Зеркальные сказки

– О чём ты мечтал последний раз?

Серенький козлик поднял глаза к небу и стал вспоминать, о чём он мечтал:

– Залитый солнцем цветущий луг с большими белыми ромашками, которые, к сожалению, растут далеко от озера.

– Замечательно! – воскликнул художник, и его кисть начала воплощать на холсте мечту козлика.

Художник попросил его встать на камень у воды и позировать для картины.

Вдохновлённый, художник не отходил от мольберта долгое время, только серенький козлик не мог также вдохновенно ему позировать. Поначалу он держал голову высоко, словно любовался красотой и простором небес, но постепенно его голова опускалась ниже и ниже, он чаще поглядывал на своё отражение, пока окончательно не сник.

В какой-то момент серенький козлик взглянул на художника и заметил, что тот с недовольством смотрит на холст.

– В ней нет гармонии, – тихо сказал художник, – ты видишь?

– Что такое гармония? – не понял серенький козлик и осторожно подошёл к мольберту

– Сложно объяснить. Здесь чего-то не хватает… Гармония всегда нарушается, когда чего-то не хватает или когда чего-то слишком много.

– Ромашек здесь много, – заметил серенький козлик, разглядывая нарисованный луг. – А чего здесь мало?

Художник почти снисходительно взглянул на серого козлика. Ему было жаль тех, кто не чувствует гармонии.

– Посмотри повнимательней, – предложил он.

Художник отошёл от картины, чтобы серенькому козлику было лучше видно.

И вот в какой-то момент, может быть, потому что серенький козлик очень хотел понять, или художник искренне в него верил, но их надежды оправдались.

– Меня слишком мало, – прошептал серенький козлик, и его удивление сменилось радостью. Серенький козлик почувствовал, что приблизился к ответу на вопрос, который так его волновал.

– Верно, – похвалил художник. – Для гармонии в картине нужен ещё кто-то пёстрый и озорной.

– И кого здесь можно нарисовать? – с мольбой в глазах спросил серенький козлик.

– Ещё не знаю, кто-то должен меня вдохновить.

И вдруг, как ответ на немые мольбы серого козлика, на край холста опустилась радужная бабочка.

– Может быть она? – осторожно спросил козлик.

Ответ был не нужен. Художник легко и быстро перенёс на холст образ их новой порхающей гостьи.

– Чувствуешь гармонию? – спросил довольный художник, отходя от мольберта вновь.

– Чувствую! – обрадовался серенький козлик, он был почти счастлив.

– Я знал, что тебе понравится мой подарок.

– Конечно, но я рад не этому! – воскликнул серенький козлик. – Теперь я знаю, почему моё отражение перестало радовать меня… Как и в этой картине: мне стало слишком мало меня!

Серенький козлик запрыгал от радости вокруг художника, и, поблагодарив его, побежал обратно по берегу озера.

– А что же мне делать с картиной? – растерялся художник.

– Подарите её себе, вдруг потеряете гармонию…

СЧАСТЬЕ С АРОМАТОМ ВАНИЛИ

Обитатели кондитерской фабрики давно привыкли к монотонному механическому шуму. Периодически его заглушали лишь крики тучной крысы с воспалёнными глазами. Она наделила себя полномочиями давать напутствие каждой партии пончиков перед их отправкой в упаковки. Благоговение, исходившее от подопечных, отражалось в её глазах, и крыса изрекала:

– Вы достигли предела совершенства! Возникнув из белой пыли, вы превратились в пышные, лёгкие яства, с которыми не сравнятся тяжёлые блёклые конфеты. Именно вы достойны дарить наслаждение Великому Желудку!

Ни один из пончиков не знал, кто этот Великий Желудок, но они буквально бросались в упаковки, едва не лопаясь от осознания своей важности и превосходства. Лишь один бледный пончик не был удостоен такой чести и тоскливо перекатывался из стороны в сторону в надежде на внимание крысы. В нём, по странной случайности, дырочки не оказалось.

– Пончиков без дырочки не бывает! – фыркнула она, выкинув его из стройных рядов.

Провожая взглядом собратьев, сверкающих своими идеальными дырочками, бледный пончик вдруг перестал ощущать прежний трепет.

Ему неожиданно расхотелось дарить наслаждение какому-то неизвестному желудку. Резко отвернувшись от новой партии пончиков, он внезапно потерял равновесие и упал со столика. Холодный и молчаливый пол не оказал ему мягкого приёма, и, горюя о полученной при падении вмятине, пончик покатился по инерции дальше.

Наверное, на этом и закончилась бы его история, если бы пончик не столкнулся с шоколадной конфетой. Без блестящего фантика она выглядела покинутой и даже успела покрыться пылью. На её вопрос, как он тут оказался, пончик пожаловался на заклеймившую его крысу и к своему удивлению узнал, что с конфетой приключилась та же история. Только тучная крыса вела себя иначе.

– Значит, она называла нас дырявыми пустышками? – изумился пончик.

– Да, а нас, оказывается, блёклыми и тяжёлыми, – задумалась конфета. – Значит, её слова – фальшь? Значит, наше предназначение не в том, чтобы дарить наслаждение Великому Желудку?

– Чем дольше я её слушал, тем больше во мне крепло сомнение.

Воцарившееся молчание нарушил тревожный голос конфеты:

– Во мне вдруг возникла какая-то пустота… словно я лишилась начинки…

Пончик почувствовал то же, хотя в нём никогда не было начинки.

– А как же нам жить теперь? – произнёс он дрогнувшим голосом.

Как оказалось, их короткий диалог не остался незамеченным: они услышали дребезжащий голос, доносившийся из мусорного бачка с крышкой.

– О, если бы я мог к вам присоединиться, то указал бы путь!

Воодушевлённые такой перспективой, оба решили помочь бедняге. Конфета заметила педаль внизу бачка и предположила, что швабра, стоящая в углу, может упасть на этот рычаг и открыть крышку.

– Она так основательно стоит, – засомневался пончик.

– У нас точно ничего не получится, если мы хотя бы не попробуем… Я почему-то верю, что, разогнавшись, ты сможешь её одолеть.

Конфета говорила так, словно он уже был победителем. И действительно, разогнавшись, он сокрушительным ударом шара для боулинга уронил швабру. Расчёт конфеты оказался точным: разрезая воздух, швабра обрушилась на педаль.

Сквозь раскаты звонкого эха послышался хлопок открывающейся крышки, и из бака выпрыгнул яблочный огрызок.

– Ты, правда, готов указать нам путь? – ещё наслаждаясь победой, хором спросили его спасители.

– Конечно!.. Когда не знаешь ответа или не находишь выхода – нужно идти в свет!

– Что это значит?

Огрызок окинул их сочувственным взглядом и сказал:

– За стенами фабрики живёт огромный мир с яблоневыми садами и жарким солнцем! Там вы найдёте, чем заполнить вашу пустоту.

Его слова звучали убедительнее крысиных напутствий, и конфета с пончиком последовали за ним. Яблочный огрызок легко вывел их за ворота фабрики, помня свой долгий путь от яблоневого сада до мусорного бачка. По дороге он успел рассказать новым друзьям свою историю.

Беззаботным цветком он возник на крепкой яблоне и с трепетом следил за тем, как пчёлы переносят на мохнатом брюшке пыльцу, как растёт и наполняется живительными соками его завязь, как жаркое солнце подрумянивает его бока. С восхищением он вспоминал о незабываемой встрече с горячим и ненасытным ртом. Яблоко истекало соком, отдаваясь спелой страсти, оно теряло чувство реальности, когда нетерпеливые белые зубы вонзались в его мякоть, проникая к самой сердцевине. Оно вознеслось на вершину блаженства и очнулось в мусорном баке.

– И всё-таки, зачем ты пошёл с нами? – спросил пончик.

– Да, разве ты чувствуешь пустоту? – присоединилась к нему конфета.

– Я знаю, что у меня есть миссия! Я хочу оставить после себя яблоневый сад.

Друзья забросали его землёй на цветочной поляне и вдруг загрустили: ведь они не могут оставить после себя пончиковый или конфетный сад.

– Огрызок сказал, что нужно идти в свет! – вспомнила конфета.

Они не знали направления и просто пошли вперёд, веря, что кто-то наверняка встретится им на пути.

– Я бы никогда не додумался открыть мусорный бачок шваброй, – задержав на конфете взгляд, робко произнёс пончик.

– О, это пустяк по сравнению с тем, с какой отвагой ты нанёс удар! От меня бы точно откололась шоколадная глазурь!

Грусть почему-то внезапно испарилась и, двигаясь быстрее, друзья вскоре вышли к блестящей россыпи желтоватых крупинок.

– А ну-ка, сейчас же убирайтесь отсюда! Моё золото! Моё! – заверещал чей-то голос, и из-под земли вырвался грозный розовый червяк. – Я пропустил через себя тонны земли, чтобы собрать его! И вам не удастся у меня его отнять! – жадно шипел он, забираясь на вершину россыпи.

Конфета и пончик удивлённо переглянулись, наблюдая за тощим собирателем богатства.

– Зачем оно тебе? – спросила конфета.

– Ты заполняешь этим пустоту? – уточнил пончик.

Червяк на мгновение замер, весь его вид выражал интенсивный поиск мысли. От напряжения он даже покраснел. Но, когда поиски не увенчались успехом, он заверещал ещё громче:

– До встречи с вами я знал, зачем! А теперь!!! Убирайтесь, или я проем вас насквозь!

Друзья поспешили покинуть беднягу.

– Нет, так мы точно не сможем заполнить пустоту, – размышляла вслух конфета, ни чуть не сожалея о том, что они не могут пропустить через себя тонны земли.

– Зато он мог бы проесть во мне дырку!

– Зачем? Тебя с дыркой я не могу представить.

– Но в пончиках есть отверстие!

– Для меня важно, что у тебя как раз нет такой дырки, как у других пончиков.

– Правда?!

– Правда…

Изумлённый пончик неожиданно осознал себя уникальным и сразу захотел отыскать уникальность в конфете. Он постеснялся сказать о своих открытиях, обнаружив, что от маленькой трещинки в шоколадной глазури (за которую крыса и выкинула её) исходит приятный аромат, заставляющий терять равновесие и кружиться в невидимых таинственных волнах.

Из приятного полуобморока его вырвал томный голос:

– Я знало, что вы меня заметите! Я знало, что вы придёте за мной! Возьмите меня с собой!

Это оказался кусок мыла, стачивающий бок о невозмутимую колючую сетку.

– Что вы делаете? – остановила его конфета.

– Стремлюсь понравиться вам! Взгляните на мои изящные бока, вдохните мой изысканный аромат! Признайте, ведь я могу украшать собою самый требовательный санфаянс!

– Мы не готовы как-то оценить вас, – робко произнёс пончик. – Мы просто проходили мимо.

– Мимо!!!

Вопли разочарованного куска мыла обратили их в бегство, и друзья остановились лишь тогда, когда сетка скрылась из вида.

– Как жаль, что мы ничем не можем ему помочь, – сказал пончик. – С таким старанием быть замеченным он скоро превратится в пыль, и украшать санфаянс будет нечем.

– Зато от него останется приятный аромат.

– Разве он приятный? Аромат ванили, исходящий от тебя, гораздо нежнее.

– Я источаю аромат? Ванилью очень нежно пахнешь ты!

– Я?! – обрадовался пончик, – значит, мы оба пахнем одним и тем же! Знаешь, что это значит?

– Что же?

– У нас есть нечто общее! Мы вдвоём пахнем ванилью.

Случайное открытие так странно подействовало на пончик и конфету, что дальше они шли, стараясь коснуться друг друга, что доставляло им необычайное удовольствие. На какой-то момент они даже забыли, зачем куда-то идут и вспомнили, лишь оказавшись перед огромным колесом обозрения.

– Путешествуете по миру? – спросило их молоденькое дерево, растущее вблизи колеса, – вы так увлечённо куда-то идёте, словно стремитесь к цели, как и я.

– Да, мы ищем то, чем можно заполнить возникшую в нас пустоту, – с надеждой ответили друзья.