Держитесь, дорогие смертные!

Mayonaka

Держитесь, дорогие смертные!

Очень приятно, ведьма!

Я внимательно всматриваюсь в витрину бутика. На пьедесталах пестреют симпатичные платья разных фасонов, но, впервые за долгую жизнь, в магазине меня привлекает отнюдь не товар.

Гордо приосанившись, она смотрит перед собой небольшими, пронзительно яркими глазами цвета зыбкого болота. Светлые волосы ниспадают на плечи ровной волной, переливаясь золотом при тусклом свете. Всё её существо – точёная фигура, хрупкие плечи, маленькие ладони и тонкие пальцы – выдаёт принадлежность к другому миру. Слишком необычная, слишком отрешённая и слишком самоуверенная. Так. Мне определённо нравится.

– С первым вопросом покончено! – радостно заявляю я собственному отражению. – Я самовлюблённая красавица, ходить умею. Читать, писать и ругаться – тоже. Начало великолепное.

Вот кажется, что ещё надо для полного счастья? Отвечу с лёгкостью – отсутствие одного крайне неприятного «НО».

Я мертва.

Точнее, должна быть мертва по всем законам природы. Если скажете нечто вроде «девочке плохой сон приснился, небось с парнем рассталась», без зазрений совести размажу вас по стенке. Только не обижайтесь. Вся прелесть в том, что я помню собственную смерть, помню, как скиталась по реальностям, в том числе и по этой современной мусорке, что у людей зовётся «прогрессивным будущим». Но вот каким магическим образом я материализовалась – чёрт знает. Хотя, вряд ли. Мы приятели, всё-таки, собрату он бы сразу ответил.

Бездумно бреду по улице, ловя недоумённые взгляды прохожих. Серые, безликие зомби вдруг округляют почерневшие от недосыпа глаза и, роняя челюсть, открыто пялятся на прелестную меня – ну как тут не засмеёшься?

Подобрав подол сногсшибательного бордового блио, пытаюсь рассуждать логически.

Я прекрасно осведомлена о языке и обычаях современного мира, но мой весьма специфичный наряд и скромные знания из другой эпохи, жужжащие в голове, словно пчелиный рой, недвусмысленно намекают на то, что умерла я где-то в районе Средневековья. Замечательно. Блио, быть может, и далеко не дешёвое, но такие в те времена имелись в гардеробе у каждой аристократки.

– Миранда?! Ты с дуба рухнула?! – за руку хватают прежде, чем успеваю заметить людей вокруг. – Мы её битый час ждём, а она вразвалочку топает и не смотрит даже!

– П-простите, юн-ная госпожа, но… – незнакомцы, разодетые в средневековые наряды и напудренные до белоснежной корочки, впиваются в меня возмущёнными взглядами. Я, конечно, многое повидала, но от такой неожиданности в мозгу проснулись слова родного времени. – Я не… – погодите. Божечки! Нашли, во что одеться! В таком виде никто не ходил! Жалкая пародия на свою страну, вам не стыдно?!

– Ну вот, дорогуша. А говорила, что не сможешь изобразить перепуганную простолюдинку. Понимаю, в роль ты вжилась прекрасно, но похвалу отложим на потом.

– Какую ещё «простолюдинку»? – чёрт побери, господа, «простолюдинку»? Я и в этом платье?

– Правда, с платьем ты подкачала… – взлохмаченная девушка окидывает меня усталым взглядом. – Ладно, переодеваться некогда. По местам, олухи! Сцену нужно снимать сейчас же, пока солнечные лучи падают под нужным углом, иначе поцелуй потеряет весь шарм…

– Прошу прощения?! Какой ещё…

– Всё, прекращай, Миранда. Мастерство будешь с Дарреном оттачивать. Стоп. Куда вы дели Даррена?! – вся свежеиспечённая аристократия содрогается от неистового крика. – Заберите Миранду! Где гримёр? Я не поняла, Даррен должен сам себе в любви объясняться?! Это мы можем снять без всей суматохи на скрытую камеру в его доме. Прекращайте ржать, не кони!

Я весело усмехаюсь, пытаясь сообразить, в какой премилый дурдом попала, и тут же оказываюсь захваченной в плен парой сильных рук. Низенькая девушка с каменным лицом (и слишком сильной хваткой для женщины!) бесцеремонно тащит меня к ярко освещённому участку аллеи. Толкает в спину со словами «сойдёт» и отползает к первой незнакомке, не сменяя выражения лица.

В тени большого раскидистого дуба притаилась внушительная фигура, чья широкоплечая спина заставляет чувствовать себя ребёнком.

– Боже, Аника, я всё понимаю, но срываться со съёмок на поиски твоей вдруг появившейся ведьмы – это уже перебор! – бормочет неизвестный обыденным тоном, полностью игнорируя нападки целой съёмочной группы. Опирается на дерево одной рукой, томно вздыхает и вдруг начинает смеяться. – Ах, вот оно что. Дорогая, ты хочешь, чтобы я нашёл ведьму, которую ты собственноручно призвала в наш мир? Тогда ясно. Это полностью меняет суть дела. Но, знаешь, я думал, чёрные маги твоей специальности общаются с духами умерших, а не организуют транспортировку ведьм из параллельных миров. Ой. Из мира мёртвых, да-да, прости. Ужасное упущение, – стоит Даррену повернуться, как наши лица принимают одинаковое шокированное выражение.

Милый, кем ты ни был, я готова тебя расцеловать.

Поражённая простотой и гениальностью своей личности, я расплываюсь в улыбке. Горячая кровь, вторя воспоминаниям, закипает в венах, ударяет в голову, да так сильно, что хочется обежать половину города, лишь бы выплеснуть скопившуюся энергию.

Вопли. Кровь. Мысли, лихорадочно сменявшие друг друга. Удушающий жар костра. Пока они в ужасе пятились назад, я молчала и улыбалась своей самой довольной, самой обольстительной улыбкой.

Такой, как сейчас.

Даррен обрывает звонок, не отводя от меня странного взгляда. В серебряных глазах молодого мужчины – то, что можно ожидать в самую последнюю очередь (если можно вообще)…

– Какая встреча, – …насмешка и любопытство. – Вы даже не представляете, как облегчили мою жизнь, юная леди.

– То же самое могу сказать Вам, мистер Даррен, – похоже, он правда верит в существование подобных мне. Более того, некто, с кем он близко знаком, и есть причина моего воскрешения. Но какая сейчас разница? Я красавица-ведьма, чудом воскресшая через несколько веков после смерти. Какие к чёрту маги и симпатичные мальчики?

Круто развернувшись на каблуках, лечу прочь. Никто из ошарашенных людишек даже не пытается препятствовать, но Даррена было опасно недооценивать.

– Куда Вы собрались, леди? – бархатистый смешок раздаётся прямо над ухом, когда цепкие руки охватывают талию. Чертёнок выше почти на полторы головы, потому, когда я оказываюсь прижатой к широкой накаченной груди, приходится снова убедиться в бесполезности своего роста и физических способностей. Ну, ничего, милый, неспроста моя кровушка так активно бурлила во всём теле, верно?

Призвав на помощь все свои пока неведомые чувства, внезапно понимаю, что начинаю растворяться. Причём в самом прямом смысле.

Порывы свежего прохладного ветра играют волосами, ласкают кожу, вызывая крупную дрожь. Ударивший в нос аромат цветущих роз, столь насыщенный и столь сладостный, принуждает закатить глаза, а палящее солнце словно проходит сквозь всё тело. Начинаю впитывать пышущее пламя его лучей, борясь с горькой ностальгией, и нагреваться всё сильнее с каждой секундой, будто брошенная в домну фарфоровая кукла.

Даррен не может этого не замечать.

Бархатистый смех вновь шипит над ухом, но уже через секунду меня выпускают из крепких объятий и позволяют скрыться на оживлённой улице.

Я не верю, что он сдастся так просто, но всё же позволяю себе смеяться. Во весь звонкий голос, от всей прогнившей и сожжённой дотла души. Правда, уже через тридцать метров ноги категорически отказываются разделять всеобщее веселье.

Что ж, я никогда не могла похвастаться выносливостью.

Споткнувшись о подол платья, падаю на колени и едва ли не сбиваю с ног ошеломлённых прохожих. К великому счастью, нижняя часть юбки порвалась достаточно сильно, чтобы сил оторвать её хватило даже мне. Быстро покончив с ненавистной тканью, оглядываюсь по сторонам. Всё шумит, пыхтит и громыхает по-прежнему, удивлённые глазёнки людей, местами полные презрения, мелькают тут и там.

Глубоко вздохнув, продолжаю экстремальный марафон, но не успеваю в полной мере насладиться освобождением от длинного подола, как застываю на месте с отвисшей челюстью.

На дорогу, ревя тормозами и переливаясь в солнечном свете, вылетает огромный чёрный джип. Личность водителя, думаю, уже ни для кого не загадка. Чёрт, разумеется, меня хотят похитить, но вы только посмотрите кто, как и на какой машине. Легкомысленная женская сущность пищит от восторга, напоминая, что пора удирать, и заставляя цепенеть с улыбкой на лице одновременно.

Он не поймает меня. Несчастный даже не догадывается, какая энергия закипает в столь тонком теле и какие опасные воспоминания возвращаются в столь ясную головку. Опасные для вас, дорогие смертные.

Однако идеальный план рушится со скоростью роста моей самоуверенности.

В уши ударяет густой, огороженный от посторонних звуков гул.

Маленькая фигура на пешеходном переходе. Морда железной колымаги в нескольких метрах от слабых ног. Ещё одна жалкая секунда – и её размажет по асфальту. Непременно размажет. Девчонку с зелёными глазами. Запах молодой крови пропитает воздух.

Та самая ситуация, в которой есть лишь иллюзия выбора. Остановлю авто – спасу жизнь несчастной, карму севшей за руль тупоголовой, но взамен навсегда распрощаюсь со свободой и, возможно, жизнью. Сомневаюсь, что маг-растяпа со своим принцем-покровителем позволят мне спокойно коротать вечность. Где справедливость? Правильно, нет её, и не было в этой жизни никогда. Не надо всё сваливать на эпоху, дорогие люди, я побывала в обеих. Везде вы одинаковые.

О, прошу, только давайте без слёз. Милые, я же предупреждала о своей испорченной, эгоистичной натуре. Нет? Ну, пораскиньте мозгами! Зачем вековой ведьме бессмысленная возня со смертными, если можно просто сжечь неугодных одним прикосновением. Поэтому…

Удар. Кап-кап.

– АНИКА!

…вместо того, чтобы просто избавиться от шин, я расплавлю бампер этой разукрашенной змее!

******************

Времени на конспирацию не оставалось. Я ринулась вперёд, выплеснув всю свою палящую энергию в дорогое авто. Как и ожидалось, жар оказался довольно сильным, чтобы махина начала тормозить, но без несильного толчка в живот всё-таки не обошлось. Мое безвольное, до ужаса ослабевшее тело опрокинуло на асфальт, благо девушка успела отскочить.

Что ж, ноги довольно подустали от бега, так почему бы не прилечь? Распластавшись на тёплой твердыне, складываю руки под головой, облизываю окровавленные губы и с любопытством смотрю на небо. М, какая интересная форма облаков. Напоминает перекаченную силиконом мордашку недоводителя.

Ох, только помяни. Уже вылетает из салона, с ужасом рассматривая оцарапанную руку. Да-да, чужая жизнь – ничто, по сравнению с царапиной. А вы не знали?

Уже жалею, что не направила её чёртову железяку в столб.

– Какого чёрта?! Даррен?! Вы с ума посходили?! Кто эта полоумная?! – в писклявом голоске столько яда, что, боюсь, хватит для отравления целого города. – Аника?! На кой трындец ты летела под машину?! – минуточку. Даррен? Аника? Ух, похоже, я влипла в странный замкнутый круг.

Пытаюсь подняться на локтях, но попытки не венчаются успехом. Чёрт. Регенерация тела займёт некоторое время: судя по всему, рёбрам неплохо досталось.

– Вы в порядке, леди? – ходячее зеленоглазое несчастье заглядывает в моё наполовину удивлённое, наполовину насмешливое лицо и нервно улыбается. – Вы…спасибо…я…правда…

– Цела, леди? – бледное лицо принца-хранителя оказывается в паре сантиметров от лица. Эй, кто тебе разрешал копировать мою улыбку?

– Даррен! Ты меня вообще слышишь?! Кто эта идиотка?! Вы не хотите ничего мне объяснить?! Аника, между прочим, бросилась под мой новый «PORSHE»! Что за фигня здесь творится?! – по мере того, как недоводитель разражается гневной тирадой, лицо Даррена становится всё более ужасающим. Как, в принципе, и моё. – Что ты сделала с моей машиной… – машиной, да? МАШИНОЙ?

Последующую информацию мозг наотрез отказывается воспринимать. Злосчастное слово ножом вонзается в голову и начинает медленно потрошить остатки холоднокровия.

Как вы там говорите, смертные? Надо держать себя в руках?

Хах.

А зачем?

– Слышишь, змейка разукрашенная, – взбудораженная яростью, я всё-таки принимаю сидячее положение. – Стягивай свои перекаченные губки в тугой мешочек и проваливай восвояси, иначе в следующий раз я спалю эту несносную колымагу дотла и заодно поработаю над твоим имиджем.

Думаю, было бы хорошо не допустить месту ДТП стать местом убийства. Даррен в данный момент не внушает особого доверия…

– Да…кто ты вообще такая?! Не с…

– Я? – без кардинальных мер не обойтись. Ну, уж это мы с лёгкостью. – Я, между прочим, его личный гарем, – цепляюсь за удивлённый взгляд серебряных глаз и мельком смотрю на еле сдерживающую смех Анику. – Ты не знала? Пф. Даррен просто у нас стеснительный, распространятся о таком не любит. Зато обожает помогать мне подниматься, когда я падаю. Это наш с ним личный ритуал, правда, Даррен? – расплывшись в невероятно обаятельной улыбке, принц начинает трястись от хохота, а потом, глянув на меня из-под опущенных ресниц, вдруг…хватает на руки.

Решающий удар по гордости силиконовой мордашки. Нокаут. Пять. Четыре. Три. Два. Один! У нас есть победитель! Соперница остаётся вкопанной в землю посреди вовсю сигналящей дороги, а в качестве утешительного приза ей достаётся расплавленный «PORSHE». Наши поздравления!

Дурачества только начинаются

– Зачем вы напялили на меня эту пижаму и запихнули в кубическую юрту?

Ещё по дороге в больницу я доходчиво объяснила принцу и его трясущейся от испуга подружке, что регенерация моего тела скоро закончится. Притворившись, будто вообще таких слов не знают, они всё-таки затащили меня в лечебницу. Итог – приходится ждать возвращения врача, изнывая от скуки и рассчитывая шансы убежать одновременно. Хотя…подождём финала спектакля. Очень маловероятно, что сладкая парочка убьёт меня после всего произошедшего: от одного вида крови у Аники затряслись поджилки, а Даррен не стал бы так бережно таскать меня на руках, чтобы вскоре этими же руками задушить.

Наверное.

По крайней мере, смерти в этой ослепительно белой коробке точно ждать не стоит – слишком примитивно и опасно. Для людишек, разумеется.

– Юрт-ту? Вам холодно, леди? – девушка смотрит на меня распахнутыми глазами, прижимая руки к шее. Ох, мамочки. Безнадёжное дитя.

– Не переживай, Аника. Это шутка, – Даррен вот уже полчаса не сводит с меня озорного взгляда. Спародировав выражение его лица, я фыркаю и запрокидываю голову.

Бархатистый смех снова ласкает слух. Его подхватывает слегка усталый, но совершенно искренний насмешливый голосок.

Я не пойму, мир настолько изменился со времён моего рождения? Этот симпатичный шутник в открытую пялится на меня, уже чуть ли не заигрывает, а девчонке – хоть бы хны.

– Думаю, пора объясниться, – заявляет Аника, крепко сжав ручку кожаной сумочки, да таким тоном, будто готова раскрыть план скорого апокалипсиса.

– Думаю, леди уже всё поняла.

– Всё? – она поворачивается к своему принцу с горящими щеками. – Т-ты уверен?

– М, ну если ты так хочешь, мы окончательно прольём свет на сложившуюся ситуацию. Давайте ещё раз познакомимся, – Даррен торжественно выпрямляется, натянув на смеющееся лицо благородную улыбку. Я сглатываю тучку смешинок. – Это Аника. Ученица младших классов старшей школы, наследница крупной корпорации и по совместительству – могущественный чёрный маг.

Ба-бах. Не бросайте меня, мои миленькие два кило нервных клеток!

– Именно она стала причиной твоего появления здесь.

– Что ж, – видимо, мои глаза в данный момент красноречивее любых слов, потому что Аника моментально заливается краской, а Даррен довольно лыбится. – Допустим. И не такое в жизни бывает.

– Я, как ты успела догадаться, Даррен…

– …ученик старших классов старшей школы, наследник такой же крупной корпорации, по совместительству – несносный разбиватель сердец, имеющий под боком невесту и миленькую мордашку с обольстительной улыбкой, – язык мой поганый, он, конечно, симпатяга, но слышать ему это из моих чудесных уст совсем не обязательно…

– Данное описание льстит мне больше любых комплиментов, – черноволосый гад лукаво усмехается, пока Аника безжалостно добивает мой спасающийся бегством мозг.

– А как ты узнала, что мы жених и невеста? – где приступ ревности?! Какого чёрта здесь творится?! Эта идиотская ситуация путает разум искуснее мистического воскрешения!

– Приём, девочка! – рывком сев на колени, я щёлкаю пальцами перед её удивлённым личиком. Пока недоумевающий взгляд зелёных глазёнок скользит по моему лицу, Даррен хватает подушку и разражается таким сумасшедшим хохотом, что я начинаю подозревать, будто за несколько веков мир действительно пересмотрел отношения между мужчинами и женщинами. – Твой недоделанный жених – самый настоящий бабник! Рассказать о значении этого слова?

– Ох, – Аника смущённо усмехается, заставляя меня отпрянуть с отвисшей челюстью…и уткнуться прямо в её пассию! Вскинув голову, прожигаю взглядом самодовольное лицо. – Понимаешь…

– …в современном мире так принято – у Аники, например, тоже есть свой личный двухметровый гарем с янтарными глазами, верно?

– ДАРРЕН!

– А в моём любовном многоугольнике отныне любимой составляющей будешь ты, – он невыносимо близко, потому мысль «а умею ли я извергать пламя?» автоматически становится доминирующей.

– Братик, это уже слишком! Прекрати приставать к…

– Кто-кто?!

******************

– Мы с Дарреном дружим с юношества, – весело говорит Аника, беря очередную прядь моих волос. – Наши родители познакомили нас с явной надеждой поженить в будущем. Но мы никогда не любили друг друга в этом смысле, – с каждым новым словом её широкая улыбка медленно угасает. – Это было не выгодно… – тонкие пальцы замирают в воздухе, взгляд становится невидящим. Сердце пропускает удар.

Я слишком хорошо знакома с политикой и понятием «выгодно». Слишком хорошо для шестнадцатилетней девочки. Надеюсь, что шестнадцатилетней, по крайней мере.

– Ясно всё с вами, – удивляет, правда, что она решила поведать о таком сокровенном мне. Совершенно незнакомому человеку, который фактически является её врагом.

– Я осознавала наше положение, но Даррен – нет. Он не хотел мириться с несправедливостью и навязываемыми порядками светского общества. Дошло до такой степени, что я сама начала ощущать внутри зарождающийся бунтарский дух, однако…всё изменилось в один день. Разрывающаяся между желанием жить свободно, желанием быть любимой родителями и желанием оградить Даррена от всего этого сумасшествия, я внезапно узнаю, что он подписал согласие о женитьбе, представляешь? – глаза, наполненные грустью и недоумением, встречаются с моими. Что-то хорошо спрятавшееся внутри сердца, сильное и трудно контролируемое, начинает тревожно пульсировать. Я чувствую её мучения. Чувствую боль и сестринскую любовь. Бедняжка пронесла это через столько лет жизни…

Волнение на пару с потребностью прекратить этот изнуряющий обеих разговор заставляют нарушить запрет Аники. Разворачиваюсь и осматриваю в зеркале отражение себя любимой, как вдруг…