Помоги проекту - поделись книгой:
- Да, я приходил, видел тебя и оставил дверь открытой.
Иеромонах был как громом поражен. "Велий еси, Господи, и чудна дела Твоя"![24] Кто еще мог сомневаться в словах, сказанных Батюшкой?!
От многих людей я слышал, что молитвы отца Порфирия действовали на людей умиротворяюще, успокаивающе, приносили чувство радости, тишины и блаженства; беспокойство и стрессы проходили. Его молитвы избавляли людей от чувства неуверенности и располагали их души к молитве и славословию Бога.
Одна женщина, недавно овдовевшая, рассказывала, что когда она в день смерти мужа сообщила об этом Старцу, то, вернувшись домой, вдруг почувствовала, что вся тяжесть с души ушла, а в глубине своего существа она ощутила такую радость, что, перекрестившись, воскликнула:
— Боже мой, разве возможны в таком горе подобные чувства?
Позже выяснилось, что в тот самый час старец Порфирий молился о ней.
Другая женщина попросила отца Порфирия помочь ей в решении ее домашних неурядиц. Он предложил ей молиться вместе в десять часов вечера. Когда же она сказала ему, что в это время занята семейными делами, он предложил молиться в четыре часа утра (конечно, оставаясь у себя дома). Но она ему ответила, что проснуться в такой час ей трудно, а будильником она не решается беспокоить домашних. Батюшка сказал ей, что сам ее разбудит.
И действительно: каждое утро в четыре часа женщина чувствовала легкое прикосновение и толчок в плечо. Она понимала, что это извещение Старца. Он ее будил без всякого шума и никого при этом не беспокоил.
Один из моих друзей рассказывал, что, когда вечером Старец за него молился, он чувствовал такой душевный покой и такую легкость в теле, что порывался встать с кровати.
А вот случай, рассказанный самим отцом Порфирием.
Одному нашему знакомому кто-то задолжал деньги. Батюшка молился по его просьбе, чтобы Господь просветил должника. Должник, не желая возвращать долг, просил Старца перестать молиться за него. (Вероятно, по молитвам отца Порфирия должник испытывал муки совести при мысли о том, что не отдал чужие деньги.)
Таким образом, мы видим, что иногда человек испытывал и чувство беспокойства, когда о нем молился Старец. Это случалось обычно тогда, когда человек совершал нечто такое, чего не должен был совершать.
Но вернемся снова к нашему рассказу об уехавшем в Америку иеромонахе.
Не прошло и двадцати дней после их разговора, как он опять позвонил Батюшке и попросил прекратить молитву о нем, так как он перестал спать, не может исполнять своих обязанностей и боится, что руководство местной церкви сочтет его ленивым и незаинтересованным в работе. Батюшка пообещал ему прекратить молитву, после чего, по словам иеромонаха, тот больше не чувствовал силу молитв Батюшки, радиус действия которых достигал Америки!
Здесь мы должны сделать еще одно отступление, чтобы разъяснить читателю смысл описанного события во избежание недоразумений.
Тут кроется великая тайна, и ее понимание зависит от духовного опыта человека. Эта тайна заключается в том, что духовный подвиг способствует достижению особого чувства покоя и удовлетворенности. Характерны в этом смысле и слова святых отцов. "Прихожу туда, где труд, и там обретаю покой", — читаем у аввы Пимена в Добротолюбии. Авва Исаак пишет: "Никто с удобствами не взошел на небо".
Подвижник подобен атлету, который хочет выиграть состязание. Ему нравится тренироваться, потому что он стремится одержать победу.
Старец знал об этом из опыта и по любви желал и друга своего, иеромонаха, привести к небесному покою, путь к которому лежит через подвиг. И поэтому он напоминал ему о времени молитвы и этим докучал ему. Он словно говорил: "Бедный, перестань спать, давай помолимся вместе, как мы и договорились, и ты войдешь в тайны Божии и ощутишь особое чувство покоя".
Конечно же, тот иеромонах руководствовался общечеловеческими правилами, полагая, что, для того чтобы иметь возможность работать весь день, он должен хорошо отдохнуть. Тайна же Старца заключалась в том, что когда человека посещает благодать, тогда он не знает усталости.
Вероятно, когда аскетический подвиг совершается по Божественной любви, по любви к Владыке Христу, он привлекает благодать Божию, и тогда человек, который провел ночь в молитве, несмотря на физическую усталость, на следующий день может трудиться с полной отдачей.
В нашем же случае иеромонах не пожелал "ухватиться" за напоминание Батюшки, а предпочел следовать чисто человеческой логике. Он стал похож на атлета, предпочитающего сон тренировкам и полагающего, что, отдохнув, он восстановит свои физические силы.
Между тем Бог силой не принуждает к совершению подвигов помимо нашей воли, ибо Он даровал нам свободу. Поэтому и Старец, увидев, что дар его не был принят, отступил. Таким образом, иеромонах остался в одиночестве, отказавшись молиться вместе со Старцем. Он просто работал как человек, а не служил Господу как подвижник.
Нам неизвестна его дальнейшая судьба, но мы надеемся, что со временем он понял причину того беспокойства, которое происходило от молитв Батюшки, и, быть может, извлек пользу из всего случившегося.
Обо всех этих событиях отец Порфирий вынужден был мне рассказать, потому что я как-то раз (лет двадцать пять назад) испытал такие же муки от молитв моего любимого Батюшки.
Помню, был август, когда мы с одной очень близкой нам семьей решили провести вместе отпуск. Прежде чем уехать, я, по обычаю, пошел попрощаться с Батюшкой и попросить его молитв. Я его спросил, хорошо ли я проведу отпуск. Он ответил, что хорошо, и добавил:
- Я буду молиться за тебя постоянно.
В тот же вечер мы отправились в курортное местечко Эдипсос[25]. Остановились в очень хорошей гостинице и, конечно, позабыли и о молитве, и о наших христианских обязанностях.
Вечером спать мы отправились поздно. Лишь только я заснул, как вдруг почувствовал, что кровать моя сильно зашаталась. Я решил, что началось землетрясение, и от страха громко закричал: "Землетрясение, землетрясение!", — держась при этом обеими руками за кровать, чтобы не упасть.
Опомнившись, я заметил, что никто из находившихся со мной в комнате не проснулся. На других этажах гостиницы все так же спокойно продолжали спать. Это привело меня в еще большее волнение. Долго я лежал без сна, а когда наконец заснул, вновь почувствовал то же самое и, более того, ощутил, что через мое тело словно проходит электрический ток! Это повторялось много раз.
Утром я спросил своего друга-врача и жену, почувствовали ли они землетрясение. Они рассмеялись. То же повторилось и на следующую ночь. В результате мой отдых стал для меня просто мучением.
Как-то раз мне приснился сон, будто я нахожусь в церкви Святителя Николая в районе Калитея и что от его образа исходит Божественный свет. Свет был так ярок, что я испытал неописуемую духовную радость. После этого видения я решился поговорить с Батюшкой[26].
- Не волнуйся, — сказал он мне, — это я тебя беспокою своими молитвами. В котором часу ты видел святителя Николая во сне?
Я ему назвал время.
- Именно в этот час я молился о тебе святому. Продолжай отдыхать, но не забывай и молиться.
Тогда я сказал ему в шутку:
- Прошу вас, Батюшка, если вы хотите, чтобы я продолжал свой отпуск, то вам лучше прекратить ваши молитвы, иначе мой отдых грозит превратиться в мучение.
Батюшка, должно быть, улыбнулся своей простодушной и бесконечно доброй улыбкой. Он желал таким путем обратить меня к духовной жизни. Но я… разве мог я тогда это понять?!
Об этом случае он мне напомнил за два часа до своей последней поездки на Святую Гору, и мы тогда оба громко смеялись. Вот если бы и теперь он так же усердно молился обо мне там, где он теперь находится! Я снова мог бы испытать это прекрасное страдание!
КНИГА ИОАННА ЛЕСТВИЧНИКА
Наши беседы с отцом Порфирием большей частью велись во время прогулок. Ему очень нравилось ходить пешком, и не только в молодости, когда он был здоров, но и тогда, когда состарился и здоровье его пошатнулось. В этом пристрастия наши совсем не совпадали.
Вместе с тем гулять с Батюшкой было приятно. Мы могли бродить с ним часами, не чувствуя усталости, а слушать его рассказы было несказанным удовольствием. Рассказчик он был замечательный! В каждом его слове заключалась особая мудрость. Он обычно начинал разговор с самых простых вещей, незаметно переходил к более сложным темам и заканчивал совсем недоступными для непосвященного глубокими духовными рассуждениями. Нередко я был вынужден просить его разъяснить ту или иную мысль. И он это делал с удовольствием, спрашивая при этом: "Ты понял, дитя мое, или мне еще раз повторить?".
Поначалу, когда я еще не знал, что Батюшка благодатью Божией читал мои мысли, я ему отвечал, что все понял. Он же, зная, что это не так, говорил: "Что-то мне кажется, что ты не все понял. Поэтому я тебе повторю, но более простым языком". И повторял все, что мне было непонятно.
Приснопамятный Батюшка был неутомим. А его настойчивость и терпение не имели предела. Его заботило лишь одно: как бы привести чью-то душу ко Христу. Только это его интересовало. Все же остальное имело второстепенное значение. Когда же он достигал своей цели, то был очень и очень счастлив и на его лице появлялась знакомая всем радостная улыбка.
Когда я спрашивал, почему он так радуется, Батюшка отвечал с удовольствием:
- Когда кается один грешник, то радуются Ангелы Божии, так могу ли я, грешный, не радоваться? Разве не приходилось тебе слышать, какая
Однажды, когда мы с отцом Порфирием шли в сторону одной из главных площадей Афин (он собирался что-то купить), мы дошли до какого-то книжного магазина, и Батюшка предложил зайти туда. Там его приняли очень радушно, продавцы наперебой старались оказать ему услугу. Я стоял в сторонке и перелистывал какую-то книгу. Невольно я услышал разговор между Батюшкой и служащим магазина, который выражал свое сожаление по поводу того, что нужной отцу Порфирию книги в магазине не оказалось.
Когда мы вышли на улицу, я спросил его, какую книгу он хотел купить.
- "Лествицу" Иоанна, — ответил Батюшка. — Ты ее читал?
- Я даже не слышал о ней.
- Как же так, чудак?! Это очень важная книга. Но я не могу ее найти, а в понедельник, как ты знаешь, я уезжаю на Святую Гору. Я бы очень хотел приобрести эту книгу.
- Хорошо, Батюшка, вы поезжайте, а к тому времени, когда вернетесь, я ее найду. Будет случай сделать вам небольшой подарок, а то вы всегда отказываетесь, не желая от меня ничего принимать…
- Господь с тобой! Что ты говоришь? Я ведь знаю, что ты студент, к тому же безработный. Так как же ты хочешь, чтобы я от тебя что-то принял? Когда ты с Божией помощью закончишь учебу и начнешь работать, тогда сможешь сделать мне какой-нибудь подарок. Тогда я его не только приму, но и буду гордиться тем, что у меня есть подарок от тебя, моего чада!
- Если вы не примете мой подарок теперь, я пойму ваш отказ по-своему.
- Ну и что ты хочешь этим сказать?
- Что вы меня не любите.
- А ты веришь в то, что говоришь?
- Да, верю.
- Тогда прав твой отец Яннис, когда говорит, что ты упрямец. Делай что хочешь, и да просветит тебя Бог.
Я запомнил название книги и, как только Батюшка уехал на Афон, стал искать ее, нашел и купил. Это была большая книга, в несколько сотен страниц. Из любопытства я начал ее читать, так как, с одной стороны, мне было интересно узнать, о чем она, а с другой — хотелось посмотреть, какого рода книги читает Батюшка.
С первых же страниц я убедился, что написана книга достаточно сложно. Разумеется, в ней заключалось много глубочайших мыслей, но поскольку она была написана на древнем языке, то для ее понимания требовались университетские знания. Но ведь их как раз и не было у Батюшки!
Чем дальше я читал, тем труднее мне это давалось. Некоторые фразы я разбирал, прибегая к правилам грамматики, и все же понять их суть мне было нелегко. Не выдержав, я вступил в мысленный диалог с отцом Порфирием: "Ах, Батюшка, зачем тебе эта книга? Даже я затрудняюсь ее понять, имея экономическое образование и теперь вот заканчивая юридический факультет. Как же ты ее поймешь, когда ты и за партой не сидел?".
Так я думал и рассуждал, пока не закончил читать всю книгу.
Когда Батюшка вернулся, я сразу побежал к нему. Дал ему книгу без всяких комментариев. Он принял подарок с каким-то особым чувством и много раз благодарил меня, как будто я подарил ему что-то очень важное и ценное. Я же все время говорил про себя: "Читай, Батюшка, и если что-нибудь поймешь, объяснишь мне".
Так я думал и был глубоко убежден, что образование определяется красивыми дипломами, а не мудростью. Именно это маловерие и обнаружил во мне "неграмотный" представитель Бога на земле и духовный отец мой Порфирий.
При следующей же встрече он начал пересказывать мне буквально слово в слово большие отрывки из книги Иоанна Лествичника! Это было поразительно! Комментарии, которые он давал, были не только интересны, но и достаточно обширны. Из каждого слова он извлекал более глубокий смысл, чем простые объяснения на основе грамматики.
Я с большим трудом мог уследить за его мыслью. Мне было очень стыдно перед Батюшкой, что я позволил себе с такой иронией подумать, что он "малограмотный"! Я был готов припасть к его ногам! А он, словно намеренно, продолжал бомбардировать меня длинными отрывками из "Лествицы" и давал к ним такие мудрые комментарии, что я от удивления не мог вымолвить ни слова.
С другой стороны, в этом не было ничего удивительного. Именно "неграмотный" мудрец и должен был изобличить убожество моих знаний о предметах духовных. И вместе с тем меня следовало лишний раз одернуть, чтобы я не смел в будущем ставить на одну доску человеческие знания и знания, источником которых была Премудрость Святаго Духа.
После полученного мной урока мне больше и в голову не приходило не только ставить себя выше отца Порфирия, но дерзать даже на какое-либо сравнение с ним.
ОН ПРЕДВИДЕЛ ВРЕМЯ КОНЧИНЫ СВОЕЙ МАТЕРИ
В Афинской Поликлинике уже несколько дней лежала больная мать отца Порфирия. Врачи ему говорили, что она выздоравливает, но Батюшка благодатью Божией предвидел, что живой из больницы она уже не выйдет.
Однажды пошел навестить свою больную мать батюшкин брат по имени Антоний (он скончался на год раньше Батюшки). Когда он спросил врачей, как здоровье его матери, те ответили:
- Отлично! Завтра она выйдет из больницы, а сегодня вечером мы приготовим выписку из истории болезни.
Антоний, которого отец Порфирий очень любил, пришел домой успокоенным. Внезапно зазвонил телефон. Это был Батюшка.
- Антоний, — сказал он ему, — немедленно поезжай в больницу, наша мать умирает, и нам надо успеть взять ее благословение!
- Да что ты говоришь?! Я только что оттуда, с нашей мамой все в порядке, и завтра, как мне сказали, она уже будет дома.
- Я не знаю, что тебе сказали врачи. Я знаю, что наша мать умирает и нам надо торопиться.
И действительно, как только они приехали в поликлинику, мать едва успела их благословить. Господь призвал ее к себе, а батюшкин дар прозорливости подтвердился и на сей раз.
"ТВОЙ ОТЕЦ ПРАВ…"
Отец Порфирий имел обыкновение проводить свой отпуск на Святой Горе. В это время его должен был заменять другой иерей. Поэтому Батюшка обратился ко мне с просьбой, чтобы я поговорил со своим отцом, не может ли он заменить его в августе и послужить в его храме (было это, как мне помнится, в 1964 году). Мой отец, очень любивший Батюшку, с удовольствием согласился.
Однако он должен был обратиться за разрешением к приходскому совету при церкви Святого Иоанна Богослова (отец был приходским священником в двух деревнях). Ему ответили резким отказом. Но, памятуя об обещании, данном старцу Порфирию, отец все же поехал в Афины, чтобы временно заменить Батюшку.
Церковный совет был не на шутку рассержен. Отцу угрожали, что пожалуются на него владыке Фтиотидскому за самовольную отлучку.
По возвращении Батюшки мы с отцом немедленно отправились к нему, и по дороге обеспокоенный отец повторял мне:
- Мы оба с тобой являемся государственными служащими, поэтому мы не имеем права самовольно отсутствовать на работе. И я не имею права оставить две деревни на месяц без священника.
Мы продолжали обсуждать эту тему до тех пор, пока не оказались возле церкви Святого Герасима при Афинской Поликлинике, где нас ждал Батюшка. Когда мы вошли в храм, Батюшка вышел нам навстречу из алтаря, обнял нас и поцеловал. Немного поговорили, и отец пошел приложиться к иконе святого Герасима. В это время Батюшка, улучив минутку, упрекнул меня в том, что я расстроил своего отца. Я сделал вид, что не понял, о чем он говорит. Он же подробнейшим образом описал мне наш разговор. Я был вынужден с ним согласиться. Под конец он открыто принял сторону моего отца и начал говорить о той ответственности, которую несет священник перед своей паствой.
- Твой отец прав, — заключил он.
Я молчал и больше никогда не смел ничего скрывать от Батюшки, даже свои помыслы!
"ВСТРЕЧА" ВО ВРЕМЯ МОЛИТВЫ
Батюшка сам молился подолгу и желал, чтобы его духовные чада делали то же. Особенно меня он в этом всячески убеждал, поэтому часто говорил мне о силе молитвы.
- Молитва, чадо мое, означает беседу с Самим Богом, являющимся Творцом и Создателем вселенной! Он — Тот, Который создал человека по Своему образу и подобию. Он — Тот, Который сотворил все, что мы видим, и то, чего мы не видим нашими человеческими очами. Он никогда нам ни в чем не отказывает. Наоборот, Он всегда готов выслушать нас со вниманием и любовью, как это делает добрый отец, когда у него что-то просит ребенок. Он нам дает то, что мы просим у Него, если только это идет на пользу нашей душе.
В самом деле, думал ли ты, чадо мое, поговорить хотя бы раз с кем-либо из теперешних наших правителей так, чтобы получить просимое? Если нет, то я тебе советую, попробуй! И ты уверишься, что твое желание останется лишь желанием! Они не захотят разговаривать с тобой. Самое большее, что они сделают, — это пошлют тебя к кому-либо из нижестоящих чиновников, чтобы отделаться от тебя.
Господь же наш, Который является Царем царей, никогда не пошлет тебя к кому-то другому и никогда не откажет тебе в беседе с Ним через молитву.
Затем, помню, Батюшка меня спросил:
- Ты понимаешь то, что я тебе говорю, и почему я тебе это говорю?
- Конечно, Батюшка, — ответил я.
- И однако, что-то мне кажется, что ты не хочешь этого понять. Потому что, если бы ты понял, ты бы больше молился.
- Ну, молитесь вы за меня.
- А когда я ем, ты насыщаешься? — спросил он.
Это меня совсем обезоружило.
- Слушай, — говорит, — я хочу сделать тебе одно предложение, но прежде обещай мне, что ты его примешь и выполнишь.
- Обещаю, Батюшка. Я готов сделать все, что вы скажете.
Поделиться книгой: