— Нет, ты не понял! — взъярилась Кэйтрин, пытаясь отобрать у меня канделябр. — Кажется, кто-то до свадьбы не доживет! Я тебя точно убью!
Работницы на время остановились, затаив дыхание — будет о чем потом рассказать!
—Н-ну, чего рты разинули?! — рявкнула на них фройляйн. — Если через час дом не будет блестеть, как…
Фройляйн замолчала, подбирая слова, а я любезно подсказал:
— Как котовы яйца!
— Как котовы яйца! — повторила невеста, а потом перевела взгляд на меня: — Ах ты…
Женщины уже не выдержали, грохнули от смеха, а я, от греха подальше, потащил рассерженную Кэйтрин наверх. Каюсь, хотел увлечь ее в спальню, но по дороге барышня уперлась, как упрямый ослик. Попыталась меня немножко поколотить (кулачки у нее твердые!), но была пленена и заключена в объятия. Притихнув ненадолго, фройляйн все-таки вырвалась. Слегка успокоившись, пояснила:
— Юджин, я же тебе говорила — герцог Силинг, он не простой герцог, он Августейшая особа. Не Его Светлость, а Его Высочество.
Точно! А я уже и забыл, что мы живем в Силингии. Но, что поделать. За свою жизнь я сменил столько карликовых княжеств, лоскутных герцогств и микро-королевств, что и сам запутался.
— Ну, приедет, остановится где-нибудь. А мы здесь при чем? В гости герцог к нам не приедет. На торжественный прием по случаю приезда Его Высочества, нас точно не пригласят.
— Раньше герцог и в гости наезжал, и на приемы приглашали, — вздохнула фройляйн. — Пока был жив отец, мои родители все время бывали на приемах! А меня не примут, пока я замуж не выйду.
— Так я тебя давно зову! — возмутился я. — А ты, уже в который раз, свадьбу откладываешь.
— А где? — ехидно спросила Кэйтрин, поднимая вверх левую руку.
Ну, что тут поделать! Я же опять забыл купить обручальное кольцо!
— Я ворона! Большая ворона, с бритым клювом! — с чувством вымолвил я. — Только не говори — мол, если человек тянет с выполнением какого-то дела, значит, он не хочет его делать. Давай лучше, прямо сейчас поедем к какому-нибудь ювелиру, купим тебе самое дорогое кольцо.
— Глупый вы, господин Артакс, — вздохнула фройляйн. — Сколько можно повторять, что это должно быть сюрпризом?
Я хотел спросить — для чего было разводить такой кавардак, тащить из города бригаду шумных женщин, если герцог к нам все равно не приедет, как внизу раздались какие-то вопли.
— Подрались они, что ли? — предположила Кэйтрин. Кивнула на лестницу: — Надо посмотреть. Да и с работой пора заканчивать.
Оказалось, что количество женщин внизу увеличилось — прибавилась наша повариха, которая махала руками и отчаянно кричала:
— Герцог! Герцог!
— Что герцог?! — спросили мы с Кэйт в один голос.
— Герцог к нам едет! Я от речки шла, а он навстречу бежит.
— Герцог?!
— Да какой герцог? Томас бежит! Он хотел в город съездить с утра, а тут герцога-то и увидел. Без свиты, с одним верховым. Едут не спеша, но скоро будут.
Если нужно, моя невеста умела действовать быстро и четко.
— Все вон! Да не сюда, а через заднюю дверь. Бестолочи! Коровы стельные! Юджин, выводи. Курдула, что у нас в погребе есть? Мясо копченое? Сыр? И про корнишоны не забудь! Все сюда тащи. И вино отыщи. Ладно, если сам не пьешь, но хоть бы для гостей держал!
— У Томаса должна быть бутылка. Если не выпил вчера, — подсказала повариха.
— Забери у него. И тоже, давай, через черный ход. Бегом!
Пока я выводил женщин, Кэйтрин успела напустить на себя вид важной особы и уже потянулась, чтобы открыть дверь, но спохватилась, заметалась по коридору, будто угоревшая кошка.
— А мне-то куда? Нельзя же, невесте быть доме жениха!
Фройляйн Йорген уже полезла прятаться в кладовую, но я ухватил ее за руку.
— Стоп! Поздно думать о приличиях. И ты сейчас не моя невеста, а бывшая владелица Аппельгардена (я, с перепуга, сумел правильно произнести название усадьбы!), приехавшая, по старой памяти, навести порядок в доме. Слышишь? Стучат уже. Открываем дверь!
Ну, как же хорошо жить на свете, если никто не стучит в вашу дверь!
[1] Не путать с аркебузой! Аркебуз, по сути, арбалет, стреляющий свинцовыми шарами (при желании, можно и камнями).
[2] Ласт — около 770 кг
Глава 2. Обязанность или долг…
Герцог Дометрий Николаз фон Силинг со стороны мог сойти за капитана жандармов[1] — среднего роста, кряжистый, с выпуклыми мышцами и, с короткой стрижкой. Одет очень просто — темно-синий камзол и такого же цвета плащ. Шпага с простым эфесом, без позолоты и прочих вычурностей, висит справа. («Левша», — автоматически отметил я.) Словом — на герцоге не было никаких регалий — ни цепей, ни короны, ничего, что могло бы выдать в нем августейшую особу, за исключением глаз. Нет, глаза были обычными, янтарного цвета, но взгляд… Взгляд человека, привыкшего отдавать приказы. Возраст я бы определил лет в сорок пять. Моложе меня, но не чрезмерно.
Я не очень люблю титулованных особ, но герцог Силинг мне понравился. Может, потому что он чем-то напоминал меня самого?
Как нужно себя вести с Августейшей особой, ежели, оная особа приезжает в ваш дом, не предупредив заранее? Придворный этикет — штука сложная. Я уже и сам-то его подзабыл. Посему, поступил просто — отвесив герцогу Силингу соответствующий поклон (строго под сорок пять градусов!), сказал:
— Рады вас приветствовать в своем доме. Позвольте представиться — Артакс, хозяин поместья. — Указав на просевшую, в реверансе, Кэйтрин, сообщил с некой ноткой гордости в голосе: — Позвольте представить баронессу фон Выксберг, мою невесту. Мы с баронессой обсуждаем детали нашей будущей свадьбы.
— Здравствуйте сударь. Здравствуйте баронесса, — слегка рассеянно, а может, просто устало, ответствовал герцог. — Очень рад, что усадьба одного из самых благородных родов Силингии остается в семье. А еще рад, что баронство Выксберг обрело достойного хозяина. Виноват — хозяйку.
Его Высочество позволил себе скупую улыбку, обозначая, что теперь и Кэйтрин может вступить в разговор.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, что мы не сможем поприветствовать вас подобающим образом, — сказала фройляйн, поглядывая на дверь — не идет ли Курдула.
— О, фройляйн, не стоит беспокоиться. Я отправил свиту в Урштадт. Думаю, завтрак они сумеют приготовить, — улыбнулся герцог. Слегка помолчав — видимо прислушивался к собственному желудку, раздумчиво сказал: — Впрочем, я бы не отказался от легкой закуски, да и мой сопровождающий тоже. Мы выехали ночью.
— С разрешения Вашего Высочества, — снова просела Кэйтрин. — Стол будет накрыт через десять минут.
— Не торопитесь, баронесса, — улыбнулся Силинг. — Мне нужно поговорить с вашим женихом. Граф, вы не станете возражать?
Если бы герцог ударил меня в солнечное сплетение, было бы легче. Ко мне уже двадцать лет не обращались по титулу, так что я и сам начал забывать, что был когда-то графом. Теперь же это было сродни удару в лоб. Копытом.
Наверное, со стороны мы с Кэйтрин выглядели забавно. Моя баронесса так и застыла, с оттянутой ножкой, в наклоне, вытаращив глазенки и открыв ротик, а я, верно, стал похож на соляной столб. Но мы с Кэйт были людьми, прошедшими неплохую жизненную школу и, потому, довольно быстро смогли оправиться от неожиданности.
По этикету, августейшая особа везде чувствует себя как дома и она (особа) должна сесть в кресло, а уж потом решать — заслуживает ли хозяин сидячего места, или может и постоять. Чаще всего хозяин стоит, ибо, сесть в присутствии коронованной особы — это особая (прошу прощения за тавтологию!) привилегия. Опасаясь, что герцог может занять гостевое кресло, обильно проросшее клочьями шерсти (надо было уборку с кресла начинать, а не с посуды!), я гостеприимно указал на свое собственное и, даже обозначил легкий поклон.
— Прошу вас, Ваше Высочество.
— Это место хозяина, — заявил Силинг, не обращая внимания на шерсть и, одновременно, приглашая садиться и меня.
«Что же, придворных у герцога много, почистят», — решил я, занимая свое обычное место.
Герцог уже открыл рот, а я, навострил уши, чтобы внимать словам Его Светлости (виноват, Его Высочества), как заскрипела дверь и, в комнате появился третий собеседник, которого никто не звал. Впрочем, в отличие от других, он вообще не нуждался в приглашениях и вообще не уважал сословные предрассудки.
Шоршик заскочил на подлокотник своего кресла и, недовольно уставился на герцога. Его Высочество не догадался ему уступить место, зато его рука потянулась к коту и принялась осторожно почесывать за ушками, поглаживать шерстку, а Шоршик, вместо того, чтобы наказать наглеца, разлегся, вытянул лапы и заурчал. Герцог не стал сграбастывать котика, сажать его на колени, а отнесся к нему с полным уважением.
Настоящий кошатник меня поймет — я вмиг проникся чувством признательности к герцогу и уже был готов принять оммаж, встать под его знамена и идти войной на все четыре стороны света! Устав от поглаживаний, Шоршик соскочил с колен, ушел к книжному шкафу и начал яростно вылизывать черно-белую шубку.
— Вот, люблю я этих зверюшек, — слегка смущенно признался Его Высочество, на что я с пониманием развел руками — мол, сам такой. И, вообще — лучшие люди, это кошки!
— Вы, наверное, удивлены, что мне известны ваше подлинное имя и титул? — поинтересовался Силинг.
— Не то слово! — признался я. Подумав, сказал: — Когда я прибыл в ваше герцогство, то первый же ростовщик, к которому я обратился, опознал во мне полковника Артакса, командовавшего полком наемников в Швабсонии. Я двадцать лет прослужил наемником и, двадцать лет меня никто не трогал, не пытался связать мое нынешнее имя с прежним. Как я полагаю — это никому не было нужно. Но как только понадобился граф д’Арто де Ла Кен, вспомнили и про наемника Артакса[2].
— А если учесть, что вы теперь второй наследник короля Фризландии, Моравии и Полонии, интерес к вам стал еще больше, — усмехнулся герцог. — Вам нужно было взять менее одиозный псевдоним.
— Когда я очнулся в лагере для наемников, то ничего другого в голову не пришло, — признался я. — Источник вашей информации — господин Мантиз?
Вероятно, ростовщик заинтересовался одиноким наемником, что привез из Швабсонии кучу серебра. А коль скоро у большого богомола есть свои информаторы, то покопаться еще глубже, труда не составило.
— Нет, не он, — покачал головой герцог. — Хотя…
— Хотя ход моих мыслей правилен, а источник информации где-то в окружении нашего ростовщика, — пришел я к заключению.
Герцог Силинг не стал ни опровергать, ни соглашаться с моими выводами. Впрочем, какая разница? (Хотя, у меня был кандидат на должность герцогского шпиона в окружении Мантиза, но об этом можно пока помолчать).
— Как бы вы поступили на моем месте? — поинтересовался Силинг.
— В каком смысле? — слегка нахмурился я, не поняв собеседника.
— В том смысле, что если бы в ваших владениях появился богатый человек — заметьте, не просто богатый, а
Я кивнул, а герцог продолжил:
Но это во-первых. Во-вторых, этот человек имеет огромный военный опыт. Богатство, плюс опыт… Вы, как правитель, заинтересовались бы таким человеком?
— Безусловно, — покладисто согласился я.
— В-третьих, вдруг выясняется, что этот человек купил имение Йоргенов, да еще и собирается жениться на последнем представителе, виноват, последней представительнице древнего рода. Кстати, чисто формально, ввиду того, что девушка сирота, именно я должен решать — может ли Кэйтрин фон Йорген выйти замуж за неизвестного человека, или ей следует подыскать более приличную партию? Разумеется, я не стал бы препятствовать свадьбе, тем более, что сам виноват перед девочкой — упустил ее из виду, а она мне не напомнила о своем существовании. Но зная Йоргенов, не сложно догадаться, что избранник Кэйтрин — человек благородного происхождения. Вот только, род Артаксов ни в Силингии, ни в Ботэне не занесен в «Бархатную книгу». Значит, этот человек из Швабсонии, Фризии или других земель.
Мысли герцога шли в правильном направлении. Ну, допущена небольшая ошибочка по решению Кэйтрин, но это неважно. Девочка очень хотела остаться в усадьбе.
— Далее, вдруг выясняется, что оный Артакс приобрел для фройляйн баронство, дающее право на титул. Заметьте — купил не для себя, хотя мог бы и сам стать бароном, а для невесты. Правда, когда я узнал, кто вы такой, стало понятно. Зачем принцу крови титул барона? Ну, а для полной картины, этот Артакс вдруг отправляется в Шварцвальд, снимает с него тысячелетнее заклятие!
— М-да, — только и сумел я сказать. — А я-то, грешным делом, ни разу не задумывался, что мои поступки могут так заинтересовать Ваше Высочество. Касательно денег — так это много только по меркам Силингии. Там, откуда я прибыл — сумма приличная, но не чрезмерная. А все остальное… Опять-таки, не задумывался. Все как-то само — собой получилось. Мне у вас понравилось, вот и все.
— И вы готовы пожертвовать возможностью стать королем? — с сомнением спросил герцог.
— Знаете, мне столько раз говорили — мол, если, человеку много дано, то от него много и требуют. Но мне всегда хотелось жить так, как я сам того хочу. Наверное, сложись моя жизнь чуть-чуть по другому, я бы сейчас отчаянно интриговал, плел заговоры и все такое прочее. А мне нравится все то, что я делаю. Вот, есть у меня невеста, а кольца не соберусь купить…
Похоже, Силинг мне не слишком верил. Парень он неплохой, правильный. Ну, что тут поделаешь, если я другой?
— То есть, правильно ли я понимаю, что вы готовы променять свое будущее в качестве Августейшей особы и стать моим подданным?
— А почему бы нет? Тем более, что купив усадьбу, я уже являюсь вашим подданным. Чисто формально — я ваш вассал. Мне нужно принести вам оммаж? Могу прямо сейчас.
Герцог отмахнулся. Да, к чему старые формальности, когда требуется становиться на одно колено перед сюзереном и, в присутствии дюжины благородных свидетелей произносить клятву, если можно просто поставить свою подпись в правом нижнем углу пергамента (но сойдет и бумага), под текстом, составленным пронырливыми крючкотворами? Хотя, я не удивлюсь, что для герцога достаточно лишь моего слова.
А еще, я никак не поверю, что Его Высочество отклонился от маршрута и прискакал ко мне без свиты, с одним лишь сопровождающим, чтобы изложить свои сомнения. Определенно, Его Высочеству от меня что-то нужно. А вот что именно? Попросить у меня денег? Но он уже навел справки, и знает, что у меня есть партнер и деньги придется брать у ростовщика. Назначить меня командующим своей армии? Еще смешнее. Меня он даже командовать полком не назначит. В Швабсонии, чтобы выдвинуться в колонели, мне пришлось потратить десять лет. И то — командовал наемниками, а в Силингии воюют рыцарские дружины и ополченцы. За «темной лошадкой», да еще и не дворянином (как я буду доказывать свое Швабсонское дворянство?), ни рыцари, ни ополченцы не пойдут. Герцога беспокоит судьба Кэйтрин? Возможно, но из-за этого не скачут, сломя голову. Сироток много, за всеми не уследишь.
Но, по правде-то говоря, кое-какие опасения у меня были. И рыльце в пушку. У меня перед герцогом оч-чень большая вина — убийство его солдат. Тех шестерых жандармов, ловивших Зарко-цыгана и, напавших на меня в Шварцвальде. Сопоставить факты не сложно — солдат посылают на поиски конокрада, они отправляются в Шварцвальд, где и пропадают. И, именно в это время в Черном лесу был и я. Герцог умен. Ну, есть еще такой вариант — наш патер, которому я исповедался, доложил своему начальству об убийстве шестерых солдат. Но здесь тоже не сходится. Если бы герцог желал меня наказать за смерть своих людей, то он бы прислал ко мне вооруженный отряд, а беседовали бы мы не в моем кабинете, а в тюремной камере. И там бы я долго объяснял, что жандармы не захотели вступать со мной в разговор, а сразу же напали и я их убил в целях самозащиты (ну, четверых, если по-честному, а двоих положили старик и цыган). Даже если и так, что это меняет? Герцог был бы плохим правителем, если бы спускал безнаказанной смерть своих людей. Но, здесь что-то другое.
Я уже решил спросить прямо в лоб, но герцог сам нарушил молчание:
— Скажите, граф, как мне найти к вам подход? Я уже понял, что вас трудно напугать, что я вам ничего не могу обещать — вам ничего не нужно. Конечно, я мог бы найти способ надавить на вас, но в этом случае вы перестанете мне доверять.
— А вы, Ваше Высочество, просто расскажите мне, что случилось, — посоветовал я. — И, если это в моих силах, я вам помогу.
Похоже, Силинг собирался с духом. Что ж, такое тоже бывает. Его Высочество — сильный человек, но сильным людям бывает труднее поделиться своими бедами. Наконец, словно решив прыгнуть в холодную воду, герцог сказал:
— Не буду говорить, что дело касается самой большой государственной тайны. Не буду с вас брать ни слов, ни клятв. Верю, что болтать вы не станете. Дело в чем… А дело в том граф, что пропал мой сын, а вы единственный человек, кто сможет его отыскать.
— Единственный? — удивился я, но потом сообразил: — Стало быть, следы мальчика ведут в Швабсонию?
— Именно так. Потому, мне и нужен человек, знающий тамошние реалии. В моем герцогстве нет никого, кто бывал в ваших землях. Ну, разве что, кто-то из купцов. Но я не рискну поручать им поиски моего сына. Мне нужен кто-то, кому я могу полностью доверять. Тем более, что у вас уже есть опыт поисков. Конечно, более грустных.
Герцог снова замолчал, пронизывая меня взглядом. Он что, решал, заслуживаю я доверия, или нет? Любопытно, когда я успел заслужить доверие? А что, если я сейчас скажу ему что-то такое, что может испортить отношение герцога ко мне?
— Ваше Высочество, я вынужден кое в чем вам признаться, — сказал я, посматривая на герцога. — В Шварцвальде на меня напали вооруженные люди. Увы, все они погибли.
— А вот это плохо, — покачал головой герцог. — У вас есть свидетели, способные подтвердить, что они напали первыми?
— Мой слуга Томас, если его голос станут учитывать…
— А чем голос слуги хуже голоса рыцаря? — перебил меня Силинг. — Тем более, Томаса я знаю лично. Он когда-то ходил в походы вместе с хозяином этого дома. Бывшим, хозяином.
—Вторым свидетелем станет Зарко-цыган.
— А вот этого прохиндея в свидетели лучше не брать. Впрочем, — призадумался герцог, — вначале его можно выслушать, поверить, касательно того, что он скажет про вас, а потом повесить. Эти люди как раз и были посланы ловить цыгана.
— За кражу гнедой кобылы? — улыбнулся я.
— Если бы! За одну кобылу я бы не стал гонять за цыганом копье жандармов. Зарко со своей дочкой, или внучкой? — не суть важно, отметились по всей Силингии. Одних только краж десятка два, наведение порчи, торговля приворотными зельями! Лет двести назад цыгана и его внучку просто сожгли бы… Ну, цыгана-то просто повесили бы, а девку бы, точно, спалили! Бургомистр Урштадта — добрейшей души человек, так и он за цыгана цену назначил.
— Слышал, — улыбнулся я, вспоминая, как мы познакомились с Зарко. Наверное, мой Гневко — единственный жеребец, которого цыган не сумел украсть. Но мой гнедой — это особенный конь.
— Его внучку как-то поймали, побили, хотели сдать городской страже. А тут появился дед — мол, сам ее накажу, и принялся пороть девчонку кнутом! Кровь, ошметки мяса летят… Народ завопил, начал девку жалеть. Разумеется, никакой страже их не стали передавать, а еще денег отсыпали, на лечение.