История злодейки

— Ясно.

Это пренебрежение окончательно вывело лорда из себя, отчего он рявкнул:

— Скройся с глаз моих! — указал он перстом на дверь. — Проваливай, пока не разрешу тебе вернуться!

Заметила, как едва заметно, но опасно заблестели серо-зеленые глаза. Однако Ян сохранил спокойствие, подернувшись дымкой, превращаясь в кота, и проворно выбежал за дверь, которая открылась и закрылась сама собой.

Переведя дух, благородный лорд посмотрел на меня тяжелым взглядом, от которого у меня нервно зачесалось все, что только можно, а затем произнес:

— Ну, как я посмотрю, Демьян не врал, и из тебя вышла первоклассная шлюха, раз ты смогла расшевелить даже этого коронованного принципиального ублюдка, — зло оскалился он, отчего я мысленно трижды плюнула ему в рожу. — Раз так, у меня для тебя теперь новое задание.

— Вместо первоначального? — мрачно уточнила я, понимая, что ничего хорошего не услышу.

— Нет. Совместно, — гадко улыбнулся аристократ. — Ты должна соблазнить Демьяна.

Глава 12

Я куталась в плотный плед, сидя перед ярко горящим камином, и все равно чувствовала, что меня бьет озноб, как при лихорадке, если бы она у меня была. Но жара у меня не было, а колотило меня от нервов и отчаяния.

Скрипнула дверь, заставив затаить дыхание и ощутить, как по спине заструился холодный пот. Стараясь не смотреть в ту сторону, я судорожно сглотнула и еще сильнее закуталась в одеяло, сосредоточившись лишь на игре пламени в камине.

Раздались тихие, едва слышимые шаги, а сердце у меня забилось где-то в горле. От бессильной злости и своего отчаяния на глазах закипели слезы, которые я быстро сморгнула.

— Выглядишь паршиво, — в своей безразличной, прямолинейной манере произнес Ян.

— Спасибо, что заметил, — проворчала я, скосив на мужчину взгляд. Он стоял прислонившись к столбику постели и меланхолично разглядывал меня, словно решая, что я за пакость такая, и как тут вообще оказалась. Меня, кстати говоря, тоже этот вопрос мучит уже очень давно. — Чувствую себя не лучше.

— Что же так сказалось на тебе? — вздернул он бровь в мнимом вежливом участии.

— День паршивый, — зло усмехнулась я, вновь обернувшись на камин. — Чуть не сдохла твоими стараниями, а после пообщалась лично с Себастьяном. Ты же знаешь, как мы с ним друг друга «любим», — коротко хохотнула я, но быстро перестала, вспомнив последние слова министра:

«— Если это такая шутка, то должна вас разочаровать относительно вашего чувства юмора, — напряглась я, посмотрев на министра большими глазами.

— Я что, похож на шутника? — в свою очередь оскорбился он, словно я ему рыжий парик и круглый накладной нос предлагала. Я решила смолчать. Мужчина зло сузил глаза и продолжил свою мысль: — Мне нужно, чтобы ты выяснила у него кое-что для меня. Как ты будешь этого добиваться — мне плевать: обмани, соблазни, задури голову, но я хочу знать ответ, как можно скорее.

— Я не понимаю, — в замешательстве и даже в испуге за психическое здоровье этого индивида, произнесла я тихо. На самом деле я вообще никогда не сомневалась, что Себастьян — псих. Но теперь, кажется, он окончательно полетел с катушек.

Мужчина раздраженно вздохнул, явно сдерживаясь из последних сил, чтобы не наорать на меня.

— У меня есть подозрение, что он ведет какую-то свою игру, — решил-таки смилостивиться и посвятить меня в ход своих мыслей лорд Улссон. — Ты должна выяснить в кратчайшие сроки, что именно он задумал.

— Он же подчиняется вам, — тихо, как-то даже, жалобно заметила я, удостоившись лишь брезгливого, полного превосходства взгляда.

— Ты ничего не знаешь, дрянь! Не твоего ума, в каких мы с ним отношениях. Твоя задача лишь выполнять мои приказы! — прорычал он, отчего я дернулась и опустила взгляд, чтобы скрыть собственную злость. — Но, чтобы у тебя было больше стимула, — протянул он значимо, с видом великодушным и царственным. — Взамен я могу дать тебе то, чего ты желаешь, — посмотрел он мне в лицо снисходительно.

С губ рвался вопрос «Ваша голова на блюде?», но такой вольности я себе позволить не могла. Ублюдок смог меня заинтересовать. Нет, не перспективами — уже просто тем, что решил впервые со мной торговаться. Обычно он решал вопрос радикальнее — натравливал Демьяна и получал все, чего желал.

— Что же это? — осторожно поинтересовалась я, с подозрением разглядывая надменное и холеное лицо аристократа.

— Твоя свобода, — маняще улыбнулся он, а после добавил то, отчего я забыла, как дышать: — В твоем Мире.»

— То, как развлекалась с королем в поле, как я посмотрю, ты в этот список не включаешь? — растянул Демьян губы в пакостной улыбке. От голоса мага я вздрогнула и вновь внимательно посмотрела в его лицо, которое всегда неуловимо, какими-то хищными чертами заставляло напрягаться. — Приятные ассоциации? — прищурился он с заговорщицким видом.

— Тебе ни все ли равно? — бесстрастно отозвалась я, не в силах даже злиться в полной мере. — Мне казалось, вам только в радость, если я соблазню Костаса.

— Мне-то вообще плевать, — пожал он плечами. — Просто было интересно посмотреть, как ты справишься с твоей задумкой, относительно дружбы с королем. Дружба, видимо, не задалась? — вздернул он бровь и коротко засмеялся, но я видела напряжение в его взгляде, который он не сводил с меня. И в глазах его веселья не было. Только разочарование. Вероятно, как в ученице и за разрушенные надежды на гордость.

— Я переоценила его преданность к Ванессе, — покаялась я. Как бы мы не относились с Демьяном друг к другу, я всегда знала, что могу с ним поделиться своими неудачами, и он поможет: выслушает, поязвит, поругает, но всегда предложит решение, или укажет на ошибку.

— Скорее, ты недооценивала себя, — вполне добродушно усмехнулся он, оттолкнулся от столбика постели, к которому был закреплен тяжелый балдахин, и приблизился к кушетке, на которой я безрезультатно пыталась согреться. — Твоя внешность слишком яркая. Как для короля, так и для всего этого Мира. Себастьян пытался слепить из тебя совершенную женщину, и он это получил, — с намеком на участие, скривил Ян губы, пройдясь по моему лицу взглядом. А я… я понимала, что это не комплимент. Не от Яна. Он всегда говорит только по делу, и всегда голую правду, насколько бы сладкой или болезненной она не казалась. Вот и теперь, Ян просто указывал мне на мою ошибку, которую он, наверняка, предусмотрел уже тогда, когда я только заговорила с ним о возможности не соблазнять Костаса. Он знал, что ничего не получится, но позволил. Даже убедил дать мне шанс хозяина… Зачем? Посмотреть, как я вновь оступлюсь? Как после буду выкручиваться, или вновь желал преподать урок в своей извращенной манере?

Я смотрела в мужское худощавое лицо с хищными чертами и пыталась отгадать, что происходит в его голове. Но это было бессмысленно, потому я лишь грустно улыбнулась и кивнула, отвернувшись от мужчины.

— Ты прав. Я вновь ошиблась, как и всегда… — вздохнула я тяжело и сместилась на кушетке, поднимая ноги и обнимая колени, но теплее не становилось.

— Что теперь думаешь делать с этим? — задал он вопрос. И я точно знала, что не из вежливости или праздного любопытства. Он вновь оценивал меня.

А я устала. Потому просто пожала плечами и покачала головой. Спрашивать или просить помочь — не видела смысла. Он никогда прямо не говорил, как поступать. Он всегда тонко, искусно подводил меня к разгадке, наводящими вопросами, ироничными высказываниями. И сейчас я была не готова к очередной словесной пикировке.

— Ты из-за этого такая убитая? Давненько я не видел тебя в таком подавленном состоянии, — задумчиво произнес он. — Что тебе сказал Себастьян? — резко спросил он, а я вздрогнула и испуганно расширила глаза. Ян молча ожидал ответа, спокойно разглядывая меня, а я судорожно сглотнула и покачала головой.

— Как обычно: угрожал, брызгал слюной и ненавистью, — нервно пожала я плечами, понимая, как жалко это звучит. Это понимал и Ян, но против обыкновения смолчал. И это, внезапно заставило меня признаться: — Я ненавижу свою жизнь. Я устала от нее.

— Ну, кому сейчас легко? — усмехнулся маг, пожав плечами и, как и я, посмотрел в горящий камин. И за его небрежностью, за таящимся напряжением в глазах, я заметила большее. То, что он так тщательно скрывал — его собственную усталость. Усталость человека… существа, которому все опостылело. Даже больше, чем мне.

— Расскажи мне, почему ты выбрал меня? — решилась я задать вопрос, чем привлекла к себе внимание.

На меня посмотрели в легком недоумении, а я исправилась:

— Я поняла, что никогда не интересовалась, почему вообще так произошло, и что случилось с настоящей Викторией? Как так получилось, что мне пришлось занять ее место?

— Если помнишь, ты стала лишь последней. До тебя были еще девять попыток, — с намеком на мрачное ехидство произнес он, но у меня мороз по коже прошелся.

— Девять? — вдруг опомнилась я. — Почему девять? Я помню десять гробов, — нахмурилась я.

— Десятый принадлежал Виктории. Настоящей, — не отрывая от меня гипнотического взгляда, ответил Ян спокойно.

— Так, она жива? — просипела я внезапно упавшим голосом, в полном неверии.

— Лишь тело, — безразлично пожал он плечами. — И то, ненадолго. Я не смогу долго поддерживать ее жизнеспособность.

Он посмотрел в мое потрясенное лицо, тяжело вздохнул и сжалился:

— В возрасте пятнадцати лет принцесса осталась сиротой. Она уже вошла в подходящий возраст, чтобы править самостоятельно, потому про опекунство и регентство не было и речи. Но, это многих не устраивало, — мрачно улыбнулся он с видом, словно рассказывал мне страшилку на ночь. Наверное, так и было… — На то было много, в том числе и объективных, причин. Ее воспитывали не для правления, а чтобы удачно выдать замуж. Оказавшись на троне, девчонка оказалась полностью потерянной и в ужасе от той кипы дел, что на нее вывалилось, не дав даже погоревать спокойно. Но даже с этим она могла бы справиться, если бы приложила усилия. Но принцесса имела порок — была наивна и донельзя доброй девушкой. Ее обожали, ей поклонялись, ею восхищались. С самого раннего детства ее растили в любви и обожании, отчего девушка выросла светлой, доброй, но совершенно неготовой к жестокой реальности, с которой ей пришлось так внезапно столкнуться.

Ян говорил и внимательно смотрел на меня, а у меня складывалось ощущение, что он описывает мою историю. Задрожала лишь сильнее. Но после наши жизни с Викторией стали отличаться.

— Находясь в горе от потери любимых родителей, она совсем потерялась от государственных дел, в которых практически не смыслила. Обязанности и министры давили на нее сильнее и сильнее, в то время, как ей хотелось лишь пожалеть себя. И тут, как рыцарь в сияющих доспехах, появляется друг семьи, который предложил свою помощь. С благодарностью и надеждой, Виктория приняла ее. С огромным облегчением, она наблюдала, как старый друг, практически родственник, словно играючи, как по волшебству, разгребает завалы, давая ей необходимую свободу. Как после оказалось… мнимую. Еще больше их объединяло то, что они оба потеряли тех, кого любили: она — родителей, он — единственную дочь и жену. Как говорится — встретились два одиночества. Девушке нравилось то, что за нее вновь все решают, словно она опять под опекой родителей, и Виктория вновь вздохнула свободнее, с искренней теплотой и благодарностью проникаясь к «рыцарю» безграничным доверием. Ей вновь казалось, что все вошло на круги своя, как было при ее родителях, которые только баловали ее, давая вдоволь наслаждаться придворной жизнью. За его «бескорыстную» помощь, она не скупилась и всячески благодарила доброго спасителя, и вскоре он вошел в совет министров. Вот только девушка сделала большую оплошность и не задумалась, что мир куда сложнее, и у каждого поступка есть своя корысть, пусть и неявная. Но точно не в таких вещах, когда на кону стоит власть, за которую она имела глупость не держаться. Если бы она почаще задумывалась, что сказок не бывает, смотрела бы внимательнее, что и кому подписывает, можно было бы многого избежать. В то время, как она танцевала на балах, кружила голову аристократам и гостям королевства своей красотой, «рыцарь» умело управлял королевством и плел свою паутину. Вскоре, совет министров выбрал его безоговорочным лидером и его голос стал цениться куда выше голоса законной королевы, которая и носа своего не показывала на решениях государственных вопросов. Потому, когда он решил, что пора выдавать королеву, которая на самом деле все еще была юной и глупой принцессой, замуж, весь совет поддержал его идею. Все, кроме самой королевы, которую и слушать никто не стал.

Ян лениво усмехнулся, подпер подбородок кулаком и продолжил ровным, слегка насмешливым тоном:

— Он кричала, обвиняла его, плакала, топала ногами в бальных туфельках, но, против обыкновения, это больше не работало. «Рыцарь» снял маску доброго благодетеля, и девушка стала резко осознавать, что она допустила. Но уже было поздно — «паук» слишком плотно обосновался в паутине, которую плёл умело и упорно. Принцесска, оказалась в ловушке. Была у нее еще надежда на то, что с другой стороны от союза откажутся, но Паук был гениален в своем коварстве. Он шел к своей цели долго и упорно и успел подготовиться. Он предусмотрел все, и единственное, что удалось выбить молодому, горячему и порывистому королю Мидлхейма — выкроить себе отсрочку в договоре между королевствами, который заключили давно и без его согласия правители двух враждующих королевств в качестве акта перемирия. Костас надеялся за это время найти лазейку в договоре… но, как ты поняла, у него этого не получилось, — широко и иронично улыбнулся мне Ян, намекая на мое замужество. — «Пауку» пришлось смириться с этой отсрочкой, но даже это он смог вывернуть в свою пользу и принял решение потратить выделенное время на обучение принцессы. Как именно ее убеждали сотрудничать, ты должна прекрасно представлять, — со значением прищурил он свои глаза, а я поежилась, так как… да, знала. — Еще какое-то время она пыталась сопротивляться, просила помощи у других, рассказывала, что с ней делают и к чему принуждают. Но со стороны все считали, что девчонка лишь упрямится и не хочет выходить замуж не по любви, для чего клевещет на умелого и благородного управленца, который взял под свое крыло не только управление королевством, не дав ему порушиться, но и истеричную, избалованную и неблагодарную принцесску.

Ян замолчал, словно ничего и не говорил. Я же заерзала на месте, ощущая тревогу и подозрение. Уже понимая, что ничего хорошего не услышу, я все же задала вопрос:

— Что было дальше?

Мужчина посмотрел мне в глаза и произнес спокойным, обыденным тоном:

— Она оказалась слаба.

Я вздрогнула от того, как буднично он произнес это. Заметив мою реакцию, маг цинично усмехнулся и продолжил:

— Принцесса нашла выход в собственной смерти. Гордая, избалованная девчонка решила, что лучше умрет, чем станет жить так, как ей указывают. В ее прелестную головку даже мысль не приходила бороться за себя и свое право. Виктория просто сдалась, — развел он руками с видом «ну что поделать?».

— Ты говорил, что она жива… — напряженно напомнила я.

— Когда ее нашли, спасти смогли, но она больше так и не очнулась. Периодически Виктория открывает глаза, но по всем параметрам — она труп. Овощ, который дышит — не больше.

— Как отреагировал Паук? — поторопила я с рассказом, понимая, что определение, как нельзя точно характеризует Себастьяна — мерзкое, отвратительное существо и душегубец.

— Сильно отрицательно, — засмеялся Ян. — Но убивался по несчастной названной дочери он недолго. Ведь скоро его стараниями и заботой она ожила! — заблестел Ян глазами и заговорщицки подмигнул. — Была невменяемой, многие говорили, что она даже не в себе после несчастья: кричала, что из другого мира, что ее выкрали и прочую ересь, к которой здесь отнеслись лишь снисходительно и с жалостью, списав все на то, что принцесса так и не оправилась после неудавшейся попытки свести концы с жизнью, — заявил Демьян, пока я медленно обмирала от понимания. — Тем более, Паук заявлял, что его лекари с этим разберутся. И правда — приступы принцессы были все более редкими, а сама девушка в основном была тиха и неприветлива. Периодически она пропадала на новый период лечения в землях Паука, чтобы вернуться с легкими отличиями во внешности, но все еще с лицом принцессы. Но когда случался очередной срыв и крики про другие Миры, названные дочь и отец вновь исчезали. Так было, пока четыре года назад, полностью исцеленная принцесса не вернулась в свой дворец и более не доставляла проблем, — вновь выразительно посмотрели мне в глаза.

Некоторое время в комнате царила гнетущая тишина. Я тщательно обдумывала услышанное, ощущая, как от ужаса сковывает мышцы и становится трудно дышать. Мужчина, сидящий рядом, лишь лениво рассматривал горящий камин, словно сказанное им недавно его ни капли не волновало.

Собравшись с силами и найдя в себе последние крохи храбрости, я поборола дрожь в голосе и задала новый вопрос:

— Когда в этой истории появился ты?

Маг помолчал, словно и не слышал моего вопроса, затем все же обернулся ко мне и посмотрел так, отчего мне захотелось немедленно умереть.

Ян склонил голову, окинул меня оценивающим взглядом, прищурил гипнотические глаза и ответил с присущей ему прямотой на грани загадки. Он любил уходить от прямого ответа, при этом не оставляя простора для воображения. Вот и сейчас:

— Вскоре после смерти родных Паука и незадолго до смерти родителей принцессы.

Ян смотрел мне в глаза, наблюдая, как меня накрывает осознание. Он видел, как меня сильнее затрясло. Мужчина заметил, как увлажнились мои глаза, и презрительно скривил губы, отчего мне пришлось спешно сморгнуть нелюбимые им слезы. Он никогда не позволял мне плакать при нем. Каждое нарушение строго наказывалось. Но, никогда не физически, о чем я, порой, даже сожалела.

— Кто ты? — почти испуганно, но в отчаянном желании узнать, спросила я. Он смолчал, на этот раз решив не давать мне даже возможности угадать. — Больше никто в этом мире не имеет магии. Только ты, — почти с обвинением произнесла я.

— И что с того? — лениво вскинул он бровь.

— Ты — не человек. Ты — нечто могущественное и сильное. Но, при этом, служишь обычному человеку, — зло улыбнулась я. Маг помрачнел, а я продолжила выплескивать свой яд. — Ты называешь ничтожной меня, но если посудить, то ничтожен здесь только ты. Я служу более сильному. А ты? — презрительно оскалилась я, не боясь наказания.

— Ты ничего не знаешь, — зло произнес он, смотря на меня с предупреждением.

— Ты прав, — не стала я спорить. — Но уже того, что я знаю, вполне достаточно, чтобы понять, что из тебя сделали комнатную собачку. Приятно?

Не успела я моргнуть, как маг оказался перед моим лицом, вглядываясь в мои глаза, устрашающим взглядом.

— Ты забываешься, дрянь, — прорычал он тихо. — Я куда опаснее, чем ты думаешь. Не играй со мной.

— И что ты сделаешь? — поборов животный ужас, на свой страх и риск, потребовала я ответа, растянув губы в ироничной усмешке. — Ударишь? Унизишь? Может, пригрозишь пальцем? Давай, я уже привыкла, — фыркнула я брезгливо. — Мне бояться уже нечего. Мы оба знаем, что ты не причинишь мне серьезного вреда и не убьешь. Потому что хозяин тебе не отдавал такого приказа, — сладким голосом произнесла я и без страха подалась вперед, заставляя мага брезгливо отстраниться.

Его взгляд был более, чем выразительным. Но теперь он меня не пугал. Я должна была побороть себя, свои страхи, сомнения, если хочу выбраться из этого дерьмового мира.

Ян отстранился, не сводя с меня холодного, угрожающего и яростного взгляда.

— Мы с тобой похожи больше, чем этого хотели, — произнесла я устало и отвернулась от мужчины, безразлично разглядывая огонь, будто находилась в комнате одна.

— Сомневаюсь в этом, — отозвался Ян.

— Мы оба ненавидим одного и того же человека, — горько усмехнулась я. — Это уже делает нас с тобой довольно близкими, не считая нашей обоюдной ненависти друг к другу.

Мужчина фыркнул, а я краем глаза заметила, как он вновь расслабленно откинулся на спинку, прослеживая мой взгляд, и задумчиво замолчал.

— К чему ты завела этот разговор?

— Захотелось почувствовать, что не только я в полном дерьме. И, знаешь, мне стало легче, понимая, что ты нисколько не лучше меня, — зло засмеялась я, крепче обнимая колени.

Бросила косой взгляд на мага, отметив, как сжаты его челюсти, отчего на щеках заходили желваки под кожей. Но он молчал, молча признавая то, что все мои слова — правда.

— Как мало тебе нужно для счастья, — зло усмехнулся Ян.

— Мне нужно больше, — призналась я и мечтательно прищурилась. — Но пока… пока я буду рада и таким мелочам. В той жизни, на которую вы с Себастьяном меня принудили, мне приходится мириться со многим.

— «Пока»? — зацепился Ян за мою оговорку, отчего я испугано расширила глаза и сглотнула. — Ты сказала «пока», — прищурил Ян проницательные глаза и подался вперед. — Значит ли это, что в твоей прелестной головке родился какой-то план по изменению свой жизни? — в странном зверином жесте, склонил он голову к плечу, разглядывая мое лицо с устрашающим вниманием.

Я встретилась с ним взглядом, стараясь отгадать его мысли… а после рискнула кивнуть:

— Может быть, — произнесла я и с вызовом посмотрела в лицо мага. — И что ты сделаешь с этим?

Ян послал мне коварную улыбку, а после коротко засмеялся и покачал головой.

— Ничего, — внезапно развел он руками. — Я ничего не сделаю. Вместо этого буду с удовольствием наблюдать за твоей попыткой и последовавшей за ней неудачей.

Это разозлило, вынудив меня податься вперед и требовательно спросить:

— А ты, значит, так уверен в моей неудаче?

Маг кивнул и спокойно улыбнулся.

— Я знаю твой план, Тори, — снисходительно посмотрели на меня, заставив судорожно сглотнуть и испуганно вздрогнуть. — Знаю уже несколько лет как. С того момента, когда ты решила бороться.

Я упрямо поджала губы, не желая сознаваться, что только позабавило мужчину, и он решил меня окончательно «добить». Он любил наказывать за мою наглость.

— Ты решила вести свою игру и заручиться поддержкой короля, не так ли? — приподнял он бровь, но я ощутила, словно меня окатили кипятком. — И, заручившись этой поддержкой, ты собираешься натравить короля и его войско на Улссона.