Синдзи-кун и пять стадий принятия

— Но мой долг перед тобой…

— Да не будет никакого долга, Юки! — закатил я глаза вверх, в тщетной попытке объяснить. Боже как с вами трудно: — Посмотри на мои губы, я тебе японским языком, по слогам говорю — не будет никакого долга. Я это сделаю, потому что могу и потому что ты моя одноклассница и я тешу себя надеждой, что мой друг. Все. Не надо сочетаться со мной браком, не надо перешагивать через гордость. Ничего не надо. — я выдохнул и пригладил волосы.

Развели тут… бардак. Юки страдает, потому что ее замуж выдают не по любви и вообще в рабство по сути продали, Сакура страдает, потому что Юки страдает, А потом еще немного сверху Юки страдает, что Сакура из-за нее страдает. Страдатели, мать их. Еще и меня надо сюда воткнуть, чтобы я страдал из-за того, что Юки страдает из-за свадьбы, Сакура страдает из-за Юки, а я, млять, буду страдать, потому что они страдают. Не, так дело не пойдет. Вы у меня будете счастливы и радостны, даже если сами этого не хотите. Как там — причиним добро и нанесем справедливость. Кому не хватит — два раза подряд.

— Ладно — сказал я вставая: — кого лечить надо?

— Не надо никого лечить. — опустила глаза Юки: — про долг ты … правильно угадал.

— Кто? Отец? Неважно. Сколько? — Юки называет сумму. Да, великовата для моего бюджета и даже бюджета всей нашей команды. Да как он вообще в такие долги попал? Ах, да, занял. А ребята оказались ростовщиками, дали деньги ему в долг под невероятные проценты. Проценты тикают — тик-так, сумма увеличивается, с каждым днем. И тут добренькая семья Мацумото как раз рядом проходила, ага. Видит — плачет девочка, дай думает помогу чем. И выкупила долг. Да только теперь должна Юки семье Мацумото как земля колхозу.

— Так это же хорошо. — говорю я, повергая Юки в очередной ступор.

— Как хорошо?

— Ну смотри — проценты у тебя остановились. Остановились же? Сумма долга зафиксирована, можно отдавать по частям. Опять-таки ты их сыночка спасла, тебе ж за это какая-то награда положена нет? Если они сделают вид, что ничего и не было — так и ты можешь сделать вид что ничего и не было. Я б вообще на твоем месте забил на этих всех … Мацумотов…

— Как?! Но… мое слово?

— Съела корова. Смотри, Юки, поэтому договора надо прописывать с условиями, а все, чего на бумаге нет — пожелания. Я б посчитал что долги взаимно уплачены — вернула же ты им сына, нет? Сколько же это стоит? Хорошо, пусть озвучат что стоит это чудесное спасение одну десятую от твоей прежнего обязательства, так мы его им каждую неделю воровать будем. А ты — спасать. Как раз к началу нового учебного года и справимся. — мысленно представил как мы с командой Мацуду воровать будем. С Майко на нашей стороне — без проблем совершенно. Изи-пизи, лаймон сквизи. А потом Юки с помпой отбивает его у нас и возвращает в родные пенаты. Держа на руках как принцессу, да. Я фыркнул. Юки тоже улыбнулась — в первый раз я видел, что она улыбнулась не уголками губ, а как все нормальные люди.

— И вообще, если им сынок не нужен, раз они его спасение ни в хрен не ставят — так он в следующий раз … и пропасть может. Нет тела — нет свадьбы, так? — улыбнулся я, давая понять, что это только шутка. В которой есть доля шутки, конечно…

— Короче! — ударил я ладонью по столу. Зазвенели блюдца, ойкнула Сакура, успевшая натаскать себе полный рот каких-то конфеток из вазы.

— Совсем коротко. Не забивай себе голову надуманными проблемами. Пошли их всех нахрен и живи своей жизнью. Ну… а сунется такой, что нарушит твой покой… мне тебя учить не надо — Сакура вон, под рукой. — Сакура кивает и улыбается. Она снова лапочка, снова довольна, снова счастлива.

— Вот как. Это интересно, Синдзи, но …

— А еще — помнишь мы разговаривали на поляне? — перебил ее я. Она нахмурилась, вспоминая.

— Я говорил, что ты умрешь. — Сакура поднимает голову от вазы с конфетами и вопросительно смотрит на меня. Юки кивает — она помнит.

— Я говорил, что все мы умрем. Это неизбежно. Процесс будет продолжаться до самой смерти. Вот и подумай, хочешь ли ты прожить жизнь, прогибаясь под обстоятельства и терпя последствия. Разве это то, что бы ты хотела вспомнить перед смертью, лежа на смертном одре в окружении внуков? Дети, мои, я всегда делала что нужно другим, терпите и вы? Я никогда не шла за своей мечтой и всю жизнь отказывала себе во всем? Ради чего?

Я встаю. Поправляю одежду. Смотрю на Юки. Она смотрит на меня и в ее глазах, будто что-то оживает. Надежда?

— В общем так. Вариантов решения твоей проблемы — тысячи. И среди них есть и такие, которые как говорится — и волки сыты и овцы целы, да и пастуху вечная память. Вин-вин. Договориться можно почти с каждым. Ну, а не удастся договорится, ты ж у нас просто стихийное бедствие в гневе, да и союзники у тебя серьезные. Захотят решать силой — пусть попробуют. Мы их тут в Сейтеки в узел завяжем. Так что — думай. Если помощь нужна будет — обращайся. И ты. — повернулся я к Сакуре, которая застыла, пойманная на месте преступления — с рукой, протянутой в вазу с конфетами.

— Тоже страдалица. Смотри. — я взял ее за руку, подсознательно ожидая взблеска лезвия и новых ручек в холодильнике у Майко, но нет, обошлось.

— Вот, подходишь сюда и говоришь — ртом — Юки-тян, ты мне нравишься, давай дружить.

— Э… ну конечно, Сакура-тян. — немного заторможенно сказала Юки.

— Вот и все. Тоже, кстати, заходи, если что. — я вышел в коридор, одел туфли и покинул этот гостеприимный дом. Настроение у меня было удивительно хорошее. В жопу эти экивоки, думал я, достало уже. Я такой какой есть и время, когда я тут пытался быть как все — вышло. Буду кроить и изменять этот мир под себя. Развели тут… За спиной раздался тихий хлопок и я замер. Очень медленно и очень осторожно я развернулся. Цветущая Сакура в своем неизменном куро-сендзоку. Протягивает мне небольшую карточку, типа визитной, двумя руками. Я осторожно взял карточку. Сакура поклонилась и исчезла с легким хлопком. Я взглянул на карточку. Членский билет Литературного клуба.

Глава 3

POV Мара, наемник, незарегистрированный маг, гайдзин.

Он приехал в Сейтеки поздно вечером, на обычном автобусе, междугородним рейсом. Четыре часа езды, остановка в придорожном кафе, туалет, сон. Какая-то симпатичная девушка, что сидела по соседству с ним сперва пыталась разговорить его, но нарвавшись на односложные ответы «да» и «нет» — отвернулась к окну и вставила в уши наушники. На конечной остановке она вышла из автобуса вслед за ним и, мелькнув в свете вечерних фонарей стройными икрами, из-под развевающейся юбки — удалилась вниз по улице.

Он посмотрел ей вслед. Работа прежде всего. Нет, он не чурался женской компании и девушка была ему приятна, но он профессионал, а значит не будет привлекать внимания, не будет знакомится с первой же попавшейся девушкой в этом городе. Хотя … с его способностями дело было не в привлечении внимания. Скорее, вопрос внутренней этики. Ограничений, которые он наложил на себя сам. Добровольно.

От остановки на автомобильном вокзале до отеля было рукой подать и он не стал вызывать такси, решил пройтись пешком. Впитать атмосферу этого города. Вдохнуть воздух нового места. Понять, что думают, как живут и о чем мечтают жители этого места. Чего они боятся.

Клиент был новый, рекомендация пришла от Гонзо, старый армянин явно что-то накручивал, но и выбора у него особенного не было. Куски нужной ему информации о возможном местонахождении Юли и Мариссы — были в руках у этого жирного куска дерьма. И не то, чтобы он не мог сделать так, чтобы этот Гонзо выблевал свои же глазные яблоки — мог и с одним из посредников так и случилось, но Организация попросту прислало нового. И свою награду он получит только после того, как выполнит заказ, не раньше, не позже. А поскольку, господин Мара вверг Организацию в ненужные … расходы, то прикладываем счет — оплатите пожалуйста. Он помнил, как сжал кадык новому посреднику и спросил, глядя прямо в маленькие, бесцветные глазки — а если я убью тебя — сколько это будет стоить? Сколько стоит твоя жизнь, крысеныш? Дорого?

Он свернул посреднику шею. Следующего посредника он заставил выпить соляную кислоту и смотрел, как тот блюет кровью на пол, пытаясь собрать обратно вырванные внутренности. Деньги не были проблемой. Проблемой была информация. Все, кого присылала Организация были лишь мелкими сошками, задания поступали к ним на телефон или в почтовый ящик, они не видели никого и не знали ничего. Поэтому его метания не приносили ему никакой информации.

После четвертого посредника, которого он без особых затей посадил на кол, вырезанный им же из тяжелой дубовой ножки стола, — к нему перестали приходить.

Год он мотался по свету в поисках Юли и Мариссы, он перевернул с ног на голову почти все преступные сообщества в Корее, Малазии и Сиаме, он был объявлен в розыск с пометкой «особо опасен, открывать огонь на поражение» в тридцати странах. Правда нормальных его фотографий нигде не было, а фотороботы каждый раз показывали другого человека. Он отчаялся. Начал пить. Перестал выходить из номера мотеля где-то на окраине Гонконга, перестал бриться и ему было лень даже вставать к двери за едой, которую ему приносили курьеры. И вот однажды, в простом конверте, ему под дверь сунули фотографию. На фотографии была Юля. Она держала в руках вчерашнюю газету, вчерашнюю желтую газетенку «Вечерний Гонконг» со статьей про взятки в мэрии и огромную крысу, которая укусила девушку в туалете. Юля держала газету и была … живой. Немного грустной, как будто смущенной и худой, но — живой. Живой!

Он не помнил, как вскочил с кровати, как спускался по лестнице, как бежал куда-то, не зная куда и зачем, с этой фотографией в руке. Живая! — стучало в висках. Он бежал и бежал со всех ног, пока не упал от изнеможения где-то в порту, перевернулся на спину и лежал так, глядя на небо. Жива, думал он, глядя на облака, лениво проплывающие над ним. Жива, а значит все будет хорошо, ему только найти ее, и он все исправит, а те, кто сделал все это — они подавятся своими кишками, когда будут умирать в мучениях, пытаясь вымолить себе быструю смерть.

Рядом с ним, прямо на грязный бетон причала присел человек. Он скосил глаза и увидел седого, полноватого старика.

— Хорошо тут? — спросил он. Мара не ответил. Он перевел взгляд вверх, на облака.

— Ты можешь убить и меня. — сказал старик и Мара моргнул. Повернул голову, мысленно прикидывая, как именно он будет убивать этого смешного старикана. Пока старик ему нравился, а значит он уйдет без мучений. Может быть попросту утопить его в грязной, покрытой нефтяными радужными разводами воде?

— Да, я знаю, что ты делал это с предыдущими посредниками и теперь никто не хочет работать с тобой. Все боятся. — старика замолчал. Молчал и Мара. Человеку перед смертью надо выговорится. Мара уважал людей и всегда давал им слово — если у него было достаточно времени. Перед тем, как освежевать человека заживо, вы как минимум должны дать ему должным образом проклясть вас, не так ли? Пусть старикан говорит.

— У меня была долгая и хорошая жизнь, знаешь. — сказал старик и высморкался. Почесал затылок. Вздохнул: — сейчас я думаю, даже слишком долгая. Может и пришла пора мне уйти. Вот только жаль, что ты тогда так и не найдешь то, что ищешь.

— Почему это? — спросил Мара и его голос прозвучал как скрежет несмазанного колеса телеги. Он слишком долго ни с кем не говорил.

— Потому что, с тобой никто больше не свяжется. Ты убьешь меня и на этом все. Тебя просто будут избегать. Или уничтожат. Ты серьезно считаешь себя бессмертным? Ты силен, невероятно силен, но все же смертен. Пока твоя потенциальная полезность перевешивает последствия твоих выходок… но потом… — и он покачал головой.

— Ты мне надоел, старик. — сказал Мара: — давай ты лучше расскажешь мне, все что ты знаешь о Организации, и о том, где сейчас Юля с Мариссой, какая тварь стоит за этими экспериментами, а я дам тебе умереть легко. Если ты будешь сотрудничать я убью только тебя. Не трону твоих детей, внуков, твоих знакомых и друзей, твою сраную собаку, кота или хомячка. А если нет… я найду их всех. Как тебя зовут старик? — он приподнялся на локте и посмотрел на своего нового знакомца. Обычная, потертая одежда, засаленные на локтях рукава, пролысина на голове и очки с толстыми стеклами, смешно искажающие глаза, так, словно тот умолял своего собеседника.

— Меня зовут Гонзо. — ответит старик: — и я умираю. У меня рак и мне осталось еще два-три месяца. И они, как говорит врач, будут достаточно мучительными. Пока я держусь на обезболивающих. Будешь? — он протянул руку, в которой лежала упаковка таблеток.

— Нет? Ну как знаешь, а я все-таки выпью. — он проглотил горсть таблеток, не запивая и его кадык смешно дрогнул вверх-вниз.

— И у меня нет детей. Нет внуков. Родных… тоже нет. Что касается собаки и кошки… боюсь тебя разочаровывать, но тоже нет. Есть старый, ворчливый попугай. Его ты можешь убить. Еще я покупаю газеты у одной симпатичной девушки на первом этаже отеля «Хилтон» и я бы не хотел, чтобы ты ее убил, но и помешать тебе я не в силах. — он замолчал. Мара смотрел на старика и молчал в ответ. Надо бы убить старого, подумал он и такая тоска вдруг охватила все его существо. Он вдруг представил, как густая, грязная, покрытая разводами масла вода у причала сомкнется над этой, седой, с пролысинами головой и он, Мара, снова останется на причале один. Совсем один. И поговорить будет не с кем.

Он сел, подтянув колени к подбородку и с любопытством уставился на старика Гонзо.

— Что случилось с тобой, старый? — спросил он.

— Цунами. — вздохнул Гонзо: — этот проклятущий цунами, который обрушился на Алейские острова этим летом. Хотя… ты же не читаешь газет.

— Нет. — покачал головой Мара: — не читаю.

— А я раньше любил читать. В тот день я выехал на материк, чтобы пройти МРТ. Потом… потом пришло цунами и смыла все и всех. Я остался один, а на следующий день врачи сказали мне что я умру. Вот так. Организация нашла меня и предложила эту работу.

— Они умеют находить людей. — сказал Мара. Старик кивнул головой.

— Умеют. И у меня нет информации где твои близкие люди, но меня уверили, что эту информацию тебе предоставят как только ты выполнишь необходимый объём заданий.

— Ха. — сказал Мара: — ха.

— Знаю. Ты думаешь это ловушка и я думаю, что это ловушка. Но у тебя нет других зацепок, а если что-то не получится, ты же вернешься и убьешь меня лично. И очень мучительно, я прав?

— Ты интересный старикан. — сказал Мара: — пожалуй я убью тебя последним.

— Тогда тебе следует поторопиться с первым, а то ты можешь не успеть.

Так он начал работать на Организацию под патронажем старика Гонзо. Он как-то успел привыкнуть к его ворчанию и дружеским пикировкам, пристрастился пить чай на веранде «Хилтона» вместе с ним и играть в шахматы. Попутно Мара выполнил вот уже девять заданий для Организации, и ему даже выдали местоположение Мариссы. Организация держит свое слово.

Он улыбнулся. Теперь дело осталось за малым — еще девять заданий и он получит координаты местонахождения Юли. Все в его руках. И командировка в Японию, в небольшой город под названием Сейтеки — всего лишь еще одно задание.

Думая так, он прошелся по бульварам ночного города, на улицах, освещенный фонарями, встречались редкие прохожие, проезжали автомобили и скутера. В отеле его встретила приветливая девушка с заспанными глазами (два часа ночи, но — гость!), деловито заполнила журнала, взяла деньги и выдала ключи, пожелав спокойной ночи, нечаянно зевнув при этом и сразу же смутившись.

Он поднялся в номер, принял душ, поставил будильник, включил ночник, лег в кровать и поднес к глазам ту самую фотографию с Юлей и газетой «Вечерний Гонконг.». Потом он заснул. Спал он как всегда — спокойно и без сновидений. Утром в номер принесли так называемый континентальный завтрак — тосты, сливочное масло, джем, овсяная каша, два яйца сваренных вкрутую и чашка кофе. Позавтракав, он вышел в город. Предстояла встреча с клиентом.

Встреча была назначена в каком-то поместье за городом и к отелю был подан автомобиль. Как обычно в таких случаях — огромный черный и занимающий все отведённое ему место на парковке. Как всегда, клиент показывает, что он богат, влиятелен и может себе позволить такой вот выкидыш автопрома. Ему было все равно. Если бы он захотел, у него были бы все автомобили мира, но ему было неважно, а пустую роскошь, так называемый лакшери стайл — он не любил. Жизнь устроена просто, думал он, вот мне надо найти Юлю и Мариссу и Мариссу я уже нашел, теперь осталось только Юля. А у клиента есть токен влияния на Организацию. Каким образом эта ценная вещь попала к клиенту — неизвестно, но теперь, когда клиент предъявил токен и потребовал уплаты долга — Организации пришлось откликнуться. Как следствие, он сейчас едет в этом убогом, едва ли не позолоченном чудовище по улицам Сейтеки.

Поместье за городом оказалось тоже исполненном в этом чудовищном, аляповатом стиле, буквально кричащем «здесь живет богатый человек! Нет, нет, не проходите мимо — посмотрите, здесь живет очень богатый человек!».

Его проводили не в центральный зал, а в небольшой кабинет, уставленный предметами роскоши и коллекционными штучками. За столом сидел худощавый и высокий человек, который при виде Мары вскочил на ноги и обозначил поклон.

— Мара-сан! Рад приветствовать вас в моем скромном поместье! — сказал человек, излучая радость и гостеприимство: — пожалуйста присаживайтесь!

— Мистер Такеши? — уточнил Мара и дождавшись утвердительного кивка — сел в предложенное ему кресло.

— Как добрались? Как дорога? Здоровье близких вам людей? — улыбаясь продолжил хозяин поместья, сев в кресло напротив: — Чай, кофе?

— Спасибо, хорошо. — сдержано ответил Мара. Этот Такеши начинал его раздражать. Не сильно, но начинал. Эта суетливость и фальшивое гостеприимство…

— Вижу, что вам не терпится перейти к делу. Но, тут нужна предыстория, мой уважаемый друг, без нее — никак! — снова улыбнулся Такеши.

Мара откинулся в кресле. Конечно. Предыстория. Ему все равно, какие причины побудили сидящего напротив человека извлечь из своего сейфа токен Организации и набрать номер, все равно что именно он хочет добиться и почему он хочет убить конкретного человека. Но информация не бывает лишней, потому придется выслушать, и сделать это внимательно.

Человек напротив позвонил в колокольчик и Мара едва не сдержал себя, чтобы поморщится. Колокольчик? Серьезно?

На звон колокольчика появилась девушка с подносом в руках и сноровисто поставила перед гостем и хозяином два бокала и бутылку какого-то необычного виски. Ведерко со льдом. Тарелочку с нарезанными дольками лимона в сахаре.

— Я не люблю чай — в ответ на невысказанный вопрос заметил хозяин поместья: — все думают, что если пришли в гости в Японии, то сразу чайная церемония. Чайная церемония это к старику Джиро, уж тот-то вам всю голову задурит этими церемониями. Я люблю виски — быстро, просто, эффективно. Помогает расслабится и говорить правду. Точно так же как и чайная церемония старика Джиро, только быстрее. — он плеснул виски в оба бокала на два пальца и поднял свой, глядя на Мару. Мара поднял бокал и пригубил. Виски было отвратным. Впрочем, он перестал пить алкоголь после той ночи в Гонконге, и теперь любой виски был для него отвратным.

— Так вот. Именно в этом и проблема, мой уважаемый гость. В чайной церемонии. В этих… лепестках сакуры. В этом восточном мистицизме когда ты ищешь ответ в отражении луны в твоей чашке чая! Весь этот древний бред… загадки-коаны от мудрецов дзена, хлопки одной ладонью и прочий суеверно-философский мусор. — хозяин снова отпил из своего бокала и продолжил: — Вы знаете, почему в Японии внедрили западные методы работы и отношений после реформы Мейдзи? Да потому, что не работало все вот это. Никакой дзен или просветленный разум не мог сравнится с пулеметом. А чтобы сделать этот пулемет — нужна была фабрика, нужны были шахты, добывающие металл, домны, чтобы выплавить высокоуглеродистую сталь, методики и стандарты, чтобы этот ствол не был первым и последним, чтобы каждая пуля была в точности как предыдущая, нужны были школы и институты, в которых учат математике, физике и геометрии, а не коанам, молитвам и философии!

— Иногда я думаю. — сказал хозяин поместья: — а что было бы, не будь всех этих сверхспособностей и суперов в нашем мире? Каким путем пошла бы Япония? Разве не отринула бы она всю эту псевдомистическую чушь и не пошла путем технологий? Потому что тогда было бы отчетливо видно, что все это, весь этот антураж — не работает. Сейчас, в нашей реальности — есть люди, которые крушат линкоры ударом кулака, а потом несут ерунду про просветленный ум и молодежь верит им! Они поступают во все эти геройские академии и учатся постигать самое себя, хотя могли бы стать инженерами! Наукой давно установлено, что путем тренировок способности не получить, это редкая мутация организма, но нет. Это превратилось в индустрию. И наша страна только глубже идет по пути регресса и средневековья.

— Хотя, я не об этом. — хозяин поместья вздохнул и подошел к окну. Мара молча смотрел на его спину.

— Джиро-сама должен умереть. — сказал Такеши, не оборачиваясь.

— Я понял. — ответил Мара. Цель обозначена.

— И не потому что он стар и выжил из ума, хотя этого было бы достаточно. Не потому, что он ослаб и позволяет какой-то ребятне выставлять нас на смех. Не потому, что он отпустил вожжи и все идет вразнос. И не из-за отказа работать с китайцами, хотя там мы упустили миллиарды. Нет. Он должен умереть, потому что он — и есть пережиток старого. Всего, что тянет нашу страну назад. Мир должен принадлежать современным людям.

Мара кивнул. Мотивы были не важны. Важны были способы, методы и время. Все остальное неважно.

Глава 4

— А что. Нормально так. — говорит Читосе и ее голос отдается эхом под железобетонными колоннами, поддерживающими потолок: — просторно.

— Пока все что есть. — говорит Акира: — оборудование и мебель привезут завтра после обеда, связь и электричество будет уже сегодня.

Мы стоим посредине большого пустого помещения, освещая его лучами фонарей, укрепленных на наших касках. Да, Акира настояла, чтобы мы одели строительные каски белого цвета «во избежание». Чего именно мы должны тут избегать не знаю, но с этими белыми касками мы выглядим как проверяющие на крупной стройке.

Я оглядываю пустой зал поводя лучом фонаря взад и вперед. Здесь и будет база, штаб-квартира, а по необходимости и научная лаборатория нашей команды. После того, как я окончательно решил перестать прикидываться обычным школьником, — первым делом я достал старую тетрадь и карандаш. Расчертил планы и вероятности, обозначил наши уязвимые места и потребности. И потребность номер один у нас — логистическая. Наличие места, где мы бы могли собираться без привлечения любопытных глаз, это место должно быть немного на отшибе, но не слишком далеко от города. Кроме того, в этом месте должна быть возможность как проводить тренировки по слаживаю команды или индивидуальному мастерству, — без привлечения внимания, так и возможность переждать здесь день-другой, а то и недельку всей командой — в случае если будет такая необходимость. Отсюда и требования к месту — что-нибудь просторное, желательно из негорючих материалов, недалеко от города, и чтобы рядом не было жилых домов. Промзона какая-нибудь.

Задача была поставлена. Задача была выполнена. Акира тотчас нашла нам четыре варианта, два из которых были отвергнуты сразу же, и еще два мы выехали посмотреть.

Первый вариант — ангар для грузовых дирижаблей (да, тут и такие есть), фирма грузоперевозок разорилась как только был введен мораторий на вылов промысловой рыбы в прибрежной полосе. Ангар большой, с высокими потолками и вполне устраивал нас по метражу, даже более чем, но он был построен на основе каркасных стальных балок, эллипс был выполнен из оцинкованной жести и как следствие — очень даже звукопроницаем. Плюс железо и жесть запросто могло повести под огнем, а у нас один огненный маг и тренироваться с ним нужно постоянно. Хотя бы, чтобы под френдли фаер не попасть.

Второй вариант — вот. Подземное убежище. Акира говорит, что во время последней войны, Токио забросали зажигательными бомбами и в этом огне погибло невероятное количество людей. Если вдуматься, то большинство конструкций у японцев — очень легко и быстро возгорается и крайне неохотно гасится. Прибавьте сюда еще и скученность города, недостаток места для строительства и получите прямо-таки огненный Апокалипсис, только спичку поднеси. Недаром самые ужасные наказания тут были именно для поджигателей и даже в период жестоких междоусобных войн, враги старались не учинять пожаров без крайней нужды. А еще в почете была профессия пожарника, они были единственные в какой-то там период в истории, кому было разрешено делать татуировки. Странная привилегия, на мой взгляд, ну да каждому свое.

Так вот, после того, как Токио забросали «зажигалками» в остальных городах озаботились такими вот подземными убежищами. И так как война тут закончилась не капитуляцией Японии а переговорами между Ямамото и каким-то американским супером — то и демилитаризации Японии тоже не наступило. Некоторое время бывшие враги скрежетали зубами в адрес друг друга через океан, и вполне себе серьезно готовились к новой войне. Потом это все сошло на нет, начались проблемы с магоспихозами в самой Америке, да и в Японии, но вот такие вот убежища были построены в каждом городе, сразу по несколько штук.

— Стандартная вместимость убежища — две тысячи человек. — отметила Акира, открыв какую-то папочку на веревочных завязках: — максимальная — до пяти тысяч. Убежище подключено к электрической сети города, но имеется и свой дизельный генератор. Этажом ниже расположены склады, медицинский пункт, оружейная и комната для размещения ВИП персон.

— Круто. — сказал я: — а там есть что-нибудь, или как тут все? — я обвел взглядом огромное пустое помещение. Только в углу зала, на пыльном полу были сложены конструкции, похожие издалека на лапы какого-то огромного насекомого, скорчившегося в агонии. Приглядевшись, я понял, что это каркасы двухярусных коек.

— Конечно же ничего там нет. — подтвердила Акира: — это все уже ненужно.

— Да. — кивнула Читосе, упершись лучом фонаря в какой-то потускневший плакат на стене: — а значит все можно растащить.

— Двери в убежище были запечатаны двадцать лет назад, но я очень удивлюсь, если тут что-то еще осталось. — сказала Акира: — но нам это и не надо.

— Угу. Идеальное место. — я окинул взглядом зал убежища, прикинул сколько метров бетона и земли над нами и удовлетворенно кивнул. Пойдет. Вот только…

— А выход отсюда только один? Или?

— Несколько выходов. По документации — четыре, но один из них находится внизу, на третьем уровне и уже затоплен, так что воспользоваться им не удастся. Подозреваю, что еще один завален, так как по схеме он должен был выходить вот… на главную улицу, а там делали ремонт два года назад. Остальные входы должны работать.

— Надо будет проверить — сказал я. Место тут шикарное, но убежище может превратиться и в ловушку. Нам нужно несколько входов и выходов, а еще желательно бы сделать и парочку, непредусмотренных конструкцией и не отраженных в документации. Чтобы было. Несколько входов — это хорошо, подземные тоннели в убежище — еще лучше. Да здравствует паранойя Холодной Войны! И слава богу, что государство больше не нуждается в этом.

— Я проверю. — сказала Акира.

— Хорошо. Тогда — решено, будем базироваться здесь. — я еще раз обвожу взглядом фронт будущих работ. Достаточно места для тренировок. Есть отдельные помещения для каждого — при необходимости поспать, уединится, да мало ли что. Есть помещение для лаборатории — а мне нужна таковая, не могу я свои способности дома или в школе изучать. Начать с того, что мне нужны живые субъекты для проведения испытаний. Минимальных испытаний, я уж молчу про исследования, исследования, это тебе брат, не кот чихнул, а упорная, методичная и невероятно скучная работа по подбору условий эксперимента. А все что я про свою способность знаю, — словно написано китайским языком на упаковке яда для тараканов — «брызгать сюда, таракан умрет». Вот и у меня так же — «помазать здесь, выздоровеет и трахнет тебя». Вспоминаю Питера Синюю Молнию и мысленно возношу молитву Аматэрасу, чтобы сей достойный муж был бы убежденным и твердым гетеросексуалом и на мальчиков не заглядывался.

— Оборудование для лаборатории я не смогла купить — говорит Акира и выглядит при этом печально. Или разочаровано. Я и сам удивлен, Акира и что-то не смогла?