Мышь, которая зарычала

Талли обернулся к герцогине, и сходство сейчас же исчезло.

— Есть единственный способ получить деньги от другой страны. Традиционно он считается абсолютно честным, — торжественно произнес Талли.

— Какой же? — спросила герцогиня Глориана со странным ощущением того, что в данный момент она разговаривает не с современным мужчиной, а с самим Роджером Фенвиком.

Талли подошел к камину и взял один их стоявших поблизости шестифутовых луков.

— Война, — сказал он.

— Война! — эхом отозвалась Глориана.

— Война, — повторил Талли. — Мы должны объявить войну Соединенным Штатам Америки.

3

Герцогиня Глориана выбрала из стоящего перед ней блюда самый красивый гранат и не могла сдержать улыбки, представляя себе его вкус, несмотря на то, что ей предстояло провести Тайный совет. Гранаты были ее любимыми фруктами. Раньше герцог, отец Глорианы, разрешал ей есть гранаты только на Рождество и в ее день рождения. Но теперь, став герцогиней, она могла их есть сколько угодно.

— Бобо, — сказала она, беря ножичек для фруктов и оборачиваясь к князю Маунтджою, — когда мы в последний раз воевали?

— Чуть более пятисот лет назад, — ответил князь.

Он решил, что это праздный вопрос, заданный просто из любопытства, — ведь повод для собрания Тайного совета был ему неизвестен. Князь очень гордился своими познаниями в истории герцогства и воспользовался удобным случаем, чтобы их продемонстрировать.

— Это была битва с французами в ущелье Пино. Под двуглавым орлом Фенвика выступало триста сорок человек — триста лучников и сорок латников в доспехах. Тысяча двести французов трижды начинали атаку, но их встречали стрелы наших лучников. К концу дня в ущелье лежало семьсот мертвых французов. Наши же потери составляли только пять человек.

— И с тех пор мы больше не воевали? — спросила герцогиня, целиком поглощенная маленькими рубиновыми зернышками граната.

— Ни разу, — ответил князь. — В этом не было необходимости. Битва в ущелье Пино навсегда установила суверенитет герцогства Великий Фенвик.

— Ну и плохо, что у нас нет практики ведения боевых действий, — пробормотала герцогиня.

— Не сомневаюсь, — сказал Маунтджой, — что, если возникнет необходимость, мы сможем постоять за себя. Наше национальное оружие, луки, настолько вне времени, что и теперь это — супер-оружие. Из него можно убить на расстоянии в пятьдесят ярдов.

— Приятно слышать, — сказала герцогиня, отложив в сторону шкурку граната, — потому что скоро мы начинаем войну.

— Лук, — продолжал князь, — это пример такого оружия… Извините, ваша светлость, что вы сказали? Я не ослышался? Мы начинаем войну?

— Именно так, — подтвердила Глориана.

Князь выронил свой монокль на колени.

— Ваша светлость, это серьезно?

— Совершенно серьезно.

— Что за странная идея! — воскликнул князь. — Это ужасно! Подобные решения не принимаются так поспешно! Ваша светлость, вы хорошо себя чувствуете?

— Вполне хорошо, — ответила Глориана. — Посмотрите, нет ли поблизости мистера Бентера, чтобы мы могли начать Тайный совет.

Князь понял, что надо исполнить приказ повелительницы, и, несмотря на удивление, которое почти парализовало его разум, он вышел на поиски вождя партии разбавителей. Он отсутствовал чуть дольше, чем позволял придворный этикет, и, когда он вернулся с мистером Бентером, было заметно, что они оба очень взволнованы и обеспокоены.

Герцогиня Глориана XII в официальных случаях, подобных этому, мгновенно превращалась из милой девушки в правительницу. Два свежеизбранных лидера только сейчас начали это осознавать. Несколько минут назад Глориана была прелестной девушкой, которая наслаждалась соком зернышек граната. И вдруг она обернулась герцогиней, полной решимости править своим государством.

— Вы согласились, — продолжала Глориана, — чтобы я предложила Талли Баскомбу организовать коммунистическую партию. Однако ему удалось объяснить мне, насколько неправильными были наши планы.

Князь Маунтджой и мистер Бентер обменялись удивленными взглядами.

— Мистер Баскомб, — продолжала Глориана, — убедил меня в том, что, даже если наш план осуществится, Великий Фенвик может быть обвинен в международном грабеже и это запятнает нашу честь, которую мы пронесли незапятнанной через века.

— Но, ваша светлость, — возразил Маунтджой, — честью народ не накормишь. Если выбирать между духовным и материальным, приходится отдать предпочтение материальному. Человеку трудно задумываться о душе, пока он как следует не поест. Голодные страны не могут позволить себе удовольствие сохранять честь и иметь приятные манеры.

— А я с вами не согласен, — вступил в разговор Бентер. — Мне даже начинает нравиться этот Талли, хотя прежде он меня сильно раздражал. По моему мнению, ни человек, ни страна не выживут, поступившись собственным достоинством.

— Точно то же говорил и мистер Баскомб, — сказала Глориана. — В любом случае, он отказался организовать коммунистическую партию, потому что не согласен с коммунизмом. Правда, с демократией он тоже не согласен. Похоже, мистер Баскомб и сам не знает, с чем он согласен.

— Давайте-ка вернемся к добавлению воды в вино, — вставил Бентер. — Это единственная возможность выбраться из наших трудностей. И нет в этом ничего предосудительного. В законах Великого Фенвика не указывается, сколько воды должно быть в вине.

— Если вы это сделаете, то уничтожите главный источник государственных доходов, — с горячностью возразил Маунтджой.

— Не согласна ни с тем, ни с другим, — сказала Глориана.

— Вероятно, у мистера Баскомба есть какое-то предложение? — не без сарказма спросил Маунтджой.

— Именно потому я вас и пригласила, — ответила Глориана. — Мистер Баскомб нашел способ получить деньги от Соединенных Штатов и сохранить незапятнанной нашу национальную гордость. — Глориана сделала паузу, чтобы ее следующая фраза прозвучала особенно значительно. — Мистер Баскомб предложил нам объявить войну Соединенным Штатам Америки.

Второй раз за утро Маунтджой выронил на колени свой монокль. Мистер Бентер дернулся так, будто кто-то толкнул его в спину.

— Объявить войну Соединенным Штатам?.. — повторил он, словно не веря собственным ушам.

— Объявить войну Соединенным Штатам? — как эхо, отозвался князь. Он был так потрясен, что никак не мог водрузить монокль на место.

— Объявить войну Соединенным Штатам, — спокойно повторила Глориана, и в ее тоне прозвучала уверенность в правильности этого решения.

Князь пожал плечами. Устроив наконец на место свой монокль, он дрожащими пальцами пригладил серебряные волосы и так забылся, что облизал пересохшие губы.

— Этот Баскомб в своем уме? — спросил он. — По-моему, он умалишенный. Он просто опасен. Подобное заявление, попавшее в американские газеты, вызовет такие чувства у американцев, что мы потеряем их рынок для нашего «Пино». Баскомб, ваша светлость, должен быть изолирован, как опасный лунатик.

Бентер согласно кивал. Ошеломленный предложением герцогини и ее спокойствием, он чуть не лишился рассудка, но его спасло естественное любопытство. Как возник этот чудовищный план?

— Ваша светлость, — сказал он, — а в чем Баскомб видит пользу от объявления войны Соединенным Штатам?

— Он сказал, что традиционно война — единственный способ, благодаря которому одна страна может получить деньги от другой страны, не становясь ее должником.

— Может быть, и так, — сказал все еще немного растерянный Бентер. — Но при этом возникает множество проблем, которые стоило бы обсудить. Если я не ошибаюсь, население Соединенных Штатов составляет приблизительно сто шестьдесят миллионов человек. Нас только шесть тысяч. У Соединенных Штатов гигантское количество самолетов, кораблей, танков, всевозможного оружия. И венчают все это атомные и водородные бомбы. У нас же только луки, копья и мечи. В лучшем случае, в нашей армии соберется тысяча мужчин и мальчиков. Едва ли необходимо объяснять, что мы проиграем войну в тот же момент, как только начнем ее.

— Едва ли необходимо вообще говорить об этом, — безмятежно согласилась герцогиня. — Я прекрасно понимаю, что мы должны проиграть войну.

— В таком случае, зачем же ее начинать? — удивился Бентер.

Герцогиня откинулась на спинку кресла с чувством превосходства над растерявшимися партийными лидерами. Ее нежные пальцы вертели серебряный ножичек для фруктов. Она заговорила, словно размышляя вслух:

— Американцы — странный народ. Если другие народы обычно редко забывают обиды, американцы все прощают. Если другие народы не забывают плохого, американцы редко об этом помнят.

— Допускаю, что все так и есть, — признал Бентер. — Но при чем тут наша война и наше поражение?

— Вы не слишком-то хорошо знакомы с историей, — с улыбкой и легким упреком сказала герцогиня. — Народ, проигравший войну Соединенным Штатам, немедленно становится жертвой, и еще не успеют просохнуть чернила на подписанных документах, как американцы стремительно бросаются на помощь. Они начинают поставлять продукты, машины, одежду, деньги, строительные материалы и технику для облегчения жизни их бывшего противника. Поэтому, повторяю, лучшее, что мы можем сделать для спасения нашей страны — это проиграть войну Соединенным Штатам Америки.

Князь Маунтджой, которому голос герцогини показался голосом самой судьбы, несколько оживился.

— А что? — воскликнул он. — Этот план так же многогранен, как бриллиант. В понедельник мы объявляем войну, во вторник проигрываем ее, а уже в пятницу вечером осуществляются все наши самые дерзновенные мечты. Признаюсь, что прежде я был несправедлив к Баскомбу. Он, несомненно, обладает задатками истинного гения.

— Не только Баскомб разрабатывал этот план, — лукаво заметила герцогиня. — Он предлагал напасть и победить. А вот проиграть войну — это уже мое предложение.

— Нет, все-таки Баскомб сумасшедший, — огорченно сказал князь.

— Но, — продолжала герцогиня, — почему бы нам не поддержать его безумие, коли мы знаем заранее, какой результат нас устраивает?

— По моему разумению, — вступил в разговор Бентер, — все надо сделать как можно скорее. Однако у меня есть некоторые сомнения. Объявить войну большому миролюбивому государству без достаточных на то оснований — не есть ли это проявление варварства?

— О, у нас есть замечательная причина, — ответила герцогиня. — Я думаю, весь мир будет на нашей стороне.

— Что за причина?

— Агрессия Соединенных Штатов Америки против герцогства Великий Фенвик. — Герцогиня позвонила в колокольчик, стоявший на столе перед ней.

Вошел дворецкий.

— Внесите бутылку, — приказала герцогиня.

Дворецкий отсутствовал не больше минуты. Он вернулся, держа в руках бутылку знакомого размера, цвета и формы.

— Посмотрите на этикетку, — сказала Глориана, поставив бутылку перед членами Тайного совета.

Они посмотрели и, к своему ужасу, прочитали: «Пино Великий Енвик. Вино знатоков».

Под картинкой, точно такой же, как на их драгоценном вине, маленькими, почти неразличимыми буковками было написано: «Продукт Сан-Рафаэля, Калиф., США».

— Собаки! — закричал князь Маунтджой. — Богачи, не знающие, куда им потратить свои деньги, лишают нас единственного источника доходов! Из-за нескольких жалких долларов они готовы разорить каждого мужчину, каждую женщину и каждого ребенка нашего Великого Фенвика! Ну, они за это поплатятся!

Члены Тайного совета, а затем и Совета вольных единогласно проголосовали за объявление войны Соединенным Штатам Америки.

4

Чет Бенсон, чиновник, ведающий перепиской в европейском отделе Госдепартамента Соединенных Штатов, решил, что подошло время заняться спортом. Ему было чуть за тридцать, он окончил Колумбийский университет, получив специальность политолога-журналиста, как раз в конце Второй мировой войны.

Происхождение обязывало его выступить на дипломатическом поприще, и в результате он оказался чиновником Госдепартамента.

— Не надейся, сынок, что ты там чему-нибудь научишься, — сказал сенатор Гриффин, который устроил Чета на это место. — Наблюдай за иностранцами, но будь особенно внимателен к своим. Обо всем, что покажется тебе интересным, докладывай мне.

Чету не показалось интересным ничего. Он понял только, что не хочет много работать. Поэтому сегодня он решил отправиться в Джорджтаун, взять каноэ и заняться греблей, чтобы поднять жизненный тонус.

Он как раз собирался покинуть офис, когда вошел курьер и бросил на его стол длинный внушительный конверт.

— Что-то горяченькое? — пошутил Чет.

Он испытывал чувство неловкости перед курьером, который двадцать лет бродил по Госдепу, как по большой дипломатической тюрьме.

— Ничего особенного, — ответил курьер. — Обычные шуточки ребят из отдела прессы. Вот и все.

Курьер кивнул и побрел дальше, а Чет взял конверт. Он увидел какие-то странные старинные печати. Это было необычно. Но когда он вскрыл конверт и начал читать, то его стал душить смех.

В верхней части письма разместился двуглавый орел, говорящий одним клювом «да», а другим «нет». Под орлом старинным английским шрифтом было начертано: «Герцогство Великий Фенвик». А далее шло послание, написанное торжественным курсивом:

ПРИВЕТСТВУЕМ ПРЕЗИДЕНТА, КОНГРЕСС И НАРОД СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ

Принимая во внимание, что герцогство Великий Фенвик является с 1870 года суверенным и независимым государством,

И,

принимая во внимание вышеизложенное, имеет право вести переговоры в равноценных терминах с другим суверенным государством, и это право признается цивилизованным сообществом государств уже более пятисот лет, и, принимая во внимание, что основным доходом населения герцогства Великий Фенвик является доход от производства превосходного и уникального вина, известного в мире как «Пино Великий Фенвик», из винограда древних виноградников, расположенных на склонах северных гор герцогства, и, принимая во внимание, что подлая имитация этого высококачественного вина производится под названием «Великий Енвик» и продается в больших количествах и все это происходит на территории Соединенных Штатов, а именно в Сан-Рафаэле, штат Калифорния, и, принимая во внимание, что продажа этого поддельного продукта подрывает благосостояние герцогства Великий Фенвик, и, принимая во внимание, что неоднократные напоминания о возмещении убытков игнорируются министерствами и правительством Соединенных Штатов, мы постановляем:

Решено, что герцогство Великий Фенвик считает продажу этого вина неправомерной и рассматривает ее как агрессию против герцогства, в силу чего

герцогство Великий Фенвик, употребив все возможные усилия для решения проблемы мирным путем, ныне объявляет о состоянии войны между герцогством Великий Фенвик и Соединенными Штатами Америки.

Подписано:

ГЛОРИАНА XII

герцогиня Великого Фенвика,

Д. БЕНТЕР

лидер партии разбавителей,

МАУНТДЖОЙ

лидер партии анти-разбавителей.

Беспрестанно хихикая, Чет дважды перечитал документ.

— Эти журналисты готовы на все, лишь бы развлечься, — сказал он, сунул послание в карман пиджака и отправился к своему каноэ.

Бенсон не был слишком силен в морском деле, каноэ перевернулось, и документ промок. Когда Чет вернулся домой, он положил конверт на радиатор отопления, чтобы просушить, и благополучно о нем забыл.

Экипировка вооруженных сил Великого Фенвика оказалась гораздо более сложным делом, чем это представлялось Глориане и ее советникам. Князь Маунтджой считал, что вообще нет никакой необходимости в этих вооруженных силах. В глубине души он был уверен, что достаточно просто объявить войну. За этим должно последовать немедленное обращение к миру, затем быстрая капитуляция, и после этого обильная помощь от Соединенных Штатов для восстановления пострадавшей стороны.