Нож и плётка

***

Был уже поздний час, начался дождь, усилился ветер. Какое-то время он различал дорогу, потом перестал. Ехал наугад. Навигатор бодро рапортовал, что он находится в селе Никольское, когда он прочно застрял в огромной луже посреди степи. Он вышел под проливной дождь! Непроглядная тьма! Дождь сплошной стеной и ураганный ветер! Нет бы такому дождю во время драки! Сразу бы по домам разбежались! В какую сторону идти? Если навигатор говорит, что он уже приехал, то село близко! Молния помогла ему разглядеть слабые огни села. Он оставил машину, пошел пешком, рискуя оставить ботинки в жидкой грязи. А как только дошел до села дождь стал утихать. Наконец, дошел до дома Уманцева, удивился, что в кухне горит свет. Подумал, что Саша забыл выключить. Дверь была не заперта. Он тихо вошел, надеясь встретить привидение. Уж он сейчас ему задаст! За все! За Сашу! За Уманцева! Отведет душеньку! Где же это привидение? Будь оно неладно!

Трубников осторожно заглянул в кухню. На табуретке в позе мыслителя Родена сидела Лариса, вытирала слезы. Краем глаза он заметил, что дверь в каморку Тюри приоткрыта. Открыл ее и отшатнулся. Не понадобилось света, чтобы увидеть висящую на абажуре женщину. Все же он достал фонарик, осмотрел несчастную, осмотрел всю комнату. На кровати листок из тетрадки. Записка:

– Я во всем виновата! Больше так жить не могу! Тюрина.

Он вернулся в кухню, где неподвижно сидела Лариса, словно окаменела, только слезы по щекам. Взял вторую табуретку, присел рядом. Ему было неуютно в мокром костюме, но переодеваться некогда и не во что. Лариса молчала.

Он подал ей стакан воды. Она слабо отклонила его локтем. Посмотрела на него заплаканным взглядом, тихо вздохнула:

– Я получила документы, когда выходила из детдома. Тогда и узнала, что Тюрина моя мама. Сама ее разыскала, а зачем? То бы она жила еще долго! Не надо было разыскивать. Она бы еще долго жила!

– Лариса, давно вы здесь? Дверь была открыта, когда вы пришли?

– Да, но я сначала стучала во все окна, маму звала. А потом уже увидела, что дверь открыта. Я вошла, потому что в кухне свет горел. Думал, что она в кухне. Потом сюда заглянула, испугалась и убежала сразу. Побежала к Сычу, а его нет! По дружкам своим пошел, зачем вы ему денег дали? Он же пьет! Это он маму сюда послал за солеными огурцами. Она не хотела идти, боялась. Она все это время у нас пряталась. Сыч знает, что она моя мама. Он требовал, чтобы она ему за меня алименты платила. Она ему десять тысяч дала, а ему все мало! Послал за огурцами, когда драка была. Еще днем. Дескать, дом пустой, никого нет, можно. Она не хотела идти, но он заставил. Я волноваться начала, почему ее так долго нет. Вечером, когда стемнело, за ней пошла. Увидела, испугалась, убежала. Сыча нет. Сказать кому? О чем? Она не хотела, чтобы все знали, что она моя мама. Боялась позора. Я вернулась и не знаю, что дальше делать.

– Когда вы в первый раз вошли в дом, вы не заметили, здесь больше никого не было?

– Думаете, здесь был убийца? Наверное, кто-то же открыл дверь, но я его не видела. Только прошла в кухню, потом заглянула в ее комнату, сразу закричала и побежала! Побегала по селу и вернулась, что дальше? Мама меня второй раз бросила!

– Почему вы решили, что из-за вас? Ее многие обвиняют в смерти Уманцева…

– Что? В чем?

Лариса выругалась такими красочными словами, что Трубников очень сильно удивился. Лариса продолжала уже на нормальном языке:

– Мама плакала, что он умер! Она ему обогреватели включала, когда в аптеку ездила! Она для него по селу ходила, таблетки спрашивала! Ей кто-то дал очень маленькие таблетки от головной боли. Она ему сразу две дала, он сразу уснул! Она заботилась о нем!

Трубников быстро прошел в спальню Уманцева, хотел достать из тумбочки снотворное, но ящик был пуст! Вчера здесь лежали таблетки, а сейчас чисто и пусто! Убийца прихватил с собой снотворное, чтобы поспать после убийства? В том, что Тюрину заставили повеситься и написать записку он не сомневался. Ее легко было заставить, если верить людям, характеризовавшим ее. Достаточно просто накричать. Он вернулся в кухню, но услышал, как кто-то открывает входную дверь. Взял кочергу и пошел в сени. Ему навстречу шел Казнов. Он был возбужден и даже не заметил занесенной над ним кочерги:

– Ванятку домой привез. Сказали, что перелома ноги нет! Отлегло маленько. Да включи же свет!

– Не надо включать свет, не надо говорить громко, посмотри…

Казнов увидел Тюрю, прошел в кухню, увидел Ларису, удивился, но ничего не сказал, опустился на табуретку, дрожащей рукой достал валидол, сунул в рот.

– Полицию надо… Позвонить надо… Почему нельзя свет включать? – Казнов растерянно моргал и дрожащей рукой поправлял сползающие очки.

– Я предполагаю, что Тюрина не сама повесилась, что ее заставили написать записку и повеситься. Кто? Я не знаю, кто заходил в этот дом, когда она уезжала в аптеку, чтобы выключить обогреватели и включить сплит-систему, направив холодный воздух на спящего Уманцева. Назовем его убийцей. Он либо сам, либо через кого-то всучил безграмотной Тюриной сильнодействующее снотворное, сказав, что это таблетки от головной боли. Он же их сегодня забрал. Он спровоцировал драку, чтобы избить моего помощника, а еще, чтобы иметь доступ к дому. Ему надо найти нож, который Уманцев выкрал у него, когда случайно зашел в его дом с больным ребенком. Этим ножом был убит в 2011 году сотрудник ДПС Алексей Черкасов, дело не раскрыто, убийца не найден. Убийца не смог найти нож, потому что его нашел и забрал я. И ему помешала Тюрина, пришла за солеными огурцами. Он воспользовался этим, заставил ее написать записку, а уж сама она повесилась или он помог, увидим, когда включим свет, а докажет экспертиза. Лариса пришла за матерью…

– Какой матерью? – перебил его Казнов.

– Тюрина – это родная мама Ларисы!

Казнов удивленно посмотрел на Ларису, выдохнул и снова перевел взгляд на Трубникова.

– Убийца не уверен в том, что Лариса не видела его. Она представляет для него опасность. Она стучала и заглядывала в окна, могла заметить его.

– Я никого не видела, – сказала Лариса.

– Но он об этом не знает, он сомневается. Ему не нужен свидетель. Поэтому он вернется сюда, чтобы избавиться от свидетеля.

– Я пойду к Сычу, – поднялась Лариса.

– Сидеть, – ласково, но твердо сказал Трубников, – Лариса, вам надо сидеть здесь и ждать. Ничего не бойтесь. Может быть, я ошибаюсь, ваша мама сама решила покончить с собой, тогда посидим до утра и после этого пойдете к Сычу. Если я не ошибаюсь, то он придет этой ночью, пока вы не успели никому ничего рассказать. Вы же никому не рассказывали?

– Нет. Прибежала домой, Сыча нет. Вернулась сюда и все!

Посидите здесь, пожалуйста, ничего не бойтесь. Я буду в соседней комнате.

– А я? Я тоже в комнате, – решительно пошел за Трубниковым Казнов, – правда, толку от меня как от козла молока, потому что с валидолом, но все же…

– Я очень прошу вас сходить к участковому, ведь он живет в Никольском?

– Да, Морозов тут живет, неподалеку.

– Введите его в курс, возвращайтесь вместе с ним, но тихо! Тихо!

– Я очень тихо туда и обратно! Я тихо!

Казнов ушел, Трубников остался в спальне Уманцева, Лариса в кухне.

Время остановилось. Трубников стоял за шторой, пытаясь увидеть, что происходит на улице. Дождь снова шел проливной стеной, ничего не видно. Вернулся Казнов с участковым. Морозов заглянул в комнату Тюриной, в кухню, кивнул Ларисе, присоединился к ним в спальне Уманцева:

– Похожа.

– Что похожа? – удивился Казнов.

– Лариска похожа на мать, только не лицом, а манерой. Сидит понуро, ходит так же, как она. Что же она дочери стеснялась? Дура – Тюря! Хотя о покойниках плохо не говорят, но все равно дура. Кого ждем?

– Убийцу Уманцева и Тюриной.

– Уманцев умер от воспаления легких, Тюрина повесилась сама, предсмертную записку написала. Записка на кровати лежит!

– Видели, читали. Убийца заставил ее написать и повеситься, – сказал детектив.

– А доказательства есть? – спросил Морозов.

Доказательства сейчас сами придут, убийца вернется, чтобы убить Ларису.

– На Тюрину он захотел вину свалить, чтобы закрыть тему Уманцева. А за что Лариску?

– Она в окна заглядывала, когда он еще в доме был, он боится, что Лариса увидела и узнала его.

– А она его видела?

– Нет.

– Вы ее вместо приманки? Ой! Одинокие женщинки – это сплошная неразбериха! Хоть бы присесть, а то времени сколько еще до утра? Может, зря сидим. Он сел на стул, поставив его за шкаф, вздохнул с облегчением:

– Я весь день на драке был, сам получил и от дерущихся, и от начальства. Пора на заслуженный отдых! Уже давно пора!

Они молчал, Лариса тихо плакала в кухне. Минуты превратились в часы. После трех часов ночи, морозов уже засомневался в правильности выводов детектива. Казнов молча лежал на кровати, казалось, что заснул, но он не спал. Смотрел в потолок, вспоминал своего друга, думал о внуке Ванятке, скоро ли будет снова бегать? Что с его ногой? Врач сказал, что ничего страшного, а ему страшно за внука.

Тихий скрип двери произвел на всех троих впечатление взрыва. Все напряглись, тихо ступая, пошли в сени. Включили свет. Фигура испуганно отпрыгнула к двери, но Трубников успел перехватить гостя, заломил руки за спину. После этого разглядел лицо и удивился: Никитин!

– Вот так встреча! – сказал Морозов, – не ожидал!

– Я просто мимо проходил, – пришел в себя Никитин, – заглянул на огонек! Вы что?

– Сейчас составим акт, – сказал Морозов, – так и запишем: «заглянул на огонек». Уманцев, Тюрина, бедная собака туда же! Хватит! Приехали! Следователь из районной прокуратуры из-за драки приехал, ночует в Никольском, здесь его родственники. Сейчас его вызовем, он разберется, на какой огонек ты заглянул? И зачем?

***

Утром Трубников снова вернулся в Ремонтное, с помощью трактора вытащив из грязи машину, чтобы навестить Сашу. Заехал после больницы к Василию. Пообедал, немножко ввел в курс дела, не разглашая подробностей.

Уманцев случайно зашел в дом Никитина, увидел и забрал нож, припомнив нераскрытое убийство Черкасова. Очевидно, убийца надеялся забрать табельное оружие Черкасова, а у него его не было. Нож с зазубриной у самой рукоятки. Никитин, узнав о случайном визите Уманцева, обнаружив пропажу ножа, испугался. Он воспользовался болезнью Уманцева. Дал Тюриной снотворное, якобы от головной боли. В ее отсутствие вошел в дом, выключил обогреватели и включил сплит-систему, направив струю холодного воздуха на Уманцева. Тюрина, вернувшись из аптеки, заметила это, но почему-то никому не сказала. Однако она представляла опасность для убийцы, тем более, когда приехал я с целью побеседовать с ней, узнать все подробности болезни и смерти Антона. Она могла обо всем вспомнить и обо всем рассказать: кто ей дал таблетки якобы от головной боли. Почему, когда она вернулась домой из аптеки, были выключены оба обогревателя, но работала сплит-система? Никитин боялся, что все это станет мне известно, хотел избавиться от Тюриной.

Но Тюрина пряталась в доме Сыча, он не мог найти ее. Тюрина пряталась от всеобщей атмосферы остракизма, которой подверглась после смерти Антона. Но и в доме Сыча она не находила покоя. Сыч требовал от нее денег, соленых огурцов. За ними она и отправилась в дом Уманцева во время драки. И на свою беду слишком долго там задержалась. Она была на грани нервного срыва. Достаточно было грубого окрика, чтобы она сама написала записку и повесилась. Мне жаль ее. Никитин избавился от свидетеля и перекинул на нее вину в смерти Антона Уманцева.

Все это время Никитин по ночам приходил в дом Уманцева, искал свой нож. Где он взял ключи? Не знаю. Замок у Уманцева еще тот! Даже отверткой открыть легко! Нож Никитин так и не нашел. Решил, что надо избавиться от детективов, тогда и расследования не будет. Спровоцировал драку среди детей. Они не боготворили его, а боялись! Дисциплину-то он поднял, но…

– Зачем ему Уманцева убивать, я понял, – сказал Василий, – Антон у него нож украл. Зачем Тюрину убивать, тоже понял, чтобы на нее свалить вину за смерть Антона. Собаку убил, чтобы душу злодейскую отвести. Черкасова убил, чтобы его табельным оружием овладеть, которого у него не было. Но чем ему Саша помешал? Наверное, его просто в драке кто-то. Под руку попал!

– Саша не приближался к дерущимся, стоял метрах в двадцати от них, наблюдал. Кто-то прыгнул на него со спины. Он не смог заметить, кто. Чепурная пришла ко мне со странной просьбой, расследовать дело о смерти от пневмонии! За такое расследование никогда не возьмется ни прокуратура, ни следственный комитет. Да и не всякий детектив возьмется. Я бы, честно говоря, отказал, если бы не твоя просьба помочь родственникам Антона. Я и сейчас не уверен, что прокуратура найдет доказательства, обличающие убийцу. Кстати, в школе не оказалось копии его диплома. Обещал, когда на работу устраивался, но не принес. Учился ли он? Спасибо, что помог мне, Лукашову. Я думал на чеченцев и даргинцев. Нет, они хорошо относились к Уманцеву. Лукашов с ними общается на короткой ноге.

– Где Володя?

– Решил на лето остаться здесь. Хочет заработать денег. Ты же сам научил его. Он теперь стригаль. Будет…

Их беседу нарушила Галина Ивановна, ворвавшись в дом, словно гроза. Она бегала по дому, кричала, размахивала руками, сшибала углы и чуть не сломала стул, когда присела на него. Галина Ивановна рвала и метала! Василий Иванович с удивлением наблюдал, он впервые видел ее в состоянии аффекта, уже собирался позвонить Матвею, чтобы поскорее забрал жену, но не нашел телефон.

– Что случилось? – устало спросил Трубников, – заболел ваш муж?

– Типун вам на язык! – с чувством ответила Галина Ивановна, – почему мне никто не сказал, что у Тюри есть дочь? У меня же детей нет! Мы бы с Матвеем ее усыновили! Зачем же она в детдоме выросла?

– Усыновить вы ее и сейчас можете, – едва слышно сказал детектив, – а где Лариса?

Чепурная вдруг горько заплакала. Василий перепугался, принес ей стакан воды. Обнял, насколько смог, потому что она была вдвое больше него.

– Не плач, Галя, все пройдет! Никто же не умер! Ты жива, Матвей жив и вы оба вместе-рядом.

– Если бы я сразу знала! Ведь Тюря нам приходится родней, хоть и дальней! Почему она бросила младенца? Лучше бы нам отдала! Она в детдоме выросла!

– Но она же выросла, – успокаивал ее Василий, – выпей воды. Тюря умерла, а дочь ее жива. И у нее никого нет: ни работы, ни дома! Сколько ей лет?

– Восемнадцать! А я только сейчас узнала!

Пришел Матвей Иванович, вернее, прибежал. Ему позвонила Наташа, испугала его, сказав, что его жене плохо. Он долго не мог понять, о чем плачет его Галя, а когда понял, то сам заплакал. Трубников вышел на свежий воздух, закурил. Дремать под рыдания престарелых супругов, неуютно. Ему позвонила Лена, которую он озадачил собрать информацию о Никитине. Сказала, что очень тщательно все проверила. Никитин в Ростовском вузе не учился.

– Он точно ростовский вуз окончил? Диплом какой? Его фамилия не значится на протяжении двадцати выпусков. Он в Москве учился?

– Он сам говорил, что окончил Ростовский педагогический в 2010 году.

– Нет там такой фамилии! Он фамилию не менял?

– Спасибо, Лена, – больше проверять ничего не надо. Дело закрыто. Скоро мы вернемся в Ростов.

Лена хотела еще о чем-то спросить, но не стала, разочарованно положила трубку.

Он курил, смотрел на солнце. Яркое солнце и чистое голубое небо, словно не было ночью дождя. Во дворе чистая свежая зеленая трава и желтые цветы мать-и-мачехи. Только радуги не хватает! Такое счастье, что хоть вешайся! Убийца работает учителем в школе, он знает об этом, но ничего изменить не может! За его спиной распахнулась дверь. Торжественно вышли супруги Чепурные, держась за руки как дети. Не ушли, а выплыли с торжественной важностью.

– Что это с ними? – спросил детектив у Василия.

– Они пошли Лариску усыновлять.

– А она хочет, чтобы ее усыновили?

– Кто ее спрашивать будет? Разве не видишь, что они ребенка нашли? Оба счастливы!

– Ребенка?

Трубников вспомнил испитое лицо Ларисы, ее любовь к спиртному и сигаретам, но ничего не сказал.

– Пошли в дом, – позвал его Василий, – холодно здесь.

– Спасибо, Василий, только мне пора домой. Ты присмотри за Сашей. Навещай. Я буду приезжать.

– Присмотрю, не волнуйся. Утро, какое хорошее! А все же на душе осадок остался. Горький осадок. Антона жалко, да и Тюрю тоже. Хоть бы у Ларисы судьба сложилась!

– Ты как думаешь?

–Время покажет.

***

11 июня была родительская суббота. Лариса сидела на кладбище, оплакивала мать. Чепурные стояли на почтительном расстоянии, чтобы не мешать девочке. Они звали ее: «наша девочка» и позволяли ей все, кроме сигарет и спиртного.

Вера поставила памятник отцу, тоже приехала на кладбище с мужем и сыном.

И Сыч тоже пришел на кладбище, но не для того, чтобы оплакивать усопших родственников, а чтобы попрошайничать. И ему щедро подавали. Он видел Ларису, но не осмелился к ней подойти, она сильно изменилась. Приоделась, стала похожа на интеллигентную молодую женщину, держала себя строго. Прошла в сопровождении Чепурных мимо него, не подала ни копейки, не кивнула ему! Он огорчился, но вскоре забыл о ней, пошел пить на собранные пожертвования.

Саша с мамой навещал могилу отца на Ростовском кладбище.

– И меня здесь похорони, – говорила ему мама, – указывая на могилу мужа.

– Мама! Живи! Для меня живи!