Помоги проекту - поделись книгой:
Роберт Оболенский
The «ONE»
Часть первая
Кривые отражения
По заявлению соседа, нашедшего тело, именно это послание было оставлено на экране монитора. Но как заверял ведущий расследование офицер СБ, он не обнаружил на месте инцидента никакого послания. А находящийся рядом с телом Карла Регге компьютер хоть и был включен, но никакого сообщения на мониторе не было. Лишь голый экран с картиной «Апофеоз войны» на заставке.
– Проснитесь, мистер Питерс, – сказал цифровой помощник Мерф.
Открыв глаза, названный человек нашел себя на крепком стальном стуле. Попробовал подняться и тут же ощутил крепкие объятия пут на руках и ногах.
– По моим данным вы носите два имени, как к вам корректнее обращаться? – спросил Мерф с четким британским акцентом.
– Что? – моргая, спросил Питерс, скривился и отвернулся от слепящих лучей лампы под потолком.
– Вы так и не ответили.
– А ты так и не назвал, из каких имен мне выбирать.
– Ну как же, сэр. Сперва вас звали Эндрю Питерс, но позже вы называли себя Андрей Кормавой.
– Кто ты? – не слыша вопроса, спросил Питерс и стрельнул взглядом по сторонам: «На стене зеркало – несомненно, наблюдают, – дернул ногой, попробовал оттолкнуться от пола. – Стул намертво прикручен, стол перед ним, скорее всего, тоже».
– Сэр, я жду ответа на вопрос, – напомнил о себе голос британца.
– С кем я говорю? – не скрывая раздражения, спросил Питерс.
– Вопросы задаем мы, сэр. Так что сначала…
Дверь в комнату отрылась, и вошедший, махнув рукой, прервал британца:
– Угомонись, Мерф, им я займусь, – подмигнув Питерсу, сказал незнакомец, сел напротив и даже не попытался отодвинуть стул.
Точно, тут всё приварено к полу намертво.
Взгляд Питерса скользнул по бледно-серым стенам, стальным перилам на уровне пояса, заметил он и динамик у потолка, и камеру в углу. Но свет лампы слепил, мешая оглядеться. Моргнув, Питерс отвел взгляд к полу, зажмурился, пытаясь переждать мгновение, пока белые зайчики искрами взрывались пред глазами. Вновь моргнул и посмотрел на незнакомца. С виду ему было под шестьдесят, сухие пальцы, крепкие руки, над губой пышным кустом раскинулись спартанские усы, а голова хоть и была седа, но выбрил он ее почти под ноль.
– Пытаетесь понять, где вы? – поджав губы, ухмыльнулся старик и бросил на стол толстую папку. – Понимаю, не каждый день к стулу приматывают.
Откинувшись на спинку, он достал из нагрудного кармана пачку «Уайтспот», зубами выудил одну и закурил от электронной зажигалки.
– Кто вы и что вам от меня надо? – подавшись к столу, ответил вопросами Питерс и кивнул на пачку сигарет.
– Нет, парень. Сначала слово, а сладости потом, – бросил в усы старик и пальцем подвинул пачку к себе ближе.
– Кто вы? – беззлобно спросил Питерс вновь и, извернувшись, почесал кончик носа об плечо.
– Представители малоизвестной вам организации,– стряхнув пепел на пол, спокойно ответил усатый и посмотрел так, что в свете ламп глаза сверкнули холодно-голубым отблеском стали.
– ЦРУ, АНБ, ФБР, ОСР, ОБР, «Метавира Секьюрити» или остатки военных, – Питерс подался вперед, – или остатки нарушивших клятву обществу полицейских? Так кто?
– Всё мимо.
– И всё же?
– Министерство мостов и тоннелей.
– Странно, – прыснул в голос Питерс и добавил: – Для этих парней на вас слишком мало черного.
– Это домашняя форма.
– Понимаю. Если всю жизнь в черном костюме ходить, так и крыша поехать может, – Питерс облизнул губы, кивнул в сторону усача. – Вот скажите, а какого у вас цвета носки? А то костюм, галстук и ботинки черные, рубашка белая. Но носки, всю жизнь голову ломаю – какого у вас цвета носки? Ведь белые были бы логичным выбором, но это как-то несерьезно. Остаются черные, но и тут загвоздка – слишком мрачно. Прям «Fade to Black» какой-то выходит. Ну, знаете этот мотив «Когда жизнь покидает тебя, а ты теряешь волю, и всё не так, как было уж вчера»?
«Ну ты и фрукт», – подумал старик, стараясь оставаться серьезным в лице, а вслух сказал:
– Мерф, что еще за «Фейд ту…»? Ну ты понял.
– Это знаковая песня группы «Металлика», была популярна в конце прошлого века, мистер… – Мерф запнулся на полуслове.
– Да договаривай уже, – цыкнул старик и улыбнулся Питерсу.
– Мистер Фокс, – учтиво закруглил фразу британец.
– Спасибо, Мерф, – затянувшись сигаретой, сказал Фокс, не переставая наблюдать за реакцией Питерса.
«Фокс, нет – такого не помню. Кто ты, и как я сюда попал? Вопросы, тонны вопросов. Чёрт, только не завали всё, не расслабляйся», – лихорадочно прикидывал Питерс в уме.
– О чём задумались? – раскинувшись на стуле, спросил Фокс и закинул одну ногу на другую.
– Пытаюсь вспомнить вашу фамилию.
– И как успехи?
– Ничего не приходит на ум.
– Тогда продолжим. Правда на правду – это честно. Согласны?
Питерс кивнул, подумав: «Почему я ничего не помню? – и тут же успокоил себя другой мыслью: «Ты можешь сколь угодно ерзать и волноваться, но делу это едва ли поможет». Поэтому он постарался максимально расслабиться, набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и уже через мгновение почувствовал, как пульс стал ровнее.
– Как мне к вам обращаться? – Фокс потянулся к столу, стряхнул пепел с сигареты и постучал пальцем по пузатой папке. – У нас много версий, но мне хочется услышать вашу?
– Ну-у, – сглотнув ком в горле, протянул Питерс, – когда-то меня звали Андреем Кормавым, второе имя произносится через «а», тут нет ошибки. Позже я мигрировал и поменял данные на Эндрю Питерс.
– С чем связано?
– Семейные дела.
– Понимаю, – кивнул Фокс и дал знак продолжать.
– Позже меня по-разному звали. И Кормавым, и Питерсом, кто-то даже окрестил Толмачем. Всяко бывало, но последнее время ко мне прилипло то, как звали меня китайцы из Панту – Лисом, – он невольно ухмыльнулся, чуть вздернул подбородок. – У них, правда, такое забавное произношение, звучит так, – он вновь ухмыльнулся и протянул:– Лииса.
– Мерф, уточни последнее,– поднял палец Фокс и, ущипнув себя за ус, бросил взгляд на камеру слежения.
– Лис – это хищное млекопитающее семейства псовых. Иными словами говоря, это Фокс, но по-русски, – короткий смешок и сдержанное покашливание, – забавный каламбур выходит, сэр, – сказал британец.
А Питерс представил себе лицо говорившего. Как тот пытается быть серьезным, прикрывает рот рукой и сдерживается от смеха. Сам не отдавая себе отчета, он всё сильнее закипал, сколь четче становился образ англосакса. Плотно сжав зубы, Питерс постарался дышать глубже, но в голове уже крутилось: «Наверное, тебе это кажется забавным, да, говнюк? Ну, смейся, пока можешь, чёртов брит».
– Согласен, в этом что-то есть, – улыбнулся краем рта Фокс, выслушав Мерфа. – Быть может, это станет началом прекрасной дружбы? Как считаете, мистер…
Ответа не последовало, Фокс дважды щелкнул пальцами, пытаясь привлечь внимание собеседника.
– Вы всё еще с нами, мистер Питерс?
– Да, – кивнул он в ответ. – И правильный ответ, это «мистер Луи», вернее, просто Луи. Но для вас лучшим вариантом будет – Лис.
Он бросил взгляд на камеру слежения, посмотрел на свое отражение в зеркале напротив.
– И да, что-то я помню, – сказал Питерс, нахмурив лоб. – Если не ошибаюсь, вот тоже упоминания начала прекрасной дружбы и Луи были сначала в фильме «Касабланка» 1942 года, что получил три Оскара. Второе упоминание фразы было в «Черная кошка, Белый Кот», 1998, кажется, им достался золотой Каннский Лев.
– Не совсем корректно, мистер Лис, – уточнил голос британца из динамика. – У кота и кошки три награды. Серебряный лев за режиссуру, малый золотой за…
– Да пошел ты нахер, говна кусок! – рванулся с места Питерс так, что браслеты впились гранями в запястья, а костяшки побелели. – Мне похеру, как вы звать меня будете! Питерс, Кормавой, Лис – вообще, насрать! И кто вы, мать вашу?! Хотите играть в игры, играйте, уроды ссаные! Я только за, а если вы такие фанаты кино прошлого, тогда давайте начнем с ягодок, – с издевкой хмыкнул Питерс, кашлянул и сплюнул сгусток на пол. – С вас глазная повязка да браслет с таймером, с меня хромота и хитрый прищур. А звать меня будут для вас Змей, а для друзей я буду Плискин. И как бы мы ни играли, я вас всех перетрахаю в финале, уроды долбанутые. Ну что, подходит такой расклад, или еще поиграем в киноманов?!
Из динамика слышался звук помех, словно кто-то зажал кнопку селектора, но не знал, что ответить. Сидящий напротив Питерса старик подобрался, кашлянув в кулак, хмыкнул в усы и затушил ногой брошенный на пол окурок.
– Закончили? – сказал он невзначай, так словно они два старинных приятеля, что делят время за одним столом в давно облюбованной кафешке.
Ничего не ответив, Питерс смерил собеседника взглядом исподлобья. Фокс чуть наклонился к собеседнику, спокойно выдержал взгляд.
– Сигарету? – прервал молчаливую дуэль старик.
– Не откажусь, – осипшим голосом ответил Питерс.
Фокс дал знак Мерфу, и в тот же миг разомкнулась сковывающая правую руку Питерса скоба. Старик, не произнося ни слова, подвинул к центру стола пачку «Уайтспот».
– Меня зовут Майкл Фокс, я комендант этого убежища.
«Только не они», – пронеслось в голове Питерса.
– Нет, мы не военные, – увидев, как заиграла жилка на лице Питерса, сказал ровным голосом Фокс. – И не представители одной из ранее озвученных вами организаций, мы третья сторона – заинтересованная сторона конфликта.
Закончив, он достал зажигалку и протянул ее Питерсу.
«Третья сторона? Но кто? Может, остатки правительства? Или кто-то из внешних? Вряд ли Мусорщики, может быть, Шептуны с Центрального вокзала или Холлнисты? Нет, у них нет таких убежищ. У кого в пределах Манхеттена есть такие довоенные помещения в пользовании? Думай, идиот, думай!» – накручивал себя Питерс.
– Пытаетесь вспомнить? – спросил Фокс.
Слова эхом загуляли по пустой комнате. А усатый комендант, казалось, застыл во времени. Словно перед Питерсом сидел не человек, а восковая фигура, что протянула к нему руку с поданной зажигалкой. И только изучающие его бледно-голубые глаза напоминали о реальности находящейся перед ним персоны.
– Я ничего не помню, – услышал он свой голос, словно со стороны.
– С отсылками к фильмам вы справились, уже неплохое начало.
– Неплохое, – повторил Питерс и опустил взгляд к полу, тяжело вздохнул.
– Вы можете подумать, но предупреждаю. Рука у меня нежелезная,– сказал комендант Фокс и чуть поиграл рукой, изображая тремор.
– Я согласен, – держа в зубах незажженную сигарету, ответил Питерс.
– Отлично.
– Но у меня будут условия.
– Хорошо. Тогда начнем?
– Да, начнем, – медленно сказал Питерс, пытаясь держать себя в руках. – Но с чего?
– Для начала возьмите зажигалку, – улыбнулся во весь рот старик и подмигнул Питерсу.
И стоило Питерсу протянуть руку, как свет погас, а руки двух незнакомцев оказались в световом пятне по центру стола. Взяв зажигалку, он прикурил и жадно затянулся. Выпустил плотную струю дыма к потолку, в тот же миг заметил мужчину справа. Спрятав руки в карманы брюк, тот стоял по ту сторону зеркала Гезелла1 и молча наблюдал. Вновь затянувшись, Эндрю Питерс пустил дым носом – к полу. Оценивающе взглянул на фигуру неизвестного: широкие плечи, рослый, волосы зачесаны назад – заметна проседь на висках.
– Вам знаком этот человек? – прозвучал голос Фокса из тени.
Питерсу на мгновение показалось, что он в каком-то спектакле. Вся эта игра со светом, то слепят, теперь погружают во тьму. А это чёртово пятно света над столом, зачем всё это?
Он отвел взгляд от незнакомца из зазеркалья, попытался различить очертания Фокса, но тщетно. Пучок света резал глаза, он вновь жадно затянулся и попытался разглядеть очертания мужчины в костюме.
– Мистер Питерс? – напомнил о себе голосом Фокс.
– Нет. Скорее, не знаком. Хотя… – Питерс склонил голову набок подобно сове.
– А имя Джеймс Коган вам о чём-то говорит?
– Глава «Гипперион Энерджи», – словно скороговорку выплюнул слова Питерс.
– Свет! – скомандовал Фокс, и вся комната наблюдения наполнилось огнем ламп. А находящийся в ней мужчина потянулся к кнопке селектора.
– Теперь узнаете? – сказал Джим Коган своим басовитым голосом.
– Я не знаю, я помню только… – Питерс замер на мгновение и тут же выпалил, словно заученную наизусть памятку: – 2054 год. Акции «Гипперион Энерджи» набирают обороты,– онсделал паузу, кашлянул в кулак. – Кажется, там еще была фотография отца с сыном. Точно! Билл Коган и его четырнадцатилетний сын на научной выставке.
– Вот видишь, всё ты помнишь, – заметил Фокс из тени.
– Ты был прав, он помнит, – кивнув, согласился Коган.
Поделиться книгой: