Невидимка

Тем не менее, настроение было отличным, самочувствие бодрым, мысли ясными и позитивными, как бывает, когда возвращаешься домой после удачно проведенного отпуска. Коробочка с леденцами Фреда лежала в рюкзаке, так и не привлекшая постороннего внимания. При каждом шаге пилюли постукивали, словно напоминая: «Мы тут!»

Я шел и думал о том, что, возможно, расскажи я Фреду больше о себе, он бы не стал предлагать мне тестировать своё открытие. Дело в том, что в моей жизни началась черная полоса.

Началась довольно давно и все никак не заканчивалась. И, хотя внешне казалось, что я, по-прежнему, уважаемый и известный журналист, на самом деле тучи сгущались над моей головой, и я предчувствовал назревающую грозу.

Обычное журналистское расследование в отношении группы предприятий пищевой промышленности «Агротоп», отравляющих отходами своих многочисленных свинокомплексов окружающую среду, осложнилось.

Продукты жизнедеятельности тысяч свиней сливались прямиком в окружающие водоемы, что привело к настоящей экологической катастрофе в регионе.

При открытии предприятий, проверяющим демонстрировали дорогие и эффективные американские фильтры, после которых выходила чистая вода, которую, на камеру, пил директор завода, но как только комиссия уезжала, фильтр вынимали, и все дерьмо текло прямиком в реки и озера.

А фильтр лежал в сейфе до следующей проверки.

Всё это я и изложил в ряде газетных публикаций и сделал 10 минутный ролик для телевизионных новостей, как «вдруг» меня вызвал генеральный директор нашего издательства и предложил «придержать коней» так как затронуты интересы спонсоров.

Я предвидел такое развитие событий, но была одна проблема: люди, поверившие мне, и давшие интервью о махинациях, в случае прекращения расследования оказывались беззащитны, и, вне всякого сомнения, были бы подвергнуты преследованиям за правду. Этого я допустить не мог, поэтому передал информацию на телевидение, в расчете на то, что раз уж процесс не остановить – то лучше его ускорить.

Но мои невидимые оппоненты оказались весьма могущественны и не стеснены в средствах. Передача так и не вышла, а мой контакт на ТВ по имени Сергей, с которым мы общались исключительно тет-а-тет, внезапно подвергся нападению неизвестных возле своего дома и с переломом челюсти и сотрясением мозга, в тяжелом состоянии угодил в больницу. Единственные люди, знавшие о наших планах, были моя девушка Маргарита и его жена.

В этот же день, вернувшись домой, я обнаружил на ручке входной двери гранату, оказавшуюся муляжом. К ней была прицеплена записка «ты следующий». Я немедленно отправил подругу к маме, в тихий областной город, позвонил друзьям из охранного агентства и попросил проверить камеры наблюдения в подъезде.

После этого сообщил секретарю издательства, что беру творческий отпуск и уже вечером летел в Норвегию…

Аэроэкспресс, метро, 10 минут пешком и вхожу в подъезд. Напротив лифта какой-то тип, в надвинутой на глаза шапке, копается в телефоне. Похоже, меня ждут. Вышел на третьем, оставил рюкзак на площадке, и, стараясь не шуметь, спустился вниз по лестнице. Слышно, как тип разговаривает по телефону:

– Да… Только-что… Жду.

Похоже, и мне пора готовиться к встрече гостей.

Дом, милый дом! Думаю, время на чашку кофе у меня есть. Включил кофеварку, добавил зерен «Gimoka» – эспрессо. Нажал на кнопку. Две черные пенистые струи хлынули в чашку под мерное урчание аппарата. Воздух наполнился ароматом кофейни, квартира приобрела жилой вид.

Теперь за дело. Самое время, обеспечить себе немного форы. Как же вовремя я встретил Фреда! Вот, тот самый случай, когда его изобретение может сработать! Старик так мечтал о практике!

Я бережно достал коробочку с леденцами и положил на стол. Извлек пакет с невидимой тканью и разложил на полу. Ткань была довольно плотная и толстая на ощупь. Чтобы понимать размеры, кинул на ткань немного соли. Стряхнуть её не составит труда и не займет много времени.

Взял ножницы и приступил к крою. Первым делом я изготовил нечто вроде свободного плаща, длиной до пола, с капюшоном, закрывающим лицо и прорезями для рук. Для соединения частей я использовал обычный степлер. В толще ткани скрепки совершенно не бросались в глаза. Спереди я прицепил большой карман, наподобие сумки кенгуру, чтобы можно было захватить с собой, что либо, сделав невидимым. Из остатков ткани я соорудил нечто вроде толстых многослойных носков, для перемещения по улице в условиях московской зимы. Надел всё это и подошел к зеркалу. Из пустоты на меня смотрели глаза, был виден нос и подбородок, да и то только тогда, когда я приподнимал капюшон. Когда он был опущен, я был абсолютно невидим.

Это подняло мне настроение. Теперь я не так беззащитен. Ещё посмотрим, еще повоюем!

– Настало время разгребать эти Авгиевы конюшни! – сказал я сам себе и усмехнулся. Ситуация со свинарниками соответствовала этому выражению и в прямом и в переносном смысле.

Первым делом, я решил убедиться в безопасности Маргариты. Звонить я не стал, так как беспокоился по поводу возможной прослушки телефонов. Поэтому, решил просто поехать на такси. Оставалось как то решить проблему видимости и невидимости, так как выйти из квартиры в обычном виде я не мог из-за слежки, а сесть в такси в плаще-невидимке тоже не представлялось возможным. К тому же стояла московская зима, и в легкой, хоть и шерстяной накидке, можно было запросто схлопотать воспаление легких. И конец игре.

Тут я вспомнил про легкий и длинный пуховик, который приобрел в прошлом году на презентации сети спортивных магазинов. Основное преимущество его, помимо легкости и тепла заключалось в том, что, при необходимости, из него выжимался воздух, и он легко укладывался в чехол диаметром пять сантиметров.

Покопавшись в шкафу я нашел колбаску с пуховиком и вынул его. Прямо на глазах черная тряпочка набухла, превратившись в полноценный длинный пуховик с глубоким капюшоном. НН – HellyHansen, Норвегия – прочел я на этикетке. Для яхтинга. Водонепроницаем, устойчив к воздействию морской воды. То, что надо для зимней Москвы!

– Определенно, норвежцы – отличные ребята! – подумал я, вспомнив бублияк и Фридерика.

Легким движением я вернул пуховик в чехол, положил его в карман невидимого плаща рядом с несколькими пилюлями Фреда, которые я переложил из коробки в пластиковый мешочек, чтобы не гремели, и небольшой суммой денег.

Оставшиеся пилюли я высыпал в сахарницу и наполнил её доверху. Надвинул капюшон поглубже, посмотрел в зеркало – абсолютная пустота! Открыл дверь и вышел из квартиры.

Тихо спустился по лестнице до первого этажа. Тип в шапке был на месте. Только теперь он не смотрел в телефон, а беспокойно расхаживал взад-вперед, периодически затягиваясь сигаретой. Видимо, основные силы были на подходе.

Я вышел на площадку и остановился в полутора метрах от него. Он равнодушно смотрел сквозь меня, маленькие серые глазки беспокойно бегали под надвинутой шапкой. Я прошелся взад-вперед вместе с ним, и когда он, наконец, остановился у окна, внезапно выхватил сигарету из его пальцев и замер.

Непередаваемое удивление отразилось на его лице. С отвисшей челюстью, он смотрел как завороженный на витающий в воздухе окурок и, в конце концов, поднял руку, чтобы схватить его.

Я отстранился на секунду, и со словами: «Курить вредно!» воткнул тлеющий бычок в его щетинистую щеку.

Дикий вопль боли застал меня уже на улице. В этот момент мятая, чёрная хонда-аккорд резко затормозила возле подъезда. Оттуда вывалились трое громил и вошли в подъезд. Водитель остался в машине. Двигатель он не глушил. Я присел у машины и аккуратно выкрутил ниппели из обоих задних колес. Забросил их подальше в снег и пошел прочь.

На моё счастье, было сухо, температура держалась в районе пяти градусов тепла, поэтому в своих самодельных носках и пончо я не почувствовал особого дискомфорта.

Вечер уже забрал краски дня (которых, впрочем, в зимней Москве и так немного) оставив только свет фонарей и тьму, в которой я накинул свой пуховик НН и уже видимый подошел к стоянке машин…

Через минуту я катил на такси по кольцевой в сторону уездного городка, где проживала мама Риты. Водителя нисколько не смутил мой внешний вид – мало ли чудаков бродит в московских сумерках в длинных плащах. Ну, насмотрелся «Горца», с кем не бывает!

Ещё через пятьдесят минут я уже звонил в дверь нужной квартиры. Ритина мать открыла дверь и удивленно уставилась на меня. Видимо её удивил мой пуховик. (Здесь же не Москва! Горцы тут не в чести. Если кто-то в плаще до пят, значит, под ним прячет что-то (или вообще ничего)).

– Здравствуйте, Вера Сергеевна! – я изобразил самую милейшую улыбку – как поживаете? Рита дома?

– Здравствуй, Саша! – пыталась казаться безмятежной Вера Сергеевна, но женщина она была простая, и бегающий взгляд выдал смятение, одолевавшее её – а, что ты не позвонил? Ритуся полчаса назад пошла…ээ… пройтись по магазинам! Зайдешь?

– Нет, спасибо, пойду, попробую её там найти! Она в Маяк пошла?

– Да, вроде туда – неуверенно отвечала Вера Сергеевна – куда ж ещё то!

Действительно, куда ж еще. В городке был всего один универмаг, местами переходящий в рынок.

Вера Сергеевна меня терпеть не могла, считала «слишком умным», «себе на уме» и совершенно не практичным. Характер у неё был скверный, с диктаторскими наклонностями, сформированный трудной провинциальной действительностью, хроническим безденежьем и одиночеством (растила дочь она одна). В моё отсутствие, она обожала выносить Рите мозг причитаниями о том, какой ужасный выбор она сделала, постоянно пыталась познакомить её с достойными мужчинами, рукастыми, с хозяйством и «настоящей» специальностью. Рита сама рассказывала мне об этом. Каждый раз, когда я забирал её от мамы.

Махнув рукой на прощанье, я сбежал вниз по лестнице. На улице холодный ветер нес снежную крупу и сухие листья. Я натянул поглубже капюшон и двинул в сторону Маяка. Мимо меня неторопливо, шурша шипованными покрышками, проехал блестящий, необычного бордового цвета мерседес, явно не из этого района. Странный цвет его возбудил в моей памяти смутные ассоциации. Я остановился, задумавшись.

Так и есть! Такую машину я видел в своем телефоне на видеофайле с камер наблюдения в моём подъезде, скинутом по моей просьбе друзьями из охранного агентства. На такой машине приехали люди привязавшие муляж гранаты к моей двери. И вот теперь такая же машина у дома моей девушки.

Я дважды произнес вслух номер авто. Этим приемом я пользовался в своей работе для запоминания цифр и хорошо владел им.

Мерседес остановился напротив Ритиного подъезда. Дверь со стороны пассажира открылась, послышались звуки музыки, басовито воспроизводимые дорогой аудиосистемой и знакомая фигурка в короткой шубке выпорхнула, посылая на ходу воздушные поцелуи внутрь авто.

Несомненно, это была она. Дверца с тяжелым глухим звуком захлопнулась и мерседес, выпустив в морозный воздух струю дыма, плавно набрал скорость и исчез за поворотом, а Рита заскочила в подъезд.

Я оторопело стоял, не зная, что предпринять. Сомнения и подозрения роились в моей голове. Неужели, моя «верная» подруга ведет двойную игру? Возможно, это она проболталась о моих планах на ТВ? Мне нужны были факты, а одного прибытия на мерседесе для обвинения было недостаточно.

И тут меня осенило. Я вспомнил, что невидим и могу узнать всё, что хочу.

Через минуту, я вновь стоял перед дверью квартиры. Свернутый в трубочку, бублияк покоился в невидимом кармане. За дверью слышались возбужденные голоса. Мамаша оседлала своего любимого конька и неслась галопом по мозгам дочери.

Я позвонил в звонок, и крики прекратились. Было слышно, как Вера Сергеевна протопала видавшими виды шлёпанцами в прихожую и теперь смотрит в глазок.

Естественно, она не увидела ничего. Щелкнул замок и дверь приоткрылась. Я натянул поглубже капюшон, схватил камешек из цветочного горшка, стоящего на лестничной площадке и бросил его вниз. Он загрохотал по ступеням усиливаемый подъездной аккустикой.

Вера Сергеевна вышла на площадку и глянула вниз. За её спиной я проскользнул в квартиру. «Попрошайки, чертовы» – пробубнила она и вошла обратно, выключила свет в коридоре и едва разминувшись со мной (мне пришлось вжаться в вешалку для одежды (хрущевки…)) вернулась к своему любимому занятию.

– Разберись, наконец, со своими мужиками! – продолжила она орать, еще не успев переступить порог – ты ведешь себя, как шлюха базарная, а я должна за тебя отбрехиваться! С одним она живет, другой её на мерседесах по ресторанам возит! Работать в отделе кадров на заводе, куда я её по большому блату устраиваю (тут Вера сделала многозначительную паузу, подняв указательный палец вверх) не хочет, видите-ли ей в Москве больше подходит жить! Мандой крутить! Звезда!

Рита показалась на пороге комнаты, держа в руках большое полотенце. В маленьких черных трусиках она была необычайно хороша. Налитые остроконечные груди с темными ореолами сосков, крутые бёдра… эх, три года прошли не зря!

– Мама, успокойся, – стараясь не ввязываться в конфликт, сказала она, тряхнув копной каштановых волос – я же тебе говорила, что с Алексом собираюсь расстаться. Просто я не знала, когда он вернется, чтобы сказать ему это прямо.

– Не знала она! – перебила её мать – А он взял и приперся! В балахоне, как пугало огородное! А может у него там обрез! Что за неприятности такие возникли, что он тебя выпихнул, а сам за границу смылся! Еще, того гляди, бандиты сюда нагрянут!

– Неприятности на работе – пробормотала Рита. И никто не нагрянет, не волнуйся. Аркадий мне сейчас рассказал, что знает, где он. Он контролирует ситуацию. Скоро они договорятся, я уйду от Алекса, и всё нормализуется. И вообще, хватить орать! Я в душ! – сказала она, заскакивая в ванную и захлопывая дверь. Послышался звук льющейся воды.

– Гляди-ка ты, употелась вся! В душ! Воду лить! – продолжала бушевать Вера Сергеевна.

Она зашла в Ритину комнату и деловито обшарила карманы одежды. Покопалась в сумке, посчитала деньги в кошельке. Не найдя ничего подозрительного, кряхтя уселась на продавленный диван, отчего пружины жалобно заскрипели и включила телевизор. Началось ток-шоу «Соседи», где все орали друг на друга и делали тесты на отцовство.

Никем не обнаруженный, я тихо вышел из квартиры, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Было уже около полуночи. Городок спал, набираясь сил для следующего трудового дня. Ветер стих, и черные ветви голых лип свивали неподвижные замысловатые узоры в серебряном свете луны и редких фонарей.

Погруженный в мрачные мысли я брел по пустынной аллее в сторону городского автовокзала, в надежде обнаружить хоть одно такси.

То, что Рита мне изменяет и собирается уйти к какому-то Аркадию меня не особо впечатлило. Единственным её козырем была эффектная внешность, чем она умело пользовалась. В остальном она была девушка обычная, и, при уверенности в её верности, наши отношения вполне могли бы дойти до брака, о чём она и мечтала, но при таких обстоятельствах, о продолжении не могло быть и речи.

Я ей не изменил ни разу, с тех пор как она переехала ко мне, хотя соблазны были. Она сама так решила. Нашла более подходящий вариант. Что ж, пусть уходит.

Мои мысли больше занимал Аркадий и его бордовый мерседес. Если это его машина привезла гранату к моей двери (а по всему выходило так, ведь со слов Риты, Аркадий контролировал мои перемещения) значит, он – та самая нить, потянув за которую можно выйти и на заказчиков избиения моего друга.

Размышляя об этом, я повернул за угол и чуть не налетел на машину перегородившую тротуар и половину проезжей части. Из открытого окна старой «девятки» прямо мне под ноги вылетела пивная бутылка и раскололась вдребезги об асфальт.

Следом полетел пакет из-под чипсов. Играла громкая, дешёвая музыка, сигаретный дым валил изо всех окон, слышался гогот и мат. Я остановился и заглянул внутрь. Трое укурков, лет двадцати, не обремененные интеллектом.

Я подобрал выброшенный пакет и забросил его в открытое окно со стороны водителя.

– Чо за х…ня?– раздался вопль, и пакет снова вылетел наружу. Следом в окне показалась пьяная ухмыляющаяся рожа. Мутные свинячьи глазки бегали по сторонам, ища за кого бы зацепиться.

Я снова подобрал пакет, захватил в него пригоршней с загаженного асфальта гору окурков и с размаху влепил всё это прямо в наглую морду. Затем схватил его за волосы и несколько раз изо всех сил ударил головой об руль. Он повалился на бок. Я взглянул на его дружков. Те, онемев, выпученными глазами смотрели на мою руку. Посмотрев в направлении их взгляда, я чуть не расхохотался. Я забыл, что под невидимым плащом у меня обычное, видимое тело. Мои оппоненты видели витающую в воздухе руку, разящую их друга.

Я подобрал с асфальта горлышко разбитой бутылки, обрамленное розочкой острых осколков, и поднес к носу одного из них.

– Вон из машины! – тихо и внятно приказал я, помахивая стеклом возле его физиономии.

Оба бросились в разные стороны. Избитый водитель, с окровавленным носом, выполз через пассажирскую дверь и, спотыкаясь, побежал в кусты.

Я отряхнул мусор с места водителя, закрыл распахнутые двери, сел в машину, завел двигатель и поехал в Москву.

По дороге, мне в голову пришла интересная мысль:

– С какой легкостью я избил и, возможно, покалечил этого парня! А чуть раньше прожег щеку другому…

До этого я дрался всего несколько раз, да и то лишь в случае крайней необходимости, когда меня припирали к стене в прямом или переносном смысле слова.

Как такой конформист и приспособленец как я, девизом которого было выражение, что «признаком здоровой психики является способность к компромиссу» голыми руками яростно бил другого человека головой о руль и втыкал в тело раскаленный бычок?

Более того, мне это даже доставило удовольствие! Невидимость и сопутствующая ей безнаказанность подняли меня выше законов общества и разрушили стереотипы поведения, усвоенные с детства всего лишь за один день!

Признаюсь, раньше, когда мне приходилось сталкиваться с подобными типами, мне всегда хотелось дать им в морду. Я понимал, что эта публика понимает только силу, но не решался и проходил мимо. А тут как с цепи сорвался… За один день!