Русские предания

РУССКИЕ ПРЕДАНИЯ

*

Художник И. Савченко

© Кузнецов И. Н., составление, 2013

© ООО «Издательство «Вече», 2013

ПРЕДИСЛОВИЕ

Легенды и предания давно уже считаются отдельным литературным жанром. Эти повествования, рожденные в недрах народной жизни, разделяются на древнейшие — языческие (сюда относятся предания: о русалках, леших, водяных, Яриле и прочих богах русского пантеона). Другие — принадлежат к временам христианства, более глубоко исследуют народный быт, но и те все еще перемешаны с языческим мировоззрением.

XIX век был ознаменован бурным всплеском интереса к фольклору, этнографии — не только русской и общеславянской, но и праславянской, которая, во многом приспособившись к христианству, продолжала существовать в различных формах народного творчества. Здесь достаточно назвать имена известных этнографов и фольклористов А. Н. Афанасьева (1826–1871) и В. И. Даля (1801–1872). Мы же обратимся и к авторам полузабытым, почти неизвестным.

Пионером собирательства старинных изустных рассказов о тайнах, кладах, чудесах и тому подобном можно считать М. Н. Макарова (1789–1847). Происходил он из старинной дворянской семьи, владел поместьями в Рязанском уезде. Воспитанник Московского университета, Макаров некоторое время писал комедии, занимался издательской деятельностью. Эти опыты, однако, успеха ему не принесли. Истинное свое призвание он нашел в конце 1820-х годов, когда, состоя чиновником для особых поручений при рязанском губернаторе, стал записывать народные легенды и предания. В многочисленных его служебных поездках и странствиях по центральным губерниям России и сложились «Русские предания».

В те же годы другой «первопроходец», И. П. Сахаров (1807–1863), тогда еще семинарист, занимаясь разысканиями для тульской истории, открыл для себя прелесть «узнавания русской народности». Он вспоминал: «Ходя по селам и деревням, я вглядывался во все сословия, прислушивался к чудной русской речи, собирая предания давно забытой старины». Определился и род деятельности Сахарова. В 1830–1835 годах он побывал во многих губерниях России, где занимался фольклорными разысканиями. Итогом его исследований стал многолетний труд «Сказания русского парода».

Исключительное для своего времени (длиною в четверть века) «хождение в народ» с целью изучения его творчества, быта совершил фольклорист, собиратель песен для известного собрания И. Киреевского П. И. Якушкин (1822–1872). Предания, собранные Якушкиным в глубинах народной жизни, взяты из его неоднократно переизданных в дореволюционное время «Путевых писем», к сожалению, его единственной книги.

В нашей книге, несомненно, нельзя было обойтись без преданий, заимствованных из древней литературы, например из «Абевеги русских суеверий» (1786).

Древнейшая вера наших предков похожа на клочки старинных кружев, забытый узор которых можно установить по обрывкам. Полной картины не установил еще никто. До XIX века русские мифы никогда не служили материалом для литературных произведений, в отличие, например, от античной мифологии. Христианские писатели не считали нужным обращаться к языческой мифологии, поскольку их целью было обращение в христианскую веру язычников, тех, кого они считали своей «аудиторией».

Ключевыми для национального осознания славянской мифологии стали, безусловно, широко известные «Поэтические воззрения славян на природу» (1869) А. Н. Афанасьева.

Ученые XIX века исследовали и фольклор, и церковные летописи, и исторические хроники. Они восстановили не только целый ряд языческих божеств, мифологических и сказочных персонажей, которых великое множество, но и определили их место в национальном сознании. Русские мифы, сказки, легенды исследовались с глубоким пониманием их научной ценности и важностью сохранения их для последующих поколений.

В предисловии к своему собранию «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» (1880) М. Забылин пишет: «В сказках, былинах, поверьях, песнях встречается много правды о родной старине, и в поэзии их передается весь народный характер века, с его обычаями и понятиями».

Легенды и мифы оказали воздействие и на развитие художественной литературы. Примером тому может служить творчество П. И. Мельникова-Печерского (1819–1883), в котором переливаются, как драгоценные жемчужины, легенды Поволжья и Приуралья. К высокому художественному творчеству, несомненно, относится и «Нечистая, неведомая и крестная сила» С. В. Максимова (1831–1901).

Есть еще одна сторона преданий. Наиболее полно выразил ее в 70-е года XIX века симбирский поэт и фольклорист Д. Н. Садовников (1847–1883). Например, по поводу предания о воцарении Ивана Грозного, который будто бы смолоду был холопом, а потом стал царем и начал чинить расправу над боярами, он в «Русской старине» пишет: «Может быть, в этом предании народ разумеет и себя в годину своих грозных движений, когда он менял роль сказочного Ивана-дурака на роль Ивана Грозного». В народных преданиях дана другая оценка Разина и Пугачева, крестьянских волнений, — иная, чем у официальных историков. «Памятен Стенька народу, — пишет Д. Н. Садовников. — История рассказывает про него одно, совсем другое говорят народные предания. В них он и богатырь, и чародей».

К народным историческим преданиям неоднократно обращался историк и публицист Н. Я. Аристов (1834–1882), труды которого остались, большей частью так же, как и сочинения Садовникова, рассеяны в периодических изданиях той поры. Аристов более всего известен «Преданиями о кладах», которые вызвали в обществе неподдельный интерес.

Преданий о кладах великое множество, — их не обходил вниманием ни один собиратель изустных рассказов. И это понятно: клады в XIX веке действительно находили, старались найти. Мы приводим «Предания о кладах Гжатского уезда, Смоленской губернии» А. Н. Величкова. Никаких сведений об этом авторе-кладоискателе, к сожалению, не сохранилось.

К числу ярких и незаслуженню забытых подвижников, несомненно, следует отнести и А. Е. Бурцева (1869–1938). Это известный в российском обществе начала XX века издатель, книголюб и собиратель предметов русской старины. Оставаясь, по сути, просто коллекционером, собирателем, он собрал, преимущественно в северных губерниях России, множество преданий, издание которых осуществил за счет своих средств (он был купцом 1-й гильдии, достаточно обеспеченным человеком).

Этнографические труды П. С. Ефименко (1835–1908) ценились современниками за яркий язык и вместе с тем за строгий научный подход. О самом этнографе известно немного. Учился он в Харьковском и Московском университетах. За принадлежность к тайному кружку в 1860 году Ефименко был арестован и сослан на долгие годы в Пермскую, а затем Архангельскую губернию, что и предопределило дальнейший род его деятельности — исследователь народного быта, верований и обычаев.

В последние десятилетия переизданы и заслуженно пользуются широкой популярностью забытые в советский период истории: «Быт русского народа» (1848) А. Терещенко, «Сказания русского народа» (1841–1849) И. Сахарова, «Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа» (1901) А. Коринфского, неоднократно переиздавались «Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия» М. Забылина.

Многие приведенные в книге легенды и предания взяты из редких изданий, доступных только в крупнейших библиотеках страны. К ним относятся: «Русские предания» (1838–1840) М. Макарова, «Заволоцкая чудь» (1868) П. Ефименко, «Полное собрание этнографических трудов» (1910–1911) А. Бурцева, публикации из старинных журналов. Все даты в текстах даны но старому стилю. Изменения, внесенные в тексты, незначительны, носят чисто стилистический характер.

О СОТВОРЕНИИ МИРА И ЗЕМЛИ

Бог и его помощник

До Сотворения мира была одна вода. А сотворен мир Богом и помощником его, которого Бог нашел в водяном пузыре. Это было так. Господь шел по воде, и видит — большой пузырь, в котором виднеется некий человек. И взмолился тот человек к Богу, стал просить Бога прорвать этот пузырь и выпустить его на волю. Господь исполнил просьбу этого человека, выпустил его на волю, и спросил Господь человека: «Кто ты такой?» — «Пока никто. А буду тебе помощник, мы будем творить землю».

Господь спрашивает этого человека: «Как ты думаешь сделать землю?» Человек отвечает Богу: «Есть земля глубоко в воде, надо достать се». Господь и посылает своего помощника в воду за землей. Помощник исполнил приказание: он пырнул в воду и добрался до земли, которой взял полную горсть, и возвратился назад, но когда он показался на поверхности, то в горсти земли не оказалось, потому что ее вымыло водой. Тогда Бог посылает его в другой раз. Поив другой раз помощник не мог доставить землю в целости к Богу. Господь посылает его в третий раз. Поив третий раз — неудача. Господь нырнул сам, достал землю, которую вынес на поверхность, три раза он пырял и три раза возвращался.

Архангел Михаил, попирающий дьявола.

Икона работы Симона Ушакова

Господь с помощником начали сеять добытую землю по воде. Когда всю рассеяли, сделалась земля. Где не попала земля, там осталась вода, и эту воду назвали реками, озерами и морями. После сотворения земли они сотворили себе жилище-небо и рай. Потом они сотворили, что мы видим и не видим, в шесть дней, а в седьмой день легли отдыхать.

В это время Господь крепко заснул, а его помощник не спал, а выдумал, как бы ему сделать, чтобы люди чаще его вспоминали на земле. Он знал, что Господь его сверзит с неба. Когда Господь спал, он взбудоражил всю землю горами, ручьями, пропастями. Бог скоро проснулся и удивился, что земля была такая ровная, а вдруг сделалась такая уродливая.

Господь спрашивает помощника: «Для чего ты это все сделал?» Помощник отвечает Господу: «Да вот, когда будет человек ехать и подъедет к горе или пропасти, то скажет: «Эх, черт тебя возьми, какая горища!» А когда взъедет, то скажет: «Слава тебе, Господи!»

Господь разгневался за это на своего помощника и сказал ему: «Если ты — черт, то будь им отныне и довеку и отправляйся в преисподнюю, а не на небо — и пусть будет тебе жилище не рай, а ад, где будут с тобой мучиться те люди, которые творят грех».

Тогда черт удалился от Бога и стремглав бросился на небо, где и подговорил половину ангелов воевать против Бога. Бог узнал хитрость дьявола и сказал: «Не достать тебе неба, как и не достал ты земли».

Господь приказал архангелу Михаилу согнать с неба всех тех ангелов, которые предались сатане. Господь назвал ангелов, сверженных с небес, анелами. Сверженные анелы летели с неба сорок дней и сорок ночей: кто попал в воду, в поле, в лес, во двор, в овин, — тот там и остался хозяином.

(А. Бурцев)

Спор сатаны с Богом

Только Бог и сатана никем не созданы, и никто не ведает, откуда они взялись. Ангелов же сотворил Бог. Сатана был равен Богу, но только без него сам собой ничего не мог сделать, сотворить. Они вместе устраивали свет. Вот когда Бог сотворил воду, то и говорит сатане: «Пойди в море, возьми со дна горсть песка и принеси мне. Я сотворю землю». Сатана достал со дна моря две горсти песка (он уже и тогда задумал обмануть Господа и так же творить, как и Он), принес одну горсть и подал ее Богу, а другую — затаил у себя. Бог бросил горсть песка — и родилась земля. Но когда Он ушел и кинул свою горсть сатана, то на земле появились горбины и каменные горы. Вот почему на земле родились горы. Сотворил Бог ангелов и рай. Вот сатана смутил многих из них и задумал быть выше Господа; захотел устроить свой рай. Бог создал небо, а сатана — другое; Он — третье, а сатана — четвертое; Господь сотворил над ним пятое небо, а сатана еще выше сделал шестое; Бог сотворил седьмое, а сатана — восьмое и стал на нем устраивать свой рай. Обвел он его крепкой стеной. Бог дал жезл архангелу Михаилу и послал его разрушить сатанинский рай. По сатана стал палить огнем в архангела и не подпустил его к стене на тридцать верст. Вернулся архангел к Богу и сказал: «Не могу, Господи, подойти к стене, огнем палит меня сатана». Тогда Бог дал архангелу другой жезл и приказал им ударить в стену — и вдруг в том месте выскочила огненная стрела, из нее — другая, из этой — третья.

Чем больше появилось их, тем больше рождалось огненных стрел, и разлетелись они во все стороны, и расщепили сатанинскую стену, разрушили его рай. А как ударили они в сатану и бесов, так он сверзился с восьмого неба в преисподнюю, а бесы, — кто куда попало, — в море, так там и остаются до сих пор, в лес — и бегают лесовиками. Так разрушилось сатанинское восьмое небо и осталось семь небес; поэтому седмица — великое число.

(А. Бурцев)

Другое небо

Наши крестьяне глубоко убеждены, что выше неба и звезд, выше солнца и месяца есть другое небо, на котором обитает Бог с ангелами и душами умерших праведников. Иногда это небо раскрывается перед очами умирающего праведника, и, перед самой кончиной, он уже ясно видит то блаженство, которое уготовано ему Богом. Есть люди, особенно угодившие Богу, которые задолго до своей кончины могут видеть красоту того неба. К таким людям принадлежал А. В. Суворов. Про него рассказывают, что перед каждым сражением он созывал своих солдат и заставлял каждого из них становиться на свою правую ногу, и над теми воинами, которые должны были пасть в предстоящем сражении, разверзалось небо, и ангел Божий спускался к обреченному на смерть и держал венец над его головой.

(А. Бурцев)

О происхождении гор

О происхождении гор среди крестьян ходит такой рассказ: Бог сотворил землю совершенно плоскою и ровною, без всяких гор и возвышений, так что люди на очень далекое расстояние видели жилища один другого. Ходить и ездить людям в это время было очень хорошо, так как не было никаких препятствий, и люди всякий раз благодарили Бога за это, и постоянно поминали имя Божие. Сатане стало завидно, что люди постоянно поминают имя Божие, а его имя никогда не поминается людьми. Вот он и задумал воздвигнуть из земли горы. С этой целью он отправился на край света, уперся в край земли плечом, отчего земля пошатнулась, и образовались горы. Люди всякий раз, как только им приходилось переезжать или проходить горы, ругались и поминали имя сатаны, чем тот был очень доволен.

(А. Бурцев)

Сказание об Абаке

Абака был ангел. Господь сотворил Адама, но еще не вложил в него душу, а стеречь его оставил Абаку, приказав не допускать сатану к Адамову телу. Стал сатана прельщать Абаку, чтобы он позволил коснуться тела. Абака не согласился. Тогда сатана напустил ужасный холод. Абака задрожал от него и как ни старался согреться, но не мог. Холод становился все сильнее. И вот сатана сказал Абаке: «Я тебя согрею, дам тебе шубу, только дозволь мне хоть взглянуть на тело человека». Невтерпеж от холода стало Абаке, согласился он взять шубу и покрылся ею, а окаянный подошел к Адамову телу, плюнул на него, а потом — и на Абаку. Видит Бог, что на Абаке шуба, что к Адаму подходил окаянный, и страж не исполнил его приказания. И говорит Господь ему: «Ходил ты, Абака, до ссй поры обнаженным и не чувствовал ни жары, ни холода, нынче же ты согрешил, — взял от сатаны шкуру, покрылся ею и допустил его к Адамову телу; отныне в наказание от меня называться тебе не Абака, а собака! Вечно ходи ты в шкуре и служи человеку Адаму! Но хоть ты и будешь служить ему и оберегать его, однако будешь находиться в презрении у Адама-человека». Проклял Господь Абаку, стал он нечистым псом и залаял по-собачьи. А в телеса Адама Господь вложил душу; но сатанинского плевка не стер с них. С тех пор собака служит человеку, а от сатанинской слюны в человеческом теле произошла всякая хворь.

(А. Бурцев)

«Сказание об Абаке». Художник В. Ткаченко.

Полное собрание этнографических трудов А. Е. Бурцева

Сколько раз дьявол прельщал Еву?

Дьявол два раза и в двух видах прельщал Еву. В первый раз он обернулся в лягушку, а в другой раз — в змея. Вот как было дело: «Раз идет в раю архангел Михаил с жезлом и видит, что Ева спит, а возле самого ее уха сидит скареда, лягушка так называется. — Откуда взялась эта скареда! — думает архангел. — Как это она пробралась в рай? Подошел, да ее жезлом и тронул, и вдруг скареда исчезла, а перед ним явился сам сатана; уж и на поединок с архангелом готов. Ну, в этот раз кое-как вывели сатану из рая. Выйдя, сатана кинулся в море, а в него впадала райская река; по ней-то он опять пробрался в рай, обернулся в змея и уж на этот раз соблазнил жену Адама».

(А. Бурцев)

Коней старой земли и наказание сатаны

Небо свернется в скатерть; эта старая земля сгорит, а будет земля новая, и на ней Господь устроит рай. И будут пороть железными прутьями сатану двенадцать ангелов, и будет верещать он на всю вселенную, а потом кинут его на кумову постель. А та постель такая, что ее и теперь сатана боится: вся в огне, вколочены в нее железные гвозди. Вот как кинут сатану на нее, тогда ему и придет шабаш; а пока место свободно. А миру определено быть семь тысяч лет. Говорят, — теперь восьмая тысяча идет, и это все правда, может быть. Господь сказал: «Могу прибавить, могу и убавить».

(«Живая старина»)

О кончине мира

При кончине мира Бог заберет всех праведников и водворит их на небе, где крепко-накрепко запрет двери, чтобы не могли попасть туда ни сатана, ни прочие дьяволы.

Всех же грешников Бог оставит на земле вместе с сатаной и дьяволами и землю подожжет. И будет земля вместе с сатаной, дьяволами и людьми горсть сильным огнем, но дотла ни сама земля, ни ничто находящееся на ней не сгорит. Крылья у сатаны и дьяволов Бог отнимет, и никуда им не улететь.

А Бог с ангелами и праведниками станет жить на небе, и будут они там пребывать в нескончаемом райском блаженстве; тогда как дошники будут кипеть и гореть в огне вечном; да к тому же сатана и дьяволы всячески будут истязать и мучить их без конца во все века бесконечные.

(А. Бурцев)

БОГИ ДРЕВНИХ СЛАВЯН

Перун

Перун — начальнейший и первостатейный славянский бог. Его признавали производителем грома, молнии, дождя, облаков и прочих всех небесных действий: стан его был вырезан искусно из дерева, голову имел серебряную, усы и уши золотые, ноги железные, в руках держал камень, украшенный рубинами и карбункулом, наподобие пылающего Перуна, т. е. стремящейся молнии. Огонь горел пред ним беспрестанно; храм его был в Киеве над Бурычсвым потоком, на высоком холме, также и в Новгороде; в жертву приносили ему волов, а иногда и пленников. При сокрушении идолов, киевский, сего бога истукан брошен был в Днепр, и ниже порогов выкинут ветром на берег, от чего и прозвалось то место доныне Перунова гора. Другой же или сей идол, когда тащим был в Днепр и бисн палками, испускал тяжкое вздыхание о своем сокрушении, то и прозвали то место, по которому влачим он был, Чертово беремище; брошенный болван поплыл вниз, а идолопоклонники, не просвятившиеся еще святым крещением, шли за ним по берегу, плакали и кричали: «Выдибай, наш государь, боже, выдибай!» — т. е. выплыви или выдь из реки, и будто бы идол тот, послушав гласы их, вышел на берег, от чего и прозвалось место то Выдубичи, однако крестившиеся славяне бросили его опять с камнем в воду. Таким же образом новгородский Перун, когда тащили его в Волхов, закричал: «Горе мне, впадшему в руки жестоких и коварных людей, которые вчера почитали меня как бога, а теперь надо мною так ругаются!»; потом, когда бросили его с моста в реку, то поплыл вверх и, выбросив на мост палку, вскричал: «Вот что вам, новгородцы, в память мою оставляю!»; сие было причиною, что чрез долгое время новгородцы имели обыкновение по праздникам, вместо игры и увеселения, в честь сему идолу биться палками.

(«Абевега русских суеверий»)

Перынь. Святилище Перуна на берегу озера Илъменъ близ Великого Новгорода. Рисунок XIX в.

Волос, или Велес

В языческой жизни наших отцов было поклонение Волосу, или Велесу, истукану скотия бога, находившемуся в числе киевских божеств. Имя его известно нам еще по договорам русских с Царьградом. Так, в договоре Святослава с греками сказано: «Да имеем клятву от бога, в его же веруем, в Перуна и Волоса, скотья бога». По стародавнему закону наших отцов, видим, что верование в Волоса, распространенное от Киева до Новгорода и Ростова, позднее всех прекратилось. Св. Авраамий Ростовский сокрушил идола Велеса в Ростове в ХП столетии. Между тем как в Киеве он прекращен был великим Владимиром: «Волоса, его же именоваху скотья бога, повеле в Почайну реку врещи» (Макарьевская великая Минея рукописная). Наши стародавние поэты, по словам певца Игорева слова, считались Велесовыми внуками. Имя Велеса сохранялось долго в народных памятниках. В Новгороде была Волосова улица. В Переславле-Залесском, при царе Василии Иоанновиче Шуйском, находился Волосов камень. В южной России перед жатвою старухи завивали бороду Волосу. Собрав горсть колосьев, не вырывая жито из корня, они завивали их между собою и завязывали в узел. Борода Волосова жницами оставалась неприкосновенною.

(И. Сахаров)

Святовид, или Световид

Святовид, или Световид — бог солнца и войны, почитался и имел храм на острове Руген (Рюген), в славянском городе Архон\ каждый год архонскис жители, как мужчины, так и женщины, приносили в храм подати. Истукан Святовида был преогромной величины, сделан из дерева крепкого о четырех лицах, наподобие фонаря, так, чтобы от всякой страны образ его видим был, может быть, это значило четыре времени года; идол сей был без бороды с завитыми кудрями, в короткой одежде, в левой руке имеющий лук, а в правой — рог из металла; на бедре висел у него превеликий меч в серебряных ножнах, в стороне лежали седло и узда коня его величины чрезвычайной. Сей кумир стоял в каплице, находившейся в середине храма, завешен был со всех сторон красными и великолепными занавесями. Один только бородатый жрец, который именем Святовида давал народу ответы в годовой день праздника, входил в каплицу, удерживая дыхание; а когда хотел отдохнуть, то выбегал к дверям каплицы и, выставив голову, дышал, боясь осквернить божество дыханием смертным. Сему Святовиду посвящен был белый конь, у коего из гривы и из хвоста не позволялось никому выдернуть ни единого волоса, сесть на пего, кроме жреца, ибо архонцы верили, что Святовид ездил на нем побеждать их неприятелей. В уверение того они предлагали, что когда оставляли лошадь сию в конюшне, вычищенной и привязанной к яслям, то находили ее часто наутро, вспотевшую и замаранную так, как будто бы кто ездил на ней в дальний путь. От путешествия сего предвещали счастливый или худой конец своим ратям. Во время приношения жертвы изъявляли Святовиду превеликое почитание; по окончании жатвы собирался весь народ перед его капищем для провождения великого праздника, для коего убивали в жертву множество скота. Пред собранием всего народа, у дверей храма, жрец, взяв из рук идольских рог с вином, которым он был наполнен за год перед тем, прорицал о плодородии года, ибо ежели вина в роге немного убыло, то считалось это признаком плодородия, а в противном случае на плодородие не надеялись. При сем выливал священник вино из рога пред ногами Святовида и наполнял потом его новым вином, выпив же из рога за его здоровье, богатство и победу над неприятелями, наполнял его снова и вставлял идолу в руку. А для бранного гадательства втыкали стоймя пред храмом шесть копий, по два в ряд, одно подле другого в равном расстоянии, и ко всякой двойне привязывали копье поперек так высоко, как можно коню без прыгания перешагнуть; потом жрец, по прочтении долгих и торжественных молитв, взяв с великими обрядами коня за узду, переводил его через три поперечных копья, и ежели конь переступал все три правою ногою, без помешательства с левою, то почитали оное за доброе предзнаменование предприемлемой войны; а ежели он, переступая копья, мешался, то признавали за худое предвозвещение; по сему конскому шаганию начиналась война или отлагалась…

Копия Збручского идола в Кракове

Иногда болвану сему приносили в жертву и плененных христиан, коих, посадя на коня, во всей их сбруе, привязывали лошадь ногами к четырем сваям и, под приставленные с обеих сторон костры дров положив огонь, сожигали живых коня и всадника; о сих несчастных сожженниках утверждал жрец, что Святовид кровью их весьма услаждается. Из всех полученных корыстей давалась Святовиду третья часть; кроме сего, определяли еще ему для почести, с его стороны на брань, триста всадников, и оных всю добычу вручали его жрецу, который полагал ее в Святовидово сокровище, откуда не позволялось уже ни малейшие вынуть части. Наконец, в 350 году Вагдемар, король датский, взяв Архон, разрушил все храмы, а Святовидов истукан приказал рассечь на части и после сожечь.

(«Абевега русских суеверий»)

Остров Буян

Лежит этот остров за тридевять земель, в тридевятом царстве, посреди моря-океана. Остров Буян играет весьма важную роль в наших народных преданиях: чародейные заговоры, обращающиеся к стихиям, почти всегда начинаются со слов: «На море, на океане, на острове Буяне», без чего не сильно ни одно заклятие. На нем лежит бел-горюч камень Алатырь; на этом острове сосредоточены все могучие силы весенних гроз, все мифические олицетворения громов, ветров и бури; тут обретаются и змея, всем змеям старшая и большая; и вещий ворон, всем воронам старший брат, который клюет Огненного Змея; и птица, всем птицам старшая и большая, с медным клювом и железными когтями; и пчелиная матка, всем маткам старшая. То есть на острове Буяне лежит громоносный змей, гнездится птица-буря и роятся пчелы-молнии, посылающие на землю медовую влагу дождя: так обожествляли наши предки явления природы, одушевляя их прекрасными, поэтическими образами. По мнению народному, от обитателей острова Буяна произошли все земные птицы, насекомые и гады.

По свидетельству заговоров, на том же острове восседают и дева Заря, и сам Перун, который гонит в колеснице гром с великим дождем. И дуб — мировое древо — растет тут, и тоски, наводящие любовь в сердце молодцев и девиц тут, и старики-мудрецы, способные дать ответ на любой вопрос, и железный сундук стоит, в котором хранятся чародейные сокровища, помогающие герою одолеть зло. Сюда обращался древний славянин со своими мольбами, упрашивая богов, победителей зимы и создателей летнего плодородия, исцелить его от ран и болезней, даровать ему воинскую доблесть, послать счастье в любви, на охоте и в домашнем быту. И оборотень взывал в своем заговоре к острову Буяну, и ратный человек, идущий на войну, и раненый, и страдающий от зубной боли и лихорадки…

Считается, что у восточных славян Буяном назывался священный для всех славянских племен остров Рюен, позднее названный Рюген. Гора Триглав, которая находится там, олицетворялась в образе камня Алатыря.

(А. Афанасьев)

Плихан и Ярило

В Александровском уезде (Владимирской губ.) на левом берегу реки Дубны, в смежных дачах деревни Дубны, Потапихи и других, есть одна лужайка, на которой, в июне месяце, ежегодно собирается крестьянский торжок. Это остаток пирования древнему суздальскому божеству Плихану, или Палехану, и потому торжок этот все еще называется Плихановой ярмаркой. В версте отсюда есть и роща Плишиха, или Плиханиха. По рассказам, помнят, что тут некогда бывали какие-то игрища, борьба, кулачный бой, верховой оскок. Нынче этого, кроме Торжка, ничего нет.

Ярилина (Александрова) гора близ Переславля-Залесского