Верь мне

"Прости меня" — складываю буквы в слова в мессенджере телефона. — "Я…" — задумался еще раз.

Пошлет? Будет права, но я все равно не сдамся. Тая ведь не знает, что три года я работаю для того, чтобы у нас было будущее, не зависящее от фамилии наших родителей. Мне надо научиться говорить с ней. Хотя бы пока вот так, через сообщения. И я продолжаю писать, надеясь, что хотя бы прочитает.

"Тай, я все обязательно тебе скоро объясню. Просто верь мне. Пожалуйста."

Палец завис над кнопкой "отправить ". Я даже на первом свидании в школе так не волновался, как сейчас, от обычной СМСки.

Скользнул по экрану отправляя сообщение. Первый шаг сделан.

Ближе к шести поехал к родителям. Как примерный мальчик, не нарушая правил, не превышая скорость добрался до дома. Машины отца на парковке не нашел, но это даже хорошо. Очень хочу поговорить с мамой наедине.

— Привет, — крепко обнял Анну Владимировну. — Как всегда, самая красивая, — улыбнулся ей.

— Бессовестный льстец, — мама рассмеялась. Такой обмен эмоциями между нам что-то вроде традиции.

— Какого воспитала. Что ж я теперь сделаю? Как дела? — она сегодня хорошо выглядит. Бледность ушла, губы порозовели, глаза блестят.

— Это я у тебя хочу узнать, — мама махнула рукой в сторону кухни. — Что у вас с отцом происходит? Опять постоянно ругаетесь.

— Мы не ругаемся. Мы делим территорию, — перевожу все в шутку. — Мужчины же, чего ты хотела?

— Гера, — ставит передо мной кружку чай и вазочку с печеньем, прямо как в детстве. — Я сейчас серьезно. Мне совсем не нравится то, что происходит. Ты постоянно срываешься, Аслан ходит злой, как черт.

Ну свинство же — искать у нее поддержки перед отцом? Скажет, прикрываюсь юбкой матери. А это не так. Я просто пытаюсь нащупать грань, когда можно просить ее о помощи, а когда лучше не стоит. Вот мы сидим тут, уютно пьем ароматный чай со сладостями, мама смотрит с волнением и заботой, а в голове голос отца: «Не смей говорить матери!». Принимать решения в бизнесе гораздо проще. Там голова холодная. Есть цифры, документы, планы.

— Мам, — решаюсь зайти аккуратно. — Я очень сильно накосячил перед любимой девушкой. Сейчас вот исправить пытаюсь. Не уверен, что получится, но я очень хочу быть с ней. Без нее ломает, потому срываюсь, наверное.

Ее взгляд потускнел. Анна Владимировна подошла к окну, обняла себя руками за плечи и замолчала. Я позволил себе подойти к ней. Сел рядом на подоконник вглядываясь в родное лицо.

— Твой отец не сдался когда-то. И ты не вздумай, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Я запрещаю, — сказала строго. — Если любишь, мой мальчик, надо бороться. Если вдруг не выйдет, ты хотя бы будешь знать, что сделал все возможное. Это лучше, чем винить себя за то, что ничего не сделал, когда была возможность.

— Что сделал отец? — я не знал, что у них были проблемы в отношениях. Максиму, что я видел, это ревность старшего Амирова, но он гасил ее. Ничего критичного в памяти не всплывает. — Мам? — взял ее за руку не получив ответа.

— Не сегодня, Гер. Извини. Но я обязательно расскажу. Будет тебе хороший жизненный урок.

Не стал больше ее тревожить. Какие-то тяжелые воспоминания залегли тенями под ее красивыми медово-карими глазами. Вошел в свою комнату, бросил на кровать мобильник. От Таи нет ответа, как и ожидалось.

Я запутался. С одной стороны вроде как долг перед семьей и все такое, с другой — моя жизнь такая, какой я хочу ее сделать.

— Ты не справляешься, — услышал за спиной голос отца.

— Ну почему же? — усмехнулся, падая на кровать. — Тут просто смотреть надо внимательно и ты все увидишь.

— Я просил влюбить ее в себя, а не пугать до одури! Я видел глаза девчонки, когда ты ее целовал! — завелся отец.

— Да? Блииин, — наигранно вздохнул. — Я же не сто баксов, чтобы всем нравится. Не зашел я малышке. Бывает, — пожал плечами.

— Ты невыносим, — отец, взъерошив короткие темные волосы присел на край тумбочки.

— Весь в тебя, — отправил ему его же эмоции.

— Сомневаюсь, — выдал родитель.  — Ты поговорить хотел, — напомнил отец.

— Передумал, — скривился в ответ.

— Герман, прекрати паясничать! Тебе не пятнадцать, когда я такое прощал! — он злится, а мне похрен.

— В пятнадцать я получил по морде за то, что разбил твою тачку, — напомнил ему, что прощалось далеко не все.

— Заслужил! Мать тогда чуть не поседела. Что за любовь у тебя появилась?  — сделал он переход на наш телефонный разговор.

— Шикарная, — улыбнулся, вспоминая Таю в полотенце. Отец скептически приподнял бровь видя со своего насеста реакцию моего тела на это воспоминание.

— Так я и думал, — заявил он.

— Я не женюсь на Милли, — заявил твердо.  — Ломать свою жизнь ради твоих амбиций я не стану. Боится? Шикарно! Пусть возненавидит меня. Тогда что? Женишь силой? Или к кровати ее привяжешь и меня сверху? М?!

— Свою жизнь?! — кроет отца. — Где она, твоя жизнь, Гер? В бабах и тачках! Ты умный, сильный, амбициозный и все это хочешь оставить на трассе под колесами фуры?!

— Да я лучше сдохну в своей тачке, чем женюсь по твоей указке! Какого хера ты решаешь за меня? — подскочил на ноги зло глядя на родителя.  — Я люблю другую девушку, отец. Я давно ее люблю, — стараюсь успокоиться.  — Просто тогда я был не готов к отношениям, которых она достойна.

— Имя? — он слушает, ждет ответа.

Рискнуть? Подошел к окну, открыл его, закурил держа сигарету дрожащими пальцами.

— Я видел твой регистратор, — отец подошел ближе. — Я просил тебя не садиться бухим за руль, — его голос срывается на хрип.

— Я успел протрезветь, — ответил глубоко затянувшись. — Отпусти меня, — прошу его, глядя в окно.  — Я ведь все делаю. Работаю в семейном бизнесе, учусь. Я не денусь никуда, но я хочу свою жизнь, понимаешь? Сам.

— Я не готов хоронить сына в закрытом гробу, — отец тоже потянулся за сигаретой. — Назови мне имя девочки, — возвращается к больной теме разговора.

— Тая Камаева, — решаюсь, жмурюсь, словно ожидая удара.

— Нет, — отец так и не прикурил. Он крутит сигарету в пальцах разминая дорогой табак. Он бросил вообще-то. Сейчас просто нервы.

— Другого я и не ждал, — выбросил окурок в окно, собрался уйти, но старший Амиров поймал меня за плечо, развернул к себе лицом, встряхнул.

— Камаев слаб. Реваль поглотит его, как только сыграют свадьбу Стефана и Таи, — я дернулся, освобождаясь от захвата. — Ты же должен понимать, что выгода от брака с Милли гораздо выше, пусть она и не кровная наследница.

— Ты тоже женился на матери из-за выгоды? — бью по больному зная, что это не так. Отец женился по любви. Он пошел против своего отца ради нее. Я точно весь в него.

— Гера, сейчас другие времена, — пытается объяснить отец. — Я не запрещаю тебе любить. Люби. Женись на наследнице Реваля, сделай ей наследника и все, большего от тебя не требуется.

— Чему ты учишь его? — мы услышали голос мамы от двери. — Амиров, ты сдурел?!

— Аня, у нас сугубо мужской разговор, — он подошел к ней, постарался обнять, но она не подпустила.

— Слышала я этот разговор! Ты чему его учишь? М?! Ты все забыл, да?! — вижу через плечо отца, как дрожат ее губы. — Ас, — слезы текут по щекам. — Я думала…

— Я не забыл, моя девочка, — он все же обнял ее.  — Твой сын… — он тщательно подбирает слова. — Делает слишком много ошибок, которые могут стоить ему здоровья или жизни. Женитьба приструнит его, даст почувствовать ответственность за кого-то, кроме себя.

— Собаку ему заведи, — всхлипывает мама. — Он же взрослый, Ас. А ты подбиваешь его на что? На вынужденный брак и измены жене? Да он же влюблен! Ты не видишь?

— Ни хрена он не видит, — протиснулся мимо родителей, поцеловал маму в висок. — Не плачь, мы разберемся, — вытер пальцами слезы с ее щеки.  — Все нормально будет, мам, — обещаю ей. — Я поеду, ладно?

— Мы не договорили, — рычит отец.

— Да пошел ты, — я развернулся и просто ушел.

Закрылся в машине, отодвинул водительское кресло, чтобы удобнее устроить ноги. Включил музыку как можно громче, чтобы каждый орган внутри меня подпрыгивал от басов. Закрыл глаза давя внутри себя отчаянный крик. Достало все. Я и не надеялся, что он поймет.

Вру. Надеялся… От этого еще хуже.

Похоже мы с ним окончательно потеряли контакт, который когда-то был неплохо налажен.

Глава 10. Элементарная математика

Герман

Вернулся из переговорной, бросил на стол папку с бумагами. Налил стакан воды, подошел к окну, но даже глоток сделать не успел, как в дверь постучали.

— Нет меня! — рявкнул на посетителя.

— Даже для меня? — в кабинет вошла мама. — Ты могла бы и не стучать, — поцеловал ее в щеку.

— Вдруг ты занят, — с довольным лицом рассматривает меня. Я сегодня в черных черном костюме и белой рубашке. Была важная встреча, надо было выглядеть идеально.  — Гера, поужинай со мной, — просит она. — Заодно поговорим.

— Без проблем. Подождешь минут двадцать? Я закончу и весь в твоем распоряжении, — допив залпом воду вернулся за комп.

Быстро не получилось. Мы вырвались из душного здания банка только через час. Всю дорогу до ресторана мама искоса наблюдала, как я веду машину. И выдала серьезный подзатыльник за резкую перестройку в соседний ряд.

— Да за что? — смеюсь. — Я даже не нарушил!

— Начинаю понимать, чего отец так на тебя злится за твое экстремальное вождение, — ворчит мама. Я только глаза закатил. Не понять им меня. Не понять.

В небольшом уютном ресторанчике заказали лёгкий ужин, кувшин холодного зеленого чая с лимоном и мятой. Мама тревожно гоняет овощи по тарелке собираясь с мыслями. Понимаю, что разговор тяжелый, не тороплю и не отвлекаю. Да и давно мы с ней вот так не сидели. Я, оказывается, скучал.

— Гера, ты только выслушай меня, пожалуйста. Не перебивай, — просит Анна Владимировна, кусая свои красивы губы. Отец всегда ругает ее за этот жест, а она просто нервничает.

Мы еще немного молчим. Она, словно, воспроизводит в памяти нечто тяжелое, что вспоминать совсем не хочет. Отложила вилку, подняла на меня медово - карие глаза.

— Аслан… У него сложный характер. Если он что-то решил, переубедить его крайне тяжело. Я попробую, только очень тебя прошу, мой хороший, не делай глупостей. Твой отец вспыльчив и с возрастом это выражается ярче. Ты молод и более пластичен. Не провоцируй его. Гер, папа во многом прав. Не смотри так возмущенно, — смеется мама. — Гонки, женщины, алкоголь. Я слышала, что даже легкие наркотики побывали в твоих руках, — она перестала улыбаться. — Умоляю тебя, мой мальчик, не ломай всем этим свою жизнь. Ты красив и успешен, у тебя за спиной сильная фамилия отца и любящая мама. Ты всегда можешь прийти ко мне за поддержкой. Тебе есть куда идти. Поверь, я знаю, насколько это важно. В свое время у меня не было такой возможности.

— Я знаю, — протянул руку через стол, сжал крепко ее ладони. —  Машины для меня, как второе дыхание, мам. От этого невозможно отказаться. А взваливать свои проблемы на твои хрупкие плечи я не готов.

— Не говори ерунды, Гер! Это девушку свою ты можешь защищать и оберегать, если пожелаешь. И то! Делиться и говорить о том, что тебя беспокоит, просто необходимо. Иначе, как вы будете узнавать друг друга? А я - мама. Мы с отцом - самые близкие для тебя люди, Гера. И если что-то случилось, что-то беспокоит, ты всегда можешь сказать об этом. Знаю, с отцом не клеится у вас сейчас. Мне можно сказать, пожаловаться, поделиться.

— Что бы себя накручивала, переживала и не спала ночами? — приподнял вверх брови.

— Ты думаешь, если будешь молчать, спать я стану лучше? Это не так. Я вижу, что в твоей жизни не ладится, но ты закрылся и мне остается лишь переживать. Подумай об этом, ладно? — просит она и я киваю, мысленно обещая себе уделять маме чуть больше времени. — А теперь о твоем разговоре с отцом.

— Мам, вот в это тебе точно лучше не лезть, — по привычке пытаюсь отгородить ее от неприглядной стороны большого бизнеса и жизни ее сына.

— Тебя забыла спросить, — она фыркнула, сдувая с лица шоколадный вьющийся локон. — Только попробуй сделать то, что Аслан тебе там наговорил! — ее красивое лицо тут же напряглось, скулы заострились, глаза заблестели.  — Не смейте ломать жизнь девочке! — в моих руках дрогнули ее ладони.  — Амиров забыл, что однажды он чуть не разрушил нашу семью. Нет, Гер, даже не так. Он разрушил. Разбил вдребезги! Мы несколько лет склеивали эти осколки заново. Он тоже оберегал меня, вот прямо как ты сейчас свою девушку, — она улыбнулась моей реакции, потому что дернулся теперь я. — И так дооберегался, что завел на работе любовницу, — я скрипнул зубами от этих откровенных новостей.  — У нас сложно тогда все было. Ты бабушку не помнишь, маму Аслана, но Валида Зауровна по характеру еще сложнее отца. Она ужасно давила на меня из-за того, что у нас не получался ребенок. А мы в браке два года всего прожили. Мне двадцать, учеба, работа. И вот случилось чудо, у нас получилось. Я окрыленная поехала к нему, чтобы лично сообщить новости. Так и узнала, что у него кто-то есть, — всхлипнула мама. — Ребенка я тогда потеряла. А вместе с ним доверие и часть себя. Я слишком хорошо помню эту боль, Гера. И помню агонию твоего отца, когда он пытался восстановить связь между нами. Я не могу сосчитать, сколько раз Аслан просил прощения. Не смей рушить свою жизнь и разбивать чужое сердце! Вы просто права на это не имеете. Оба! — слезы по ее лицу проложили влажные дорожки.  —  Я не хотела, чтобы ты знал, — тише сказала мама.  — Но когда услышала, что он тебе говорит…

— Мам, — не выдержал, подошел и крепко обнял ее. — Шшш, — глажу по спине, пытаюсь успокоить.

— Я очень тебя прошу, подумай над моим рассказом, — просит она.  — Что у тебя случилось с той девочкой, про которую ты мне говорил? Ты тоже изменил ей, да?

— Я лишил ее девственности, заставил поверить, что она для меня особенная, а через две недели показательно бросил на глазах у общих знакомых, — признался маме. — Проблема в том, что Тая и правда была для меня особенной. Она и сейчас та единственная, ради которой я готов на многое.

— Ненормальный! Зачем, сын?!  — не понимает Анна Владимировна.

— Камаева слишком хорошая для меня, мам. Твой сын оказался трусом. Я испугался, что не смогу дать ей то, чего она заслуживает. Не хотел, чтобы ее касалось то дерьмо, которое постоянно крутится вокруг меня. Что я мог дать ей три года назад?

— Себя! Ты мог дать ей себя, — отвечает она на мой вопрос.

— И что? Что дальше? Себя я могу дать любой, — усмехаюсь.  — В моей жизни, несмотря на все, что есть, нет стабильности. Я даже жениться не могу, не просчитывая выгоду для семейного бизнеса. Чувствую себя проституткой, которую пытаются дороже продать. Извини, — поморщился и пожалел, что у меня в стакане чай, а не что-то крепче. — Взваливать все это на тебя неправильно. Я разберусь сам. Не вмешивайся, ладно? — прошу ее.

— И смотреть как ты разрушаешь себя?

— Мама! — срываюсь. — Не надо! Я. Разберусь. Сам!

Еще не хватало, чтобы из-за меня она ссорилась с отцом, особенно после того, что я узнал сегодня об их отношениях.

— Давай я отвезу тебя домой, — протянул ей руку помогая встать из-за стола.

— Гера, — позвала мама. Улыбнулся, обнял ее.

— Не переживай. Твой сын не дурак и давно уже вырос. Гораздо раньше, чем ты это заметила, — поцеловал маму в висок, помог сесть в машину.

До родительского дома ехали молча. Каждый думал о своем раскладывая на составляющие сегодняшний вечер. В моей голове никак не складывается элементарная математика. По рассказу мамы, я понял, что в двадцать она потеряла ребенка. Мне двадцать четыре, ей сорок четыре. Я должен был родиться как раз, когда ей было двадцать, а значит забеременеть она должна была еще раньше…

— Мама, — припарковался у подъезда и посмотрел на нее через зеркало заднего вида. — А кто мои настоящие родители?

В салоне моего автомобиля повисла тяжелая тишина. Я достал из кармана сигареты, приоткрыл окно и закурил, стараясь выдыхать в щель, чтобы мать не дышала этим. Крепкий дым дерет легкие, в голову лезут поганые мысли.

Может отец потому и распоряжается моей жизнью так легко, что я не родной ему по крови?

Вспоминаю детство. Все было иначе. Я никогда не чувствовал себя недолюбленным, брошенным, чужим. Наоборот. Здесь мне не в чем упрекнуть родителей. У меня и правда было все, даже больше, чем нужно.

Было внимание мамы, воспитание отца, хоть иногда и жесткое. Тут и сейчас ничего не поменялось. Получить по морде от старшего Амирова? Легко! Но тут я сам не ангел. Нарывался. Игрушки, шмотки, гаджеты, репетиторы, отличный лицей, потом вышка в универе. Сейчас вот вторая. Возможность развиваться в семейном бизнесе. Поездки заграницу в любое время года. Они дали мне все, о чем многие даже боятся мечтать. Отец очень много работал, а вот мама всегда была рядом. Наверное, потому я так к ней привязан.

Мама опять кусает губы, нервно сжимает руки на ручках от сумки. Я выбросил окурок, развернулся к ней, взял за руки.

— Мам, — позвал. — Я не собираюсь обвинять. Тем более не кинусь искать их, как показывают в дурацких телешоу. Просто хочу знать. У нас ведь сегодня откровенный разговор. Так? — она кивнула.

— Твои родители погибли. Разбились на машине, — ее голос дрогнул.