Помоги проекту - поделись книгой:
Дарья Макридина
Базар гоблинов
Придерживая на спине связку хвороста, Лиззи опустилась на колени и зачерпнула ладонью студеной ключевой воды. От нее заныли зубы, но остался легкий сладковатый привкус во рту.
К этому ручью ходила за водой вся деревня. Поговаривали, что раньше в его истоке жила фея, и здешняя вода не только утоляла жажду, но и врачевала нежные людские сердца от горестей и бед.
Девушка снова склонилась над водой, но вдруг до слуха ее донеслось пение. Пели поодаль: на разные голоса, бездарно и громко.
Лиззи расхотелось пить. Отерев рот, она поднялась и оглянулась на сестру. Тихонько напевая себе под нос, Лаура обдирала тощий смородиновый куст, укладывая красные стеклянные ягоды в самодельную корзинку.
– Они опять пришли, – раздраженно заметила Лиззи и пнула подальше от ручья промокшую корягу, чтобы в следующий раз забрать ее с собой. – Сил моих нет слушать их вой!
– По-моему, у них забавные песенки, – с улыбкой отозвалась Лаура и протянула сестре веточку смородины, усыпанную мелкими дикими ягодами. – Мне нравится их слушать.
Лиззи подумала, что мотив пения сестры был подозрительно схож с воплем гоблинов, доносившегося с базара. Это разозлило ее еще больше.
Она схватила с ее ладони Лауры смородину и сунула в рот кислые ягоды, стараясь не кривиться.
– Гоблины – это тебе не шутки, – отрезала она. – Пойдем-ка, поможешь мне набрать воды.
Лаура послушно опустила корзинку на землю и встала. В закатном солнце ее длинные светлые волосы, свободно струящиеся по плечам и спине, казались потоком чистого золота.
Сестры набрали в бидоны холодной сладкой воды. Маленький и легкий бидон достался Лауре, большой забрала Лиззи. Поправив на спине сестры связку хвороста, Лаура подхватила на локоть свою корзинку, и, взявшись за руки, они пошли домой.
Путь их лежал через поле. Закат розовым пламенем зажег кромку леса и мягко волнующееся море пшеничных колосьев. Высоко поднимая ноги и путаясь в подолах, Лиззи и Лаура шли знакомой тропинкой от заросшего камышом ручья до маленького, чисто выбеленного домика на окраине деревни. Чем ближе они были к дому, тем громче становилось пение гоблинов, расхваливавших свой товар. Торговцы приходили в деревню каждое лето: устраивали у проезжей дороги маленький базар, на котором продавали сахарные дыни, крепкие сладкие сливы, румяные сочные персики. Перед соблазном сложно было устоять.
Чем ближе был базар, тем зеленее становился луг. Когда полоса леса закончилась, ноги сестер приминали уже не пшеничные колосья, а изумрудно-зеленую, неестественно яркую траву.
Лаура косилась в сторону гоблинов с интересом, и Лиззи не выдержала:
– Не смотри туда! Помнишь, что стало с Дженни?
– Помню, – тихо отозвалась она и опустила голову, но когда они проходили мимо базара, все равно подняла взгляд.
На деревянных прилавках были разложены всевозможные фрукты и ягоды: сочные абрикосы, ломти арбузов, баночки белого липового меда, темные от спелости ягоды клубники и прозрачные от сладости грозди крыжовника. Гоблины, взявшись за руки (а кто и за лапы), наперебой расхваливали свой товар:
– Сахарные ягоды, медовые фрукты! Подходи, успевай! Дары лета покупай!
При всей красоте их товара, сами гоблины пугали Лауру своим уродством. Один был похож на кошку, но такую, у которой морда была будто вывернута наизнанку, превратившись в склизкое сероватое нечто. Другой, извиваясь в танце, повернулся задом, и девушка с ужасом заметила у него коровий хвост и копыта, раздвоенные, как у козла или барана.
Краснея, Лаура опустила глаза, и взгляд ее упал на корзинку, которую она несла на согнутом локте. На дне, уложенном смородиновыми листьями, перекатывалась горстка красных ягод: кислых и маленьких.
Она непонятным с отчаянием дернула сестру за руку.
– Лиззи, может, купим немного фруктов? Погляди, какой красивый виноград!
Виноград и правда был просто загляденье: крупные, прозрачные ягоды едва не лопались от сладкого сока. Они влажно блестели в закатном солнце, точно грозди только что окунули в воду ручья. Лаура почувствовала, как у нее сосет в животе от страшного голода.
Лиззи, поджавшая губы и подчеркнуто отводившая глаза от базара гоблинов, строго покачала головой.
– Нет, милая. Это гоблинская снедь, не забывай. Разве ты знаешь, какой водой они поливали свои виноградники? Может, они росли на костях фей в их темных землях под холмом?
Младшая из сестер поникла, и тогда Лиззи ободряюще произнесла:
– Вот погоди немного. Придет осень, и мы с тобой накупим на настоящем базаре столько фруктов, что наедимся ими на год вперед!
Лаура попыталась улыбнуться, но взгляд ее сам собой упал на прилавок с гранатами: крупными, красными, блестящими. Гоблин, стоящий за ним, поймал ее взгляд, ухмыльнулся и издевательски громко завопил:
– Подходите, покупайте фрукты! Дивный сок, нежная мякоть!
До чего же Лауре хотелось попробовать этот дивный гранат, хоть одно зернышко! Но нет. Старшая сестра ни за что бы не позволила брать еду у гоблинов.
Базар остался позади, и сестры уже подходили к дому, высившемуся на пригорке. У Лауры до боли подводило живот. Она покосилась на Лиззи и будто случайно выпустила из руки бидончик с ручьевой водой. Жестяная крышка отлетела, и бидон, звеня от ударов о камень, разлил воду по склону. Лиззи ахнула, когда ледяные брызги замочили ей туфли.
– Лаура!
Младшая сестра, пряча смущенную улыбку, нагнулась, чтобы подобрать пустой бидончик и крышку.
– Извини. Я вернусь и наберу новой воды.
– Уже поздно, – с сомнением произнесла Лиззи, окидывая взглядом горизонт. Малиново-розовые краски неба потемнели, сменяясь густыми фиолетовыми. – Нам хватит моей воды. Пойдем.
– Но ты собиралась варить суп, – возразила Лаура. – Мы и баранью кость купили.
Лиззи призадумалась.
– Хорошо. Тогда пойдем вместе.
– Нет! – выпалила Лаура и тут же извиняющимся тоном добавила: – Я ведь тебе ноги промочила. Ты простынешь. Не беспокойся, я мигом: только воды наберу – и сразу же обратно.
Поколебавшись еще немного, Лиззи согласилась. Она забрала у сестры корзинку и, нагруженная хворостом и водой, стала тяжело подниматься по склону. Лаура вприпрыжку понеслась вниз, размахивая легким бидоном и перепрыгивая через булыжники.
У базара она замедлилась и перешла на шаг. Голоса гоблинов затихли; теперь они не пели, а негромко переговаривались, укладывая в лотки спелые груши и вишни. Завидев Лауру, они остановились и со страшными улыбками повернулись к гостье. Гоблин, похожий на крота, оскалился девушке, и она едва подавила дрожь, стискивая в руках круглую ручку бидона.
– Здравствуйте! – робко поздоровалась она.
Гоблины налетели на нее дружелюбной ватагой. Тот, что был с вороньим клювом вместо носа, тут же подскочил и принялся выдавливать в жестяную кружку половинку сочного апельсина. Другой, со львиным загривком и толстой шеей, стал горстями зачерпывать из ящика ягоды малины. Спелая и сочная, она лопалась на его когтистых пальцах, и сок с влажным хлюпаньем капал на пыльную землю.
Остальные окружили ее радостным хороводом, улыбаясь и напевая, и Лауре, несмотря на их уродливые морды, больше не было страшно.
– Покупательница! Купи! Купи! Купи! – пронзительно каркали торговцы. Одни протягивали ей персики, другие – яблоки, третьи – ложки тягучего меда, но Лаура не решалась принять угощение.
– Извините… – пролепетала она. – Я бы с радостью, но у меня с собой ни монетки. Только… – она протянула им пустой бидон, – только это.
Гоблины примолкли, пока один из них, с раскосыми рысьими глазами, не фыркнул:
– Нет монет. Нет серебра, нет золота. А как же золото волос?
Остальные запрыгали и заулюлюкали в экстазе.
– Золото волос! Золото волос! – пронзительно кричали они. – Угостим за локон!
Девушка с сомнением оглядела свои волосы. Лиззи каждый вечер расчесывала их щеткой и промокала крапивным отваром. Тяжелые золотые пряди Лауры, опускающиеся до талии, были предметом их общей гордости.
Но если отдать всего один локон, вреда не будет?
Не успела она об этом подумать, как гоблин с мышиной мордой и крошечными коготками на лапах уже протянул ей острый нож с деревянной ручкой.
– Разве что локон… – помедлив, согласилась она, и гоблины завопили пуще прежнего. Перенимая их восторг, Лаура взволнованно улыбнулась и, прерывисто вздохнув, отсекла прядь у виска.
Не успела она понять, что произошло, как кто-то из гоблинов выхватил у нее из рук нож и золотые нити волос, а взамен сунул кружку, до краев полную светло-оранжевого липкого сока. Не помня себя, Лаура жадно припала к кружке.
Первый глоток показался ей настоящим блаженством. Сладкий, терпкий, густой сок оживил каждую клеточку ее тела, так что девушку пробрала дрожь наслаждения: зубы стукнулись о металл. В два глотка она осушила кружку: ей нестерпимо хотелось еще.
Гоблины ей не отказали, и в считанные минуты Лаура попробовала понемногу от всего, что они продавали на базаре, и всего ей было мало. Мягкость хурмы обволакивала ей рот, от свежей клубники закололо язык, мед оставил на зубах тонкую сладость. Лаура смеялась, принимая из рук гоблинов угощения, пила и ела, не замечая, как сумерки превращаются в ночь, а лица гоблинов освещает уже не закатное солнце, а тонкий серп луны. Когда она наелась настолько, что сладкий сок встал в горле, гоблины, смеясь и ласково напевая, всучили ей грецкий орех в скорлупке. Потеряв к девушке интерес, они принялись раскладывать по лоткам и ящикам нераспроданный товар, и Лаура, сжимая в кулаке орех, побрела домой.
Лиззи стояла у ворот. Ночной ветер трепал ее темные волосы и подол платья. Увидев сестру, она сорвалась с места.
– Лаура! – Она крепко обняла вялую девушку, утыкаясь лицом в груду ее волос. – Я чуть с ума не сошла – думала, ты утонула в ручье! Где ты была? Где вода?
Лаура отстраненно подумала о том, что оставила бидончик на базаре. Она обхватила сестру в ответ и с жаром прошептала ей на ухо:
– Если бы ты знала, что я ела! До чего же это вкусно, Лиззи! Завтра мы пойдем вместе – о, ты растаешь, когда попробуешь их чудесный сок!
Старшая сестра похолодела и, схватив Лауру за плечи, заставила ее посмотреть себе в глаза. Взгляд девушки был подернут поволокой, точно она грезила наяву. Рот был испачкан разноцветным соком.
– Ты ходила к гоблинам!
– И пойду еще! О, милая, если бы ты…
– Нет, не пойдешь! – Лиззи несильно встряхнула сестру и повлекла ее к дому. В окнах их маленькой хижины было темно: никто не ждал сестер дома. – Помнишь, что случилось с Дженни, которая торговала мятой на базаре? Гоблины угостили ее своими фруктами – она так страстно жаждала отведать их снова, что заболела и сгинула!
Введя Лауру в комнату, Лиззи, хлопоча, зажгла свет и смочила в воде платок, чтобы отереть сестре рот.
– Она умерла, Лаура, – повторила она тише и настойчивее. – А хмель, который мы посадили на ее могиле, сгинул на второй же день. Там ничего больше не растет.
Разгневанная Лаура оттолкнула руку сестры.
– Перестань! Неужели ты не понимаешь? Дженни была дурочкой! Раз ей так уж хотелось отведать еще плодов, вернулась бы на базар и купила. За свое дивное угощение они просят пустяк – всего лишь локон! – Видя, что сестра расстроена, Лаура поймала и ласково сжала ее ладонь. – Ты поймешь меня, милая. Я угощу тебя теми сливами – знаю, как ты любишь сливы!
Лиззи не произнесла ни слова – лишь устало улыбнулась сестре, отняла руку и принялась готовиться ко сну. Они спали в одной кровати, в обнимку; потушив свечу и улегшись рядом с Лаурой, Лиззи заметила, что та не разделась и не заплела волос на сон грядущий. Лаура свернулась в клубок, посасывая влажный платочек, которым сестра промокала сок с ее лица.
В ожидании повторения чуда Лаура проснулась ни свет ни заря, хотя обычно сестре приходилось едва ли не силой расталкивать ее по утрам. Только раскрыв глаза, она отбросила лоскутное одеяльце и выглянула в окно – не пришли ли гоблины?
Их базара не было видно на прежнем месте, у дороги, и девушка решила: должно быть, они придут с наступлением сумерек.
Весь мучительно долгий день она беспрекословно исполняла все указания старшей сестры, чтобы вечером та позволила ей пойти на базар гоблинов. Лаура вымела пол, покормила кур, помогла Лиззи приготовить обед и, завершив дневные труды, даже уселась вышивать подол платья, хоть и терпеть не могла рукоделие. Лиззи насмешливо спрашивала, здорова ли сестра; Лаура только ниже склонялась над вышивкой, поглядывая в окно и втайне сгорая от нетерпения. Вместо задуманных изначально роз она решила обшивать подол зеленой виноградной лозой.
Наконец, когда небо на горизонте посеребрилось сумеречной дымкой, Лиззи отложила шитье и поднялась. Лаура, обмирая от восторга, вскочила следом. Во рту она ощутила тень вчерашней фруктовой сладости.
– Идем за водой? – спросила она у сестры.
– Да. Только у нас теперь всего один бидон, так что я понесу воду в ведре. Справишься с большим?
Лаура нетерпеливо отмахнулась от вопроса.
– Конечно! Пойдем скорее.
Они спустились с холма и зашагали к ручью. Лауре хотелось бежать вприпрыжку, но, чтобы сестра не обругала ее вновь, заставляла себя замедлять шаг и не глядеть по сторонам. Когда они проходили мимо места, где вчера располагался базар гоблинов, Лиззи поморщилась и поторопила сестру:
– Идем скорей!
Почему они еще не пришли? Давно стоят сумерки. Неужели сегодня они будут торговать в другом месте?
Страшная мысль окатила Лауру: а что, если сегодня они вообще не придут?
Испуганная и подавленная, она вместе с Лиззи набрала студеной ручьевой воды и зашагала домой. Когда пшеничные колосья сменились зеленью травы, Лаура напрягла слух: если сегодня они торговали не на дороге, то где? Может, за ручьем?
Но в поле стояла тишина. Дневные птицы давно не пели, и девушка слышала только стрекот цикад и тяжелое дыхание сестры, тащившей ведро. На поверхности воды в нем плавали крошечные цветочки черемухи. Лаура вытянула шею, с тоской оглядывая пустующее местечко у дороги: там, где вчера она познала и блаженство, и счастье.
Заметив, куда смотрит сестра, Лиззи сердито заметила:
– Тебе не хватило? Перестань на них пялиться!
Лауру прошиб холодный пот; она побледнела и покачнулась, застыв на месте. Сама того не заметив, она выпустила руку Лиззи.
– Лаура? – позвала ее сестра. Увидев, что та побледнела как полотно, Лиззи опустила ведро на землю и с беспокойством обхватила лицо девушки холодными ладонями. – Лаура, тебе нехорошо?
– Ты видишь их? – едва шевеля бескровными губами, прошептала младшая сестра. – Видишь их базар?
Лиззи сомкнула губы.
– Лучше бы не видела! – презрительно отрезала она. – Уши вянут от их премерзкого вопля. Да в чем же дело, милая? Они тебе докучают?
Поделиться книгой: