Вектор

Никита Чирков

Вектор

Запись 1

После пробуждения ото сна наступает дезориентация в пространстве – это является меньшей из проблем на фоне временной амнезии. Странное ощущение, когда понимаешь, что находишься далеко от дома, среди бескрайнего космоса, и пытаешься вспомнить, куда ты прилетел и зачем. Но все могло быть хуже из-за побочного эффекта анабиоза, после которого есть шанс забыть самого себя. К счастью, я избежал данного последствия и вскоре, благодаря компьютеру и журналу, вспомнил все.

Как оказалось, единственная причина, по которой мне пришлось лететь сюда, – это мой старший брат Нолан Росс. Следую я этой цели не по собственной инициативе, не от желания увидеть родного человека и почувствовать единение с членом семьи. Все еще с несколькими сомнениями, но одно точно – мы не ладим уже давно, и, наверное, так бы все и осталось, не получи я от него сообщение спустя несколько лет нулевой поддержки связи. Оно было сильно повреждено, и я толком не смог понять всего, что он пытался мне передать: видимо, спутники связи все же работают с перебоями. Но тех крупиц информации, из которых я понял, что он в беде, хватило, чтобы использовать это как идеальный предлог для налаживания старых отношений. И я двинулся в путь, ведомый координатами, откуда была отправлена его весточка. Отведя взгляд от поврежденного письма, что было открыто на экране компьютера, я взглянул за иллюминатор, где среди бесчисленных звезд невооруженным взглядом видно место, где находится мой брат. Против своей воли я понимаю, что лечу в место, где никогда не бывал, чтобы увидеть брата, который уже давно стал другим человеком.

Космическая станция Вектор, один из гигантских исследовательских комплексов по изучению внеземных объектов. Здесь люди живут, работают и заводят семьи, такие станции частично заменяют дом и зачастую находятся в других системах, откуда до планет и спутников добраться зондам куда быстрее. Данная станция почему-то явно отошла от близлежащих планет, что, несомненно, странно, хотя данная практика вполне реализуема. Так что вариантов для оправдания наберется немало, хотя это не мое дело. Попасть сюда для многих – счастливый билет: сорок лет работы – и тебя с семьей отправляют на незабываемую пенсию с приличным счетом в банке и своим участком на земле, чтобы было где дожить свои дни. Облетая вокруг станции, очень отчетливо замечаю множество иллюминаторов, издающих яркий свет от внутреннего освещения. Если не брать во внимание мелкие нагромождения, несущие технические функции, остается цилиндрическая форма с выпирающими прямоугольными стыковочными блоками для спасательных капсул и беспилотных зондов разведки и изучения. Создающееся вращение внутренним стержнем позволяло существовать искусственной гравитации. Также вокруг, почти вплотную и еле заметны издалека, извиваются монорельсы, дабы облегчать путь по станции.

Подлетая, корабль автоматически передает сигнал станции, так что меня должны встретить. С каждой секундой моего приближения огромные размеры станции закрывают собой звезды, словно окутывая мой корабль и не будь на внешней стороне станции световых сигналов, то показалось бы, словно я погружаюсь в непроглядную темноту. Скоро стыковочный отсек откроется и времени на обдумывание слов уже не будет. С моей стороны было темнее, так что, когда массивные металлические двери раздвинулись с легким скрипом и в лицо ударил яркий свет, я прикрыл глаза рукой, ощущая тепло ламп, и через пару секунд они уже привыкли.

Меня никто не встретил. Сделав пару шагов, я вышел со своего корабля и стал пассажиром Вектора. Перед глазами довольно большое помещение, слева и справа еще такие же отсеки для стыковки, впереди стоит приемная для прибывших, где они должны отметиться, пройти сканирование, сдать багаж и оформить пропуск, – но там никого нет. Не спеша и в некотором смятении я сделал несколько шагов и прошел до центра зала. Осматриваясь по сторонам, не наблюдаю ни одного человека, ни единого знака, способного объяснить данное отсутствие каких-либо признаков жизни.

– Тут есть кто-нибудь? – крикнул я, полагая, что кто-то должен был услышать и встретить меня, но ответа так и не последовало, лишь плавное эхо удалилось вдаль. Я не привык сидеть на месте. По указателю под потолком один из коридоров приведет меня к администрации этого уровня. Главное – далеко не уходить, ибо без карты даже при наличии указателей есть шанс заблудиться, во всяком случае, до тех пор, пока не добуду схему помещений.

Запись 2

Идя по длинному коридору, благодаря абсолютно непривычной тишине, я слышу лишь свое дыхание и сердцебиение, что, разумеется, нервирует. И это не беря во внимание факт отсутствия встречи хотя бы с один человеком, что, пожалуй, самое неестественное для станции такого масштаба. Может быть, она заброшена или здесь собираются проводить ремонт и всех временно переселили? Но где же тогда весь инструмент, планы выделенной зоны, рабочие? Прошел мимо нескольких комнат: те, что были открыты, пусты, остальные заперты, и ни единого намека на то, где все могут быть.

Сложно описать мое удивление от того, что я увидел, когда дошел до перекрестка и встал посередине него. Все четыре коридора абсолютно пусты и создают впечатление безграничного лабиринта. Еще несколько громких криков о помощи в разные стороны – но ответа не последовало, кроме слабого заставляющего нервничать эха. Следуя знакам направился налево – там ближайшая администрация этого сектора, кто-то должен быть или как минимум какая-нибудь информация о том, что же здесь произошло… или происходит. Не знаю, имел ли Нолан что-то подобное в своем сообщении, но отсутствие всех людей волнует меня сейчас несколько более, чем он.

Когда рядом есть кто-то, кроме тебя, этого не замечаешь: наличие естественного шума, голосов поблизости находящихся людей является самым обыденным и привычным для любого человека. Сейчас, в этой тишине, я чувствую себя изгоем, брошенным на произвол судьбы и забытым. Коридор закончился, и за дверями справа меня ждала администрация. Попав туда, я все так же оставался один. Круглая стойка с большим количеством компьютеров посреди большого зала. Множество мелких вещей моментально бросается в глаза: журналы, книги, предметы роскоши, нерабочие КПК. На мой крик все так же нет ответа, и, как бы я ни искал причин этому, ничего логичного в голову не приходило. Из одного конца в другой я обошел все, каждый диван, каждую стойку – пусто. В итоге я просто остановился, чтобы подумать. Что могло такого произойти, отчего на станции, на которой трудится несколько тысяч человек, я нахожусь один? Самое главное – что мне теперь делать? Чувство времени в данных условиях теряется, и, если бы не настенные часы, я бы так и не понял, как потерял не часы, а всего несколько минут. Компьютер на стойке администрации – там наверняка есть что-то, должно быть. На мгновение я не поверил в его работоспособность из-за слоя пыли, наличие которого – плохой знак, но одно нажатие кнопки развеяло сомнения.

«Сообщение из стыковочного отсека. Представляться нет смысла, уже нет. Никакой эвакуации не будет, доступа к шлюзам или эвакуационным капсулам нет. Они заблокированы, кем – неизвестно. Мне осталось недолго, так что к остальным присоединиться не успею. Надеюсь, что никто не пойдет сюда в надежде улететь и моя жертва принесла информацию, которая спасет хоть кого-то. Берегите силы и укрепляйтесь. Спастись не получится, удачи всем вам».

Запись 3

Я прослушал эту запись пять раз. Она пугает своей поверхностностью и отсутствием конкретики, которая в данном случае помогла бы мне или любому слушателю определиться со степенью риска и примерным отношением к явно скрытому происшествию. В случае неточных данных этого посыла, еще и в новом месте, стоило бы прислушаться и поверить – но, как и следует человеческой природе, любопытство не позволяет сделать такой разумный шаг. Все это можно было бы списать на человеческий фактор, если бы не надпись, которую я сначала не заметил под слоем пыли, белым маркером прямо на стене рядом: «Не верьте словам об ужасе и смерти. Это глупости, мир прекрасен, и мы должны радоваться каждой секунде и делиться этим с окружающими. Никакого зла нет, как и тех ужасов, что якобы происходят вокруг». И подпись: «Сара». Два противоречия, и оба максимально утрируют свою тематику, что мешает трезво следовать одному из них и провоцирует на выяснение справедливой истины.

Я быстро вернулся на свой корабль, только не для бегства отсюда, а лишь чтобы взять свой пистолет и пару обойм. После чего я отправил экстренное сообщение по всем каналам связи. На экране появилась надпись об отсутствии связи и перевод сообщение в режиме ожидания. Обычно это не удивило бы, но сейчас это кажется странным. Уже бегом я вернулся к администрации и сразу установил новые схемы на КПК. Металлический корпус и размером с небольшую книгу, такие использовались здесь с той целью, что надежность была важней комфорта. Немного громоздкие, старомодные, но надежные и использующие строго индивидуальную операционную систему подобных станций, существующих на государственные и частные деньги. К счастью недалеко лежал бесхозный, и обнулив систему, смог получить доступ и взять в свое пользование. В схемах должны быть данные о владельцах комнат или рабочих местах, по-другому найти брата я не смогу. Спустя несколько минут поисков нашел номер его комнаты – она на этом уровне, 634Н. Рабочего места тут нет, похоже, данные разделены по уровням, но пока этого хватит. Надеюсь, что я не опоздал и его сообщение не будет причисляться к хроникам событий, которые здесь произошли.

Быстрым темпом я иду по коридору, оглядываясь по сторонам в надежде что-нибудь заметить, даже не представляя, чего ожидать и насколько все серьезно, крепко сжимая пистолет обеими руками. Но я не могу идти просто вдоль прямой – и поэтому заглядываю в каждую открытую комнату в надежде, что найду кого-то или что-то, способное пролить свет на причины нынешнего положения Вектора. Все это тяжело, и после половины пути все пустые коридоры и абсолютная тишина уже не так сильно давят на восприятие, как оставленные вещи в жилых комнатах. Фотографии людей, как единичные, так и семейные, разные вещи, всякие побрякушки, редкие книги – это не может оставить равнодушным, ибо наличие данных атрибутов и отсутствие их владельцев заставляют предполагать неблагоприятный исход. Давно ли вообще на этих кроватях спали, а по коридорам ходили люди, а не беззвучная пустота? Мысли об этом затягивают все больше, в голову приходят вопросы на тему того, как они жили: у всех ведь свои жизни, друзья, любимые, характеры, судьбы… смерти. А что сейчас – лишь их отголоски, пустота и абсолютная неизвестность.

Мне повезло: в левой части небольшого зала впереди есть терминал – возможно, там будет больше информации. Но мне пришлось притормозить: в последней комнате справа я увидел то, что не могло не обратить на себя мое внимание. Почти все стены были в зеркалах разных размеров и форм, даже часть потолка была закрыта ими, словно их коллекционировали, не имея дизайнерского вкуса. В углу, около спального матраса, лежащего на полу, брошена камера цифровой видеозаписи довольно старого типа. Взяв ее, сразу включил – на экране появилось лицо молодой девушки: длинные темные волосы, красивые большие глаза зеленого цвета.

«Привет, мам, пап, как у вас там дела? Надеюсь, что все хорошо, ведь у меня они идут прекрасно. По правде говоря, сначала было ужасно, все время кто-то умирал или люди просто убивали друг друга, мне тогда было очень страшно и вас очень не хватало. Но потом, почти сразу, у меня появился друг, и он защитил меня от всех других людей, что были не в себе, хоть Сара и просила нас помогать им, но мне это было не интересно. Правда, он сказал, что за мою защиту я должна всегда быть с ним и больше ни с кем не общаться. И еще попросил, чтобы в моей комнате были везде зеркала, так он сможет всегда быть со мной. Конечно, я согласилась, никого больше нормального нет, и общаться не с кем. Вообще, он отличный, знает много историй, мне всегда с ним интересно, и он умеет веселить, проявляет массу внимания, и мы еще ни разу с ним не ссорились. Надеюсь, у нас все будет хорошо и мы с ним не расстанемся, вам он точно понравится. Жду не дождусь, когда вы познакомитесь. Все, мне пора, люблю вас, целую, не скучайте».

Это было совершенно не то, что я ожидал увидеть или услышать, и лучше бы я этого вообще не видел, ибо теперь вопросов еще больше, и мне страшно представить, какие ответы могут быть. Если кто-то умирал, а тем более был убит, да и не один раз, власти бы узнали про это: подобное сокрыть невозможно на такой станции, ведь Вектор – не маленький, это огромная космическая станция, на ней связь поддерживается круглые сутки. Трагедия таких масштабов не осталась бы незамеченной как минимум журналистами, которые, как и гражданские, следят за прогрессом работы Вектора и ему подобных, как за величайшим прорывом в области науки. Надо поскорей найти Нолана, теперь у меня большое сомнение насчет него и содержимого в его сообщении, которое я целиком так и не смог прослушать из-за повреждения пре пересылке. Слишком долго мне было плевать на его жизнь, и без поддержки связи я в полных потемках неизвестности о том, чем тут могли заниматься и как с этим связан мой брат. Загрузив схему сектора, я смог найти оптимальный маршрут к комнате брата. Пока я иду по длинному коридору, из головы не выходят слова девушки. Мне страшно представить, что еще могло произойти и что я могу встретить.

Запись 4

Я прошел первый сектор и встал на развилке, чтобы осмотреться по сторонам. На стене снова надпись белым: «Любите, и жизнь ваша будет прожита не зря», еще одно сообщение от слишком добрых людей, цель которых, кажется, ясна настолько же, насколько не ясна. Если верить схеме, мне налево, до конца сектора. В коридоре нестабильное освещение, многие лампы медленно включаются и выключаются, и это несколько настораживает, так что лучше не рисковать. Достав фонарик, на всякий случай я оставил его включенным и держал на уровне плеча. От звука, что издают лампы при мигании, мурашки по коже, мне вдруг стало не по себе, и я крикнул, нет ли кого рядом, кто мог услышать. Случилось это машинально и мимолетно, но я сразу взял себя в руки. Хотя не исключено, что кто-то, может быть, жив и прячется, боится того происходящего здесь и неведомой для меня угрозы. Но если все же найдется хоть кто-то, то риск будет оправдан, на обратный случай у меня есть пистолет.

Примерно на середине пути очередной поворот направо, и если сначала я ничего привлекающего внимание не увидел, то через секунду в самом конце заметил нагромождение. Пара металлических тумб и куча ящиков – на склад это не похоже, и, отойдя от маршрута, я решил проверить. То, что я вижу, – это забаррикадированная дверь. Но кто там или что? Бедняга, выживший или какой-нибудь сумасшедший, – если следовать здравому смыслу, то нужно забыть про это и идти дальше, но мое любопытство не дает этого сделать. Там может быть раненый, кто-то, кому нужна помощь, и, возможно, этот человек даст некие ответы на крайне необходимые мне вопросы. На мои крики, как и ранее, никто не откликнулся, а в такой тишине я бы услышал чье-нибудь дыхание или тот же голос. Сняв ящики, я постучал – отклика снова не было. Это была дверь старого типа, на петлях, и открывалась она наружу. Такое редко встретишь, но здесь, на Векторе, это сильно выделяется. Еще одна попытка выйти с кем-нибудь на контакт была впустую. Потоптавшись на месте минут пять, я наконец отодвинул со скрипом железные тумбы, полностью освободив дверь. Проверив пистолет и открывая левой рукой дверь, правой направлял оружие в появляющуюся щель. И вот, открыв дверь нараспашку, я был одновременно ошеломлен, удивлен и озадачен. Комната пуста, и, на первый взгляд, в ней словно и не жил никто, но, сделав пару шагов вглубь, я обратил внимание на кровать у левой стены. Почти по всей поверхности одеяла была засохшая кровь, словно ее разлили. Так же казалось, слово смерть здесь была в муках и борьбе, остатки одежды лохмотьями валялись на матрасе. Почувствовал приходящую тошноту от вида и запаха. На столе справа заметил тетрадь. Сдув с нее слой пыли, я медленно открыл первую страницу, не поднимая ее со стола.

«1 день:

Мы проснулись в пять утра от того, что кто-то подпирал дверь чем-то тяжелым. Весь последующий день попытка за попыткой открыть ее или докричаться хоть до кого-нибудь провалились. Как бы громко мы ни кричали, единственное, что мы услышали, – это такой же еле уловимый крик. Я просто не знаю, что происходит, поначалу думали, что кто-нибудь из ребят пошутил, но это не так.

4 день:

Выбраться не получилось. Попытки выйти с кем-то на контакт бесполезны. К счастью, мой брат Джозеф всегда был немного параноиком на такие вещи и запасся провиантом, но надолго ли его хватит? Да и он не в лучшем состоянии, его вера в Бога и в проклятие не приносит ничего хорошего, только усугубляет его взгляды. Мои силы еще не иссякли, но с таким прогрессом мы долго не продержимся, и возможно то, что я пишу уже мемуары.

10 день:

Первый контакт с людьми – все, что нам сказали: «Так вы в безопасности». Потом они ушли, и больше никого не было. Что же это все значит, непонятно ничего, и это совсем ломает дух. Джозеф почти стал параноиком, свою часть комнаты он расписал словами, молитвами и непонятными знаками. С ним почти не войти в контакт. И больше всего я боюсь, что он наложит на себя руки. Лично я не знаю, что думать, это словно проклятие, будто мы так уже годами простаиваем без признаков выживания. От количества возможных вариантов, приведших к такому, спасают лишь книги, помогают отвлечься.

12 день:

Я боялся, что подобное произойдет, ведь все это не может не отразиться на нас, но надеялся, что все пока не так плохо. Когда Джозеф приставил мне нож к горлу, я понял, что все потеряно и его разум совершенно утратил связь с реальностью. Он нес какую-то чушь, винил во всем меня, просил дать ему возможность искупления или чего-то в этом роде. Пришлось силой утихомирить его, пока он забился в угол и молчит, ни единого признака человечности. Попытки помочь ему или хоть как-то воздействовать бесполезны, что еще больше ломает меня, и порой кажется, что судьба наша будет общей. Я все надеялся, что это временное заточение: не могут же нас тут так оставить умирать.

13 день:

Только сейчас мои руки перестали трястись, поэтому и пишу так поздно, хотя и сам не знаю зачем, словно это единственное, что осталось важным для меня. Около пяти часов назад я убил Джозефа. Почему я постоянно уточняю время, никого другого тут нет. Голыми руками мне пришлось сделать это, или он бы сделал это со мной. Сначала мы дрались, словно звери, а потом это случилось – и все. Я сидел в углу, скрючившись, меня трясло, и я все пытался понять, зачем это, как мы пришли к такому. Он был моим братом, человеком, которого я любил. Словно все сейчас – действительность, а все воспоминания – вымысел. Разве это спасение – если они имели в виду, что так продлили нам жизнь, то лучше бы смерть настигла нас с самого начала. По правде говоря, глядя на всю картину сейчас, я бы позволил ему убить меня – теперь меня ждет непонятное бесконечное страдание, длящееся вечность. И отсутствие еды меня уже не смущает, я теперь готов примириться со смертью. Но сколько мне ждать, что проиграет раньше – разум или тело?

15 день:

Это моя последняя запись, и я надеюсь, чтобы то, что я написал, прочел хоть один человек, ведь это единственное, по чему можно следить за моим состоянием, контроль над которым я уже давно потерял. Реальность и убеждения начинают трещать по швам, когда идее некуда развиваться, особенно в четырех стенах. Вопросы на тему дальнейших действий отпадают моментально, оставляя лишь не умещающийся в понимании факт. Почему получилось именно так, именно он и именно сейчас? Все это связано, и в конце концов я понял всю трагическую картину из мелочей. Почему мне казалось, что у меня есть брат, которого не было никогда, и все связанное с ним – лишь вымысел?»

Запись 5

Меря шагами комнату, я стараюсь уложить в уме новые данные, чтобы снова пытаться поймать что-то дарующее объяснение. Возможно, что-то произошло, и совет управления решил изолировать Вектор, отрубить связь и похоронить нечто ужасное вместе со всеми. Но ни один из вариантов сценария, приведший к этому, не мог произойти незаметно: если бы Вектор пропал из виду, люди бы узнали. Никаких известий о трагедии не было, все здесь сходили с ума, и нет ни единого человека, словно разом исчезли. От злости непонимания я скинул одним махом весь скромный атрибут со стола, вместе с тетрадкой.

Слегка успокоившись, я вышел обратно в коридор и, взглянув налево и направо, увидел пустые коридоры, которые соединяли множество других пустых комнат и вследствие окутывали всю станцию. Кроме своего дыхания и стука сердца, я ничего не слышу, ни голосов, ни движения, ни каких-либо звуков – и тут я понял, точнее сказать, сделал предположение. Что если проблема не в химии или каких-то экспериментах, что если всему виной станция, открытый космос, это одновременно уединение и чувство полной изоляции в четырех стенах, глубоко в открытом космосе? Оно заставляет иначе взглянуть на все моральные принципы и устои человеческого общества, ведь отдаленные от основного мира люди часто теряют связь с тем самым миром. Про это вроде даже кто-то книгу написал, но с научной точки зрения такая теория еще не доказана, насколько я помню.

Вскоре передо мной оказалась комната брата. «Нолан Росс, главный инженер» – надпись слева от двери, которая была сделана на петлях, в старом стиле: похоже, что стандарты его также не устраивали. В комнате горела лишь небольшая лампа на стене. Осмотрел шкаф, стол – ничего нет, ровно заправленная кровать, и все. С каждой секундой пребывания в его комнате злость накипает из-за отсутствия прогресса в его поисках и каких-либо подсказок о его судьбе. К сожалению, сдержать ее не так просто, но я из тех людей, которые делают это быстро, и пара ударов по стене кулаком уже сделала меня спокойнее. Раз уж в комнате его нет, что было даже ожидаемо, то только рабочее место представляет интерес. Только вот надо понять, куда идти, и с ближайшего терминала скачать данные и посмотреть, где оно. Я рассматриваю разные фотографии на стенке шкафа Нолана, что пробуждает много разных воспоминаний. На одной мы вместе, как раз окончили академию, и кто бы мог подумать, как много всего произойдет в следующие десять лет. К моему удивлению, у него также висит наша общая фотография, с моей свадьбы.

Запись 6

Когда я начал выходить из комнаты, услышал странный звук, исходящий непонятно откуда и напоминающий еле уловимый скрежет. Я осмотрела внутри, и мое внимание прибил к себе потолок. Он был немного в странной паутине, и шла она прямо из вентиляционного отверстия под ним, если не вглядываться, то ее и не видно. Тут я заметил небольшого паука, точнее, он частично похож на него, немного больше, чем стандартный безобидный вид. Какая-то несуразица: на станциях разрешены питомники, но про насекомых я не слышал, во всяком случае, если это касалось гражданских. Его лапки длиннее, а само строение тела больше похоже на комок костей – что за ужас. Как только он заметил меня, сразу стал спускаться на тоненькой паутинке вниз так же из задней части туловища. Он остановился на уровне глаз, и мы просто смотрели друг на друга, как бы глупо это ни звучало, но забыть его маленькие глазки мне будет не просто. Потом он издал резкий пискливый звук, чего на моей памяти не наблюдалось за пауками, и мой интерес перерос в осторожность. Подобный звук был и в другом месте и становился все громче, и как только он достиг своего апогея, из вентиляции начали выбегать десятки таких же, как он, а может, и сотни. Они начали расползаться по всей комнате. Из-за неожиданно нахлынувшего страха я не мог пошевелиться, но вскоре нашел силы и быстро выбежал, закрыв дверь, – их моментальная реакция чуть не стоила мне жизни. У двери нет наружного замка, а панель для блокировки не работает, и мне приходится спиной подпирать ее, чтобы они не вырвались наружу. Я слышу их крики и чувствую их ярость, как они царапают дверь и стены, бегая по всей комнате в поисках выхода. Но это ненадолго: если они пришли через вентиляцию, то так смогут и найти путь обратно. Ор становится громче и громче, я чувствую, как комната заполоняется ими, и я не знаю, что делать. Сдерживать дверь становится немного трудно, несмотря на их маленький размер, и это самое пугающее и удивительное. Даже при моих восьмидесяти килограммах и неплохой физической подготовке, каким-то образом приходится использовать все свои силы. Если уйду от двери, они вырвутся и настигнут меня, а патроны бесполезны. Если буду ждать, то дождусь, как они найдут другой путь, – и мне конец. Крики этих тварей еще больше ведут меня к панике, я кричу во все горло о помощи, но нет никакого ответа, кричу снова – так громко, что самому становится страшно. Осматриваю все, начиная с карманов и заканчивая коридорами и комнатами. Прямо впереди – небольшой проход с дверью в конце, а с левой стороны еще одна комната, двери открыты, и на столе внутри, прямо у входа, лежит множество разного хлама, но среди всего есть баллончик типа освежителя воздуха. К счастью, у меня была зажигалка, я точно просчитал каждое действие и каждый шаг, чтобы не ошибиться. Остается самое главное – начать.

До двери метров десять, я достал зажигалку, проверил работоспособность и еще раз все продумал, каждое движение и действие. Сердце стучит, как отбойный молоток. И вот я побежал, дверь позади моментально распахнулась – и громкие крики пауков стремительно заполонили тишину. Схватив баллончик, я обернулся и под пламенем зажигалки начал палить их огнем. То, что я увидел, было страшно: они были везде – на полу, на потолке, на стенах, малейшая секунда промедления могла убить меня, поэтому делать все приходилось очень быстро. Коснувшись сенсора, чтобы дверь открылась, я понял, что забыл о самом главном: там может быть блокировка или необходим специальный доступ.

Запись 7

Несколько минут я просто сидел на полу со согнутыми ногами, прислонившись к двери спиной, и продолжал слушать их там, снаружи. Сначала я думал о том, откуда они, почему они такие, да и как все это может быть связано с отсутствием людей. Но вскоре мне стало плевать: ответы – они ничего не дадут и выжить не помогут. Прошло еще несколько минут, прежде чем я оторвал взгляд от пола, приходя в себя и привыкая к такому явлению, как выживание. И куда же меня занесло: большое помещение, столы с компьютерами, стеклянные перегородки – офис или технический отдел, где лишь в конце справа – единственный выход. Но сначала терминал, что в левом дальнем углу. Подойдя к нему и подключив КПК, включил поиск и стал ждать. Каждую секунду я противлюсь мыслям о том, что спасать меня будет некому и в прямом смысле все зависит от меня, человека, который проходил военную подготовку лишь в армии, и то давным-давно. Тогда было не страшно, я знал, что дома ожидает старший брат, который не бросит и всегда поддержит, в отличии от родного отца, во всяком случае, смотря что считать поддержкой. Находясь здесь и сейчас, при нынешних стрессовых ситуациях, я понял четко и ясно, насколько ощущается власть над собой.

От размышлений отвлек терминал, который закончил поиск рабочих мест и дал мне нужное, что территориально находится ниже этажом. Кабинет номер 302. Радость может пугать, до ближайшего лифта идти не близко, хотя, будь это при нормальных обстоятельствах, расстояние не казалось бы таким большим. Я прошел мимо компьютеров к двери, и мне показалось, словно я слышу кого-то, возможно, людей. Однако, когда я осмотрелся, надежды не оправдались: видимо, стресс дает о себе знать. Я стою вплотную к двери, одно нажатие сенсора справа откроет ее – и я окажусь снаружи, но я не делаю этого. В этом помещении настолько спокойно, насколько мне не хочется выходить. И, может, стоит остаться здесь, спрятаться и ждать помощи? Кто-то получит мое сообщение, придет и поможет выбраться с этой станции без риска и опасности. Но реально ли рассчитывать на такое, много ли у меня шансов, или все эти мысли – лишь следствие паники? Все равно страх – это такое дерьмо, которое меняет тебя. На секунду я чуть не заплакал: это все словно дурной сон, который будто душит меня, и желание проснуться становится равносильно желанию жить. Но это лишь секунда – и, просто нажав на сенсор, я вышел.

Весь следующий коридор я прислушивался, нет ли поблизости пауков, – к счастью, было тихо. На перекрестке впереди был автомат с напитками и едой, и я решил перекусить. Стекло было уже сломано, осколков нигде не было видно, и внутри я нашел лишь пару батончиков и полупустую бутылку с водой. На стоявшем рядом диване не сиделось, так что я просто ходил на месте, пытался сконцентрироваться и немного передохнуть. Через пару минут, закончив так называемый обед, встав на перекрестке, сверился с картой – мне налево. Но, свернув направо, я медленно двигался к единственной двери по левой стороне. Дверь, к которой с самого перекрестка тянется белая линия со стрелкой, прямо по стене, на уровне глаз. Осторожно подойдя к ней, прочел имя владельца – Сара Айсли – и, осмотревшись по сторонам, используя панель, открыл и вошел вовнутрь. То, что я увидел, забыть сложно, и главная причина этого заключается в отсутствии привычного антуража комнаты. Мебели не было, лишь стулья в количестве десяти штук, стоящие по кругу, заполоняли пространство. Стены были исписаны наставлениями мудрости и добра: «Не противьтесь счастью», «Никакого зла нет», «Любите жизнь» и так далее. Все они про одно и то же, кроме одной надписи, которая была над входом, и, видимо, сделано это ради последнего наставления тем, кто выходил отсюда: «Освободите тех, кто не способен любить». Прямо некий культ счастья, только все это плохо складывается в общую картину, учитывая те случаи, когда люди сходили с ума и довольно неплохо поощряли насилие.

На одном из стульев лежит КПК, там есть запись, и я не смог удержаться от ее прослушивания: «Друзья мои, это снова Сара Айсли. Я знаю, что сейчас трудное время, и я требую сложных решений от нас. Наши действия направлены на любовь и счастье, но большинство людей не понимают, что кроме этого ничто не важно, ведь наша жизнь единична и уникальна, и если мы будем вершить зло, то какой в этом смысл, кроме как плодить другое зло. Человек должен быть счастлив, для этого мы в этом мире, и если есть несчастные люди, наполненные гневом и болью, что разрушает их и мучает, то разве не наш с вами долг милосердно избавить их от бесконечных мучений? Это трудно и даже ужасно, но что может быть благороднее, чем избавлять несчастных от всего плохого в них! Не бойтесь спасать людей от самих себя. Я люблю вас всех, и наша задача – подарить любовь и покой каждому, кто страдает в этих стенах так далеко от дома».

Добро и любовь – вот что было в ее голосе, приправленном упорством, и она была ведома слепой верой во вполне счастливые ценности. Противоречия – очередной конфликт ценностей, преподносимых здешним жителям. Когда есть зло, понять его не сложно, как и противостоять ему. Но здесь вполне добрые мотивы, звучащие более чем разумно, что и пугает, ибо все слишком идеально, а такое не может не заставить сомневаться. Причем говорила она правду: любовь и счастье – вот что важно. Видимо, тут проводились собрания с дальнейшим посвящением, и пока все сходили с ума, эти люди были счастливы, что добавляет еще большей путаницы в представление о Векторе.

Запись 8

Сложно идти вперед, игнорируя желание зайти в ту или иную дверь, отходя от маршрута. Кто знает, в одной из них может быть выживший или хотя бы какая-нибудь информация о том, что же здесь произошло все-таки. И что же получается: либо идти наугад, среди неизвестности, но идти, либо рисковать каждый раз в надежде на что-то. Единственный аргумент, который спасает от выбора, – это то, что я здесь не для поисков справедливости.

Прошло четыре года после сообщения Сары, и, вероятно, из-за нехватки еды и воды никого и не осталось. Во всяком случае, если сопоставить все то, что я знаю и вижу, так и есть. Ведь если бы были поставки, то просто так никто бы не ушел, сохранив все в тайне. Метров шесть, может, семь, до следующего поворота, комнат по пути не было. Кажется, у меня начинают трястись руки. Я остановился, чтобы немного успокоиться, собраться, – но это не так просто, когда знаешь, что нечто странное и страшное обитает здесь, превращая людей либо в представителей добра, либо в несущих смерть. Странно, но здесь это кажется почти одним и тем же, судя по имеющейся у меня на данный момент информации. Разминая руки, начал чувствовать озноб по всему телу, – этого еще не хватало. Пришлось убрать оружие за пояс, немного размять мышцы отжиманиями – нужно собраться, быть сконцентрированным.

Через пять минут разминки я вроде бы пришел в норму, но такое один раз не происходит, и, учитывая удручающую и абсолютно неизвестную обстановку, нужно всегда быть сконцентрированным. Сделав всего несколько шагов, я услышал то, что мигом разрушило мое крошечное спокойствие. Вой – словно собачий, но более хриплый и… гневный. Невероятно громкий и не менее пугающий вынудил замереть на месте, задержав дыхание. Секунды длились дольше минут, отчего самое страшное оказалось для меня – это оказаться в ловушке. Я не знал, откуда точно он шел, поэтому сразу же побежал назад, к дыре в вентиляционном коробе, которая была позади и которую я заметил слишком поздно. Тишина пришла также неожиданно, как ранее коридоры заполонил вой, и направив оружие вперед – я ждал, понимая, что отныне в обиходе есть слово «выживание». Пытаясь дышать ровно, я услышал шаги, медленные, с легким соприкосновением когтей и металлическим полом.

Мой пистолет было направлено в самый вероятный путь, откуда мог прийти хищник, и, как оказалось, это было ошибкой. Когда звук шагов прекратился, медленно повернув голову налево, в коридор, я увидел ту самую издававшую вой тварь с большим туловищем, без хвоста, лишь местами обросшую шерстью. Вся она была в высохшей крови, затвердевшей местами после ран. Морда большая, виднелись оголенные кости, а глаза были мертвы, большие и черные, они смотрели прямо на меня. Медленно развернувшись, с опущенным пистолетом в руках, словно онемевший, я сам того не осознавая замер. На секунду мне захотелось выкинуть пистолет и забиться в угол, лишь мечтая, чтобы она меня не трогала. Но я все стою, как и она. Секунды длятся как часы, и, как бы я ни старался, страх начинает играть свою роль. В этот момент и тварь с рычанием бежит на меня и прыгает.

Оно падает мертвым телом прямо мне под ноги после пары прицельных выстрелов, которые я произвел, сделав пару шагов назад настолько машинально, насколько кажется словно вела меня чужая рука. Это было ужасно, но труп передо мной придает уверенности в своих силах, особенно учитывая, что стрелял я последний раз больше года назад, в заброшенном здании, по банкам, выпускал свой гнев. Пока мои нервы успокаивались и я думал, что все обошлось, ко мне подкрадывалась еще одна, но осознал я это, к сожалению, слишком поздно. Прыгнув на меня и сумев повалить, она рычит достаточно яростно и громко, чтобы страх без промедления сменился паникой, рождая во мне чистый животный крик. Больно и с грохотом упал на пол, а пистолет выпал из руки и отлетел куда-то в сторону. Эта тварь сумела прикусить мое плечо, но я вовремя скинул ее с себя, используя все тело как рычаг. Мой враг отлетел метра на два, царапая пол когтями, пытаясь затормозить, и это дало мне драгоценные секунды, но не для поисков потерянного из вида пистолета. Оставалось только бежать, прямо к открытой позади меня двери. Забежал в комнату, мне не хватило доли секунды дотянуться до панели рядом.

Запись 9

Сидя в луже крови, я смотрел на изрезанное и изуродованное тело этого зверя и потихоньку начал понимать, как легко потерял контроль над собой. Все случилось так быстро: дверь закрыть я не успел, и животное повалилось на меня, яростно пытаясь исполнить свой долг хищника. Под влиянием гремучей смеси страха и гнева я схватил первое попавшееся под руку и стал наносить удары и, не успев даже осознать окончание схватки моей победой, продолжал наносить их… снова и снова.

Да, это необходимость – либо я, либо они, – но все же кем я могу так стать? Но кое-что я понял: чтобы выжить здесь, надо быть ненормальным, готовым к такому, поскольку обычный человек не продержится тут долго. На мгновение я смог ощутить прилив истинной гордости за себя и то, какие преграды могу преодолеть ради цели и самой жизни, в отличии от тех, кто уже стал историей Вектора. Руки почти перестали трястись, что позволило разжать пальцы и выронить импровизированное оружие, острый наконечник которого остался в жертве. Дотянулся до кровати и вытер руки о простыню. Даже и не представлял, насколько оттирание рук от крови приносит такое удовольствие. Оглядевшись, у двери увидел место, где было некогда цельное зеркало: хозяин, видимо, очень хотел избавиться от него, осколки разбросаны везде. Еле поднялся на ноги, оторвал еще кусок простыни и начал оттирать тело, шею, ноги и перевязывать порезы на руках. Подняв кусок чистого зеркала, взглянул на себя: мои волосы, как обычно, криво расчесанные в разные стороны, тоже были запачканы, как и лицо, но кровь свежая, оттерлась легко, хорошая все же была мысль побриться на чисто перед приездом. Этот запах и вид – они ужасны, и вот-вот может стошнить, но из памяти это уже не исчезнет.

Выйдя в коридор, увидел ту же картину – мертвое тело, немного крови – и, стараясь не оглядываться и не всматриваться, пошел дальше. Но, когда сделал несколько шагов, меня все-таки стошнило, и, чтобы не упасть, я оперся руками о стенку – это отвратительно, и еще несколько минут я отходил от этого. После подойдя к перекрестку, я внимательно все осмотрел и тут осознал: чего-то не хватает. Мой пистолет – со всем этим ужасом я забыл про него, и, насколько бы ни было противно, придется вернуться. Ушел я недалеко, и вот передо мной опять это место. Проверив пистолет, я пошел дальше – и тут в плечо кольнула боль. Совсем забыл: эта тварь все же зацепила меня своей пастью. Рана на первый взгляд не кровоточит, но и невооруженным взглядом видно, насколько необходима помощь врача. Единственное радует, свой зуб или клык, не знаю, как правильно, все же оно во мне на память не оставило. Этого только не хватало – получить инфекцию, и, похоже, теперь есть нечто более важное, чем поиски Нолана: сначала надо вылечиться. Нужно медицинское помещение, там должны быть антибиотики. Гарантий, конечно, нет, как и других вариантов, – вопреки инструкциям, у меня на корабле медикаментов нет. Через КПК нашел ближайший медблок и отметил путь на карте, главное – добраться.

Дойдя до следующего поворота, прошел небольшой коридор и в конце его, на Т-образном перекрестке, увидел нацарапанный прямо посреди стены крест, довольно большой. Осмотрелся – ничего примечательного не было: слева коридор был без света, так темно, что пришлось использовать фонарик. Но вся затея была безрезультатна, ибо там пусто. Справа свет есть, и уже через три метра сразу поворот налево.

«Нет, я не хочу так умирать, пожалуйста, не надо!» – этот крик пронзил тишину насквозь, словно пошатнув все вокруг, и я не понимаю, откуда он идет. Мечусь из стороны в сторону, пока паника не начинает окутывать меня, ведь впервые мне так страшно, жутко страшно – потерять единственного на данный момент человека, и тогда, когда ему нужна моя помощь. Словно весь Вектор кричит, чуть ли, не вибрируя всеми поверхностями, но растерянность исчезает, когда он начинает стучать по двери. Это произошло так неожиданно и непривычно, что я чуть не выронил пистолет. Он оказался заперт в одной из комнат левого коридора – того, что сокрыт во тьме. Используя фонарик, я осторожно двигаюсь на шум – похоже, третья дверь справа, но здесь было что-то еще. Хоть этот бедолага и отнимает полностью мое внимание, я замечаю, что все лампы разбиты и есть следы крови и когтей, причем везде. И вот, не заставив себя долго ждать, что-то ускользает от бегающего луча света моего фонаря. Крики и биения бедолаги не прекращаются, а, наоборот, становятся интенсивнее. Я почти подошел к двери, когда меня не сильно толкнули в спину. Парень все кричит, а я мотаюсь с фонариком по сторонам, выискивая здешнего обитателя. Сделал пару выстрелов наугад, в сторону пола и потолка – и, повинуясь страху, монстр все же убежал. Без промедления я попытался открыть дверь, но безуспешно. Я дергал массивную ручку изо всех сил, пока человек все кричал и звал на помощь, и даже после неудачных попыток открыть ее я попытался ответить ему, поговорить – но все бессмысленно, он словно не слышал меня. Его крики уже начинают выводить меня из себя, и в поисках чего-то, что может помочь открыть дверь, я опять подвергся повторной, но более успешной атаке, теперь уже в лоб: существо кинулось так неожиданно из тьмы, что я ничего не успел сделать. Упав на пол в паре метров от двери, я поднялся и побежал обратно к свету, на перекресток. Достал баллончик, что остался еще после пауков, и, кинув его примерно у двери на пол, выпустил пару пуль. Прогремел небольшой оглушительный взрыв, и существо с жалостливым криком убежало куда-то вдаль.

Во мне накипала злость, и, моментально вернувшись к двери, я снова попытался ее открыть, попутно стараясь связаться с тем, кто за ней. Дергая ручку, крича, что, если есть возможность, пусть откроет ее или как-то поможет сделать это. Но все было бесполезно, она заперта. Схватившись за голову обеими руками от его криков, которые сводили с ума, я попытался представить, что же такое там происходит и как же много у него сил. Но все, что получалось, – это чувствовать боль его крика. От безысходности выпустил пару пуль в место замка, но это оказалось бесполезно. Я сел у стенки прямо напротив двери и не мог уйти, не мог оставить его вот так. Что может быть ужаснее чувства, когда, возможно, единственный выживший в этом кошмаре гибнет прямо передо мной и ничего нельзя сделать. Еще минут десять он кричал и бился, и это невыносимо, но я остаюсь слушать, ибо вина на мне. Я стараюсь держаться, хоть и медленно идут непривычные для меня слезы, но злость вот-вот и разорвет меня изнутри. И тут я слышу, как неопознанное существо возвращается, – сколько бы злости во мне ни было, в темноте шансов победить нет. «Прости меня», – обратился я к человеку за дверью и вышел из тьмы. Я не мог смотреть туда и просто стоял спиной, когда внезапно крик прекратился. Видимо, он умер, и я ничего не смог поделать, но не меньше стала пугать мысль, что так для него будет лучше, ибо смерть – это тоже выход. На мгновение подумал, что это мог быть Нолан, – но такая мысль сразу отпала, также неизвестно почему.

Запись 10

Сколько прошло – полчаса, час, – все это время я провел в тишине. Надеясь услышать то, что, возможно, даст надежду или ответ о дальнейшей судьбе нечастного человека, которому я не смог помочь на станции, которая должна по своей сути нести надежду на светлое будущее. Как и следовало предположить, все это было бессмысленно, и, зайдя за угол, я прошел еще до следующего поворота, и в последней комнате справа дверь была открыта. Я должен был бы пройти мимо, как и задумывал, но кое-что меня остановило: рядом с сенсорной панелью был нацарапан крест. Я ни на что не надеялся, просто открыл ее для личного успокоения – и, как обычно, внутри никого не было, – это уже становится ожидаемым исходом поисков. Но, уже собираясь закрыть дверь, заметил на полу посреди комнаты редкого вида цифровой диктофон и, зайдя в комнату, поднял его и включил, но сделал ошибку – не вышел из комнаты.

«Меня зовут Герберт Харт, работаю психотерапевтом. Я только что проснулся, сам не знаю, из-за чего, словно кто-то заставил сделать это, но не это главное. Эта запись для того, чтобы люди узнали, что со мной произошло, если меня не станет. То, что я наблюдаю, немыслимо. Мебель – она начинает двигаться. И с каждой секундой все быстрее и быстрее, ее словно швыряет из стороны сторону, что же это?..»

Запись прервалась. Каждое его слово словно заставляло происходить то же самое здесь, прямо передо мной, в самом буквальном смысле. Мебель и все вещи стали срываться с места, ведомые другими законами физики. Они ломаются и мнутся о стены вокруг, но не задевая меня, словно их кто-то толкает. Происходящее предо мной затмило все эмоции, оставив лишь невообразимое удивление и первобытное непонимание. И единственное, что я захотел сделать, – это уйти отсюда, но только дверь оказалась заперта.

«Нет, нет, нет, как такое происходит, почему дверь закрыта, что за шутки, я ведь ее не запирал!..»

Я услышал это через секунду после того, как попробовал открыть ее. В растерянности разворачиваясь, я медленно оглядываю комнату – и теперь я вижу всего лишь пустоту: мебель и все вещи, что здесь были, – их нет, лишь голые стены, все просто исчезло, словно этого и не было, как и дверь отсюда. Есть лишь свет, хотя приборов, которые должны его испускать, нет. Чтобы не затухнуть в этой тишине и изоляции, сажусь на пол, скрестив ноги, убираю пистолет и, закрыв глаза, стараюсь вспомнить и проанализировать, ведь это все в моей голове. С каждой минутой пребывания тут я начал понимать, что теряю как разум, так и память, и теперь я не должен дать этой изоляции сломать себя окончательно. Думаю о доме, детстве, маме, брате, о жене – обо всем, что могло принести приятные воспоминания и не дать мне уйти в себя, потеряв связь с реальностью.

Через некоторое время – как я думаю – все начало возвращаться. Но, как только я собрался с силами, произошел резкий удар с другой стороны стены, и все мои страхи вернулись в стандартное состояние. Вскочив, я не знал, куда целиться, а удар произошел снова, но никаких изменений не было, как и непонятно, с какой стороны. Еще удар – комната от такого сотряслась, и на стене слева от меня появилась вмятина. Человек не может такое, это было что-то большое, но беззвучное, с каждым ударом стены проминались все больше, причем со всех сторон, а комнату словно с такой силой, остаться на ногах которая не позволяет. Тело начинает ныть, и вот уже все мышцы безумно болят. Я нагнулся еще ближе к полу, комната мнется, словно алюминиевая банка, стены, часть пола, потолок – все вокруг медленно, но точно прогибалось вовнутрь помещения, уменьшая мне свободное пространство. Глядя вниз, на пол, я чувствую, как приближается конец, словно лечу в пустоту и вот-вот увижу тупик. В одно мгновение все разом остановилось.

Стены, пол и потолок стали идеально плоскими, мебель и все, что было внутри, плавно возвращаются в изначальный вид, словно время идет вспять. И даже после всех этих метаморфоз мне было страшно двигаться, я боялся все испортить.

Запись 11

Раз все вернулось, значит, и выход тоже. Так оно и было – дверь, глядя на нее, хочется сбежать с Вектора. Смог бы сделать это или нет, я не узнаю никогда, ведь, выбежав со всех ног и свернув налево, в сторону выхода, я уперся в стену. Вместо коридора и дверей была стена, железная глухая стена. Подойдя вплотную, прощупал ее, убедился, что это не иллюзия, не мираж, а физический материал. Побежал в другой коридор – там тоже тупик. От злости ударил пару раз по стене кулаком, слегка ободрал руку, но это уже не важно, мне не выбраться, неужели все это правда и нет спасения? Двери по бокам были закрыты, и страшно даже подумать, что может за ними быть. Стены коридора были идеально белыми и чистыми, а света было больше, чем когда-либо. Совсем не то было пред глазами, откуда я попал сюда. Раньше стены были темно-серыми, свет исходит из ламп в стыке стен и потолка или с самого потолка. Здесь же, свет просто есть, без источника. Пройдя мимо трех запертых дверей по сторонам, я открыл последнюю, что прямо напротив той, через которую я попал сюда, – и предо мной открылась тьма. В нетерпении достал фонарик и сделал шаг вовнутрь – и включился диктофон.

«Я до сих пор жив и не смог выбраться отсюда или даже умереть. Вместо этого попал в еще более жуткий кошмар. Единственный выход, что я нашел, – в конце длинного коридора, где открывается лишь одна дверь. Я пробовал открыть другие, но это бесполезно. И, открыв ее, все, что я увидел, – это тьма. Прошел несколько метров, и я увидел – там человек».

Бедный парень, как же его жаль, но главное – то, что я тоже увидел вдалеке человека, точнее, его очертания, благодаря блеклому свету. Дальности света фонарика было недостаточно, и придется подойти поближе. Что же это за помещение, не видно ничего – ни стен, ни потолка. На полу были небольшие следы крови, но этим уже не удивишь, кроме того, что след вел к человеку, взяв которого на прицел я замедлил шаг. Диктофон не работал, и надеяться на небольшое предсказание не стоит. Сзади меня у двери на потолке включились две лампы. Они встроены в потолок, круглые, светили ровно вниз. Тот вид, что открывался благодаря им, не радовал. Само помещение оказалось огромным, похожим на ангар, на станциях таких нет, но что это меняет… Весь потолок, стены и огромная часть пола были в крови, и, что странно, появился запах, жуткий запах гнили. Сделав еще несколько шагов, я остановился и окрикнул его, но ответом было лишь небольшое покачивание тела. Включились еще две лампы, но уже прямо за мной, настолько неожиданно, что я чуть не выстрелил в них. Но вид того, что они осветили для меня, немного отличался наличием предметов – и это были не вещи или мебель, а крюки, множество крюков и цепей, довольно толстых и испачканных. Все уходили прямо во тьму, к этому человеку.

«Нет, только не это, как это вообще возможно, зачем я только сюда зашел?! Нужно было убить себя еще там, нет, отстань от меня…»

Диктофон включился за несколько секунд до того, как я собрался посветить на неизвестного жильца, и я пришел в ужас от этого. Он так внезапно закричал, что я и сам подумал, не совершил ли ошибку. Окровавленная и истерзанная, словно зверем, одежда и все тот же запах гноя, явно исходящего от него. Несколько крюков были вбиты в тело и обматывали его, тем самым удерживая в положении стоя. От света фонарика, попадающего на любую часть тела он начал более активно шевелиться, и тут мне его куртка показалась очень знакомой, но это не куртка Нолана, и я поднял фонарик выше.

Это было невозможно, все, что я раньше предполагал, все мои надежды и представления сломались за секунду, оставив лишь его. Абсолютно белые глаза, частично обгорелое лицо с остатками бледной кожи и грязных, в крови, скрывающих уродство волос. Но все это не имело значения – ведь это был я. Этот… этот урод был мной! Он начал кричать, как какой-то монстр, чуть ли не в истерике кидаться на меня, но цепи сдерживали его. Опустив пистолет, в полном оцепенении я смотрел на него и пытался понять, что здесь вообще происходит. Логика покидает разум, и через слезы и страх проявляется гнев, который, возможно, является спасением. Вновь подняв пистолет и нацелив прямо в его лицо, я все гадаю, пока мысли разрывают мой разум, устраивая там хаос. Ради этого ли я тут, может быть, кто-то или что-то хочет показать мне нечто другое, научить, предупредить или просто наказать, показав некую судьбу? Но я не знаю, и важно не то, что я хочу, а то, что могу, и это – убить его.

Эти нескончаемые крики, его вид – все это вызывает чуть ли не тошноту. Буйство сильно вырастает – и, возможно, цепи и крюки, что режут его внутренности, не смогут выдержать. Его выпады все сильней, а крики все ужасней. Если я его не убью сейчас, то скоро он вырвется. Мои руки трясутся так сильно, что прицелиться очень сложно. Все доходит до точки кипения – и, глядя на него, я начинаю слышать не только его крик, но и свой, и простое нажатие на курок кажется невозможной задачей. Но я сделал это – и страшный крик медленно утихает вместе с падающем на пол телом. Схватившись за голову и так же упав на колени, начинаю кричать, как никогда, от боли, от страха, от гнетущего состояния одиночества и абсолютной потери ориентиров. Через какое-то бесконечное время я все же остановился и, взглянув на мертвое тело, не почувствовал ничего, словно я так же мертв, как и он.

Запись 12

Ничто не изменилось. Минут десять я ходил вокруг тела, то смотрел на него, то пытался найти выход, пока мои мысли блуждали в потемках и догадках о причинах происходящих событий. Но я задал себе вопрос, что сдвинул мое неопределенное состояние с мертвой точки: «Должен ли был я его убивать? Что если смысл в том, чтобы освободить его?» – и если так, то я, получается, все испортил. Поэтому мне не выбраться, он должен был помочь найти путь отсюда или нечто иное… стоп, это какое-то безумие. Я убил себя, став проектировщиком своей гибели. В очередной раз бессмысленно посмотрел на тело, заметил, что его левое плечо расцарапано, как и у меня, но ведь это значит, что его путь также прошел через все это, – конечно, если все это вообще реально. В чем большой вопрос, ведь я сам в невероятном смятении, голова кругом, весь потею и меня вот-вот настигнет бешеный тремор и лишь чудом, я все еще могу как-то мыслить и действовать. Как бы противно ни было, но пришлось проверить карманы. И первая находка была единственной важной. Включив диктофон, я замер, услышав собственный голос.

«Сколько времени мне потребовалось понять, осознать и почувствовать свою смерть. И все это жалкое, ненужное скитание в одиночестве привело меня сюда, выбор был не в жизни или смерти – его уже сделали. И остается лишь выбрать способ, но, к сожалению, понял я это, как и ты, слишком поздно. Зачем я только прилетел сюда, зачем! То, чего ты так ожидаешь, не произойдет, ведь если ты слушаешь эту запись, то выбор твой уже сделан, смерть того, кто был перед тобой, – смерть тебя самого. А запись эту делаю я, за той самой дверью, где ты сейчас находишься. А хочешь знать, что там будет впереди твоего пути, – или, точнее, чем он закончится, хочешь узнать будущее? Там то, что невозможно убить, от чего не спрячешься и не убежишь, – и это заставит, как бы ты этого ни избегал, занять место убитого. Я слышу их, мне осталось немного, но я-то давно смирился и советую тебе то же самое. Совсем скоро ты займешь мое место, точно так же, как и я когда-то, и примешь себя таким, какой ты есть на самом деле, без масок и обмана».

Прицел пистолета не опускается ниже уровня глаз, рассекая темноту светом фонарика, я ждал появления. Что же там в темноте дальше, какой-то монстр, или охотник, или что – оружие? Нет, все это глупость. Понимание того, что информация всегда ценилась больше всего, пришло только сейчас, и запись уже сказала мне о многом, и ожидать этого следует только отсюда, из этого помещения – а значит, пора уходить. На полпути между лампами я услышал какой-то звук, еле заметный, словно что-то скребет металл. Сначала это было еле уловимо для уха, но вскоре с каждым моим шагом, что становились медленнее из-за него, шум увеличивался. Все громче и громче – и кажется, что везде, медленно, но уверенно он начинает заполнять помещение, и ничего не остается, как идти назад к двери, не спеша, спиной вперед. Несколько шагов – и вот я у двери, осталось немного, просто закрыть ее и попытаться найти выход. Левой рукой потянулся к панели, но правой все целился в темноту, и когда я почти нажал на нее, словно небольшой ветерок повеял оттуда. В этот маленький промежуток промедления рядом с выходом, почти у края, по стене что-то ударило. Настолько сильно, что осталась небольшая конусообразная вмятина. Обе руки сразу вцепились в пистолет, и, немного откинувшись в сторону, я выстрелил пару раз. Неужели это оно – то, о чем я говорил? И через пару секунд после выстрелов из пистолета последовал новый удар – и опять рядом со мной, на этот раз уже с другой стороны, и снова та же вмятина. Тем, что я увидел, были цепи – те цепи, на которых я видел себя, на которых висел он… Длинные, с острыми крюками на концах, три штуки, может, четыре. Они парили в воздухе, словно живые змеи, готовившиеся напасть, убить меня или, что еще хуже, затащить во тьму и подвесить, как уже когда-то было. Другая их сторона уходила во тьму и была невидима, если ими и управляли, то желания знать больше не было никакого. По инерции выпустил несколько пуль в надежде попасть. За это время получил пару царапин, но все же сумел закрыть дверь.

Запись 13