Безжалостный хаос

Охранник кивает мне, когда я вхожу через заднюю дверь, и я секунду стою в пустом коридоре с закрытыми глазами, выдыхая воздух. Здесь шумно, и я не ожидал ничего меньшего. Канун Нового года везде масштабный, а для Несвятых это время, чтобы забыться: мы не празднуем Рождество, и это единственный праздничный перерыв, который у нас есть между Sacrificium (который в этом году полетел к чертям) и Ноктем (через восемь недель и уже слишком близко).

Я не хочу думать о Ноктеме.

Я хочу накуриться до чертиков и позволить девушке, которую я не знаю и на которую мне наплевать, отсосать у меня.

Но сначала, наверное, надо убедиться, что на мне больше нет крови гребаной Пэмми.

На третьем этаже тихо, музыка не более чем заунывный стук. Я направляюсь к своей комнате в конце темного коридора, но на полпути замираю, кровь стынет в жилах, когда я слышу знакомый голос: — Думаешь, ты можешь заставить меня изменить жене, да?

Мои руки сжимаются в кулаки, когда я стою за единственной приоткрытой дверью в этом коридоре.

Девичий смех.

— Это не измена, если ты меня не трогаешь.

О, но я собираюсь прикоснуться к тебе. Я оттрахаю вас обоих. Мои плечи болят от удара этим чертовым молотком, а спина горит, но мне все равно. Если он осмелится…

Но я даю ему шанс. Потому что он не посмеет.

А потом я слышу хныканье. И мне кажется, что я собираюсь убить того самого человека, ради которого я только что убил.

Я толкаю дверь своим больным плечом и слышу другой знакомый голос: — Какого хрена?

Я почти теряю рассудок, когда вхожу в спальню Люцифера и вижу, что он сидит на стуле без рубашки, ноги на полу, сигарета в руке, а Эзра полностью обнажен на кровати с девушкой, которую я никогда раньше не видел, на коленях, облокотившись на него.

Темные ореховые глаза Эзры смотрят на меня, его руки на заднице этой девушки, а Люцифер ухмыляется мне от уха до уха, что совпадает с тем, как я собираюсь перерезать ему горло ножом в заднем кармане.

Он выдыхает облако дыма, и я закрываю с ним глаза, когда он спрашивает: — Где ты был? — как будто в этой ситуации нет ничего страшного.

Здесь пахнет сигаретным дымом и сексом, но что-то в улыбке Люцифера и внезапном приступе смеха девушки заставляет меня думать, что все трое этих мудаков принимают совсем другой наркотик.

Я встречаю взгляд Эзры, его пальцы зацепились за кружевное белье девушки.

— Какого черта ты делаешь?

Эзра поднимает бровь.

— Ты сказал мне отвлечь его.

Вау.

Я понимаю, что девушка смотрит на меня.

— Привет, — дразняще говорит она, — хочешь поиграть?

Хочу ли я поиграть? Сука, я что, блядь, выгляжу так, будто хочу поиграть?

— Убирайся, — я указываю в сторону двери, пытаясь сдержать кипящую ярость.

Я думаю о том, чтобы поступить как Люцифер, схватить лампу на торцевом столике, ту, что освещает эту комнату, и сорвать абажур. Приставить основание к его гребаному горлу.

Черт возьми, мне нужен косяк.

Эзра и девушка игнорируют меня и мою вспышку. Он целует девушку в шею. Она выгибает ее назад, и даже я на мгновение отвлекаюсь на ее обнаженное горло, ее глаза все еще на моих. У нее светлые светлые волосы, собранные в хвост, который касается ее поясницы. Ее стройные бедра прижаты к талии Эзры, и я чувствую, как твердеет мой член, когда я смотрю на нее.

Блядь. Может, я и правда хочу поиграть.

Я смотрю на Люцифера.

— Нет, знаешь что? Убирайся нахуй.

Он продолжает улыбаться, затягиваясь сигаретой, его щеки впалые. Затем он выдыхает через нос, и девушка стонет. Я слышу безошибочный звук, как Эзра шлепает ее по заднице.

Я тянусь вниз, чтобы поправить себя, но не отворачиваюсь от Люцифера.

— Твоя жена внизу, — говорю я ему, притворяясь спокойным, которого не чувствую. — И Лондон Гамильтон тоже.

Возможно, это правда, но даже если это не так, Сид прекрасна. Не пройдет много времени, как какой-нибудь пьяный парнишка решит попытаться ее трахнуть.

Люцифер хмурится. Поднимает свою задницу со стула.

— Я думал, она ушла домой, — бормочет он. Я вижу, как его гребаный член упирается в черные джинсы, и думаю, как далеко бы это зашло, если бы я не вмешался. Стал бы он довольствоваться тем, что наблюдал? Позволил бы он этой цыпочке отсосать ему? Что, блядь, с ним?

— Убирайся нахуй, — говорю я снова, от злости мне становится жарко. Я собираюсь уничтожить эту девушку. Надеюсь, она смирится с этим. Если нет, я смогу научить ее любить это.

Люцифер отдает мне шуточное приветствие — кажется, я никогда в жизни не видел, чтобы он так делал — и, спотыкаясь, направляется к двери, захлопывая ее за собой.

Я смотрю на девушку. Эзра зацепил большими пальцами ее трусы, стягивая их через задницу и бедра, обнажая ее передо мной.

Я практически чувствую ее запах.

— Ты в деле? — спрашивает меня Эзра.

Девушка смотрит на меня с улыбкой.

Мое сердце колотится, член болезненно пульсирует… но сейчас я не доверяю себя ни одной девушке. А может, я просто не думаю, что Эзра позволит мне делать с ней то, что я хочу.

Блядь.

Я не хочу ничего говорить. Я просто ухожу, захлопывая за собой дверь.

Я принимаю обжигающе горячий душ, позволяя ему биться об истерзанную плоть моей спины. Жара и боли достаточно, чтобы на глаза навернулись слезы, но я ни за что не позволю себе плакать. Плакать должны люди, которые этого заслуживают; это освобождение.

А я ни хрена не заслуживаю.

Я остаюсь там, пока вода не начинает остывать, и я почти вырыл пальцами дыру в плитке стены душевой кабины, пытаясь унять боль. Но мне это удается. Я переодеваюсь в белую футболку, не обращая внимания на то, как она прилипает к открытым ранам на спине. Натягиваю черную толстовку, поправляю бандану. На ней наверняка есть капельки крови Пэмми, но мне все равно. На мне всегда где-то есть кровь.

Когда я полностью одет, я смотрюсь в зеркало и провожу рукой по своим светлым волосам. Сзади они подстрижены близко к коже головы, сверху длиннее, и это делает меня похожим на зловещего ублюдка, которым я и являюсь, так что вот так. Надеюсь, только девушка, которая просто хочет умереть, заговорит со мной, когда я спущусь вниз.

Я смотрю на бок своей руки, осматривая ее на предмет крови.

Малакай.

Я редко вижу эту татуировку. Редко вспоминаю это имя. Но вот оно, едва разборчивый шрифт, идущий от запястья, по краю ладони, на полпути вниз по мизинцу.

Я закрываю глаза, пытаюсь очистить свой разум.

Отпусти.

Трахни одну из девушек.

Надеюсь, мои братья сегодня вечером будут вместе, и я не имею в виду здесь. Я имею в виду в одном месте, физически вместе. Мне нужно быть рядом с людьми, которые заставят меня забыть.

В этот раз Бог на моей стороне. Мне не понадобилось много времени, чтобы найти моих братьев в лесу, прилегающем к Либеру. По дороге сюда я прошел мимо мужчин, устанавливающих настоящие фейерверки на дальнем конце парковки, и лес — хорошее место для наблюдения за шоу.

Все в сборе, кроме Сид и Люцифера. Я ненадолго задумываюсь о том, чтобы вытащить их сюда, думаю о том, чтобы противостоять ему перед ней, но какой в этом смысл?

Отпусти.

— Кто это? — я не свожу глаз с Натали, но она знает, о ком я говорю. Это единственная девушка из нашей группы, которая находится здесь, в лесу. Единственный человек, которого я не знаю.

— О, — говорит Натали, бросая взгляд на рыжую. — Это Элла.

Я вдыхаю свой косяк (оказывается, мне не нужно было брать с собой траву), пока Атлас помогает Эзре с костром, а Кейн листает свой телефон, несомненно, ища поздним вечером подружку, которая придет к нему сюда. Если бы он только знал, что одна из них, возможно, все еще ждет в комнате Люцифера, где ее оставил Эзра.

Я выдыхаю через нос. Вижу Натали в отблесках костра у нас за спиной, огни пиротехники хорошо освещают эту часть леса. Музыка играет из колонки, которую установил Атлас. Какое-то дерьмо, которого я не знаю.

Зрачки у Натали как булавки, и мне интересно, знает ли Атлас, что она пьет таблетки.

Похоже, в наши дни все хранят секреты, так что я не удивлюсь, если он этого не знает. Хотя надо быть чертовым идиотом, чтобы не знать.

— И кто, блядь, такая Элла? — это прозвучало резче, чем я хотел, но я немного на взводе. Возбуждение, голод и то, что я только что забил женщину молотком до смерти, делает это с людьми.

Натали подносит руку к горлу, теребит оранжевый шарф, который она надела. На улице не так уж и холодно, но все равно. Думаю, я не могу говорить. На мне чертова бандана.

— Она… — Натали сглатывает, делает крошечный шаг назад от меня, как будто я не замечу. Как будто я бешеная собака. Достаточно близко, я думаю. — Она ходит в школу, в которой я работаю волонтером.

Я хмурюсь. Смотрю на рыжую. Она все еще сидит в стороне от остальных, спиной к дереву, голова повернута в сторону, подальше от меня. У меня плохое предчувствие на ее счет. Мне нравятся плохие предчувствия.

Я бросаю сигарету к своим ногам и, чтобы не поджечь этот лес, расталкиваю ее сапогом.

— Натали. Ты можешь просто объяснить, о чем, блядь, ты говоришь? — я ни черта не знаю о Натали, кроме того, что она учится в AU и трахается с Атласом. Я определенно не знаю, в какой гребаной школе она работает волонтером. Я не знал, что наркоманы вообще могут быть волонтерами. Теперь, когда я знаю, для меня как будто открылся целый новый мир.

Ах, возможности.

— Я помогаю в месте под названием — Ковчег. Для людей с… особыми потребностями. Проблемы с психическим здоровьем.

На этот раз я не просто смотрю на девушку. Я смотрю на нее, засунув руки в карманы.

— Так что с ней не так?

Натали нервно смеется.

— Она…

Я поворачиваю голову и смотрю на Натали. Я хочу свернуть ее гребаную шею. Просто выплюнуть ее на хрен.

— Она просто мало говорит. И у нее… ну, Мейхем, я не должна говорить…

Я прервал ее взглядом.

— Атлас знает, что ты принимаешь так много наркотиков?

Она выглядит так, будто может упасть в обморок. Я слышу хлопок огня у нас за спиной. Слышу смех Атласа и грохочущий голос Эзры. Атлас мог бы не смеяться, если бы знал, что я угрожаю его девушке, но мне плевать. Мне бы сейчас не помешала драка с кем-нибудь. С кем угодно.

Никто из моих братьев не спрашивал меня о Пэмми. Только Эзра действительно знает, и он реже всего говорит с ними об этом, так что они могут быть в неведении. В любом случае, когда Натали здесь, мы все равно не можем это обсуждать.

И я не хочу. Дело не в том, что это меня напрягает. Это… все остальное.

— У нее пограничное расстройство личности, — Натали попятилась назад, вскидывая руки. — Несколько домашних проблем. Не связывайся с ней, Мейхем, — она хмурится. — Она справляется.

И затем она отворачивается, спеша обратно к Атласу, чьи глаза смотрят на меня, а на его мальчишеском лице застыла неуверенная улыбка.

Она справляется.

Ну а я как раз тот человек, который может все ей испортить, не так ли?

Я подхожу к ней, даже когда Атлас произносит мое имя у меня за спиной. Несомненно, он готов обойти круг и попросить всех поделиться нашими новогодними резолюциями, как будто нам, блядь, по пять лет.

Моя новогодняя резолюция проста: Вернуть мою сестру от Джеремайи. Не трахаться ни с кем из моих родственников. И, возможно, убить моего отца, если я буду чувствовать себя амбициозным.

Пережить Ноктем тоже было бы неплохо.

Элла, если ее так зовут, одета в длинное черное платье до колен, под ним черные сапоги до колена и серые носки. Руки она держит на коленях, крутя что-то между пальцами.

Она поднимает глаза, когда я подхожу, и я на мгновение поражаюсь огромному количеству веснушек на ее бледном лице. Они… повсюду. Есть и кое-что еще. Красное пятно на ее щеке, прямо под глазом.

Я не могу разобрать, что это такое.

Ее темно-рыжие волосы спадают на одно плечо, когда она наклоняет голову.