Прыжок в бездну

Пролог

- Прекратите! – ору на весь дом. - Хотите выяснять отношения, валите отсюда. Оба!

Шелест, успевший схватить Валеру за шкирку, вытаскивает того на лестничную клетку и, отшвырнув к стене, захлопывает дверь, оставаясь внутри моей квартиры. Я слышу щелчок дверного замка и вопли в подъезде.

- Ты офигел? Это мой дом и мой Валера! Какого хрена ты сюда припёрся?

- Браслетик.

- Что?

Касаюсь своей руки, которую он лапал в ресторане. На ней нет браслета, смотрю на довольное лицо Никиты, а после на его раскрытую ладонь, где и покоится мой золотой друг.

- Очень по-взрослому.

Пожимает плечами.

- Кофе предложишь?

- Нет.

- Викторова, - напирает, заключая меня в ловушку, почти придавливая своим телом к стене, - прекрати строить из себя недотрогу, - кладет ладонь на мою талию. Медленно опуская её ниже, огибая бедро, при этом неотрывно смотря мне в глаза.

- Ты пьян? – чувствую запах алкоголя. - Шелест, боже, ты припёрся сюда, потому что набухался, - отталкиваю его, проходя в кухню.

- Может быть. Хороший разрез, - пялится на мою юбку и ноги под ней.

- Для тебя старалась.

- Что это был за клоун?

- Любимый мужчина.

- Так и любимый?!

- Горячо и нежно, - наливаю в чашку кофе.

- Поздравляю. Высокие отношения.

- Выше не придумаешь.

- А как же наш общий друг? Я думал, вы уже давно нарожали выводок детей.

- Ты про Жорина? - свожу брови. - Он женат.

- Да ты что?

- А ты будто не знал.

- Нет.

- Кому ты врёшь?

- Мы не общаемся.

- Но круг общения у вас один, прекрати разыгрывать эти ясли.

- Знаешь, Викторова, говорят, на тебе пробы ставить негде, - замирает напротив меня.

Я впадаю в ступор, явно не ожидая услышать от него подобное. Я знаю, что обо мне говорят. Знаю, в каком свете меня выставила Эмма, и не только она, Жорин в своё время тоже постарался, но, блин, я реально не думала, что он скажет что-то подобное. Чтобы ни происходило в нашем прошлом... теперь я ясно вижу, что он изменился, стал более жестоким, прямолинейным, он пришёл сюда ткнуть меня лицом в грязь. Мне плевать на то, кто и что думает. Я просто хочу, чтобы он ушёл. Его не было шесть лет, и я не уверена, что мне было нужно его появление в моей жизни сейчас.

Смотрю на его ухмылку и со всей дури бью по роже.

- Пошёл вон.

Шелест проводит языком по верхней губе, трёт щеку и, схватив меня за руку, притягивает к себе.

Часть 1.Глава 1

Ди

- Садись, Викторова, снова двойка, - Сашенька закатывает глаза, смотря на меня, как на пустое место.

Ну да. В алгебре я не шарю.

Да и не Соловьева я, конечно, мой батя на ремонты по двадцать тысяч не сдаёт. И Александре Михайловне подарочки на Восьмое марта не дарит. Цветочки там всякие, конвертики. Мой батя дай бог вообще вспомнит, что у него дочь есть, не то что какие-то ремонты и собрания.

Сажусь за парту, пытливо смотря в окно. На улице светит солнышко, искрится белоснежный снег, а мне здесь сидеть приходится, с этими заучками. Нет, у нас нормальные ребята. Вполне себе. Костик нормальный, Макс, Семён, да вообще все пацаны, кроме Кузнецова. Кузнецов у нас - директорский сыночек, да к тому же стукач. А вот девчонки - набитые дуры. С ними даже поговорить не о чем, тупые сплетницы. Как сороки, всё про всех собирают. А про меня в первую очередь, я же от них отличаюсь. Да и к тому же, несмотря на все мои древние шмотки, я в этом серпентарии самая смазливая. Красивая, то есть. Я это знаю, они это знают, вот и бесятся. Всё пытаются уколоть, придраться, но не успокаиваются. Хотя это даже забавно, как такая, как я, может быть симпатичнее нашей принцесски Соловьевой? Беда беды.

Жаль, конечно, что опять двойка, как на той картине, блин, и ведь эта сучка даже исправить не даст. Пошлёт куда подальше, и всё. Или скажет, чтоб отец пришёл, а он не придёт. Ему вообще фиолетово, где я и что… у него свои заботы, где бутылку найти. Он же все инвалидские пропивает, и пенсию по смерти мамы тоже… короче, непруха полная.

Так и живём.

После школы захожу в магазин, надо купить поесть. Жрать охота, живот с утра ещё ноет. Батя вчера со своими дружками подчистую всё выгреб, а к Янке я так и не попала, этот придурок меня дома запер, хорошо хоть вернулся ночью, иначе так бы и сидела в этой вонючей конуре. Нашу старую квартиру, где мы жили ещё с мамой, он пропил. Два года как. К нам просто пришли и попросили съехать. Всучили конуру, типа размен. Да, конечно… размен.

Один из этих дяденек ножичком угрожал, просил ментам не сообщать, а то, если стуканем, хуже будет. Нам соответственно. Вот и живём, как бомжи. Стыдно. У всех дом там, еда, вода. А у нас… даже горячая вода не идёт. В вёдрах греть приходится. Чтобы голову помыть, ставишь утром чайник и полощешься, как енот, в тазике. Какие тут шмотки и сплетни, он мне всю жизнь испортил, пьянь.

Уеду из этой поганой Москвы, куда-нибудь в провинцию. В небольшой городок, сниму квартиру, на работу устроюсь и буду жить. Заочно поступлю в институт, и никто меня больше из прежних знакомых в жизни не увидит.

Мечтать, конечно, хорошо, но, чтобы свалить, после школы приходится впахивать. И полы мыть, и посуду, тут, в соседнем районе, бар один есть, популярный, так вот мамка моей подруженции меня туда и устроила, она там уборщицей работает. Неофициально, хоть мне уже и есть восемнадцать, платить лишние налоги руководству не выгодно, одно хорошо, заработок огонь. Стрёмно, конечно, за этими уродами тарелки мыть, а потом комнаты, випки, где они трах*ются и долбятся, отмывать, но деньги, как говорится, не пахнут.

Мне бы эти полгода протянуть - и свобода. Школу закончу, аттестат получу и всё, прощай, батя, прощай, Москва. Только в последнее время приходится нычки всё изощрённее придумывать, этот старый козёл прознал, что у меня деньги водиться стали, так постоянно все мои шмотки вверх дном переворачивает, на бутылку ищёт, скотина.

Складываю в корзинку продукты и по-тихому прячу под куртку шоколадку. На кассе расплачиваюсь и ухожу домой. Я так часто делаю. А что? Если не палят, почему бы не воспользоваться ситуацией?

В подъезде, как всегда, воняет гнилью и дохлыми крысами. Задерживаю дыхание и поднимаюсь на этаж. Мы живём на втором. Всего в этой лачуге три этажа и два подъезда. Вообще, дом уже должен попасть под снос, но властям, видимо, не до этого. Вот и живём все как в хлеву, все друг друга знаем, всё друг о друге слышим, стены как картон, крыша, кстати, как бумага, только весна и оттепель - заливает по всему стояку. У нас даже угол один в комнате чёрный, плесневеет.

Хорошо, что там батя спит, хотя все эти испарения по всей квартире разносит.

Открываю дверь, понимая, что замок опять выломан, причём с мясом. Прекрасно просто, заходи кто хочешь. Этот валяется в углу на старом бушлате. Это единственное, что у него до сих пор осталось с прошлой работы. А ведь раньше он был перспективный военный летчик. Давно это было, как-то слишком давно.

Кидаю пакет на кухонный стол и подпираю дверь шваброй. Чтоб хоть ветром не открыло. Быстро жарю картошку, ем и несусь в бар. Я вообще почти каждый день туда хожу, деньги нужны, да и там гораздо лучше, чем в нашей хате.

Стаскиваю куртку, вешая в шкафчик. Пока копошусь, цепляюсь колготками за торчащий из стула гвоздь. Чёрт! Опять зашивать. Ладно, сейчас всё равно переодеваться, поэтому потом. Всё потом.

Стаскиваю шорты, свои драные колготки, свитер, напяливаю на себя чем-то смахивающий на медицинский тёмно-серый костюм и топаю на кухню. Тут, как всегда, жара и шум. Работа кипит. Время около девяти. Суббота, сегодня будет весело. Надеваю перчатки и, помахав девчонкам-официанткам, принимаюсь за работу. Одна, две, четырнадцать тарелок…

- Девочки, - Люба, официантка, забегает на кухню с восторженными возгласами, - там такая компания пришла, за мой столик сели, такие красавчики все.

Ну, она в своём репертуаре. Другого ожидать не стоило. К трём часам у меня отваливаются все части тела, но смена закончится в пять. Молюсь, чтобы это время прошло быстро.

Часа в четыре выхожу на задний двор покурить. Достаю сигарету, укутываясь в рабочую персональскую куртку. Она огромная, размера на три больше меня, зато в ней тепло. Не то что в моей обычной. Она вообще летняя, но я коплю, поэтому пока купить весеннюю - лишняя трата.

Прикуриваю, делая крепкую затяжку. Выдыхаю дымок, усиливающийся на холоде моим дыханием. Повторно выдыхаю дым, перемешанный с паром, и захожу за угол.

Вот это удача. Прямо за углом, в слепой зоне камер, стоит чёрная бэха. Двери открыты. Стоит на аварийке, а вокруг ни души. Только я.

Зажимаю сигарету зубами и медленно иду туда. И правда никого. Аккуратно открываю дверь с другой стороны от водительской и, наклонившись, забираюсь в салон. Телефончик, проводочки какие-то, открываю бардачок, бумажки, бумажки, копаюсь и наконец нахожу нал, тысяч пять. Мог бы и побольше оставить.

Закрываю крышку, запихав телефон в карман. Я упираюсь коленями в сидение, поэтому немного пячусь и спускаю ноги на землю. Всё, пора валить, иначе точно поймают. Резко разворачиваюсь и влетаю в чьё-то тело. Ну как в чьё-то. Это, наверное, владелец тачки. Хозяин жизни.

Жмурюсь и падаю обратно на сидушку.

- Дяденька, не бейте, я всё-всё верну. Я не хотела, - лопочу, всё ещё не открывая глаза.

А вот когда открываю, пробирает на смех.

Надо мной нависает парниша, он, конечно, старше. Но ненамного, лет двадцать-двадцать пять ему, в темноте не разберёшь. Ну от этого точно не убудет. Папенькин сынок на дорогой тачке.

- Чё пялишься? – подаюсь вперед в попытке встать, но он толкает меня обратно, сигарета задевает его руку, обжигая, и падает на землю.

Он начинает материться, а потом тянет ко мне свои лапы.

- Отвали, урод! Отвали! - но он не слышит, стаскивает с меня куртку.

Я ору. Отбиваюсь, но эта тварь весит как три меня, поэтому шансов ноль.

- Я малолетка, отпусти, придурок, - визжу, колотя его по всему что придётся.

- Ден, - громкий голос прямо над нами, - ты чё творишь?

Я отталкиваю эту тварь от себя, только сейчас понимая, что он, походу, владелец нашего бара. Вряд ли он меня узнал, он вообще на персонал внимания не обращает. Да и все вопросы тут Элина решает, админка. Этот так, бухать сюда ездит да девок тра*ать.

- Ник, - Жорин наконец отстраняется, - да эта сучка тачку мою обчистить хотела, - хватает меня за шиворот и выкидывает на землю.

Я царапаю кожу о мелкие кристаллики снега, ночью были заморозки. Волосы падают на лицо, загораживая обзор, быстро убираю их за уши, продолжая сидеть на коленях.

Этот, который Ник, внимательно меня осматривает и отворачивается от своего дружка.

И почему-то вот теперь мне становится по-настоящему страшно. Не тогда, когда Жорин меня чуть не убил, а именно в эту минуту, когда чёрные глаза незнакомца неотрывно вглядываются в моё лицо.

- Вставай, - протягивает руку, - вставай, говорю.

Он повышает голос, и я делаю так, как он просит.

- Мобильник верни и бабло, что взяла.

Быстро вытаскиваю всё из карманов и кидаю на землю.

- Подавись.

Он приподымает бровь.

- Подняла всё и отдала как люди. Я пока по-нормальному прошу.

Вытираю рукавом нос и губы, медленно наклоняясь за этой дрянью. И зачем я сюда полезла? Дура. Какая же я дура!

- Молодец, малая. Как зовут?

- Не твоё дело.

- Чего дерзкая такая? – он смеётся надо мной и смотрит, как на червяка.

Точно как на червяка.

- Отвали от меня, - хочу уйти, но он хватает за руку, дёргая на себя, - не трогай меня, я малолетка. Тебя посадят.

- Смотри, как бы тебя не посадили за такие фокусы, - разжимает пальцы, - так как зовут? – поднимает мою куртку, накидывая мне на плечи.

- Диана, - опускаю глаза.

- Никита.

Вижу только, как он убирает руки в карманы джинсов.

- Можно я пойду уже? Я больше так не буду, - пячусь.

- Ты здесь работаешь? – его пальцы касаются вышивки на моей куртке с названием бара.

- Работаю. Но, видимо, уже нет. Он не понял, но ты же всё расскажешь моему так называемому начальству.

- Посмотрим на твое поведение. Зачем воровала? На наркоту?

- Я не наркоманка, - вспыхиваю.

- Тогда зачем?

- Чтобы пожрать купить.