Помоги проекту - поделись книгой:
«Телеграмма для мисты Сайласа Лэпхэма». Это был английский язык с явным ливанским акцентом.
Я открыл дверь. 'Это я.'
Я протянул мальчику несколько монет и взял запечатанный конверт. Это должно было исходить от Хоука. Он и Делла Стоукс — личный секретарь — единственные, кто мог знать, где я и кто я на самом деле.
Мальчик не исчез сразу. Он показался мне довольно дерзким и смотрел мимо меня в комнату с какой-то полуумной ухмылкой. В Леванте они созревали довольно рано, и я подозревал, что ребенок таращится на спящую Кезию. У него будут грязные мысли и подростковые фантазии. Я не хотел быть виноватым в подстрекательстве несовершеннолетнего ребенка и, чтобы помешать ему пойти на самостоятельную работу в одной из подвальных комнат, слегка подтолкнул его.
— Хорошо, мальчик, спасибо. Прощай .
Он задержался на некоторое время и продолжал смотреть мимо меня в комнату, и теперь я увидел, что он смотрит не на кровать, а на телевизор.
— Твой телевизор тоже вышел из строя, миста?
Я, должно быть, выглядел таким же ошеломленным, как и чувствовал, когда он продолжил: «Все телевизоры во всем мире облажались, миста. Вы не знали?
Я пожал плечами и решительно оттолкнул его. 'Я ничего не знаю. Аджу.
Он ушел. Я закрыл дверь и отнес телеграмму в ванную, по дороге гадая, о чем говорил ребенок . Все телевизоры к черту ?
Моей первой мыслью было дать рыцарское звание тому, кто отключил все телевизоры. Я лично не фанат экрана. Хоук тоже, хотя открыто в этом никогда не признавался.
К черту его. Я не смотрел телевизор несколько недель и три дня не видел газет. Кто будет настолько безумен, чтобы читать или смотреть на этот идиотский ящик когда Кезия рядом?
Телеграмма гласила: « Модель Т Волк-Волк-Первый-немедленно». Отправитель не указан. Это тоже было лишним. Отправителем был Хоук — кто еще это мог быть? - и это означало, что у меня есть другое задание, вступающее в силу немедленно. За многолетнее сотрудничество мы с Хоуком разработали собственный код. Не присутствующий в официальных кодовых книгах. Я никогда не ношу с собой кодовую книгу. Это напрашивается на неприятности.
Я также сомневаюсь, что кто-либо из других Киллмастеров — я случайно знаю, что есть еще трое, а Хоук не знает, что я знаю — понял бы код телеграммы. Я сделал это без особых усилий во время бритья. «Модель» ничего не значила, чистое бумажное наполнение, да и для того, чтобы немного усложнить задачу нежелательным заинтересованным сторонам. «Волк» — второй «Волк» был излишним — означал писателя Томаса Вулфа. «Первая» означала его первую книгу.
Первой книгой Томаса Вулфа была «Вернись домой, ангел». "Немедленно" было ясно. Это означало поспешность.
Хоук вызывал меня в Лос-Анджелес как можно скорее. Кезия все еще спала, как измученный младенец, пока я собирал свои вещи. Я всегда путешествую с минимальным багажом. Для работы мне тоже многого не нужно: люгер, стилет, иногда какая-то маскировка вроде прически, набивки и контактных линз. Кстати, я в основном использую «естественную» маскировку, то, как хожу и разговариваю, и редко пользуюсь резиновыми и пластиковыми вспомогательными средствами. Мне они не нужны. Помимо отличной подготовки в выполнении заданий, у меня есть врожденный миметический талант. Это иногда полезно. Кезия не проснулась. Я оставил стопку денег на комоде и, выходя из комнаты, старался не смотреть на нее. Это было кончено, и лучше было забыть об этом. Ставлю тысячу долларов против одного ливанского фунта, что около тридцати двух центов, что больше никогда не увижу ее живой. Но когда я шел к лифту, мне пришлось признаться, что мне пришла в голову жуткая мысль. Казалось, будто я только что лежал в постели с красивым трупом. И некрофилия точно не входит в число моих предпочтений.
Я увидел его, когда ждал такси, которое отвезет меня в аэропорт. у меня хорошая память; не абсолютная или фотографическая память или что-то ненормальное, но хорошая память. Я разрабатывал его. И два-три раза в год я провожу неделю в архивах АХ в Вашингтоне.
Он болтался на стоянке и болтал с парковщиком. Крупный мужчина в одном из тех плохо сидящих костюмов, которые, кажется, им всегда приходится носить. Его звали Николай Товарец, и он был неважным офицером КГБ. Я не знал их главного человека в Бейруте, но я знал Товарца. Он был профессиональным убийцей. Большую часть времени он работал руками, насколько я помнил напильником, и в основном занимался женщинами. В вестибюле я запасся стопкой газет, но не обратил внимания на кричащие заголовки и стал изучать Товарца. У него были большие руки. Он смотрел мимо меня без интереса. На мне была личина Сайласа Лапхампака, очки в роговой оправе, и я шел, сгорбившись, в полупьяной манере. Я знал, что в такую рань бары работать не будут, поэтому выпил немного арака в номере отеля, чтобы изо рта пахло алкоголем. Было всего несколько минут седьмого, а я уже выглядел наполовину пьяным.
Подъехало мое такси, и я сел. Значит, за Кезией Ньюманн следили. Я задавался вопросом, как долго они будут продолжать это, а затем выкинут ее из списков. По крайней мере, меня не разоблачили. Иначе я бы сейчас не сидел в такси по дороге в аэропорт. Я ничего не мог сделать. Совершенно ничего. Я понял, что мне снова повезло, как это часто бывает, и что я выбрал правильный момент. Телеграмма Хоука пришла вовремя. Если бы я остался еще на несколько часов, пригласил Кезию на ужин, я мог бы вляпаться в какое-нибудь дерьмо . Бессмысленно думать об этом.
Когда я прибыл в аэропорт, я еще не читал парижское издание «Нью-Йорк Таймс». Я улетал и у меня было не больше полминуты в запасе. Я сунул газеты под мышку и, оказавшись в самолете, увидел, как блестит снег в горах Дар-эль-Бейдер на северо-востоке. Постепенно вершины становились больше, и я понял, что мы собираемся пролететь над Баальбеком. Это был туристический трюк, якобы вежливый жест, который должен был заставить вас забыть о том, что самолет вылетел слишком поздно, кондиционер не работал, а стейк был жестким. Что касается меня, то я видел Баальбек. Слово Баальбек вырвалось у меня из горла. То место, где я когда-либо был близок к смерти, было нападение на Храм Юпитера. Я вытащил газеты.
Этот ребенок был прав! Кто-то — и, похоже, никто точно не знал, кто — провернул трюк с телевидением по всему миру. Парень сказал: «Все телевизоры везде испорчен, миста» .
« Таймс», эта старая седая женщина, говорила более спокойно. Они еще не применили самый большой шрифт, а заголовки состояли всего из четырех столбцов, но в сообщении было явное волнение.
МАССИВНЫЙ САБОТАЖ ТЕЛЕВИДЕНИЯ ВО ВСЕМ МИРЕ ВСЕ ПРОГРАММЫ ПРЕРВАНЫ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПРОПАГАНДОЙ.
ПРЕЗИДЕНТ ПРИЗЫВАЕТ УСПОКОИТЬСЯ.
Ученые подозревают использование лазеров; источник, вероятно, в космосе. Финансовые потери исчисляются миллионами. Взволнованная Организация Объединенных Наций требует чрезвычайных мер.
Я усвоил основные моменты статьи. Где-то в мире был очень мощный передатчик, который стирал все остальные передачи и навязывал свою собственную передачу. За этим стояли китайцы. Они тоже это признали. Но они не были обычными китайцами. Это была новая группа китайцев. Они стремились свергнуть старый режим в Китае. Местонахождение передатчика было секретным, и они, конечно, не хотели ничего об этом раскрывать. Когда придет время, они скажут. Если Мао и его клика будут свергнуты. Они называли себя нео-комами. Новые коммунисты. Они хотели членства в Организации Объединенных Наций и проповедовали братство между народами.
Мир дескать скоро увидит свет. А между тем тайный передатчик продолжал бы доминировать на всех каналах, и у вас не было бы выбора, кроме как слушать пропаганду или выключить свой телевизор.
Самой пикантной деталью, конечно, было то, что китайцы использовали наши спутники для своих трансляций. Казалось невозможным найти передатчик на Земле. В принципе, он мог быть где угодно.
Я взвешивал разные варианты и выкуривал сигарету за сигаретой. Старался не смотреть на стюардессу в мини-юбке. В тот момент мне не нужны были ноги и сиськи, какими бы соблазнительными они ни были. Я вернулся к работе, хотя еще не разговаривал с Хоуком.
Лос-Анджелес — телевизионная столица США. Я подозревал, что Хоук встретит меня там. Он бы что-нибудь придумал. И ждал чего-то от меня.
В тот момент я не очень ясно видел, роли в этом АХ, но я не беспокоился об этом. Это был политический вопрос, и какая бы группа китайцев ни была вовлечена, это дело пахло шантажом. AX мог бы быть включенным. И, как всегда, делать грязную работу. Я оставил газету, и растянулся, насколько позволяло сиденье самолета.
Были в этом саботаже и комедийные стороны. Рейтинги среди мужчин, например, оказались очень высокими. В программах было много секса, не прерывавшегося рекламой стирального порошка!
Я поймал себя на том, что усмехнулся, и сидевшая напротив меня угрюмая женщина подозрительно посмотрела на меня ; янки . Я показал ей свою самую очаровательную улыбку и мягко поманил ее. Она подняла нос и принюхалась. Стюардесса наклонилась и спросила, не хочу ли я чего-нибудь, мельком увидев фиолетовый лифчик. Я на мгновение подумал о Кезии и тут же пожалел об этом. Я решил вздремнуть. Самолеты всегда вызывают у меня сонливость. Перед тем, как заснуть, я подумал о том, будет ли Товарец трахать Кезию, прежде чем он ее задушит. Иногда так развлекаютс палачи.
Глава 2
Из аэропорта Кеннеди я взял такси до квартиры на крыше на Восточной 46-й улице. Мне пришлось перебрать разную одежду и несколько чистых рубашек. Сайласа Лэпхэма больше не существовало, и его идиотский костюм, насколько я знаю, мог пойти в Армию Спасения, хотя я сомневался, что они найдут кого-то в нем заинтересованным.
Приняв ванну и побрившись, я просмотрел почту. В основном это был рекламный мусор. Было также несколько писем от старых подружек, которые я разорвал пополам непрочитанными и бросил в камин. Всегда лучше забыть старую любовь.
Я выпил виски и оделся, затем в своем кабинете завершил отчет о своей работе в Сирии, положив конец своему прикрытию в виде продавца табака. Я всегда пишу два отчета; один для официального AX и один лично для Хоука. Последний — единственный отчет, который имеет значение. По пути в Ла-Гуардиа я несколько раз резко менял направление, просто на всякий случай. С годами это стало почти естественной привычкой, следить за тем, чтобы за мной не следили. Ничего подозрительного я не заметил. В аэропорту я купил последние номера «Таймс», « Дейли ньюс » и « Пост» — всех газет, оставшихся в этом печальном городе.
Я уже несколько раз работал из Лос-Анджелеса, и код был прост. Я позвонил по телефону, и такси подобрало меня у входа на Першинг-сквер. Я узнал водителя, грубого парня по имени Уэллс, с окладистой каштановой бородой и в запачканной едой рубашке. Он ничем не показал, что видел меня раньше. Когда такси отъехало, я подождал, пока погаснет лампочка «Такси» на крыше. Тогда я сказал: «Дом никогда не бывает домом, а для тебя?»
— Почти никогда, сэр. Я кивнул.
Я мог бы пройти это расстояние вдвое быстрее, но поездка на такси была частью рутины. Итак, вы делаете это. Я подождал, пока он несколько раз объедет квартал, регулярно смотря в свое зеркало, чтобы убедиться, что за нами не следят. Теперь Уэллс ехал в направлении района Банкер-Хилл. Там у нас имеется весь верхний этаж нового здания. Отличное расположение, потому что мы находимся на самой высокой точке района, поэтому никто не может шпионить за нами в бинокль.
— Вы должны пойти в 9С, сэр. Вы должны ждать там. Я дам тебе ключ со сдачей.
Я протянул ему пятидолларовую купюру. Он вернул мне сдачу с ключом. Я дал ему доллар и посмотрел на выражение его лица. — Увидимся, — сказал я. Он ничего не ответил.
Хоук уже был в комнате. Он сидел в темноте и смотрел телевизор. Я закрыл за собой дверь и начал говорить с темной фигурой. "Мы одни?"
Вы можете узнать Хока где угодно и в любое время по идиотской манере обращаться с сигарой.
"Я все еще смотрю," ответил он. — Через минуту у нас будет компания. Сядь и посмотри это, мальчик.
Когда он меня так называет, значит он в прекрасном настроении. Я поставил чемодан в угол, расстегнул галстук, снял пиджак, закурил и налил себе в маленьком баре что-то, что я помнил по предыдущему приезду. Хоук ничего не сказал. Я тоже не сказал ничего. А теперь впервые увидел, что происходит с телевизором.
Изображение было четким и резким. Маска китайского дьявола крупным планом, гротескная и ужасающая вещь, производившая жуткое впечатление на экране. Голос принадлежал женщине. Она отлично говорила по-английски. Это был профессиональный, натренированный голос, но было ясно слышно, как она читает текст.
«Еще раз мы должны извиниться, люди мира, за то, что прервали нормальное вещание. Надеемся, это не доставит вам слишком много неудобств. Но необходимо, чтобы мы могли донести наше послание таким образом. Послание нового Китая, Китая, который возникнет, как только будет стерт с лица земли гнилой режим Мао Цзэ-дуна, что произойдет очень скоро».
Я опустился в удобное кожаное кресло и сделал глоток. "Чанг Кай-ши?"
Поделиться книгой: