Полусолнце

Мы медленно двинулись вперед. Сначала тишина не внушала опасений, но чем дальше мы удалялись от границы и по мере того, как блеклый звездный свет уходил из поля зрения, тем сильнее нас одолевала тревога. Я чувствовал, как менялось настроение моих спутников, видел, какими нервными становятся движения Кацу, затылком ощущал возросшую настороженность Коджи.

Сколько прошло времени – не знаю, но в какой-то момент, когда деревья расступились и тропинка расширилась, Коджи тихо охнул и остановился.

– Что?

– Не знаю… – Оглядевшись по сторонам, мой племянник присел на корточки, вытянул ногу и, задрав штанину, оголил лодыжку и внимательно осмотрел. – Как будто что-то коснулось…

Я машинально взглянул на Кацу и успел лишь заметить озадаченность на его лице, как тут же отскочил в сторону: мне в голову что-то врезалось.

Мы встали спинами друг к другу и схватились за оружие. Я натянул тетиву, яростно выискивая наконечником невидимую цель. Кацу вытащил свои ножи и принял боевую стойку, выставив кулак, сжимающий рукоять, перед грудью. Коджи обнажил клинок.

Но вокруг все замерло.

Кацу шикнул и кивком предложил двигаться дальше. Мы тихо ступали, напуганные и настороженные, высматривая в темноте опасность. Звенящая тишина давила, обманчивое спокойствие молотом било в виски, и все тело покрылось вязким, липким потом.

Мы всё шли и шли, и в какой-то момент даже расслабились. Я все еще держал стрелу наготове, но острием вниз, Коджи убрал свой вакидзаси[9] в ножны, и только Кацу сжимал кинжал на уровне груди, голодным взглядом провожая темноту.

Опасная тишина…

А потом из недр леса вырвался серый поток, похожий на грязное плотное облако, и понесся прямо на меня. Я прицелился, но размытое нечто взвилось вверх в сантиметре от моего лица, скрывшись в густой кроне. И я выстрелил.

– Что это было? Вы видели?

– Ее проделки? – предположил Кацу.

– Вряд ли. Она наверняка уже далеко убежала.

Мы разбрелись в разные стороны. Я держал стрелу наготове, осторожно осматривая ближайшие деревья. Трава вокруг них пожухла, смешалась с грязью, ноги ворошили прогнившие листья.

А потом в воздухе снова сгустились грязные клубни. Они со свистом рассекали кроны, лавируя между стволами. Кацу выпрыгнул из-за деревьев, размахивая клинками. Мелькнуло лезвие меча Коджи. Кто-то из них выругался, взвизгнул. Я взял на прицел один из сгустков, притаившийся в верхушке ближайшего дерева, выстрелил, но промахнулся, и он спикировал на меня. Я потянулся к колчану за новой стрелой, но вдруг что-то врезалось в меня сбоку. Выронив лук, я отпрыгнул и ударился о ствол спиной. Пригнулся, на ощупь ища оружие.

Справа Кацу сдавленно закричал, и черноту леса рассек очередной сгусток. Я увидел друга, распластавшегося на земле. Он вытянул руки перед собой, шаря пальцами в траве в попытках схватить нож, а призрачный сгусток стремительно несся на него.

И вдруг между нами вспыхнуло что-то яркое. Из ниоткуда возникли желтые полосы, разрезавшие темноту, словно звериные когти. Кацу сгруппировался, закрыв голову, и тут же над ним высветилась чья-то рука. Сгусток врезался в запястье, но острые когти растерзали его одним движением, оставив над Кацу лишь стаю угасающих искр.

– Все живы? – Коджи вынырнул из-за деревьев и, врезавшись в меня, тут же отскочил, выставив меч перед собой.

– Стой! – крикнул я, поднимая руки вверх.

Тяжело дыша, Коджи опустил вакидзаси и повернулся к Кацу. Тот приподнялся на локтях и смотрел прямо перед собой широко распахнутыми глазами.

Когтистая рука, так ловко разделавшаяся с неопознанным сгустком, принадлежала женщине. Черт возьми, самой прекрасной женщине, которую мне когда-либо доводилось видеть. Высокая и гибкая, она была в широких белых одеждах – хакама и коротком кимоно, подпоясанном золотой веревкой. Руки от локтей до запястий стягивали светлые шнуры. Заостренное лицо с высокими скулами и алыми губами, удивительная форма глаз – изогнутая, вытянутая, манящая, а глаза – яркие, рыжие, с узкими хищными зрачками. Но самым поразительным был меховой золотисто-белый плащ, который словно вырастал из ее плеч. Мех частично покрывал изящные руки. А поверх него струились гладкие, блестящие белые волосы.

Прислонившись плечом к стволу дерева, она вертела в руках кинжал и равнодушно смотрела на нас. Кацу осторожно отполз, и Коджи помог ему подняться.

– Не теряй больше. – Незнакомка бросила оружие владельцу. Несмотря на замешательство, мой друг ловко поймал кинжал и поспешил убрать в ножны.

– Ты… ты кицунэ? – выдохнул Коджи. В его голосе послышались восторженные нотки.

– Не совсем. – Женщина выпрямилась. – Но ты близок к истине.

– Тогда кто ты? И что за твари здесь были? Это демоны? – Я сделал несколько шагов к ней, стараясь говорить ровно, но голос предательски дрожал. Я не понимал, боюсь или смущаюсь, как болван.

– Здесь нет демонов. Разве что я, – ухмыльнулась она.

Я замер, приклеившись взглядом к ее губам. Этот жуткий изгиб, так поразивший меня при первой встрече.

– Рэйкен, – выдохнул я имя. Из моих уст оно звучало как проклятие, но при этом подходило ей.

– Что? Старуха? – протянул Коджи. Или Кацу. Я не разобрал, потому что впился взглядом в ее прекрасное наглое лицо, которое в один миг стало омерзительным.

Я выхватил из рукава офуда, который успел сорвать с клетки, когда мы бежали в лес, быстро проткнул его стрелой и выпустил ее, целясь в полу мехового плаща, но демон подпрыгнула так высоко, что стрела пролетела под ее босыми ступнями, даже не коснувшись их, и воткнулась в ствол дерева.

– Запечатать меня хочешь этой штукой? – холодно рассмеялась Рэйкен. Вытянув руку назад, она вытащила стрелу из дерева и переломила пополам, талисман сорвала и смяла, а наконечник спрятала в рукаве. – В следующий раз лучше прикрепи себе на зад, проку больше будет. Может, убережешь себя от нежданных приключений.

Я готов был разразиться руганью, броситься на нее и сражаться до последнего, пусть бы и длилась эта битва всего минуту, но тут Коджи рассмеялся.

– Плевать тебе на офуда, да? – сквозь смех спросил племянник.

Я изумленно застыл. Рэйкен ухмыльнулась и склонила голову набок, словно ее внезапно одолело любопытство.

– Что значит плевать? – не понял я. – На тебя эта штука не действует? Тогда почему ты не сбежала раньше? И зачем вернулась?

– Все лучше, чем сидеть в клетке. – Она пожала плечами. – К тому же мне жутко интересно, зачем ты купил меня. Разыскал же, забрался в такую глушь. Показался демону на глаза. Глупый ты, смелый или просто ничего не знаешь?

Рэйкен шагнула в мою сторону, и белоснежные волосы заскользили по земле.

– Пойдем, маленький хого Шин, найдем место для привала. И ты наконец расскажешь, что же тебе от меня нужно.

Затем Рэйкен обратилась к остальным:

– Я пойду впереди и, если почувствую, что кто-то из вас тянется к оружию, оторву голову. А если еще раз бросишь в меня эту дрянь, – она небрежно кивнула на смятый офуда на земле, – затолкаю ее тебе в глотку.

Глава 2. Мертвые мико

[10]

Шин

Рэйкен возглавляла нашу процессию. В темноте таинственного леса ее белые одежды и волосы зловеще освещали путь. Я шел за ней, шаг в шаг, и не мог побороть изумления, вызванного ее преображением: от старого сморщенного существа не осталось и следа. Священник говорил про тьму, в которой могла возродиться ее сила, но я и представить не мог, что демон, запертый в клетке на двадцать лет, мог так быстро оправиться.

Она была такой легкой, что ее изящные ступни словно едва касались земли. Грациозная стать излучала жизнь и могущество, а демоническая красота беспощадно завлекала в свои сети. Я смотрел на нее, улавливая колыхание мехового плаща, с удивлением понимая, что это и не плащ вовсе, а часть ее тела – таким подвижным он был. Замечал даже легкое движение волос и задерживал дыхание, когда она ненадолго останавливалась, поворачивала голову в сторону и, зажмурившись, принюхивалась.

Но я ни на секунду не забывал, кем была Рэйкен. Она убивала людей. Заманивая в ловушку, хитростью выведывая их слабости, заставляла заключать контракты, уступать свои души демону. Неспроста ее создали такой… совершенной.

Я шел за ней, пресекая попытки Коджи выйти вперед, и живо представлял, как такой же слабохарактерный дурак, как мой племянник, только завидев ее, отдавал всего себя, отрекался от семьи и принципов, лишь бы коснуться ее, быть обласканным взглядом этих жутких, чарующих рыжих глаз.

Что и говорить, я и сам хотел коснуться ее. И в какой-то момент даже…

– Оторву, – рыкнула она.

Я вздрогнул и смущенно спрятал руку в карман хакама.

– Сосредоточься, хого. Этот лес играет твоим разумом, – Рэйкен говорила нараспев. Не было в ее голосе насмешки, но слова все равно звучали жеманно, как будто она наслаждалась моей неосведомленностью. – Здесь слишком много неотмщенных душ. Ты не видишь их, но они чувствуют тебя и могут играть твоими слабостями.

– Нет у меня слабостей, – огрызнулся я.

Коджи прыснул, и я ткнул его локтем в живот. Предатель!

– Ненависть ко мне и мне подобным – твоя слабость.

Я порывался спросить, как она и подобные ей существа могут использовать мою ненависть против меня же, но прикусил язык. Да, я ненавидел Рэйкен просто за то, что она была демоном. Но мне не хотелось тешить ее самолюбие своим невежеством, и, пожалуй, сейчас впервые за двадцать семь лет жизни я пожалел, что почти ничего не знаю о ее мире.

Мы долго петляли между деревьями. Темнота вокруг сгущалась, но наши глаза уже привыкли, да и светлый силуэт демона впереди значительно облегчал дело. Но мне было неспокойно. Не только от того, что совсем недавно мы попали в передрягу с какими-то душами и что нашим провожатым стало опасное существо. Но и еще по одной причине. Я не мог сосредоточиться. Видел деревья вокруг и осознавал, что нахожусь в таинственном лесу, скрывающем сотни неизведанных опасностей. Помнил, что за мной уверенно следовали Коджи и Кацу. Но голова стала тяжелой, а мысли расплывались. Сквозь картину реальности перед глазами то и дело проступали образы: вспышки света, блики. Мне казалось, что я вижу очертания лиц на стволах деревьев и что мой слух улавливает тревожные шепоты.

Я порывался завести разговор – о чем угодно, лишь бы отвлечься, – но Рэйкен молчала. Подумав, что ей куда больше известно о правилах игры в этом месте, я тоже решил молчать. Приклеился взглядом к ее сияющим в темноте волосам и запретил себе смотреть по сторонам.

Мешок с пожитками изрядно оттягивал спину, конечности ныли. Вдруг она остановилась.

– Отдохнем здесь.

Я с удивлением обнаружил, что деревья расступились и мы оказались на поляне в обрамлении кустов с лиловыми листьями. Демон стояла в центре, и вокруг нее распространялся светящийся золотистый ореол, выхватывая из темноты соцветия мелких диких ромашек. Без лишних слов мои спутники сбросили поклажу и уселись прямо на землю.

– Спать сегодня нельзя, – обратилась Рэйкен к Кацу, который намеревался улечься на свой мешок. – Вы совсем неподготовленные, смертные.

– А что можно? – с вызовом спросил я. Внезапно мне открылись нерадужные перспективы ближайших дней: плясать под дудку Рэйкен, держать ухо востро и каждую минуту бояться неизвестности.

– Разложите пожитки, разведите костер, поешьте – делайте все, что вы обычно делаете, – бросила она, задрав голову и с любопытством рассматривая деревья вокруг. – Если уснете – будить не буду. Защищать тоже.

С этими словами она оттолкнулась от земли одной ногой, в стремительном прыжке взлетела на ветку прямо за моей спиной и устроилась на ней, лениво потягиваясь.

Никто из нас не проронил ни слова. Мы с Коджи разложили одеяла. Кацу выудил из мешка лепешки, фрукты, а флягу с водой протянул мне и подбадривающе улыбнулся, но я лишь вяло кивнул в ответ. Коджи с головой нырнул в свой мешок и долго копался в нем, пока не вытащил заветренный кусок пирога с яблоком, который добыл пять дней назад в одной из деревень по пути в храм Инари.

– Он, конечно, не первой свежести, но вкусный, – торжественно объявил племянник.

– Ерунда! – с энтузиазмом откликнулся Кацу. – Жрать хочется – сил нет. Давай…

Но Коджи уже подошел к дереву, на ветке которого устроилась Рэйкен.

– Ты… ты любишь яблоки?

Кацу выругался сквозь зубы. В другой ситуации он бы уже набросился на Коджи и отобрал вожделенную еду. Но сейчас с нами был демон, и мой друг, как и я, и Коджи, не знал, как себя вести.

– Яблоки? – удивленно переспросила Рэйкен, спрыгивая на землю.

– Ага. Это пирог. Ты ведь так и не сказала, чем питаешься.

Коджи вел себя как идиот. Даже в темноте на его щеках был виден румянец, а глаза светились от восторга, словно глаза влюбленного юноши. Он протягивал ей несчастный кусок черствого пирога, и руки его заметно тряслись – то ли от волнения, то ли от нетерпеливого желания сделать для этого опасного существа что-то приятное. Я подавил улыбку и тут же отругал себя: Коджи – дурак, и как только мы немного отдохнем, я вправлю ему мозги.

– Я не ем человеческую еду, – холодно ответила Рэйкен, шагнув к нему. – Кости. Есть они в твоем мешке?

Коджи отступил, растерянно хлопая глазами. В воздухе повисло напряжение. У меня даже застучало в висках. Кацу потянулся к оружию, но я предупредительно выставил руку. Рэйкен не сводила с бедного Коджи глаз. Потом острые черты ее лица резко смягчились, и она звонко рассмеялась.

– Давай сюда, идиот! – И, не дожидаясь реакции, выхватила из рук кусок.

Все немного расслабились. Кацу развел огонь и установил котелок, чтобы нагреть воду и заварить чай. Я расположился на одеяле рядом с другом, жуя пшеничный хлеб и исподлобья наблюдая за Рэйкен и Коджи.

– Если демон любит яблоки – это хороший знак? – шепнул Кацу.

– Это не значит, что она не любит кое-что другое, – буркнул я.

Тем временем Рэйкен заняла место у подножия ствола, подтянула ноги к груди и принялась обнюхивать кусок пирога, а Коджи сидел напротив и завороженно пялился на нее. На ум пришла сцена из далекого прошлого. Анда, покойная мать моих племянников, принесла домой щенка. Мидори налила ему миску молока, и пока тот обнюхивал ее, дети, затаив дыхание, рассматривали его во все глаза. Я ухмыльнулся и засунул в рот остатки хлеба.

– Рэйкен, – донесся тихий голос Коджи, – а можно к тебе прикоснуться?

– Нет, – отрезала она, в последний раз обнюхала пирог и наконец откусила.

– Почему?

– А ты что, всем даешь себя трогать?

– Н-у-у, – смутился Коджи, – я не против, чтобы женщины ко мне прикасались. Если хочешь…

Рэйкен резко подалась вперед, почти уткнувшись носом в его лицо, и поддела пальцем за подбородок. Я моментально вскочил на ноги, но даже шагу ступить не успел. Она выплюнула резкое «нет» и снова откинулась на ствол дерева, возвращаясь к пирогу.

– Коджи, иди сюда, – позвал я.

Племянник разочарованно вздохнул и присоединился к нам, заняв место между мной и Кацу.

– Что на тебя нашло?!

– Прости. – Коджи потупил взгляд и принялся размешивать воду в котелке.

Мы поели в молчании. Кацу разлил чай. На этот раз никто не предложил Рэйкен угоститься. Она сидела под деревом, скрестив ноги и укрывшись своим меховым плащом, и внимательно наблюдала за нами. Взгляд рыжих глаз изучающе скользил по каждому. Мы с Кацу завели тихую беседу, намеренно игнорируя ее. Коджи насупился. Растянувшись на одеяле и подперев голову рукой, он хмуро смотрел в пустоту перед собой.

Тревога в груди росла, и тишина этого леса давила со всех сторон, сжимая легкие. Предчувствие чего-то нехорошего щекотало темечко. Я не знал, что будет дальше. Еще вчера был уверен во всем, а сейчас совершенно не понимал, как вести себя.

Покончив с чаем, Кацу вытянулся на одеяле. Его веки стали смыкаться, и я потряс друга за плечо. Он вскочил, озираясь по сторонам:

– Слышали?