Анарх

Дэн Абнетт

Анарх

Перевел: AquariusNox

Редактура, форматирование: Sklivan

Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.

Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.

У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов.

Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.

Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.

Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.

Всевышнему Богу, который на троне наверху, и кому принадлежит власть над Всеми Вещами, разумом, кровью и технологией, мы посвящаем наше служение, и верим, что, от него, и от жрецов, которые служат у Восьми углов его трона, мы сможем унаследовать знание об Использовании Огня, и Ковке Устройств, и Творении Всех Вещей, чтобы, из рук нашего братства, даже до последнего поколения, мы могли придавать форму Секретным Инструментам и Оружию, которые уверят его преосвященство в будущем и предоставят ему Вечную Победу.

– Священное писание, обычное для династий светских техников Мира-Кузницы Урдеш; так же отрывок, обнаруженный, с вариациями, в некотором количестве не присоединенных, не Имперских, и ксеносных культурах в Кровавых Мирах.

В начальные месяцы 792.М41, тридцать седьмого года Крестового Похода в Миры Саббат, преследование Магистром Войны Макаротом Анарха Сека, сфокусировавшегося на оспариваемом мире-кузнице Урдеш, достигло критической точки. Имперская победа в Гереппане, исполненная лично Святой Саббат, разбила основные силы Архиврага и обнажила незрелую беспощадность его запланированной стратегии – обезглавить высшее Имперское командование, даже если это означало приношение в жертву драгоценного мира-кузницы. Обезглавливающий удар Сека был отбит, и многие тактики верили, что волна повернулась вспять. Анарх был истощен, а силы крестового похода, теперь сосредоточенные под командованием избранника Макарота, Лорда Исполнителя Ибрама Гаунта, победят на Урдешском театре военных действий за месяцы, если не за недели. После этого, Архонт Архиврага, Гор, будет один. Наконец-то, правдоподобный конец крестового похода казался вполне достижимым.

Но война на Урдеше была не закончена, так же, как и Анарх не был обезврежен, как многие предполагали. Затем начался самый кровавый и самый ошеломительный период кампании, последовательность событий, которые некоторые исторические тексты описывают с отдаленным доверием. Какова в этом ни была бы прекрасная правда, не будет преувеличением сказать, что судьба целого сектора висела на волоске, которая определилась всего лишь горсткой людей из Астра Милитарум. Провал на Урдеше во время тех нескольких, жестоких недель стал бы концом крестового похода, стер бы тридцать семь лет Имперских достижений в Мирах Саббат, и отдал бы победу в руки врага человечества...

– Из Истории Поздних Имперских Крестовых Походов

I. КОРОЛЬ НОЖЕЙ

Под бдительным взглядом мозаичных святых, пол был озером крови.

Святые были древними и Имперскими, и их имена были, по большей части, позабыты. Мозаика местами отсутствовала, делая их очертания неясными, их черты смутными, их замершие, благочестивые жесты неуловимыми. Но их глаза остались, усталые глаза, которые видели долгую историю, со всей кровью и потерями, которые история называет своей ценой.

И все-таки, они казались шокированными. Глаза некоторых были широкими, от изумления или ужаса; другие были полузакрыты от отрицания. Некоторые смотрели совершенно в другую сторону, как будто это было слишком много, чтобы выносить, их взгляд был обращен вдаль, возможно к какому-нибудь золотому свету обещания, который может появиться на далеком горизонте и избавить их от новых злодеяний.

Крови было по голень. Она удерживалась внутри огромного зала короткими оуслитовыми ступеньками, которые восходили к каждому входу. Она была яркой, как глянцевое красное зеркало, дрожащее от движения в зале, блестящее в свете факелов. Она пенилась и свертывалась вокруг наваленных кучами тел. Полузатопленные, пропитанные кровью, они казались островками, поднявшимися из красного моря, или литыми пластековыми формами, поднимающимися из стекающего жидкого композита на производственную стойку.

Горячая вонь была невыносимой.

Крики были еще хуже.

Дамогор Олорт надзирал за работой, держа руки за спиной, рявкая приказы своим группам сынов. Сыны Сека приводили пленников одного за другим. Некоторые сопротивлялись, пронзительно крича и выплевывая ругательства. Другие приходили спокойно, потрясенные судьбой, которая одолела их. Каждый из Сынов нанес больше, чем один визит, в зал, и их охряное боевое облачение было испещрено пятнами крови. По их виду, любой заключенный, приведенный из загона, знал, что их ожидает.

Даже когда они боролись и выкрикивали проклятия, и были из-за этого избиты и их тащили, вид и запах зала заставлял их затихнуть. Некоторые замолкали, как будто оглушенные. Другие плакали. Некоторые молились.

Зал был внутренней территорий Базилики Киодруса на Острове Садимэй. Святое место. То, как оно было превращено в ад, было слишком для большинства пленников.

Олорт изучил следующего пленника, когда его привели. Человек спотыкался, шлепая по крови, как будто его вели к бассейну для крещения против его воли.

— Да хен тса, — сказал Олорт. Держите его.

Сыны, большие громилы, их лица закрывали святящиеся оптические устройства и кожаные изделия из человеческой кожи, которые закрывали их рты, повиновались, поднимая человека прямо. Олорт подошел, отмечая инсигнию и символы подразделения пленника, рваное и грязное состояние его униформы. Человек вздрогнул, когда Олорт поднял его жетоны, чтобы узнать имя. Келлермейн. На левой стороне мундира человека была приколота бумажка. Там вручную было написано — Захвачен рядом с Тулкарскими Батареями, — на блочном алфавите Кровавых Миров.

Олорт увидел слезу, побежавшую из глаза человека, и вытер ее кончиком пальца. Почти нежный жест оставил кровавое пятно на щеке человека.

Келлермейн. Офицер-артиллерист. Капитан. Хеликсидец.

— Келл-ер-мейн, — сказал Олорт, переключившись на грубый язык врага, в котором он немного понимал. — Предложение. Отвергни своего бога. Согласись сейчас, поклянись Тому, чей голос заглушает все остальные, и сохрани себе жизнь.

Пленник тяжело сглотнул, но не ответил. Он уставился так, как будто не понял.

Олорт попытался выглядеть ободряющим. Ему пришлось расстегнуть кожаную защиту рта, чтобы пленники могли увидеть и высоко оценить честность его улыбки.

— Капи-тан Келл-ер-мейн, — сказал он. — Отрекись, и поклянись. Таким образом, жизнь твоя.

Келлермейн пробормотал что-то. Олорт наклонился, чтобы услышать.

— Присоединиться к вам? — тихим голосом спросил Келлермейн.

— Да.

— И вы не убьете меня?

Олорт торжественно посмотрел и кивнул.

— Т-тогда, я клянусь, — заикаясь произнес пленник. — Да. Пожалуйста. Да. Я б-буду с- служить вашему Анарху...

Олорт улыбнулся и отступил назад, кровавое озеро закружилось вокруг его сапог.

— Вахуз тер тса, — сказал Олорт. Благословите его.

Один из Сынов вытащил свой ритуальный клинок, кривой скзеррет Кровавых Миров, и вскрыл горло пленника до грудины одним вертикальным ударом. Человек забился в конвульсиях, бесполезные звуки смятения и потери вырывались из его рта, и осел. Брызги артериальной крови попали на стену храма и на лица отвратительных святых.

Сыны отпустили тело.

Как просто они ломаются, подумал Олорт, когда встречаются лицом к лицу с чем-то таким кратким, как смерть. Где их отвага? Тот, чей голос заглушает все остальные, не любит трусов.

Олорт снова занял свое место, держа руки за спиной.

— Киез, — сказал он. Следующий.

Сыны пошли назад вброд по крови и покинули зал. Вошли еще двое, сирдар и сын стояли по бокам от еще одного пленника.

Этот не выглядел многообещающе для Олорта. Его черные волосы были покрыты кровью и грязью, и у него, явно, было несколько легких травм. Но, по крайней мере, он шел без поддержки. Сынам не нужно было тащить его.

Олорт приблизился, отмечая, что пленник отказывается смотреть в глаза. Не было никаких знаков различия или полковых нашивок на изорванной черной одежде человека, и бумажный ярлык отсутствовал.

Олорт бросил взгляд на сирдара.

— Хин вой трафа? — Где его ярлык?

Сирдар, сконфуженно, пожал плечами.

— Лет’хе хет? — спросил Олорт. Обстоятельства?

— Тиех тор Тулкар, дамогор магир, — ответил сирдар, и продолжил объяснять, что пленник был захвачен живым после яростного боя на лодках возле Батарей. Он сражался, сказал сирдар, как загнанный в угол урсид.

Все-таки интересно, подумал Олорт. Храбрый человек. Он потянулся к жетонам. Пленник не пошевелился.

Макколл. Разведывательное подразделение. Сержант. Танитский Первый.

— Мах-колл, — снова сказал Олорт на уродливом языке врага. — Предложение. Я делаю его сейчас. Отвергни своего бога. Согласись сейчас, поклянись Тому, чей голос заглушает все остальные, и сохрани себе жизнь.

Пленник не ответил.

— Отрекись, и поклянись, — сказал Олорт. — Ты понимаешь?

Пленник остался тих.

Олорт обдумал варианты мгновение. Человек был, явно, сильным. Он очень многое перенес. Он не сломан. Это был характер, который искали Сыны. Тот, чей голос заглушает все остальные, не любит трусов.

Но некоторые могут быть слишком храбрыми. Этот человек вонял тихим неповиновением, которое нельзя было сломать и подчинить. Так все и происходило. Большинство были слишком слабыми. Некоторые были слишком сильными.

Олорт бросил взгляд на сирдара, который знал, что приближается и вытаскивал свой скзеррет.

— Вахуз тер тса, — отдал приказ Олорт.

Сверкнуло лезвие. Олорт, внезапно, остановил руку сирдара.

Он кое-что заметил.

В конце концов, у пленника была инсигния. Маленький темный значок, прикрепленный к его порванному воротничку. Он был зачернен, чтобы приглушить отблеск, поэтому Олорт сразу его не заметил.

Он снял его. Череп, с прямым кинжалом, помещенным вертикально позади него.

— Мортекой, — сказал он. Призрак.

— Магир? — спросил сирдар, удерживая клинок.

— Гер шет хет артар, Сек энкая сар вахакан, — сказал Олорт. Этот из особенных, тот, как сказал Он, чей голос заглушает все остальные, кто приведет нас к Победе.

Олорт снова посмотрел на значок, затем положил его в карман мундира.

— Вой хет таспорой дар, — приказал он. Приготовьте его к перевозке.

Сирдар кивнул и убрал в ножны свой клинок.

Олорт посмотрел на пленника.

— Мах-колл, — сказал он с мягкой улыбкой. — Вер вой... ты призрак, кха? Призрак? Мортекой, кха?

Пленник посмотрел прямо на него.

— Нен мортекой, — сказал он. — Гер тар Мортек.

Олорт отпрянул. Сирдар и Сын вздрогнули от удивления, и посмотрели на дамогора, сбитые с толку. Имперец только что бегло сказал на их языке. Я не призрак. Я - смерть.

Макколл выбросил вперед свою правую руку. Медная булавка, которая когда-то прикрепляла его отсутствующий ярлык, была разогнута и пряталась в его ладони. Он вонзил ее в шею сына прямо под ухом.

Сын пошатнулся, крича и хватаясь за свою шею. Макколл уже поворачивался к сирдару. Он схватил правое запястье сирдара, резко дернул его руку, чтобы она стала прямой, и крутанул, принуждая офицера беспомощно и болезненно нагнуться. Макколл ударил коленом по склоненному лицу офицера.

Сирдар упал на колени, разбрызгивая кровь. Макколл, удерживая руку, потянулся за спину согнутого офицера и выхватил его скзеррет.

Он повернулся, крепко держа руку левой рукой, встречая рванувшего вперед Сына правой. У сына булавка все еще была в его шее. Ритуальный клинок разрезал горло Сына. Он отшатнулся назад, кровь хлестала между его сжимающих рук, и упал набок, подняв волны на поверхности озера крови.

Олорт прыгнул на Макколла. Макколл пнул его в живот и сложил пополам. Все было скользким и липким от крови. Стоящему на коленях сирдару удалось вывернуться из захвата.

Он попытался схватить Макколла. Макколл заблокировал его предплечьем, схватил его прямо под левым локтем, и заставил его повернуться, еще раз крутанув. Сирдар взвыл от боли. Он был повернут. Макколл заставил пойманную руку подняться вверх, как рычаг насоса, и вонзил скзеррет по рукоятку в подмышку сирдара.

Макколл выдернул клинок, и сирдар упал на лицо в диком всплеске. Олорт пытался встать, пытался подняться, пытался дышать. Он барахтался в кровавом бассейне.

Он вытащил свой пистолет, но Макколл пинком отбросил его в сторону. Макколл схватил его за переднюю часть его промокшего мундира, поставил его на ноги и приложил его спиной к мозаичной стене. Он приставил скзеррет к горлу дамогора.

Святые смотрели с широкими глазами.

Никто не появлялся. Сыны в вестибюле снаружи привыкли к крикам боли и ужаса, разносящимся эхом в зале.

— Что ты имел в виду... особенные? — прошипел Макколл.

— Вой шет...

— Мой язык! — прошептал Макколл. — Я знаю, что ты немного говоришь. Почему мы отмечены твоим Анархом?

— Хет нен... — пробулькал Олорт.

Макколл прижал его горло левым предплечьем и воспользовался кончиком ритуального клинка, чтобы разрезать карман мундира дамогора. Он выудил Танитский значок и поднял его, чтобы Олорт увидел.

— Почему это важно? — прорычал он.

— В-вы те, — выдохнул Олорт. — Он, чей голос заглушает все остальные, опознал это. Вы - энкил вахакан. Вы...

— Те, кто держат ключ победы.

— Кха! Кха! Да!

— Значит, он боится нас?

Олорт помотал головой.

— Нен. Он заберет ключ у вас. Потому что скорбь уже среди вас.