Артерия

Учебный день проходил, как должен был, но многих сняли с уроков, поэтому сегодня было включено свободное посещение.

– Интересно, что это значит?

– Они уже начинают догадываться, что мир цифровой, и само существо может оказаться компьютерным.

– В нашем мире?

Илья пожал плечами.

– Я не знаю, все слишком сложно. Одни говорят, что он живой, другие утверждают, что он не наделен разумом и вообще холодный.

После долгого молчания, Лера, наконец, сказала:

– Было бы неплохо, если бы он был настоящим. Я считаю, он красивый.

Илья со впалыми щеками, темными кругами под глазами и Влад с усыпанными язвой скулами покачали головами. У Леры выпадали волосы, у меня шелушилась от сухости кожа. Красивых и здоровых детей не было, никто особо не думал об этом, у каждого были свои прелести, добавлявшие образу мужества и устрашения.

– Мама мне рассказывала, что когда-то у нее был друг, который не верил в апокалипсис, – с совершенно мягкой, самовольно проскользнувшей на его лице улыбкой, проговорил как бы вдруг Влад.

– Ты помнишь мать?

– Да, я попал сюда только в семь лет, а до этого жил в какой-то деревне.

Такими были единицы.

– Как ты сюда попал?

Обычно Влад молчал об этом, но сейчас сломался.

– На нас напали люди. Они убили мою мать и сестру, а я спрятался в подвале, и потом, через несколько дней сюда прибыли люди их крепости и доставили меня сюда.

Все молчали.

– Это сделали люди?

– Да. Я никому об этом не рассказывал, потому что это почти противозаконно, но так и есть. Я сам их видел и слышал. Живые люди еще есть, они собираются в группировки, кочуют по поселениям, ища еду и жилье, но в конце становятся зомби от токсичности воздуха и, собственно, потому что не умеют выживать.

– Может быть, это европейцы?

– Ага, а в Китае они что делали?

– У меня к тебе такой же вопрос.

– Ира, перестань.

– Да нет, пусть спрашивает, что в этом такого.

– Это неприятно же, – осела Лера.

– Нет, нормально. Если бы не учителя из школы, меня бы не нашли. Все-таки, какой бы не была система, как бы плохо и обидно нам тут не было, мы хотя бы живы.

За окном выли голодные чудовища, был вечер.

– А у меня не было матери, – большинство детей выводили методом суррогатной матери, прямо в школе, в отдельном корпусе, сюда редко попадали те, кто знает своих родителей.

– У меня тоже. Зато у меня была отличная няня.

– Моя мать принесла меня сюда, как только мне исполнился месяц, – ответил на все это давно молчащий Илья. – Думаю, за это стоит ее поблагодарить.

– Ага.

– Думаю, она была милой женщиной.

– Достаточно того, что умной.

– Думаешь, умной?

– А факт твоего существования тебе ни о чем не говорит?

Илья как-то сдавленно посмялся, не знаю, от чего.

– Что это там такое? – перегибаясь через спинку кровати, спросил он.

– Хищник ночью заполз, – ответила я.

– Надо убрать. А лучше отнести в лабораторию. Еще неизвестно, что он все это время делал.

– А возьмут?

– Ира, в мире эпидемия и пост апокалипсис, естественно, возьмут.

– Боже, семь часов вечера.

– Они там ночуют.

Влад пошел с нами.

– Ты не договорил про друга мамы.

– А, ну вот, он не верил в то, что скоро все разрушится, а когда объявили вспышку химического оружия, он первым вышел на улицу. Это было последнее, что помнила о нем мама.

– Как ее звали?

– Оксана.

– Оксана…

– У нее еще фамилия была. Михайлова.

Сейчас фамилий нет, у нас есть имя и номер из семи цифр.

– Оксана Михайлова. Красиво.

– Согласен. Она сама была красивой.

– Про друга, – одернул нас Илья.

– Точно. Они даже ругались из-за того, что он не верил. Она мне сказала, что никогда не стоит тратить время и жизнь на ругань, каким бы не был конфликт, какой бы не была цена твоей значимости. Это все просто обесценилось в один момент.

– Я думала, ты просто терпеливый.

Влад посмеялся.

– Ты еще скажи, что умный.

– Да. Вовремя уйти от конфликта – признак большого ума. У меня никогда это не получалось.

– У меня тоже, – ответил Илья.

– Забавно, мы никогда не ругаемся всерьез, а если и бывает, то только по делу и недолго, – заметил Влад.

– Это все потому, что у нас больше никого нет.

– Никогда не думала, что самым дорогим для меня будут люди.

– Да, – вздохнул Илья, – нам надо беречь друг друга.

– Мы и бережем.

– А если понадобится, ты меня убьешь? – спросила я. Он косо на меня посмотрел.

– Если только для выгоды всей роты, по твоей собственной просьбе – никогда. Я не верю в такую дружбу.

– Кирилл не был мне другом.

– Я вообще сейчас не про него.

Естественно, он говорил про него. Все время об этом думал. Видно же.

Следующий день начался с дождя, как и вся неделя. Дождь не стихал и бил чуть ли не постоянно, еще и грозы, иногда град. Хорошая выдалась осень.

Все были всполошены вчерашним происшествием, особенно когда существо начало с ними разговаривать. Его звали Уэхара Комитаки, несмотря на то, что на данный момент в мире оставалось всего две способные на существование страны, он был японского происхождения. Это сын одного из японских профессоров, никакие догадки о том, что он цифровой не подтвердились. Когда все только начиналось, отец Уэхара нашел самый оптимальный и удобный мир для существования человека, и отправил туда сына. Тогда все было лишь в новинку, и разбираться не было времени и возможности, поэтому Комитаки пришлось делать все самому. Он успел выучить в общих чертах два языка, чтобы уметь попросить помощи или поддержать светскую беседу, научиться жить в ладу с природой и почти сойти с ума. Единственный минус всей ситуации. Мир оказался совсем пустым, без людей и сознательных существ, но зато очень благоприятным для жизни – идеальная природа, экология, растения, животные…

Никто так и не понял предназначения Комитаки, должен ли был он сохранить мир и открыть его людям, когда придет время, или сохранить для чего-то более стоящего? Чем ближе мы будем к разгадке, тем сложнее будет ситуация. Даже не сложнее, а запущенней. Не стоит питать иллюзий насчет людей, поэтому я говорю сразу – идея с поисками других миров построена на том, чтобы найти благоприятную зону и сделать с ней лет через 50 (а может, меньше) то же, что мы сделали и с Землей. Зачем нужен человек, если он не ездит на работу, не занимается браконьерством, не устраивает митинги, не строит фабрики быстрых вещей, с которых сбрасывается больше отходов, чем денег? Кому нужен человек, просто живущий? Он обрадуется траве и новым деревьям, и пойдет срубать леса и выкачивать нефть для айфонов и бургеров. Нет смысла в новом мире.

Есть еще одна теория, по которой мальчик должен будет прийти в наш мир, чтобы спасти его. К этим теориям я отношусь более скептически, чем ко всему остальному. Получается, что Уэхара должен всему миру, причем, ничего абсолютно при этом не сделав.

– Я знала, что ни к чему хорошему это не приведет, – выплюнула я, опираясь на подоконник.

– Это пока ни к чему не привело, – ответил Илья.

– Уже привело. Мы уже добились всего, чего хотели. Мы нашли идеальный для загрязнения мир, чтобы сделать в нем то же самое.

– Ты думаешь, они пустят туда всех, кто не попадется? Они сначала отправят туда лучших учеников, вместе со взрослыми, разумеется, а то вдруг и эту планету испоганят, потом когда экология будет достаточно избита и мир приспособлен для последующих пыток, они добавят более низшие слои общества, чтобы «терять было нечего», или хотя бы не так быстро, – ответил Влад.

– Может, их хоть чему-нибудь жизнь научила? – спросила Лера.

– Да старшеклассники уже поговаривают об инверсии. Они хотят убрать всех взрослых, и закрыть портал.

– И что они будут делать там?

– Выращивать здоровое нормальное поколение.

– Они смогут?

– Смогут, если мозгов хватит. Для них построить деревню ничего не стоит.

– Помните, как было в Хайнлайне?

– Да, что-то про пещеры и другие миры.

– Это не одно и то же?

– Нет, вряд ли. Мы просто несколько развили технологии, и даже, как оказалось, не мы, а японцы, они были предводителями всего этого.

– Что же будет дальше, – вздохнул Влад.

– Мы останемся здесь.

– С чего ты взял?

– А они смотрят по успеваемости. С нашего года берут только пять человек, и никто из нас таких высот не достиг.

Глупо сейчас говорить о том, что оценки ни на что не влияют, что это не показатель ума, но одно я могу сказать точно наперекор всему – если человечество не смогло справиться с больной оценкой знаний красными цифрами, то зачем тогда что-то делать и искать новые миры? Это не самое плохое, оценки, но если бы они ставились справедливо и точно, мы бы тут не сидели.

– Черт…

– Да, а у тебя в аттестате одна четверка.

Влад пострел на Илью.