тачка? – уточнил он, кажется, начиная что-то понимать. – Точно его! Погоди, он что, у тебя? Вы что, вы…

Я хмыкнула. Ну вот мы и попались. Хотя я и не торопилась афишировать эту новость, нам бы с Пашкой самим разобраться с тем, что между нами происходит.

– Да, мы переспали, – пришлось сознаться мне.

– И давно? – ухмыльнулся братец.

– Не особенно.

– А я ведь видел, что никакой он тебе не друг! – почему-то возликовал Костя. – Я же замечал, как он на тебя смотрит! Еще удивлялся, чего это ты, дуреха, его в друзья записала.

– Мы действительно друзья, – возмутилась я. – Или были друзьями. Короче, Костик, я сама пока ничего не могу сказать. Не доставай.

– А знаешь, я рад. Пашка хороший парень. Подожди, а как же Родион?

Я выпучила глаза.

– Причем тут Демин?

– Ну как же, он у меня все про тебя выспрашивал, как ты, что ты, есть ли парень… По-моему, он настроен решительно.

– Какого черта ты ему вообще что-то про меня рассказывал? – возмутилась я, хотя совсем недавно была не прочь рассмотреть Родиона на роль любовника. В свое оправдание скажу, что это было вызвано тоской и неопределенностью с Павлом. Правда, эта неопределенность до сих пор сохранялась, ведь мы так и не поговорили.

– Ну… не думал, что это тайна. Тем более, ты сама говорила, что парня у тебя нет. А Родион вроде неплохой мужик. Опять же богатый…

– Не замечала за тобой меркантильности, – подняла я бровь. – Ладно, с Родионом у нас ничего нет, мало ли что он хотел.

Знала бы я, как была неправа, когда отмахнулась от слов брата. А впрочем, мы оба не знали, что он за человек, и что от него ждать.

Мы с братом, наконец, приехали к месту проведения выставки. Следовало уладить некоторые организационные моменты. Конечно, не только брат выставлял свои работы, многие местные художники присоединились к мероприятию, некоторые полотна мне очень понравились, я подумала, что они непременно будут пользоваться спросом. В центре висело и мое полотно. Я подошла к своей картине с каким-то странным чувством. Почему-то стало немного тревожно. На серо-голубом фоне была изображена девушка с длинными темными волосами. Обнаженная, она лежала на спине, волосы черными волнами струились по обе стороны от ее лица, глаза в обрамлении темных густых ресниц закрыты, губы расслаблены, одной рукой она прикрывала грудь, но правый сосок немного виднелся из-под прикрывающего его локтя, левая рука спокойно лежит вдоль тела, а ноги немного согнуты в коленях. Нижнюю часть тела девушки до колен прикрывает изумрудного цвета платок. Мне очень нравилась моя картина, это была я и не совсем я одновременно. Наверное, я запечатлела именно тот момент, когда поняла, что влюблена в своего друга, во мне проснулась женственность, чувственность и желание. Однако не только это было отражено на полотне, но еще и легкая грусть. Картина так и называлась: «Влюбленная».

– Отличная работа, – услышала я сзади и обернулась. Родион Львович, засунув руки в карманы брюк, рассматривал изображенную девушку. – Ты обманула меня, Ева, все же это ты.

Парень стоял почти вплотную ко мне, но я не стала отстраняться. Он как будто бросал мне вызов своим нагловатым поведением.

– Не совсем так, – ответила я. – Но можете думать, как угодно.

Он слегка изогнул бровь и хмыкнул.

– Опять дерзишь? Что на этот раз не так, Ева? Я недостаточно хорош для тебя?

Он явно был недоволен. Злился. Знать бы, чего его так разбирает.

– О чем вы, Родион Львович?

Все-таки он очень красивый, но сейчас его лицо было холодным, а в глазах мне почудилась ярость. Он вдруг наклонился к моему лицо и сказал мне на ухо:

– Я всегда получаю то, что захотел. А играть со мной никому не советую.

Родион вдруг развернулся и хотел было уйти, но вдруг остановился и сухо сказал:

– Увидимся на открытии, Ева.

Совершенно не похож на того человека, с которым мы готовили ужин или переписывались, обмениваясь шутливым флиртом. Родиона словно подменили.

Глава 10

Пашка

Когда я проснулся, Евы в квартире не было. На кухне меня ждал завтрак, и я улыбнулся. Впервые я проснулся в таком офигенном настроении, вспоминая прошедшую ночь. Свою лучшую ночь с любимой девушкой. Я готов был хоть сейчас делать Еве предложение, но боялся, что она испугается моего напора. Ева очень независимая или хочет такой казаться. Но это не значит, что я отступлю. Нет, Ева, ты теперь никуда от меня не денешься.