Игра в судьбу 2

Ювелир покорно кивнул, исподтишка кинув на меня нехороший взгляд, а я, наконец, пришла в себя. И в очередной раз начала гадать, какой черт опять дернул меня лезть не в свое дело?

Впрочем, Балайет со мной еще не закончил. Прихватив уже не нужное Габилту блюдо, он переместился за пустой стол, поставил его на середину, и хитро сверкнул глазами:

– А еще?

«Ладно, будет тебе и еще, раз уж все равно вляпалась», – смутная идея, возникшая при первом взгляде на этот цветовой беспредел в тарелке, понемногу оформилась во что-то конкретное. Я почти не глядя зачерпнула горсточку камней покрупнее, высыпала их на стол и пару минут смотрела на это разноцветье, подключив дар. Занятно, сегодня я впервые глянула на камни через связи силы, увидела их взаимное притяжение, или, наоборот, диссонанс, и результат с этой точки зрения оказался оч-чень любопытным. Потом со вздохом вернула обратно несколько кристаллов, явно не вписывающихся в общий рисунок, а оставшиеся выложила в виде разноцветного цветочного букета. Подобные вещи любили делать ювелиры еще со времен барокко, и я беззастенчиво сперла идею. Затем посмотрела на то, что вышло, и уже тщательно выбирая мелкие изумруды и хризолиты, приделала этим «цветочкам» стебельки и листики, добившись законченного впечатления. Как ни странно, экспромт вышел вполне приличным, получилось даже стильно. И удивительно гармонично. Может, потому, что использовала дар?

– Знаешь, – задумчиво произнес Балайет за моим плечом, – когда-то были даны, которые умели чувствовать камень не хуже нас.

– Знаю, хрустальные.

Произнести это требовалось самым равнодушным тоном, чтобы у Балайета даже мысли не возникло о важности того, что он сказал. Начни я сейчас мямлить и заикаться, пытаясь хоть что-то скрыть, они, эти мысли, возникли бы обязательно. Просто как пить дать.

Но обошлось, кажется. Он ничего не сказал, только тихонечко хмыкнул чему-то своему, хотя через минуту все же не выдержал:

– А ты из какого клана?

– Я не из какого клана. Я вообще не дан. Я из диких человеков.

– Значит пока еще ни к кому не прибилась? Ну-ну… – и не дожидаясь ответа, резко сменил тему. – Что ж, это теперь твой стол, располагайся. Вижу, ты знаешь, что за ним делать.

– Балайет, – выбирать выражения пришлось очень осторожно, – ну ведь говорили уже – я не гномаэ, зачем мне оно? И как ты собираешься объяснять остальным, для чего здесь дан, пусть даже и недоделанный? Поверь, из-за минутной причуды не стоит тебе портить отношения со своими.

– Со своими я разберусь сам, сумею уж как-нибудь, – буркнули мне в ответ. – И вообще, для такого «дана» как ты они сделают исключение.

– А раз сделают исключение, то можно я просто буду просить твоих ювелиров собрать что-нибудь по моим рисункам? Ну подумай, когда мне учиться всем этим плавкам, ковкам, пайкам и прочей вашей хре…гм… и прочему в том же духе?

– Ладно, понимаю, – согласился он после некоторого раздумья. – Пусть будет так. Но запомни, предложение остается в силе. Как только закончишь разбираться с проблемами ушастых – милости прошу к нам. Из тебя может выйти что-нибудь толковое, если поучить.

– Вот спасибо! Нет, правда, огромное тебе спасибо.

На этой оптимистичной ноте мы нашу познавательную во всех планах экскурсию и закончили, благо Тавель, наконец, освободился, и готов был возвращаться в сид. Время оказалось позднее, а денек сегодня выдался тот еще. И единственная мысль, способная удержаться у меня в голове, была предельно короткой – «Спать!».

глава шестая

А утром мы первым делом пошли к корабелам, прояснять вопросы с моей одежкой. В непривычных фасончиках они, надо сказать, разобрались сходу, зря я переживала. Или это оттого что помочь мне, как и предупреждал Балайет, хотели действительно все, причем очень уж активно? И платы с меня не взяли, жутко обидевшись на такое предложение, опять же, как и предупреждал мастер. Не сказать, что меня оно радовало, скорее, наоборот – раздражало. Хотелось побыстрее избавиться от этого случайно подхваченного титула, иначе вообще не смогу ничего заказывать здесь.

Там же, у корабелов, нас и нашел запыхавшийся Шикон-Два-Кулака, прибежавший с известием, что мастера собрались-таки на совет и готовы меня выслушать. Тавеля, нацелившегося пойти тоже, очень вежливо, но настойчиво попросили остаться здесь. Или подождать в любом другом, удобном для него месте. А у меня всего минут десять ушло на то, чтобы убедить его согласиться с этим. Хотя сам вчера сказал – ничего мне здесь не грозит. Да уж, телохранители у данов, как и клятвы – это серьезно.

Здание совета расположилось в самом центре гномьего города, двухэтажным фасадом выходя на узкую длинную площадь. Ассоциация с ним была однозначной – ратуша, даже не смотря на совершенно плоскую крышу, не слишком-то подходящую к европейскому средневековью.

В небольшую и неряшливую с виду комнату я вошла одна. Первым делом огляделась и поняла, что впечатление захламленности создавало огромное количество малопонятных вещей, которым тут было явно не место. Со второго взгляда сообразила, что все эти бебехи уже видела – вчера, в храмовой пещере. Принесли, значится, для ознакомления…

В этом богатстве сиротливо потерялся даже немаленький стол, за которым со скульптурной монументальностью сидели пятеро бородатых гномаэ, закутанных в роскошные, расшитые золотыми гербами плащи. А, может, и не гербами, но чем-то похожим. И совершенно точно золотым. От жестких нитей ткань стояла колом и топорщилась, напоминая коробки. Вообще, золота на них было многовато: кроме вышивки еще и цепи, кольца, булавки, зажимы какие-то... Интересно, ходить хоть не тяжело?

Двоих из пятерки я узнала сразу: Руннир дас Дрондист – мастер оружейного цеха и Балайет дас Троквист – мастер-ювелир. Последний сидел в кресле у торца стола, что, вероятно, подчеркивало какой-нибудь его особый статус, а остальные четверо – вдоль длинных его сторон, по двое. Все как обычно: члены гномьего совета, конечно, равны между собой, но некоторые все же несколько ровнее. И радовало, что именно Балайет тут «первый среди равных».

Еще одно, самое роскошное из кресел, пустым стояло возле второго торца, и понятно было, что приготовили его отнюдь не для меня. Может, для того самого Великого Мастера, которого я должна была какими-то путями сюда притащить? Надеюсь, от меня все-таки не потребуют немедленно выудить его из рукава?

Не потребовали. Но пару секунд я ежилась под пронзительными взглядами старых гномаэ, даже не подумавших приподняться или еще как-то меня поприветствовать. А потом Балайет сварливо сказал:

– Явилась наконец, где тебя только носило? Сиди тут, жди ее…

Н-да, вот тебе и «доброе утречко».

От неожиданности я ляпнула первое, что пришло в голову:

– Да ладно, можно подумать вам тут заняться было нечем – вон сколько барахла натащили. Разбирали небось?

И только потом прикусила язык – в пустой след.

Как ни странно, на меня не обиделись, наоборот, хитро заухмылялись, словно я прошла некую проверку на вшивость. И дальнейшее наше общение пошло в том же неформальном ключе, что меня только порадовало – все-таки замороченные даны с их вечными ритуалами основательно поднадоели.

С вопросом о передаче Балайету полномочий по «хранению путей» разобрались в рекордные сроки. Похоже, гномаэ тоже не слишком устраивало, что в этой роли оказался недоделанный дан, а потому все разрешилось быстро и к всеобщему удовольствию. Даже ювелир не выглядел сильно подавленным свалившимися на него перспективами. Но от титулования отвертеться все-таки не удалось – выяснилось, если уж вляпался в хранители, то это теперь пожизненно. Впрочем, могло быть и хуже.

А под конец мастера удивили меня еще раз. После того как все вопросы утряслись, и я уже собралась откланяться, со своего кресла поднялся Балайет и совершенно обыденным тоном сказал:

– Совет решил, что станет тебе достойной благодарностью за Меч Пути. – Он обернулся и вытащил из-за спины тяжелый сверток, сняв укутывающий его шелк. – Вот, надеюсь, ты сможешь оценить их по достоинству. – Поставив на стол плоскую шкатулку из резного камня, мастер небрежно откинул с нее крышку.

Разноцветная радуга заиграла в тусклом блеске подвыдохшихся светильников. Камни! Да какие! Не сказать, что слишком много, но зато каждый из них мог стать украшением не самой плохой короны не самого бедного из наших монархов.

– Не-е, не могу, – попятилась я назад, пряча руки за спину и невольно копируя давешний жест Балайета, – этому же цены нет.

– Слушай, перестань строить из себя целку на выданье. – Я чуть не поперхнулась, услышав такое. – Тому, что подарила нам ты, цену тоже не назначишь. И ответ должен быть достоин. Впрочем, если не угодили – скажи. Поищем чего еще.

Но это он уже лукавил. Видел, конечно видел, что я глаз не могу оторвать от этой застывшей радуги. И, разумеется, я взяла – просто не смогла перед ними устоять. Действительно, нечего строить из себя то, чем давно уже не являюсь… Лишь попросила гномаэ пока оставить эти камни у себя, ни к чему они мне у данов. На том и порешили. Хранить их взялся Балайет, до тех пор, пока они мне не понадобятся.

А вечером нас позвали на праздник, устроенный по поводу неожиданного обретения храма Безликой. Именно так, оказывается, называлось открытое вчера святилище. И если Тавель спокойно смог отказаться от приглашения, то у меня ничего не вышло – с собственным любопытством я совладать сроду не могла, да особо и не старалась. Тем более что в данном конкретном случае оно вообще ничем не грозило, с этим даже хисстэ согласился и отпустил меня в загул без особых уговоров.

Собрались в том самом городе, который я с таким интересом разглядывала только вчера утром. Даже не верилось, что времени прошло так мало – столько всего успело случиться. Пусть и бывшего, но все-таки хранителя в моем лице, запихнули за высокий парадный стол, выставив на всеобщее обозрение. Впрочем, после первого же глотка крепчайшего меда, это перестало хоть сколько-нибудь напрягать. С одной стороны от меня оказался Руннир, с другой – Балайет, столь ревностно следившие за содержимым моего стакана, что через пару тостов расслабиться удалось совершенно, сосредоточившись, наконец, на внешних впечатлениях, а не на собственном дискомфорте. А когда после торжественных, но не особенно длинных речей, и обильного, но не перегруженного изысками пира, пришло время для музыки, атмосфера вообще стала более чем замечательной.

Песни гномаэ, больше похожие на монотонные речевки, выкрикиваемые под залихватский ритм барабанов и прерывистое верещание дудок; их танцы, имитирующие, похоже, битвы – когда два хоровода, выстроившись плечом к плечу, в сложном ритме сходились и снова отступали друг от друга – все это было настолько необычно, так отличалось от того, к чему я привыкла, что завораживало до сладкой жути. И совершенно невозможно было от этого оторваться.

В общем, уходила я оттуда отнюдь не самой первой, отяжелевшей от непривычной сытной еды и, скажем так, не совсем трезвой. Точнее, совсем нетрезвой. И в сопровождении грозно вооруженного гномьего эскорта. Причем вооружение это вовсе не мешало им орать песни, хрипло хохотать, пуская жутковатое эхо гулять по коридорам, перебрасываться довольно рискованными шуточками, от которых Два Кулака краснел словно маков цвет (ну кто бы мог подумать, а?) и даже пытаться на ходу изобразить танец. Нет, в самом деле, просто душки, особенно по сравнению с данами.

– А з-зачем вас так много? – слегка заплетающимся языком спросила я у Балайета, который тоже присоединился к провожающим, – Вы чего-то боитесь? Или это э-э… для почета?

– И для почета, ко-онечно, – икнул тоже изрядно захмелевший мастер, – но и для охраны. Во! Потому как, ежели с тобой чего с-случится из-за гворсов, то мы себе этого с-сроду не простим, и придется нам…

– П-подожди, – нахально прервала я его, – каких таких гворсов, п-почему не знаю?

– Н-не знаешь гворсов? – нетрезво удивился он. – Ну так и з-замечательно. Незачем их знать, они х-хорошему не научат…

– С-стоп, – опять влезла я в его монолог, грозившийся затянуться, – ты сначала с-скажи, кто они такие? И почему х-хорошему не научат?..

В общем, в результате этого полупьяного и не совсем логичного допроса, выяснилось следующее:

Когда-то очень давно гостевые пещеры данов располагались совершенно в другой стороне, имели отдельный выход прямо на поверхность и были несравнимо обширнее нынешних. Но однажды этот самый выход безнадежно завалило, и данам, чтобы добраться туда, пришлось пересекать чуть ли не все гномье поселение, на задворках которого те неожиданно оказались. Ни данааэ, ни мастеров подобное положение дел не устраивало, потому и были отстроены и зачарованы новые сиды, правда, уже не такие просторные, как прежние. Но да того и не требовалось – времена изменились.

А в старых и заброшенных гостевых пещерах постепенно поселились те, кого гномы не желали видеть рядом с собой – преступники, лодыри, которых они на полном серьезе приравнивали к первым, и прочие асоциальные элементы – гворсы, короче. Изгнанники. Потому что ни один уважающий себя гномаэ не стал бы селиться там где до этого жили даны. Как не стал бы селиться и рядом со столь маргинальной клиентурой, как всякие там бездельники и воры. В общем, поначалу такое разделение всех более чем устраивало.

Со временем у гворсов даже возникла своеобразная социальная организация, этакое бандитское сообщество, собранное из различных шаек. Каждая из них имела свое место в строгой иерархии, и беспрекословно подчинялась некоему подобию общего самоуправления. И это сделало гворсов уже не просто опасными, а очень опасными, как и всякую организованную преступность. Только тогда гномаэ поняли, насколько ошиблись, позволив этому зайти так далеко – изгнанники стали настоящей головной болью для них.

Дело-то житейское – кушать хочется всем. И желательно хорошо кушать – вкусно и сытно. А в данном конкретном случае еще и ничего для этого не делая. Вот и повадились эти выселенцы совершать набеги на жилые гномьи тоннели за едой, одеждой, иногда даже за гномками… Совет мастеров, конечно, спохватился, да было поздно. Гномы умели строить, а даны зачаровывать – сиды оказались неприступны, выкурить оттуда этих сволочей было невозможно. Так и продолжается это противостояние уже не одно столетие, до самого что ни на есть настоящего времени. Не то чтобы с переменным успехом, а скорее уж без особых сдвигов.

– Погоди, – решила я уточнить у мастера кое-какие детали, – так эти самые гворсы, они кто, ваши маргиналы или ваши диссиденты?

– …! И … к тому же!

Фу, как грубо. Ну не при даме же… Или это он подумал, что дама сама только что выразилась непечатно? Забавно.

Но на том забавы и кончились. Неожиданно начались дела серьезные. Есть такая народная мудрость – «не поминай волка к ночи». Так вот, это действительно мудро. Ни волков, ни гворсов, к ночи поминать не следовало, потому что не успели мы закончить этот бестолковый разговор, как они и нарисовались буквально ниоткуда, словно вылезли прямо из стен. Гворсы, конечно, а не волки. Видимо, решили, что под шумок праздника сумеют без труда взять неплохую добычу.

Ошиблись. Или просто не повезло, потому как наскочили они прямиком на наш вооруженный до зубов почетно-охранный караул, протрезвевший по такому поводу в мгновение ока. Схватка завязалась быстрая и жестокая. Под шафе я даже забыла испугаться – просто резво отскочила к ближайшей стене и попыталась хоть как-то оценить диспозицию.

Нападавших оказалось больше чем нас, но вооружены они были, пожалуй, похуже. Хотя… Пусть и грубые, но весьма увесистые топоры против наших мечей… Не знаю, не знаю… Хорошо хоть арбалетов, кажется, не было. И место для нападения гворсы выбрали тоже не самое плохое – здесь тоннель расширялся, плавно перетекая в узкий зал, где плотной линии обороны нашими силами не построить. Так что хорошего было мало и я начала подозревать, что придется все-таки и мне вмешаться в эту свалку. «Что ж, тем лучше! – Остатки хмеля взбудоражили кровь. – Ща мы им тут всем пока-ажем, ик».

– Ты, девка, не суйся. Эта драка не про тебя, – слету расшифровал мои намерения Балайет, быстро-быстро перезаряжая рядом арбалет – первый болт уже торчал в плече гворса, отвлекая того от поединка с насевшим на него гномом из охраны.

Да я, собственно, и не собиралась соваться-то. Не совсем же дура – кидаться на топоры со своим золоченым ножиком, который и прихватила только затем, чтобы доставить удовольствие подарившим ее гномам. Не-е, я уж лучше здесь, возле стеночки постою, да посмотрю – не удастся ли куда огненный шарик запустить. Вот это дело как раз для меня – слабой и беспомощной. А тут и цель не заставила себя ждать…

Красненький файербол полетел в голову кубического в пропорциях детины, замахнувшегося топором за спиной ничего не подозревающего Шикона. На тот момент Два Кулака был весьма занят – гонял по залу сразу парочку бандитов. Без отточенной техники боя данов, зато мощно и напористо. Спьяну я умудрилась промазать, молния ушла левее и рассыпалась безвредным фейерверком, врезавшись в камень. Впрочем, даром она все равно не прошла. Детина на мгновение замер от неожиданности, чего как раз хватило обернувшемуся на шум Шикону, чтобы сплеча рубануть его мечом поперек тела. И тут же вернуться к своему противнику, который остался уже один, пока разваленный чуть не пополам труп с грохотом рушился за спиной…

Я поймала себя на мысли, что второй в своей жизни бой воспринимаю уже спокойно – чуть ли не как само собой разумеющееся. Странновато оно, конечно, но зато сильно помогло мне довести счет пораженных целей аж до пяти. Убивать? Трудно это было только в первый раз, в том, чужом мире. Алягер ком алягер, как говорится. Когда вопрос стоит – убьешь ты или убьют тебя, столь простая истина постигается сразу и в полном объеме. А в том, что нас собирались именно убивать, сомнений, увы, не возникало. Только чудом объяснялось то, что никто из наших не погиб, но к моменту, когда гворсы закончились, ранены были все. Ну, кроме меня и Балайета, да и то потому что мы не входили в э-э… полный контакт. На счету его арбалета тоже было четыре гворса, и, получается, вместе мы сделали чуть ли не треть банды. Остальных задавили парни из охраны, которые сейчас, сочно матерясь, перевязывали друг друга на скорую руку…

Но через десяток минут они опять вовсю заливались смехом и перекидывались рискованными шуточками, как будто не было только что кровавой бани. Да, умели ребята расслабиться, ничего не скажешь. А еще я отметила для себя очень странный факт – никто этому нападению особо не удивился, словно подобное было в порядке вещей. Или действительно было? Тогда понятным становилось нетипичное пристрастие мирных мастеров к милитаристским игрушкам типа мечей и арбалетов. Все-таки я оказалась права, подобные обычаи на пустом месте не возникают. И точно так же понятно стало, почему через десяток минут после бойни, наше веселое охранение спокойно продолжило провожать меня в сид. А внушительную горку трупов оставили в том же тоннеле, где их покрошили, свалив уборку на э-э… мирных жителей. Которые и принялись за дело весьма сноровисто, без особых охов и ахов. Похоже, и они привыкли к подобному, значит, не слишком редко оно случалось.

М-мать! А ведь даны, насколько мне известно, про этих самых гворсов абсолютно не в курсе!

Но по зрелом, хоть и не совсем трезвом размышлении, я решила, что тоже не стану просвещать ушастых на эту тему. Зачем? Это целиком и полностью внутреннее дело гномов, к данам никакого отношения не имеющее. Сколько столетий они ничего про них не знали – и жить это никому не мешало. Так с какой стати рассказывать именно сейчас? Какой с того толк? А вот вреда может быть очень много – лично для меня. Что-то подсказывало: хладнокровные данааэ, просчитав ситуацию, вполне могут счесть ее опасной и вообще запретить мне здесь появляться. А оно мне надо? Нет. Совсем даже нет. Очень уж милы моему сердцу стали эти ехидные ребята. А то от высокого общения только с данами можно и на стену полезть вскорости, так что неформальный стиль гномаэ для поддержания равновесия дикой человеческой психики оказался весьма кстати. Замечательно с этой точки зрения одни дополняли других. Поэтому возможность общения с обоими следовало тщательно беречь. И вообще, могут у людей быть свои тайны? Вот пусть себе и будут. А я не шпион, чтобы ими делиться.

И когда мы на следующее утро уезжали с Пикты, Тавель так и остался не в курсе того, что случилось накануне вечером. Гномаэ со своими окровавленными тряпками дальше входа в сид не пошли и с ним не встретились, а мое перевозбужденное состояние хисстэ списал, похоже, на действие меда, которого я перебрала – очень уж демонстративно повел своим аристократическим носиком. Оно и к лучшему, разубеждать его я не собиралась. Зато и врать не пришлось, а то были у меня серьезные сомнения, что с ним такое прокатит.

Больше того, стараясь казаться пьянее, чем есть, я слегка заигралась и, споткнувшись о порог, чуть не влетела в сид кубарем. Повезло, что хисстэ отреагировал мгновенно – влетела я в итоге прямо к нему в объятия. Помучившись пару секунд с попытками установить меня вертикально, он, в конце концов, пошел путем наименьшего сопротивления – просто подхватил на руки и понес в комнату. Подогретая алкоголем и адреналином, я ткнулась носом ему в шею и, кажется, даже позволила себе невесомо пройтись губами у него за ушком. По крайней мере, сгрузив меня на кровать и выпутав мои пальцы из своих волос, Тавель в некотором сомнении замер, но потом все же отошел к двери. И опять остановился. Уже там.

В этот момент мне достаточно было позвать, он этого ждал, я чувствовала. Но нет. Тогда бы это сразу перестало быть забавным и далеко вышло за рамки шутки, а такое не нужно ни мне, ни ему. Не те между нами связи, с самого начала были не те и "теми" уже не будут. Поэтому – нет. Тавель, потоптавшись на пороге, вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. Но напрочь забыл о всех положенных ритуалом снах и их пожеланиях. От нервного возбуждения, не иначе. Так что заснула я улыбаясь – похоже, нашелся способ достать и этого дана. Но кто бы мог подумать, что подловить его получится именно на таком? Вот тебе и непробиваемый стальной. Завтра, конечно, пожалею, но сегодня было удивительно приятно лежать ощущая на губах его запах и вспоминая сильные, уверенные руки. И немножко давая волю воображению…

А утром, за завтраком, некая неловкость мимолетно, но отчетливо витала над столом. Причем не только я тщательно топила взгляд в тарелке, но и Тавель старался лишний раз не смотреть в мою сторону. Что опять же оказалось кстати – наше единогласное табу на разговоры о вчерашнем, тоже поспособствовало сохранению тайны гворсов. И единственной сенсацией, которую мы привезли с Пикты, осталось обретение гномаэ своего святилища.

Как ни странно, но сильно эта новость никого из данов не тронула. Ну поудивлялись немного, попеняли мне за неосторожность и, собственно, все. На том разговоры и закончились. Даже не верилось поначалу, что данааэ до такой степени не интересует ничего из происходящего у соседей. Да, странно, конечно, но уж как есть.

глава седьмая

Второй раз на гномий остров я попала только через полтора месяца, перед самым Новым Годом, или праздником Середины Зимы, как это называлось у данов. Предлогом для поездки стала кольчуга – пришло время ее забирать. А заодно и заказанную вместе с ней перевязь с ножами, что лично меня радовало гораздо больше. Но настоящей причиной все-таки была папка с эскизами, их у меня уже успело накопиться изрядно.

Я не забыла обещание Балайета о том, что могу попросить его мастеров сделать кое-что для меня, по моим рисункам. В виде исключения, потому что обычно такое не практиковалось. Раз сам придумал идею – сам ее и воплощай, разделения на дизайнеров и техников у них не было. Но экс-хранителю такое позволили, вот я и спешила воспользоваться шансом, пока не передумали.

Не знаю, с чего на меня накатило такое «творческое обострение», но накатило-таки. Может, в связи с пробуждением дара, может, после прошлого посещения мастерских – не суть, но разобраться с ним следовало срочно, иначе мне грозило просто лопнуть от обилия распиравших идей. За пару дней с этим было не справиться, а потому я договорилась, что пробуду на острове не меньше недели и вернусь на Лесной лишь к самым праздникам.

Была, честно говоря, и еще одна причина так задержаться: я собралась делать своим друзьям рождественские подарки. Ну да, такая вот на меня вдруг снизошла ностальгия. А для этого тоже требовалось время.

Проще всего в этом плане оказалось с Суинни – ему я все-таки решила подарить тот самый страшно драгоценный лаири, что получила от гномов, но сначала следовало немного переделать перевязь.

Для Вессаэля предназначался гномий же калаири, который мне оказался тяжеловат. Да и грех было отдавать такой великолепный меч «бойцу» вроде меня, неспособному оценить и сотой доли его возможностей. А вот сьеррину он пришелся бы в самый раз – и под мастерство, и под титул. Значит, предстояло найти ему в пару столь же достойный каламаири и заказать новую «сбрую» под них.

О подарке для Тавеля я могла думать исключительно с ехидной улыбкой – уж очень шикарной была идея. После долгих раздумий меня осенило-таки, чем можно сразить это совершенство, у которого и так все самое-самое. Подарю ему арбалет, ничего подобного в его арсенале точно не найдется. И пусть только попробует отказаться – немедленно обижусь насмерть. Шалость обещала стать грандиозной и очень хотелось посмотреть на лицо хисстэ при вручении. Просто представить себе это я была не в состоянии. А чтобы все-таки порадовать его, решила раздобыть еще и какого-нибудь тайного гномьего зелья для полировки стали, секрет изготовления которых они хранили почище собственных голов даже друг от друга.

Для Ассиля я собиралась заполучить мифриловые наручи, которые видела в храмовой пещере, в той куче драгоценных железяк, из которой происходили и два подаренных мне клинка. Выпросить или выменять на камни – уж как получится. Ну зачем мастерам этот чужой доспех, который им и на запястья-то не налезет? Что они станут с ним делать? А братишке точно подойдет, вещь как раз для наследника клана, пусть даже и запасного.

Для Лавириэль и Равенель были задуманы и уже нарисованы в виде эскизов украшения. Вот только бы успеть их сделать… Так что неохваченным пока оставался лишь Вокэнни. Но ничего, наверняка и для него что-нибудь придумается, времени еще навалом. Можно, например, попытаться стащить для него одну из бесценных гномьих Бэр – такому подарку он точно обрадуется. В отличие от ограбленных гномов, которые как раз не обрадуются. Тоже точно. Так что нет, конечно, настолько круто шутить не будем, найдем другой вариант. Наверное.

Но чтобы проделать все задуманное тихо и спокойно, мне нужно было оказаться на Пикте одной, чего я и добилась путем невероятных интриг и невероятного же количества выданных обещаний вести себя прилично. Дала я их с легким сердцем, и на полном серьезе собиралась сдержать – когда мне было развлекаться при столь грандиозных планах?

Вот эти-то суетные, но приятные мысли я и смаковала, сидя в одиночестве на одном из пустых уже сундуков в храме Безликой, куда забрела на шестой день после приезда на остров. Чего забрела? А сама не знаю. Захотелось и все. Гномы не возражали.

Размышления как-то незаметно и плавно перетекли на богиню, которой храм был посвящен. Когда я впервые услышала о ней от Балайета, то несколько удивилась, и это еще мягко сказано. А кто бы ни удивился, узнав о божестве, одновременно заведующем судьбой, любовью и смертью? Да, и еще удачей до кучи. И при этом даже имени не имеющем. Зато у странного, светящегося лиловым камня имя как раз было. Фэннен. Вот ведь фантазия у кого-то.

Но раз уж Безликая была в том числе и богиней судьбы, мне тоже не грех было ей немного помолиться – в последнее время я все чаще чувствовала себя чуть не на побегушках у этого непредсказуемого божества. Может, как раз за этим я сюда и притащилась, даже не отдавая себе в том отчета? Пообщаться, так сказать, с работодателем?

А что, неплохие мысли приходили иной раз в головы нашим предкам. Например, персонифицировать как-нибудь это стихийное бедствие, которое мы называем то случаем, то судьбой. Тогда хоть претензии будет кому высказать, да и выглядеть это будет не так смешно, как потрясание кулаками перед пустыми небесами. В общем, решено! Я принимаю твое покровительство, Безликая, и признаю тебя своим патроном. Со всеми вытекающими. То есть я берусь исполнять любые поручения, которые тебе заблагорассудится вывалить на мою бедную голову (все равно ведь не спросишь, да?), но за это ты будешь выслушивать все, что я имею тебе по этому поводу сказать. Идет?

Молчишь? Ну раз не возражаешь, будем считать, что договорились и перейдем к молитвам.

Так, а о чем молиться-то? Вернее, о ком? Не о себе же? В последнее время я и так получаю от этой самой Судьбы чересчур много. Как бы ни пришлось, в конце концов, расплачиваться, да так, что небо с овчинку покажется. Нет, о себе лучше не надо… Тогда, может, о гномаэ? О том, чтобы они получили уже своего Великого Мастера и пару-другую шаманов? Разве не достойны они такой милости от богов? По мне, так более чем достойны.

Всю прошлую неделю я целыми днями как заведенная бегала между их цехами и мастерами – уговаривая, жутко интригуя и беззастенчиво выпрашивая, что тех, кажется, только развлекало. По крайней мере, бесповоротно мне не отказали нигде, и появилась надежда, что мои сумасшедшие планы таки осуществятся. Причем даже быстрее чем я думала. Еще день-два – и все будет готово.

А вечерами Балайет длинно и местами нецензурно жаловался мне на жизнь. В частности, на то, что они никак не могут решиться и послать хоть кого-нибудь в открытый храм для обряда посвящения. Ведь для того, чтобы стать шаманом, гномаэ должен положить руки на Фэннен, раствориться в его силе и растворить ее в себе. Именно так, и никак иначе. Но в случае ошибки неудачно подобранные соискатели эту процедуру просто не переживут. Совсем. В буквальном смысле слова. Вот и мечется Совет мастеров уже второй месяц – с одной стороны, и ошибиться страшно, тем более что живых шаманов, что должны отбирать претендентов по каким-то неведомым уже критериям у них нет, а с другой, и без колдунов никак больше нельзя…

Так что же, безликая и безымянная богиня, разве они хотят слишком много? Разве нельзя помочь им получить это?

Или, может, помолиться о данах? Об этом одновременно очень сильном и странно хрупком народе? Кажется, будто старый-старый пыльный плащ укрыл их. И нет сил сбросить его... И нет желания… Хотя под ним так душно, а избавиться от него так легко… И, возможно, только шальной ветер, налетевший издалека, способен тряхнуть его как следует, выбить пыль, сорвать с плеч и унести прочь…

Дар? Ну конечно же дар! Я и сама не заметила, как провалилась в странное состояние полубреда-полуреальности, в котором он повел за собой мысли, заменив разум и логику. И именно он, похоже, подкинул мне интересную идею: смысла и цели – вот чего не хватает данааэ сейчас. А дать им все это могут, действительно, разве что боги. Эта задачка как раз для них. Для той самой Судьбы, например, что все время настойчиво толкает меня в спину. А чего меня-то толкать? Разве я такое могу? Или все же… Может, именно я и есть тот сумасшедший ветер, что задерет им одежки, хорошенько при этом встряхнув? Ну тогда нужно просто спросить ее об этом. Судьбу, в смысле. Здесь она мне ответит. Именно здесь, и именно мне.

В том полусумеречном состоянии, в которое я впала, такая мысль вовсе не показалась идиотской. Наоборот, откуда-то пришло понимание, что сделать это будет очень просто, достаточно всего лишь прикоснуться к силе Фэннена, слить ее с моим даром. Ведь дар этот хрустальный по своей природе, если верить Вессаэлю, а, значит, тоже от земли, от камня…

«Мы с тобой одной крови» – с этим детским стишком я мысленно потянулась к кристаллу, даже не хихикнув над абсурдностью ситуации. И ни капли не удивилась, почувствовав, как охотно он отвечает, открывая если не все, то многое…

Попробовать сделать пророчество? А почему бы и нет? И хотя Вессаэль так не смог научить меня перебирать временные вероятности, я все равно помнила, что для этого нужно. И плевать на сомнения и прошлые неудачи – сейчас все получится. Достаточно лишь расслабиться, убрав все внешнее, собрать полученную силу внутри и… Перед глазами начали проступать светлые тени, складывающиеся в почти осмысленные картины. Удалось это так легко, что я даже не успела растеряться. Словно полусон-полуявь, в который меня затянуло чуть ли не с чавканьем, только и ждал того момента, когда кто-нибудь провалится в него.

Дыра?.. Проем?.. Дверь?.. Да какая разница, пусть будет дверь, неважно. Светлая прореха на сером фоне. Куда? Не знаю… Неважно… Потому что она не одна. Еще дверь. И еще. И снова дверь… Сколько же их? Неважно… Не знаю… Потому что числа им нет. Их столько, сколько нужно. Сколько будет нужно. Туда, куда будет нужно. Здесь. И не здесь. Там…

Понимание накатило болью, резко и безжалостно. Теперь я не только видела, но и знала! Вот она, цель для них. Для нас. Единственно достойная. Двери. Двери между мирами. Между реальностями… Те двери, которые только мы и можем открыть. Цель жизни. Очень хорошая. Достойная. Их… Нас. Потому что позволит надеяться тем, кто эту надежду давно потерял. Там, где она уже умерла. Например, миру, где нет данов и гномаэ. А есть оркэ. И пока есть люди…

Звон привел меня в чувство. Сначала звук от пощечины, и лишь потом боль от нее. Я ошалело замотала головой, пытаясь сфокусировать ускользающий взгляд на испуганных лицах гномов, что толпились вокруг… Толпились? Но ведь их всего двое, теперь я видела это отчетливо. А толпиться вдвоем все-таки невозможно, даже если эти двое гномы. И даже если один из них Балайет, а другой его безразмерный сынуля. Значит, что-то не так у меня было с глазами. Или с головой? М-мать, болит то она как! Или это от пощечины? Выходит, кто-то из этих двоих меня и ударил? Больше вроде некому…

Ударил?!