Учебник юного волшебника

Колодец! Конечно, не беда, если можно было бы уверенно сказать, что потом мы сможем подойти к колодцу и достать ребят. Но если этого не получится?… К тому же я не уверен, что Вася или Олег хотели бы стать чувствительными к колодцам. Ведь если гоблин попадал в кладку он приобретал связь со строениями где побывал. И самая первая связь была самой сильной. А самое неприятное в такой связи то, что необходимо время от времени становиться опять частью строения. Иначе гоблин чахнет и умирает.

Холодея от переживаний за друзей, я спросил у Паши. «А еще что ты видел? Может часть людей ушло?»

«Нет!, насколько я видел, никто не покидал лагеря. Но вот интересно, люди если и передвигаются по лагерю, то как пьяные. А многие просто лежат у костров. Вчера такого не было. Только в центре лагеря они весь день насыпали холм и копали яму. В остальном, лагерь словно умер. Мне кажется людям словно плохо, а почему – понять не могу.»

Ничем, кроме как моим всенощным убеждением, состояние людей я объяснить не мог. Хотя описание Паши плохо подходило к тому, что я делал. Но его слова вдохнули в меня небольшую надежду. Возможно мои вчерашние действия были недостаточно продолжительными. Я собрался с силами и потащился ко второму пленнику. На этот раз я не собирался его отпускать до утра. И к тому же, решил применить свой главный козырь – условную магию на отсутствие дождя. По правде сказать, без нее, в тот вечер, я бы и колдовать толком не смог бы. Такой я был обессиленный после прошлой ночи.

– «Человек, хочешь свободу?», я вперился в глаза, смотрящие на меня, с каким-то непонятным мне страхом. Мне отнюдь не казалось, что я могу представлять для воина угрозу. Его лицо как-то странно дернулось, когда он попытался отогнать очередного комара, из нескольких кружащих вокруг его головы.

– «Да, Ваше всемогущество, пожалуйста! Да, освободите мне хотя бы одну руку! Я готов уже отдать за свободу своей руки все-что угодно». Он еще раз скорчил гримасу – комар сел ему прямо на кончик носа.

– «Ты получишь свободу завтра утром, но только если будешь всю ночь думать, как ты идешь домой! Ты понял меня, человек?»

– «Да! Да! Свободу! Иду домой! Да!»

Некоторые последствия

Фантастика!, дорогой читатель. Я только что обнаружил, что оказывается история сохранила сведения о судьбе обоих солдат плененных гоблинами! Тот солдат, которого Лева провожал взглядом, добрался до людских поселений на юго-востоке Казахстана, около границы с Монголией и открыл в себе дар волшбы. Никто не знает как звали этого человека, но он получил признание среди людей как колдун-хохотун. Думаю, что Вы догадываетесь почему. Забегая вперед скажу, что Лева утром отпустил и второго пленного, он вернулся в Астану, откуда была направлена экспедиция к трем вершинам и продолжил службу в войсках подчиненных магическому ордену. Среди своих сослуживцев он прославился тем, что до смерти боялся комаров. Но среди солдат ходили так же слухи, что рядом с ним комары просто издыхали сами. Во всяком случае, никто никогда не видел на нем комариных укусов. Кстати, мне только что пришла в голову мысль, что интересные личности, заставляют людей вокруг себя становиться более яркими, что ли. А может просто толкают других на необычные и интересные деяния.

Я же, в своем скромном стремлении, рассказать Вам как можно больше подробностей о событиях связанных с Левой, а так же потому, что мой учитель съест мои ножки если я буду халявить, приведу здесь протокол допроса этого солдата. А так же выдержку из протокола допроса командира отряда.

***

– Итак, рядовой, расскажите присутствующим здесь, как Вас, вышколенных ветеранов, смогли взять в плен эти мелкие холоднокровные гоблины?

– Ваше могущество, тут мне даже стыдно признаться… Да, эти маленькие бестии конечно достают своими макушками до…, извините, по пояс. И в другое время, ей богу, Ваше могущество, мы бы вдвоем и десяток бы уложили не моргнув, ей, ей. Но вот ведь незадача, они ж за самое самое нас взяли. Что же мы могли сделать, если они прямо копьем да промеж ног, тыц, и держуть. А мне ведь и деток своих делать еще охота, да и так с женщинами оно завсегда хорошо. А так, как без них то? Без женщин нельзя! У каждого есть мать. А мне и отцом тогда ой как побыть-то захотелось. Иной раз думаешь да ну его детей этих – и без них житуха, а тут, вот, на тебе…

– Так! Достаточно, причины ваших действий ясны. Продолжайте. Что было дальше?

– Так что было? Ничего приятного не было. Привели, значит, нас в кусты. Сказали копать ямы в рост. Дали только палки. Ну мы час проваландались, хорошо, значит, что камней почти не было и земля мягкая, как рядом с болотом. Но те камни, что были, к ногам привязали. Руки, значится за спиной связали, и закопали нас по шею, кажного. По мне так если бы не камни у ног, так бы и выполз бы змеей. Кто их басурманов знает, что с тобой сделают. Да и начал я карабкаться, да пришел такой гоблиненыш. Вроде, такой же как остальные, только сел перед напарником и смотрит на него. Глаза смотрят и не моргают! Он, то бишь, напарник, сначала пытался было кривляться и орлом смотреть. Да только бестолку это, ей, ей. Солнце уже все небо обогнуло, а этот все смотрит и смотрит сычом – хоть бы разок моргнул. Мне уже страшно, а уж что ему. И кажись, сдвинулся солдат. Хихикать начал. Тут уже и я за себя прямо бояться начал. А тут еще мазь жирная что б от кровопийц этих поганых не страдать, сползла. Обновить бы думаю. Вот уже эти твари летают, кружат, хотят моей кровушки попить. Ох я думаю, сейчас бы руки да топор, я бы вас всех бы поубивал кровопийц ненасытных, ненавижу вас комары прокл…

– Стоп! Не прерывайтесь. Что было после…

– Так что ж было то. Отпустил он напарника то, отпустил, а сам сел и вслед ему смотрит такой, не мигает. Я было тогда уснул ночью, а под утро проснулся, а он все смотрит и смотрит. Страшно жуть, а тут еще эти твари звенящие, да чтобы они этой мазью подавились, над ухами моими зззз, зззз. И звенят и звенят, будь они неладны. И мазь уже надо обновить и все лицо уже в их отмет…

– Достаточно! Что было дальше?

– Так я и говорю весь день я от комаров головой вертел, если бы не камни у ног, так выполз бы раз тыщу наверное. А под вечер, аккурат, когда диск солнца уже в холмы опускался, приходит опять этот глазастый и говорит: Хочешь, говорит, свободы? Так и думай как ты, говорит, домой на свободу идешь. А мне что, мне ничего уже тогда и не надо было, окромя свободы, чтобы руки из под земли достать и давить этих тварей звенящих тыщами! Да чтобы им все их крылышки поганые по кусочку на тысячи частей…

–Достаточно, рядовой. Можете быть свободны!

***

В тот Вечер, моя смена дежурить была как раз на закате, поэтому к своей досаде, я проморгал самое начало проблем. Амулеты защищали только восемь моих сотенных, еще меня и сержанта. Все прекрасно понимали, что прошлой ночью мне досталось больше всех, и на тот вечерний момент, все кто имел амулет на шее, еще не спали. Ситуация нарастала медленно. А в какой-то момент все мы оказались разбросаны по лагерю, пытаясь помочь подчиненным. Каждому из нас поначалу казалось, что проблемы локальны и их можно решить на месте. Хочу также отметить, что я сам не сразу понял причины происходящего. Но обо всем по порядку.

Прежде всего, хочу отметить, что по словам солдат, мазь помогала. Она помогала, если ты ей мазался и еще пару минут после этого. Те, кто успевал заснуть за это время, спали дальше, и у них все было превосходно. Но, если заснуть человек не успевал, он начинал ощущать, буквально со слов одного солдата, «все комары этой степи, собрались вокруг тебя, лезут тебе прямо в уши, противно звеня, и уже едят твое лицо заживо!»

Вы можете подумать, «Ха, да чтобы эти головорезы не смогли заснуть за 2 минуты?» Они могли! И те кто уже спал, когда солнце закатилось за холмы, спокойно проспали сном младенцев всю ночь. А также те немногие, кому хватило мази и везения лечь сразу после заката. Этих счастливчиков было двести семь человек на три тысячи. Остальные же, предаваясь праздным разговорам, чистке оружия и прочей лагерной рутине, начали слышать комариный звон. Кто сильнее, кто слабее. Комары – значит нужна мазь, думали они и мазались. Это помогало на пару минут, затем все повторялось снова. Если бы мы по прежнему куда-то шли, то, после заката, не спали бы только часовые. А тут, когда большинство из солдат правдами и неправдами поспало днем – после предыдущей ночи, лагерь отнюдь не спал. Не спал, вопреки усталости от, будь она неладна, прошлой ночи.

Мазь кончилась по всему лагерю, в течении полутора часов. И убейте меня, но если бы в течении этих полутора часов, ко мне подошел бы хоть один солдат и пожаловался на комаров – я бы поднял его на смех. Ибо, какой же мужчина позволит себе скулить по поводу комариного писка? Никто не видел проблемы! Все эти прожжённые вояки, общались, передвигались по лагерю, занимались не пойми чем и мазались, мазались, мазались, не в силах плюнуть на разговоры, пока писк чуть отступил и можно уже лечь.

В какой-то момент меня сменили на посту в центре лагеря и я завалился спать прямо тут же в командирской палатке. Но спал бы я или не спал, особой роли не играло. Постепенно, по всему лагерю, начали возникать стычки между солдатами. Они дрались за остатки мази. Бодрствующие сотенные и сержант пресекали потасовки, но они возникали и возникали. Лагерь постепенно превращался в шумящую волнением толпу нервных, озлобленных убийц. Уверен, те немногие, настоящие живые комары, которые в тот вечер оказались в лагере, сильно удивились тому рвению, с которым их уничтожали. Сейчас, трезво оценивая события той ночи, я могу смело сказать. Нам несказанно повезло! Повезло, что дисциплина и уважение солдат друг к другу, не дала их раздражению и озлобленности перерасти в междоусобную поножовщину.

Звон нарастал. Он шел отовсюду и проникал в ушные раковины буквально раздирая нервы по всему телу. Если солдат закрывал уши чем либо, звон уходил. Но возвращался снова, почти сразу. Заснуть уже не удалось бы даже тому у кого была бы мазь – те, кто не спал, бурлили не хуже лягушачьего хора на закате. Не знаю, кому пришла в голову идея побежать. По словам солдат, это было как дуновение влажного ветра, который обдувает твое обожжённое первым летним солнцем лицо. Им казалось, что комары отстали, но бежать надо, ведь звенит уже позади. Стоит лишь остановиться и эта звенящая прорва кровососущих, настигнет и выпьет тебя. По словам сержанта «В мгновение ока бежали уже все». Ха ха! Вам тоже будет смешно, когда я скажу: Сержант и сотенные в амулетах, бежали по кругу вместе со всеми. Их несло толпой. В центре этого марафона спали двое – Я и Коисса.

Плевать, на то, что в выборе своего заместителя, нужно сомневаться всегда. После той ночи я точно знаю, что сержант это тот человек, который был нужен мне. После той ночи я уже никогда не сомневался в своем выборе, хотя раньше подумывал о командире интендантской сотни. Именно сержант, зажатый между бегущими ратниками, понимая, что он либо бежит со всеми, либо лежит затоптанный толпой, выкрикнул: «Солдаты, слушай мою команду, любыми средствами, пинками, словами, огнем, разбудить капитана! Приказ передать!»

И вот, то один солдат, то другой, вырывались из внутреннего круга бегущих и пробегая мимо меня начали пинать меня и наступать мне на ноги и руки. Но даже это мне было как мертвому припарка. Как вы помните, я начал понемногу ходить только к вечеру. И тут лишь ворочался, старался свернуться калачиком поплотнее, заворачиваясь в плащ. В тщетных попытках разбудить меня прошло некоторое время, пока один из солдат не пнул в мою сторону землю рядом с костром. Несколько раскаленных мелких камешков попали мне под плащ, на тыльную сторону ладони. Я пришел в сознание, настолько, чтобы понять, что что-то вокруг не так. Мои солдаты бежали вокруг меня. Это показалось мне каким-то сказочным сном. Пока я судорожно пытался понять, где же я все-таки нахожусь, еще один боец прописал мне от всей души очередного пенделя.

Вот тут я, наконец, и проснулся. Встал на ноги. По словам одного из солдат, «Выкатил глаза во всю ширину лица и уставился немигающим истуканом как болванчик». Было на что посмотреть, скажу я Вам! Три тысячи человек бежали плотным потоком вокруг меня, аккуратно огибая палатки, костровища, разбросанное оружие. Бежали в ногу, как учили. Слаженно и сосредоточено убегая от комаров. В тот момент я про комаров не знал. Но, глядя на все это марафонское безобразие мне было понятно, прямо-таки до колик в глазах: что-то не так! Я медленно повернулся вокруг своей оси, обозревая свою диспозицию. Уверенности в себе или понимания сути происходящего мне это не прибавило. А вот то, что выбраться из круга, мне просто так не удастся, я понял очень отчетливо.

И знаете, высокоуважаемая комиссия, ужас происходящего был не в том, что выбраться мне было возможно лишь через плотную толпу громил. А в том, что плана, что делать дальше у меня не было. Знаете, о чем мы говорили с многоуважаемым мною Коиссой, все время нашего путешествия. Каждое утро он начинал с беседы со мной и одним из моих командиров и подробно описывал как отличить огонь морока от настоящего пожара и как с этим бороться, что делать с сильберийским волком, как прятаться от веселого мотыля и, что можно сделать с двумя шаманами плюющимися огнем если в твоем распоряжении только 10 человек. Поверьте мне, он описал мне столько способов умерщвления человека, сколько я со своим простым, но эффективным мечом даже знать не мечтал. И все это он делал, чтобы если что-то заставит его заснуть, мы могли бы сделать с магией хоть что-то. Но как он ни старался – как раз тот случай, в котором я сейчас находился, не был похож ни на что. Он засыпает, и песок в часах начинает сыпаться сверху вниз. Мы стоим лагерем. Стоим вокруг него насмерть и не даем врагу подобраться к нему.

Я был готов ко всему. Ко всему, что он описал! Но… То что происходило у меня на глазах, не вело к смерти моих людей. Они просто бежали. И поэтому все, что вертелось у меня в голове на тот момент, выражалось в первых же словах многоуважаемого мага, которые он мне долбил каждое утро и потом повторял не раз: «Если ты не знаешь, с чем имеешь дело – не лезь, отступи, выжди, ВЫЖИВИ! Потому что иначе, любые твои действия помогут противнику. Такова магия. Только знание ведет к результату.»

Люди все бежали и бежали. Я стоял и пялился. «Капитан встал.» – Выкрикивали солдаты все дальше. Отчет о моем состоянии ушел сержанту куда-то в толпу. Ничего нового, глядя на это я не придумал. Но что-то делать нужно было… Прошло минут десять, прежде чем я понял, что солдаты, не смотря на их движение, подчиняются приказам. Ведь передали же они по цепочке весть о моем подъеме. Я подумал, «Ага, а как бы мне сюда всех моих сотенных с амулетами собрать?» Приказ остановиться я отмел сразу. Ведь если люди бегут, значит что-то будет не так, если они остановятся. Немного поразмыслив я принял следующее решение:

– «Слушай мою команду! Внешние ряды нарастить дистанцию с рядом бегущими. Дистанция с бегущим сбоку 2 шага! Исполнять!» Команда пошла к внешнему краю бегущих людей. Через каких-то несколько минуту рядом со мной было 9 моих командиров, включая сержанта. Ситуация была патовой. Кто не спал – бежали все. Даже часовые по периметру лагеря. Хотя им полагалось бежать и так. Мы могли бы стоять и смотреть друг на друга всю оставшуюся ночь, тем более, что ее уже не так много и оставалось, часа два, три. Но моя команда дала один эффект который спас наше положение. Внутренний круг бегущих солдат сузился и его скорость немного снизилась. Солдатам приходилось бежать медленней, чтобы обегать нас и растяжки палатки Коиссы по достаточно изогнутой кривой. Как потом они рассказывали – «комары начали догонять!»

И вот в какой-то момент, рядовой Дятликов, первая сотня, бежавший во внутреннем круге, доведенный комарами до невозможного состояния, бросился к костру, вокруг которого стоял я с сержантом и сотенными.

Что такое настоящая, боевая магия, я понял именно в тот момент, когда мой солдат влетел прямо между нами к костру и сунул свое лицо в угли. На нас пахнуло паленым мясом и волосами. А он с выражением счастья на лице стоял перед нами на коленях и смотрел на нас с блаженной улыбкой. Я переглянулся с сержантом и мы одновременно сказали только одно слово, я утвердительно, он полувопросительно – «Морок!». Мы бросились к интендантскому обозу. Прогнать всех солдат сквозь дым – что может быть проще. Тем более, что каждый прошедший через дым был свободен и готов помогать. Чтобы не тянуть с ответом на вопрос который возникнет потом, сразу скажу – кроме Дятликова, лицо себе спалили еще шесть человек. Но в результате самым плохим во всех ночных событиях было не то, что солдаты нормально не отдыхали уже вторые сутки, и не то, что мы поняли, что магическое противодействие нашему походу есть и надо быть готовым ко всему возможному и невозможному.

Самым плохим оказалось то, что среди всех этих неспящих, были все до единого школяры. И поскольку мазь они расходовали наравне со всеми, мешки на их головах уже давно отсутствовали. И вот, когда я сержант и десяток солдат направляли очередную партию людей через дым мой амулет нежно, как мне показалось, и знаете, вот как будто сунешь руку в тесто по локоть. Да, нежно и именно с таким ощущением в руке, я почувствовал удар из амулета, хотя амулет висел у меня на шее. Трое из этих невезунчиков оказались как раз перед одним из солдат, пробегая через дым в один ряд. С их лиц сорвалось немного света и все. В моей душе зашевелилось ощущение. Ну как бы вам сказать… Оно было как слова: «Вот и все!» Это было как… так плохо, знаете ли… Все кошки мира скребанули меня по душе. Как я не оглядывался тогда, но ничего странного вокруг не происходило. Все солдаты пробежали сквозь дым, избавляясь от назойливого зуда, и лагерь наконец успокоился с удвоенной охраной из тех, кто успел поспать. А мои ощущения оправдались чуть позже.

***

Интересная вырисовывается картина, мой дорогой читатель. Мне как то странно разбирать документы о тех событиях. Никак не могу понять, как мог такой слабый шаман или маг, каким был Лева в то время, навести такой массовый и сильный морок? Надо будет спросить об этом учителя. Возможно, это даст мне идеи насчет того, как отведать ножек второкурсников. Пока же, прочтите о том, что происходило той же ночью с племенем гоблинов. Я нашел это в записях Левы с пометкой «со слов членов племени».

***

В тот самый момент, когда багрянец заката, невообразимо и незаметно перетек в ручеек звездного света, вождь ощутил тепло исходящее из посоха. Понимание того, что говорил вождю магический предмет пришло не все, и не сразу. Что-то связанное с дождем и руками, которые этот посох держали. Главное, что понял вождь, отпускать посох сейчас никак нельзя. Иначе, какая-то из магических связей посоха оборвется. Вождь этого отнюдь, не хотел. Так что покрепче сжал правую руку, руку, которой опирался на посох. Почти все взрослые гоблины племени шли след-вслед за вождем в сторону, откуда так стремительно бежали весь предыдущий день. Они возвращались, чтобы дать бой. Пусть это будет последний бой племени, но это будет бой, куда пошли их дети. Так что, все взрослые члены племени единодушно решили, что раз уж их дети смогли и делают, то почему взрослые должны остаться в стороне. Оставив троих женщин с самыми маленькими детьми, гоблины, растянувшись цепочкой, двигались к лагерю людей.

Ночь потихоньку глотала шаги вождя, мерцая звездами. А тепло исходившее от посоха постепенно стало напоминать жар от костра. И вот уже взгляд Алексея стал выглядеть мордой зверя попавшего в капкан. Боль грызла своими зубками ладони вождя, который вцепился в посох обоими руками. В какой-то момент, Алексей упал на колени, а потом и на землю, не давая рукам разжаться. Вокруг него собрались. С трудом разлепив побелевшие губы вождь, прохрипел: «Помогите держать посох».

***

Мальчишки есть мальчишки! С ними, конечно, всегда интересно! Они знают, чем заняться в любой момент. И, вообще, без них скучно. Но они такие сумасшедшие. Никогда не знала, чего от них ожидать. Нет чтобы поговорить, обсудить, посоветоваться. Никогда, никому ничего не скажут. Сделают и сами расхлебывают. А иногда и нам, девочкам вместе с ними приходится. Ой, правда, правда. Вот зачем они тогда полезли в лагерь. Какие из них разведчики? Этому учиться надо. Вот пошли бы и научились. Ведь говорила же мама, что есть воины гоблины. Вот сходили бы и нашли. А так, попались! И в колодец почти добрались. Кому же это понравиться вокруг колодцев всю жизнь. Верно конечно, что колодцы везде, где есть кто живой. Но ведь вообще не дело это – привязываться. Ну их.

Но так страшно было за них. А когда эти люди все вместе были там, я прямо замерла и быстренько назад поползла. Ужас просто. А ребята – совсем безрассудные: «Мы на разведку». И убежали, даже совета не спросили. Когда собираются вернуться, не сказали. Так страшно! А под утро когда оба возвратились, ну что им скажешь? Ведь вернулись же.

Но я не о том. Нашли нас утром. Все племя, кроме детей, пришли и прямо к нам. Как нашли? – ума не приложу. Шли длинной такой цепочкой. Каждый руку на плечо впереди идущего положил, и шли так все вместе. У всех лица белые. Глаза горят. Впереди вождь, шел как мог. Это он потом так говорил, что шел быстро как мог. А по мне, взрослые быстрее ходить могут. Пришли они, так все кусты и вокруг кустов заняли и никакой маскировки. Потом как-то все сразу успокоились и к Леве. А он просто лег, глаза закрыл и никак его не разбудить. Что делать? И чего они к нему? Хорошо вернулись ребята. Сказали – люди в лагере кругами бегают. Они и уползли потихоньку.

Вождь наверное сразу понял, почему люди по кругу бегали и сразу на все племя спасибо огромное сказал. А гоблины давай шуметь. Что теперь делать? Давайте бежать! Давайте сражаться! Сбережем детей! А что мы будем есть в пути? И куда вообще податься и что делать? А что я. Я же знаю, надо посоветоваться. Поговорить. Вот я к Алексею и протолкалась и стою такая, тихонько его толкаю. Только он все равно на меня не смотрит. Ведь все вокруг толкаются, что-то говорят. Никто не советуется. А мне ведь так страшно. Но я с вождем поговорить хочу, сказать, что вот я придумала. А может и глупость какую скажу. Страшно мне было тогда просто ужас. Только как увидела я тогда, что Лева лежит там. Он ведь для нас старается! Вот и не ушла, а толкала вождя и на Леву смотрела.

И даже не сразу заметила, что Вождь уже ко мне наклонился и так тихонько спросил: Ники, тебе чего?

– «Ой»! Это я от неожиданности так сказала. А потом вождю так тихонько. «Я наверно знаю, что можно сделать» И ведь тихо же говорила. Так вот! – Все вокруг услышали. И на меня давай смотреть. А мне хоть сквозь землю провалиться хочется. А гоблины вокруг сразу и затихли. Каждому охота ведь послушать, когда дельный совет. И поговорить не в пустоту – посоветоваться. И все на меня смотрят. А я поэтому сказать ничего не могу – боюсь. Вот мальчишка бы сразу сказал. Они смелые. Как я им завидую! Ведь могут же, только посоветуйся, а потом сделай.

Так я не об этом. Вождь ко мне наклонился и говорит так ласково. Ты мне на ушко скажи. Я ему тихонько и сказала. Страшно было, просто ужас. Хорошо, что вождь у нас такой добрый. С нами всегда играл. И советовался тоже. Поесть что хотим, или куда играть хотим сходить. Всегда, всегда с нами обсуждал.

Заседание

– Ну что ж, давайте продолжим наше заседание. Не смотря на то, что у многих из вас, многоуважаемые волшебники и волшебницы, уже сложилось мнение об этом походе, как я мог убедиться из разговоров с некоторыми из вас… Так вот, не смотря на это, я уверен что до конца анализа событий, это мнение может поменяться неоднократно.

– Многоуважаемый верховный маг, наверняка, запамятовал, что некоторые из нас, относились отрицательно, даже к самой идее похода. И променять это отношение на разочарование от результата, вряд ли можно назвать «изменением».

Губы верховного мага тронула едва заметная улыбка. Он был рад. Рад что не вызвал всплеска недовольства, но скорее добрую насмешку. Весь разговор, как и всегда в этой комнате, велся полушепотом. Но почувствовать разницу между раздражительным сарказмом и легким добрым напоминанием, тут мог каждый. Выдержав легкую паузу он продолжил.

– Я рад, что все-таки дождался этого комментария от Вас. Признаюсь, своим вступлением, я хотел подтолкнуть вас именно к этим словам. Но все же рад, что четыре дня наших обсуждений, которые мы провели анализируя события похода, обошлись без упоминания вашей изначальной позиции. Я благодарен Вам за это. И рад что мне не пришлось в который уже раз говорить о том, что любой опыт бесценен.

– Знаете ли…

Верховный маг легко повел рукой, показывая собеседнику, что сама тема беседы, никак не относится к этой, видимо приевшейся, философской баталии. Его жест был истолкован правильно и продолжения реплики не последовало.

– Как раз подхожу именно к этому самому опыту. Как вы знаете, я уже предварительно поговорил с капитаном о событиях 5-го дня их вынужденной стоянки. Так что позволю попросить Вас, как действительно самого опытного из присутствующих големостроителя, напомнить всем нам основные способы немагической борьбы с этими магическими созданиями. Мы все их прекрасно знаем, но… «тут верховный маг на мгновение замолчал и задумался опустив взгляд в никуда» Но, уверен, эти способы нелишне будет напомнить.

– Главной задачей немагической борьбы с големами является разбитие их на составные части. Лучший способ это: набросить на голову веревку и повалить. Если голем достаточно велик, и повалить его, даже несмотря на неповоротливость невозможно, эта веревка позволит направить голема к перепаду высот и заставить споткнуться. Хорошим способом является раздирание голема на составляющие части веревками и палками. Не смотря на их огромную силу, связи что держат их составные части вместе, слабы. Так что даже удар палкой может выбить из голема камень или деревянные части. Если есть возможность, нужно одеть на голову голема мешок. Известно, что големы видят свою цель именно этой частью своего псевдотела. Если это удалось, можно криками заманить голема, например, к оврагу, чтобы он упал и развалился. В итоге имеем два основных способа: либо уронить или заставить упасть, либо разобрать. Уронить голема трудно, особенно если голем видит цель. В этом случае он двигается к цели достаточно ловко, чтобы не упасть. А именно, имеет место, стимуляция целью. Второе опасно, поскольку не смотря на хрупкость, големы необычайно сильны. Голем из деревянных частей ростом с человека, может одним ударом развалить каменную стену. Чего уж говорить о возможностях каменных големов.

– Что ж. Давайте выслушаем рассказ капитана о пятом дне. И пожалуйста, можете задавать вопросы по ходу рассказа. Сегодня, предлагаю, не ждать окончания изложения.

Верховный маг сказал это таким задумчивым голосом, и так отрешенно посмотрел на стол, уйдя в свои мысли, что ни у кого из присутствующих не осталось и тени сомнений в том, что тут будет, что послушать.

***

Капитан, вошел в зал строевым шагом. Каменное лицо его, не выражало никаких эмоций. А взгляд был устремлен перед собой, как если бы он вел свои войска самым торжественным парадом перед самыми сумасбродными правителями и за каждый лишний жест или взгляд его могли бы тут же четвертовать. Он сел в, специально отведенное говорящему, кресло. Устремил свой взгляд в никуда и только тут позволил себе проявить скорее даже тень эмоции чем полноценное проявление чувств. Но уже по этой полугримасе, присутствующие волшебники почувствовали то отвращение которое буквально клокотало внутри этого закаленного человека.

– За свою жизнь, я видел много крови. Я видел жестокость, горе тысяч. Я видел безысходность и признаюсь, даже саму смерть. Хотя, возможно, я тогда и бредил. Но самый худший день в моей жизни никак не связан со смертью.

Капитана передернуло, но если до этого он выдавливал из себя слова, то с этого момента его речь полилась резким потоком, за время которого никто даже и не подумал его прервать своим интересом к деталям.

Как только посты из выспавшихся были выставлены, и по периметру лагеря, вдоль гребня холмов пущены два усиленных передвижных отряда, весь лагерь провалился в тяжелый сон. Тяжелая двухдневная нагрузка дала себя знать. Поднять людей в это утро смогло бы только чудо. Перед тем как закрыть глаза, я молился всем богам, о которых когда либо слышал, чтобы такого чуда не произошло, и у нас был бы хоть один свободный день на «отдых». Я закрыл глаза и провалился в сон где-то на 3 часа. Как раз к тому времени когда солнце начало жарить все и началось.

Один из школяров, который, мать его… должен был бы спать как все, до вечера, потому как он набегался на год вперед, как и все в этом лагере. Так вот этот… Капитан с трудом перевел дух подбирая слово помягче. Этот вояка встал, чтобы сходить к яме. По большому. Когда он вышел из-под навеса из шкур, завязывая свои штаны, у него появилось ощущение, что у него за спиной кто-то есть. Казалось бы… кто? Он медленно, удивленно обернулся и…

Из выгребной ямы бодренько и уверенно выбирался голем из массы, которую оставили тут… Капитан даже начал загибать пальцы… первая, вторая, третья, четвертая и пятая сотня первой тысячи за 4 дня. Там было достаточно, чтобы перед бойцом встал человекоподобный монстр ростом 3 метра. Школяр побежал. Я не смогу сказать вам кто из школяров это был, каждый из них поучаствовал в последующих , «капитан запнулся» процедурах по нескольку раз и тот шок, который они все да и многие солдаты испытали стер из их голов все кроме самих процедур. А я могу сказать вам о том как все началось, только потому, что пока этот бедолага бежал, он орал во все горло «Я же только покакал! Я же только покакал!» И некоторые это запомнили даже сквозь сон. Хотя сна в лагере не было даже на окраинах уже минут через 20. Но обо все по порядку.

Голем встал, и встряхнулся как собака. Все вокруг на 20 метров покрылось мелким слоем «следующее слово далось капитану с трудом» веснушек! Он взревел, так, как будто бы, извиняюсь, кто-то громко пустил ветры. И в воздухе оказалась мелкодисперсное облако пыли преомерзительного состава, которое начало постепенно расширяться, поскольку ветра в тот день не было. И смердеть так… Капитана опять передернуло… как… У меня просто нет слов. После чего голем кинулся в погоню за школяром. Земля под его шагами тряслась, воняло просто неимоверно, но главное было в том, что каждые двенадцать шагов голем добегал до края своего облака и повторял процедуру с отряхиванием и звуком. Неудивительно, что лагерь начал просыпаться, даже без сигнала тревоги, который в тот день так и не прозвучал. Я понимаю горниста. Вы можете сами попробовать взять в рот такую пятнистую трубу. Да сигнала и не потребовалось. Звука исходившего от голема было достаточно, чтобы понять – в лагере что-то не так. Люди хватались за оружие, выскакивали из палаток и попадали прямо в это… «капитан опять показал выдержку сделав паузу и не сорвавшись на грубость» дерьмо. Голем догнал несчастного школяра, схватил его, повторил процедуру с отряхиванием и ревом еще разок и направился прямиком ко второй отхожей яме. Не к ближайшей, но через одну.

Не нужно думать, что все это время, люди вокруг ничего не делали. Голема пытались остановить как могли. В него кидали копья, стреляли из луков, рубили всем, что может рубить и резали. Помня инструктаж, бойцы бросали под ноги голема все, что попало. Но он бежал быстрее, чем любой человек. А во вторых его ноги просто обтекали любую неровность, и он не спотыкался. В какой-то момент, люди по ходу его движения сориентировались и натянули у него на пути веревку. Голем пробежал сквозь нее отрезав себе ноги на уровне колен. Он приземлился на колени и замер. Потом как-то сразу стал немного ниже, но только за счет того, что ноги снова отросли. Его тело просто перетекло вниз и перед солдатами снова стоял целый голем. Упорный и отвратительный. Он снова побежал.

Здоровенная толпа заспанных, уставших в смерть людей, бежала за огромным големом по лагерю, пытаясь криками и бросками, привлечь его внимание, чтобы сообща сделать с ним хоть что-нибудь. Двое из преследующих заметили, как отсеченные ноги голема, мягко осели на землю двумя кучками, объединились, и сформировались в голема размером с небольшую собачку. Он не казался им особо опасным, хотя я так же подозреваю, что они не хотели копаться в дерьме еще больше. Или же, как они сказали, они просто не смогли достаточно быстро бежать против толпы солдат. А их криков никто не услышал, из-за очередного взреввывания и рева толпы. Голем быстро побежал в ту самую отхожую яму, которую основной голем как бы пропустил. Этого малыша заметили люди 6-й сотни первой тысячи выстроенные в боевой порядок своим сотенным. Сотенный Петров, прекрасно понимал, что от общей свалки вокруг голема толку не будет и построил своих людей полукругом вокруг себя, чтобы придумать, что делать. Они действительно придумали довольно оригинальный способ борьбы, и к нашему несчастью им удалось попробовать свои предложения на деле сразу же.

Как я уже говорил, бойцы заметили маленького… «капитан опять запнулся» говнюка, когда он уже подбегал ко второй выгребной яме, и ничего не смогли сделать чтобы предотвратить его движение. Големчик прыгнул в яму. Вся сотня ломанулась туда рассыпаясь цепью, а навстречу им вылезал новенький голем в полный рост. Они таки умудрились накинуть на голема палатку как и задумывали, а так же несколькими котелками вычерпать из голема немного составлявшей его массы. Они умудрились закопать и затоптать два или три котелка того, что отчерпали от голема. Но остальные десять встали в маленьких големчиков и побежали в двух направлениях. Вы спросите почему их никто не смог остановить и как они вообще смогли сформироваться. Да потому что голем под палаткой встал, отряхнулся, что было не так опасно, а потом выпустил газы. Палатка сработала как плотина на реке. Вся эта масса взвеси и фекалий сплошным потоком хлынула во все стороны сбивая людей с ног и накрывая лагерь на сто метров вокруг слоем взвеси и веснушек. Сама же палатка огромным куском тяжелой слизи шлепнулась на насколько десятков поваленных солдат, обрекая их задыхаясь, выкарабкиваться из-под скользких мерзких шкур. Звук усиленный от этого выброса был настолько силен, что те, кто еще не спал на других концах лагеря, проснулись. А ближайшие солдаты, не попавшие под палатку, были оглушены. Люди поднимались и выстраивались в боевые порядки, как были обучены. И сразу же обращали внимание на погоню через центральную часть лагеря и голема с краю. Поэтому маленькие големы через некоторое время беспрепятственно достигли двух отхожих мест.

Архимаг, сделал легкое движение рукой, и над головой капитана загорелась шестиконечная звезда из двух треугольников. Один треугольник горел желтоватым светом. А у второго треугольника горела одна вершина и часть линии ко второй вершине. Расположение солдатских туалетов, высвеченное архимагом, по периметру лагеря в виде рисунка шестиконечной звезды, но не круга, вызвало легкое шевеление в зале. Затем архимаг снова уронил голову уйдя в свои мысли. Капитан же, не заметив, этой короткой но информативной передачи информации, продолжал.

Примерно в этот же момент, я выбрался на вершину того пригорка, который был насыпан солдатами день назад. Треть лагеря была уже укрыта облаком отвратительнейших миазмов. А первый голем должен был вот-вот достигнуть очередного отхожего места. Я приказал доложить потери. Перестроиться ближайшим сотням и атаковать големов раздирая их на части любыми средствами. Благо пока я взбирался на холм мне уже доложили о причине наисильнейшего звука. И накрывать големов я более не собирался.

Как только я отдал эти приказы, первый голем достиг второго отхожего места и макнул школяра, который все еще был у него в руке, прямо в центр ямы. Из ямы полез еще один голем. И они уже вдвоем направились к очередной выгребной яме. Один из них по-прежнему держал в руках злосчастного школяра. Он был весь измазан опознанию не подлежал и, судя по тому как он болтался в руках у голема, уже давно потерял сознание. Я говорю сейчас “потерял сознание”, однако в тот момент всем казалось, что мы понесли унизительнейшие первые потери. С этого момента поведение големов изменилось. Если раньше они не пытались вступать в контакт с людьми, то теперь они хватали каждого, кто имел неосторожность быть перед ними, и макали их себе в живот пропуская сквозь себя.

«Капитан, опять взрогнул, не в силах совладать с отвращением и продолжил». Наступил черед тех самых процедур, о которых я говорил в начале. Голем хватал очередную жертву останавливался на какое-то время чтобы втянуть ее в себя. Человек побывавший в чреве голема выпадал из того места, на чем человек обычно сидит, контуженный, задохнувшийся, дезориентированный, практически слепой. Люди барахтались на земле словно младенцы не в силах встать, их рвало. Те, кто преследовал големов сзади, не могли его толком зааркинить или догнать. А голем делал прыжок вперед и хватал следующего солдата. Надо отдать людям честь – они сражались стойко. Несмотря на то что они видели: те, кто проходил через чревомакание не могли нормально даже стоять. Жижа была настолько едкая и въедливая, что солдаты слепли от собственных слез и лежали в лужах своих рвотных масс не в силах разогнуться.

Что-то сделать удавалось. Куски големов отсекались мечами с боков. Периодически ноги големов срезались веревками. Но! Через 2 минуты боя, из лагерных отхожих мест встали еще два голема из тех малышей, что убежали как раз после неудачи с палаткой. И в этом странном, унижающем нас бою наступил, не то чтобы перелом… Насупил сущий кошмар. Что-то буквально провернулось в воздухе. За щитом своего амулета я почувствовал то самое ночное ощущение вязкости, но более тянущее что-ли. Оно как бы рвало меня изнутри. Три голема по периметру лагеря начали беспорядочно нападать на ближайших людей, периодически покрывая все своими выбросами, а двое со школяром продолжали двигаться.

Я понял, что допустить этих двух големом к последней отхожей яме нельзя ни в коем случае. Но начиная с этого момента, любой отрезанный или оторванный от големов кусок становился маленьким големчиком сразу! Если раньше солдаты быстро закапывали дерьмо прямо там, где отрывали его, то теперь этого сделать не успевали. Уже по приземлении на землю или при отсечении у него сформировывались руки и ноги и он вступал в бой. Только эти маленькие бестии уже не пытались бежать, они целенаправленно прыгали на лица людей, ослепляли их, и пытались залезть им в рот, расчищая дорогу двум верзилам. Несчастный, который не успевал разрубить прыгучую мелочь до достаточно мелкой какашки и попадался такому голему, был ослеплен и выходил из боя добавляя сумятицы. Големы становились меньше в размерах, но двигались все равно достаточно быстро. Я направил в бой всех, кто еще видел, слышал и понимал мои команды. И потом сам бросился в бой. Огромная масса людей хлынувшая навстречу големам замедлила их продвижение. Где то через 10 минут небывалого и самого отвратного боя, одна из маленьких говнистых тварей умудрилась прыгнуть на лицо и мне. Я валялся среди десятков людей на земле и мечтал только об одном. Смыть, стереть, содрать с себя эту липкую, едкую, осклизлую массу. Но благодаря своей усталости после всенощной раскачки я пребывал в какой-то апатии и не пытался тереть себе лицо. Я устало ворочался по земле тыкаясь лицом в землю, буквально запихивая себе ее в рот. Слизь отпадала от лица кусками, впитываясь в пыль и измазывая мелкие камни, я выплевывал ссохшуюся массу изо рта и буквально через несколько секунд нашел в себе силы встать и прокричать команду. Потом меня вырвало и я рухнул от усталости и изнеможения.

С этого момента мы все-таки переломили битву. Люди хватали сухую степную землю пригоршнями, котелками, долбили землю мечами и кидали в големов. Големы по прежнему шли вперед прямо через людей и можно было позавидовать той выдержке, с которой передние ряды шли на пропускание сквозь голема только бы задержать его. Постепенно големы стали черстветь, потом от них стало возможно отбить куски, которые уже падали на землю и не становились новыми маленькими големчиками. Где-то метров за 30 до последней отхожей ямы големы были окончательно остановлены. Людей на ногах, которые их остановили и не прошли говенных процедур было 153 человека. Они с ужасом смотрели на тех, буквально единичных людей, которые все еще были на ногах и отвлекали трех големов по периметру лагеря, от основной схватки. Я понимал их нежелание продолжать этот бой, но видел как они начали двигаться в сторону схватки. Сам я к тому времени тоже поднялся и почти не чувствуя ног тоже уже двигался туда же.

Эти же трое говнистых тварей, когда стало понятно, что шестого большого голема не будет, синхронно забыли о преследовании людей и быстро начали сбегаться в одну точку. Стоящие на ногах люди, с видом обреченных, все как один рыхлили землю прямо там где они стояли стараясь хоть как-то подготовиться к тому неизвестному что сейчас надвигалось. Но точкой забега были не люди. Финальной точкой боя оказалась вершина холма рядом с колодцем. Големы не останавливаясь врезались друг в друга на самой вершине с оглушительным хлопком, взорвались, и накрыли всю низину, где расположился лагерь, мелкой взвесью. Каждый человек в лагере получил свою порцию, кроме многоуважаемого Коиссы, палатку которого запечатал его охранник перед тем, как бросится в бой.

Самым! Самым ценным веществом не Земле, с того самого дня, я считаю не золото, но воду. Чистую, свежую, жидкую, нежную, ласковую, все смывающую воду. Взрыв голема прямо у колодца испортил наши запасы воды с небывалой эффективностью. За оставшиеся 8 часов до захода Солнца мои люди выкопали по краям лагеря еще 10 колодцев, поскольку вода в них кончалась моментально. Они буквально вгрызались в землю всем чем могли. Весь оставшийся день и часть ночи в лагере шла масштабная чистка и стирка. Разговоров среди солдат почти не было, все чувствовали себя подавленными и униженными. А я даже не мог себе представить чем их подбодрить. «Капитан встал со стула и строевым шагом, глядя в никуда, покинул помещение.»

За столом повисло молчание. Впрочем оно длилось не столько долго сколько задумчиво и тяжело. Архимаг встал и произнес: «Я предлагаю сегодня не обсуждать услышанное, но записать свои мысли и завтра поделиться своими выводами на собрании. Как я понимаю, никто из нас не слышал и не видел стойких големов из текучих материалов, поэтому я предлагаю переварить свои наблюдения и идеи, а завтрашний день целиком посвятить обсуждению, а не продолжению доклада капитана». Архимаг выдержал небольшую паузу и поскольку ответных реплик не последовало, покинул помещение. В молчании, начали расходиться и остальные.

Уже вечером Архимаг записал у себя в дневниках: «Не думаю что рисунок ‘руны активации голема’, даже в сочетании с другими гномьими знаками, мог дать такой сильный эффект в одиночку. Наиболее вероятным мне представляется, что мы почти достигли цели путешествия. И именно близость цели усилила и упрочила эффект. Также считаю необходимым провести еще более основательное исследование создания големов из вязких материалов, вплоть до успешных результатов! Отдельным вопросом я считаю тот ‘эффект’, который предотвратили люди, не давшие подняться шестому, завершавшему рисунок, голему.

Если мое предположение о близости цели нашего путешествия верно, то последствия от этого могли иметь мировые масштабы. Но… Но… Как упоминал капитан, руны были не только на лбах, но и на шеях. Это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Как много переменных!»

***

Потрясающий эффект рун, скажу я вам. Я специально искал в библиотеке учителя все о рунах и големах. Создать голема из текучего или вязкого материала одна из нерешенных задач прикладной магии. Во всяком случае для небожественных существ. Хорошо, кстати, что я поинтересовался рунами – надо будет попрактиковаться на досуге в их начертании. Есть очень интересное сочетание ловушки. Мне кажется, мой план приобретает все более яркие очертания. Надо будет также поискать информацию о чем-то похожем на посох вождя. Думаю, что мне все же понадобится какой-то усилитель для моих идей – второкурсники, действительно сильны. Мне очень понравилась похвала учителя за мой интерес к причинам удачного морока Левы. Это было так приятно, что я даже дал себе обещание искать что-то новое каждый день. Как бы только это обещание выполнять…

Гроза на горизонте

Вечер дал долгожданную прохладу пожелтевшей скатерти степи. Где-то на горизонте бушевала гроза, но у восточных рубежей трех скал все было сухо и невозмутимо. То тут, то там, в траве неожиданными всплесками пошло шевеление. Пучки типчака дрожали показывая направление движения пока что невидимых, но юрких существ. Дверь в дом шамана распахнулась и суслики по одному стали проходить внутрь. Момент настал. Ники встала из уютного гнездышка в траве подошла к очереди из сусликов и аккуратно высмотрела то, что ей было нужно. Она выхватила из лапок двух зверьков несколько зерен и лягушку, запихнула их в небольшой мешочек и побежала со всех ног на восток. Вереница из десятка сусликов позади нее побросала свои ноши и бросилась в погоню. Через пятьдесят метров спринта Ники бросила свой мешочек вперед, где его подхватил и побежал с ним дальше другой гоблин. Она упала в траву камнем, и по ней тут же проскакали десятка два мелких, юрких, зачарованных существ. Они видели цель впереди себя и стремились к ней со всей силой своего бездушного подчинения. Мимо следующего гоблина упавшего в траву сразу пробежало около тридцати сусликов, но поток мелких существ на этом не иссяк, вот мимо свернувшегося в камень гоблина пробежал еще один и еще – погоня только начиналась.

***

Я развернулся и открыл глаза глубокой ночью. Видимо я проспал весь день, потому что последнее что я помнил, это ощущение, что мое колдовство стремительно теряет силу и поделать с этим я ничего не могу. Я пытался было еще и еще вливать самого себя в колдовство, но меня как будто накрывала волна воды и я обессиленный свернулся в камень, моментально прекратив все попытки.

Рядом сидел вождь. Побелевшими руками он опирался на посох и мне было видно с каким трудом он его держит. Я понял, что моя условная магия отняла у него много сил. Я не хотел задавать Алексею вопрос о причинах, по которым он сидит рядом со мной. Не потому, что мне была безразлична судьба моего племени, но потому, что усталость отдавалась во всем теле апатией. Я опять закрыл глаза, однако Алексей увидел что я проснулся и заговорил.

– Тяжелая была ночка. Особенно для нас с тобой. Не знал, что посох может так высасывать силы. Я его еле держу. Но дождя не будет.

Вождь глубоко вздохнул. Помолчал, собираясь с силами.

– Только ты теперь, как бы это сказать, не нужно больше к дождю… Не проси. Еще немного и я вчера отпустил бы посох. Все племя помогало держать. Они-то еще ничего, а вот я…

Он опять перевел дыхание и отдохнул.

– Тут все племя выстроилось цепочкой к дому шамана. Ники предложила подкинуть людям еду отобранную у сусликов. Мне показалась эта идея заманчивой.

Я тоже тут же загорелся этой идеей, представив себе что может произойти. Наши детские попытки оставить шамана без еды, всегда приводили к неприятным последствиям. Как я уже упоминал, суслики складывали из нас пирамидки и отбирали все еду, а не только ту, которую мы у них крали. Особенно злились родители, когда им приходилось искать нас и выкапывать из-под каменных завалов. Мы же, с детской неопытной настойчивостью влезали в эту авантюру уже несколько раз. И собирались сделать это в очередной раз как раз перед тем как меня взяли в ученики. Как раз цепочку мы и обсуждали. Ники была одной из немногих кто уверенно заявлял, что суслики не побегут за едой, если мы сможем удрать от них до камышей, поскольку они не селятся в болотистой земле. Но большинство из нас было уверенно, что мы не сможем добраться до домов даже в цепочке. Мы хотели спрятаться в доме. Суслики бегали медленно, но всегда с одной скоростью. А мы уставали и не могли тягаться с ними на дальних дистанциях. К тому же, мы боялись последствий такого поступка. Остаться без еды взятой с собой это одно, а если забраться в дом и туда смогут забраться суслики, то они уж точно заберут из дома все. Так же как раньше отбирали все у нас в степи.

– Вот только как занести еду в лагерь, это решать тебе. Вон сидит Паша, он проводит тебя, шаман. Торопись, племя уже бежит.

И сбив этими словами с меня остатки сна, шаман лег, почти свернувшись в камень, по-прежнему сжимая посох руками.