Шлагбаум

– Я когда летела, нога хрустнула, а сейчас распухла. Вот, – девочка указала на колено, на котором, сквозь рваную штанину проглядывало красное пятно.

– Этого еще не хватало! Ладно. Сиди здесь, а я попробую найти выход, – скомандовал мальчик.

– Нет! Я боюсь, – ответила Лера, прыгая на одной ноге за Митей.

– Хорошо, медленно пойдем, – мальчик нацарапал обратным концом фонарика отметку на стене, – теперь будем знать, где мы уже прошли!

Обойдя туннели заново, выяснили, что не исследован только один из них, туда и направились в надежде обнаружить выход.

За чередой поворотов показалась широкая пещера, мастерски выполненная, словно зал для торжеств. На стенах аккуратно расположились прорисованные морозом орнаменты, с потолка свисали симметричные сосульки-гиганты, а у стен, разместились ледяные глыбы, самая крупная, напоминала царский трон.

– Смотри! Что там?! – показала Лера на дальнюю стену за глыбой льда.

Митя приблизился. Из-за трона торчал старый зеленый рюкзак, а рядом лежала веревка и ледовый молоток.

– Ну-ка… – развязывал рюкзак мальчик.

– Да здесь, целое сокровище, сейчас согреемся!

Митя вытаскивал одну за другой вещи: сначала большую зимнюю куртку, за ней керосиновую лампу, кружку и зажигалку.

– На дне куча бумаги, больше нет ничего! – огорчился Митяй.

– Как жаль! Сейчас бы поесть, или попить хотя бы, – присела Лера, расстелив куртку на холодном полу.

– Это мы сейчас организуем! Легко! – бодрился мальчик.

Щелкнув зажигалкой, поджег фитиль лампы, а затем отломил свисающую сосульку и засунул в кружку.

– Жди. Согреешься! Пила когда-нибудь чай в ледяном царстве?

– Как хорошо, и как ты только додумался?! – улыбнулась девочка.

Вскоре сосулька растаяла и детям удалось напиться. Чай, даже, получился слегка теплым.

Лера отдохнула и спросила:

– Как думаешь, мы выберемся?

– Поживем, увидим, – отвернулся Митя, чтобы не показывать дрожащие от холода губы.

Вскоре керосин закончился, ледяной свет тоже померк. Лера с Митей сидели при свете зажигалки, укутавшись в альпинистскую куртку.

– Лер, прости! Я тогда к вам шел, чтобы стащить что–нибудь! Мне обидно стало, у меня ничего, а у вас все! А сейчас, я вижу, ты хороший человек! – Митя глядел на слабые отражения огонька в глазах девочки.

– Я не в обиде. Зато ты настоящий! С тобой не страшно и можно просто… говорить! А знаешь, у меня совсем нет друзей… только те, перед кем хвастаешься новыми покупками или фотографиями, – опустила взгляд Лера.

– Хм, не позавидуешь, каждому нужен друг…э-э-э…зажигалка, наверное…потухнет. Да ты не бойся, нас обязательно найдут! – ответил Митя.

– Ой, там ведь бумаги куча! Сейчас согреем это царство льда! – Митя бросился к рюкзаку и вытряхнул содержимое. Бумага вывалилась ворохом.

Лера подняла стопку, оказалась это пожелтевшие от старости конверты. Пролистав, пробежалась глазами по надписям – «Письмо деду Морозу», «Просьба к святому Николаю», «Моя мечта – к Санта-Клаусу». Конверты шуршали в руках один за другим – все предназначались одному получателю.

– Ничего себе! Как же они сюда попали? – удивилась девочка.

Митька зажег один конверт, тот почти мгновенно сгорел дотла, а от него воспламенился второй, третий, вся пачка. Образовался небольшой костер и растопил понемногу лед на полу.

– Эх-х! Открою, один, – вытаскивая письмо из конверта, произнесла Лера и стала читать вслух:

«Здравствуй, святой Николай!

Я не решался написать, но мама говорит, что ты ей часто помогаешь. Сегодня к нам приехали альпинисты и собирают письма. Говорят, когда дойдут до самой высокой вершины, найдут тебя и вручат их, тогда ты узнаешь о моей мечте, узнаешь, как мы живем с мамой.

Дорогой святой, может быть, ты встречал моего папу? Если повстречаешь его, передай, что мы давно уехали из нашей деревни и живем с обратной стороны горы. На старом месте совсем нет работы для мамы, здесь нам лучше!

Еще я мечтаю кем-то стать! Нет, не как наша соседка – убирать кровати в отеле или стирать белье туристам как мама. Мне нравится наблюдать, любоваться природой, хранить моменты жизни в памяти, я хочу учиться…

Мне нравится фотографировать, правда, я пробовал всего один раз, но я очень хотел бы получить самый простой и недорогой фотоаппарат.

Спасибо тебе – святой Николай!

Подпись: Мальчик Митя из деревни (что возле отеля).

И еще. Помоги, пожалуйста, маме с работой, она у нее очень трудная».

На последней строчке пламя зажигалки потухло. Лера вложила письмо в конверт и сказала:

– Твой тезка! Трудно ему, не знала, что дети бывают настолько бедными. А я бы подарила свой фотоаппарат… правда, у меня его уже и нет… да-а-а, узнать бы адрес этого мальчика.

Митя промолчал, а Лера протянула оставшиеся конверты к догорающему костру, но мальчик цепко схватил ее за руку и отнял всю пачку:

– Оставь, может, еще попадут к получателю, раз столько лет здесь пролежали.

– А откуда ты знаешь, в каком году их отправили? – удивилась девочка.

Митя смутился и запинаясь ответил:

– М-м-э-э, да-а во-о-от же, там письмо догорает, на нем дата стояла, ты разве не заметила?

Последняя искорка пробежала по тлеющей бумаге, и Митя включил фонарик.

– Батареек хватит пока, а там глядишь и утро наступит, – стараясь ободрить девочку, произнес Митя.

– Не хватит! Здесь ваш новый дом, никто вас не найдет! – шипел голос внутри.

Фонарик лежал на полу, освещая потолок и слегка отражаясь от стен, а мальчик ходил взад и вперед, размышляя о находке:

– «Как же мое письмо здесь очутилось? Ведь где-то же должен быть этот почтальон – владелец рюкзака».

– Выбросил письма и сбежал, люди всегда ненадежны! Особенно альпинисты, как твой папаша! – ухмылялся мрачный голос.

Мальчик игнорировал Невидимку.

– Лерка, не с-спи! Нам нел-льзя с-спать, вс-ставай, двигайся, не с-сиди! – дрожащими губами говорил Митя.

– Не могу-у, нога боли-ит… – шептала Лера.

Мальчик выдохся и уселся рядом, укрывшись курткой. Вскоре фонарик замигал и совсем погас. Наступила полная темнота. Глаза закрывались, холод уже не пытался колоть морозными иголками, отнимая тепло, а лишь сладко обнимал.

Дети молча сидели за ледяной глыбой, сколько прошло времени, никто не знал, да и это было уже неважно.

Вдруг, со стороны лабиринта послышалось шуршание и приглушенные звуки. Звучание приближалось и многократно отдавало эхом в морозный зал.

– Лер, кто-то идет! – приоткрыл глаза Митя, не пытаясь выглянуть из-за глыбы.

Лера не отвечала, а лишь сопела в темноте. Лед постепенно стал освещаться и в зал вошли один за другим необыкновенные существа. Митька сомневался, реальны ли они или он уснул в объятиях холода и ему кажется. Сил высунуться уже не оставалось, поэтому наблюдал, словно через домашнее окошко, сквозь ряд сосулек. Он заметил, что существа были ярко-белого цвета, высокого роста, с обильной пушистой шерстью или даже плотной дымкой.

Трое из них внесли крупные ящики, а двое позади втащили набитые под завязку мешки. Уложив ношу на пол, существа собрались в центре. Один из них подошел совсем близко к глыбе, за которой прятались дети и коснулся сосульки. В тот же миг пол и стены захрипели, морозная крошка посыпалась с потолка, а передняя стена, обильно украшенная узорами, плавно раздвинулась в стороны.

Если бы Митя не засыпал, он, наверное, вскрикнул бы от восторга и удивления, но сейчас на это уже не хватало сил, он лишь выглядывал и пытался понять, опасны ли эти «дымчатые» и можно ли к ним обратиться за помощью.

За раздвинувшейся стеной расположилась уютная мебель, высокие шкафы, набитые до отказа коробками, пакетами и разноцветными упаковками с бантиками, в центре стоял массивный табурет и широкий стол, почти на всю комнату.

Дымчатые пушистики втащили груз и начали выкладывать содержимое на стол из ящиков, а мешки просто высыпали друг за другом. Внутри их ноши оказались конверты, они сыпались и выпадали из мешков, словно поток бумажной реки.

Самый светлый дымок, уселся на табуретку и принялся перебирать письма.

Митя услышал странные звуки, но слова он мог разобрать.

– Этот на исполнение! – дымок отложил конверт в правую часть стола, – а этот пока подождет, туда его в рюкзак, – отложил в левую сторону, затем взял следующее письмо, прикоснулся к нему и добавил, – а Катенька в этом году не сможет получить, не на пользу пойдет подарок, нужно заменить на другой! – и отложил в третью стопку.

Вместо голоса Митя ощутил подобие музыки, похожее на арфу, которая часто играла на вечеринках у отельного бассейна. Звук, исходящий от пушистика-дымка, сотрясал необъяснимым теплом. Внутри Мити – там, где жил голос «Невидимки», неприятно отозвалось чувство, словно эхо мрачной пещеры. Сквозь тяжелые веки он заметил, как что-то неприятно-серое вспорхнуло совсем рядом и трепыхаясь, как подбитая рогаткой ворона запрыгало в сторону ледяного лабиринта. У Митьки даже потеплело на душе от освобождения.

Сразу же детей заметили. За глыбу заглянул невысокий пожилой человек, посмотрел на спящую Леру, подошел к мальчику. Митькины веки сомкнулись, запечатлев напоследок, словно фотокадр – добрые морщинки в уголках глаз незнакомца.

***

Чирк, чирк… – да что же она не зажигается?! Чирк… – новая искра зажгла пламя, и золотистый фонтан с треском рассыпался из пучка Бенгальских огней.

В просторной квартире носился веселый детский шум, обитала праздничная суета и гудел застольный гомон старых друзей.

Лерка, Леро-очка?! Детей зови, сейчас часы бить начнут! Поторопись!

Бо-ом, бо-ом…

Ур-р-ра-а! С Новым годо-ом всех!

Усатый папа Митя и нарядная мама Лера обнялись, а дети прыгали и радовались у нарядной елки.

Пожилые родители, за праздничным столом, в очередной раз вспоминали историю, ставшую семейной легендой.

Совсем седая Митина мама прижимала к груди фотокарточку молодого мужчины с зеленым рюкзаком и ледовым молотком в руках. Взглянула на внуков и всхлипывая произнесла:

– А помните, как они в больничной палате оказались, после спасателей?

– Да уж, как не помнить! Ваш то герой! Промерз как ледышка, все мерещились ему белые чудища. Да и какие еще, спасатели?! Никто их не видел! – возмутился Лерин папа.

Лерина мама посмотрела в сторону мужа и произнесла с улыбкой:

– Ты что же? К старости память совсем потерял? А как же бородач пожилой, медсестра о нем говорила! Обоих привез, передал врачу и исчез.

Папа ответил:

– Так и есть. Только медсестра сама не знала тогда, спасатель-то был или нет.

Лерин папа улыбнулся и продолжил перелистывать журнал, с крупным заголовком на глянцевой обложке «Лучший фотограф года – Дмитрий (Невидимка)».