На той стороне

Ну почему на него напало именно это, а не обычная дикая собака? От знакомого охотника он слышал, что дикие собаки вполне себе съедобны, и если потушить их, то похожи на суховатую говядину. Но как говориться, сожалеть о случившемся — это попросту тратить время.

«Оружейная лавка братьев Силовых» сильно пострадала — два верхних этажа были разрушены, стена фасада обвалилась, и чтобы пробиться ко входу, понадобился бы бульдозер, разобрать в одиночку завал из камней, размером со взрослого человека, было нереально. Константин даже и пытаться не стал. Он обошел магазин по кругу. С черного хода ситуация оказалась примерно такой же, там просто обвалилась часть здания, но попасть внутрь нужно было обязательно. Если нельзя попасть через дверь, то наверняка можно через верх, ведь сто процентов из магазина на второй этаж вела лестница, и если она не пострадала, то ничто не помешает ему попасть внутрь.

Приняв решение, бывший детектив, обмотав руки кусками простыни и дав себе зарок обзавестись нормальными перчатками, полез по завалу вверх. Не сказать, что восхождение на пятиметровую высоту было сложным, просто слишком много всегонавалено. Эта часть города пострадала гораздо сильнее — обломки мебели, битые стекла, какие-то деревяшки с гвоздями, и много камня, который норовил выскочить из-под ног. В какой-то момент завал зашатался и слегка просел, но Константин к этому моменту успел добраться до куска устоявшей фасадной стены и уцепился за лозу дикого винограда, который пророс сквозь завал.

— Твою мать, — прошипел он, когда вполне себе надежный кусок стены у него под ногами просел на полметра, заставив болтаться в воздухе, держась одной рукой за прочный стебель растения. Больше всего бывший частный детектив боялся покалечиться, сломает ноги, и все, из города ему не выйти, или чертик найдет, или что-то другое, при таком раскладе будет лучше приставить себе револьвер к виску.

Когда камни прекратили шататься и скатываться вниз, Воронцов перебрался внутрь. Что ж сказать, разруха была феноменальной, тут, похоже, тоже располагался выставочный зал, поскольку на полу, который вполне себе уцелел, валялись разбитые стеллажи, на которых сохранились ржавые куски железа, ранее бывшие ружьями и винтовками. Магазин, был богатым, только этот зал почти двадцать пять квадратов.

Но самое главное — под гнилым упавшим здоровенным шкафом обнаружилась вполне себе целая лестница, которая, благодаря импровизированной крышке, не особо и пострадала. Вот только, чтобы сдвинуть хоть и трухлявый, но разбухший от воды шкаф, пришлось постараться.

Воронцов запалил «магическую» лампу и, аккуратно ступая по деревянным ступеням, начал спускаться вниз. В принципе, все прошло неплохо, лестница поскрипывала, но держала, трухлявой оказалась только одна доска, которая с треском сломалась, когда приняла его вес, но это не страшно — она была последней. Воронцов быстро шагнул вперед и оказался на вполне себе крепком деревянном полу. Если бы не лампа, темнота торгового зала была бы полной.

Константин поднял ее над головой, чтобы свет выхватил, как можно больше пространства. Там, где был главный вход, на полу осколки стекла — все, что осталось от витрины. Завал такой же капитальный, даже малейших щелей нет, через которые мог бы пробиваться солнечный свет. Со стороны заднего хода тоже завал, но торговый зал он не затронул за небольшим исключением — треснули доски межкомнатного перекрытия и перекосило дверь, за которой, скорее всего, были складские помещения. Все остальное в зале было вполне цело, вот только плесень на стенах, пожирающая дерево, и лужи говорили о том, что пол второго этажа не является надежной защитой от непогоды.

Теперь настало время обследовать магазин. Осторожно ступая по поскрипывающим половицам, он медленно двинулся по торговому залу. Что ж, его расчет оправдался. Константин, улыбаясь сам себе, разглядывал обнаруженное. Здесь торговали не только оружием, но и всякой походной утварью. Нашлась тут и тренога под здоровый котелок, и сам котелок литра на три. В стенном шкафу мотки толстой лески с крючками, блеснами и грузилами. А вот удилищ никаких не было, три бамбуковых удочки, поломанными, валялись на полу и были к работе совершенно непригодны. Сейчас невольный попаданец с тоской вспоминал великолепный финский спиннинг, который остался в кладовке небольшого дачного домика. Но выбирать было не из чего, так что он вытащил приличную катушку лески и все необходимое для рыбалки и сложил на витрину с кассой.

Теперь настало время уделить внимание оружейной части магазина. Некоторые стенды были пусты, но с пяток винтовок и ружей он обнаружил в пирамидах, запертых на ключ. Продавали тут и револьверы, и даже имелся пистолет, напоминающий легендарный Маузер из кино про Октябрьскую революцию. Все они лежали на витрине под грязным пыльным стеклом и выглядели просто отлично. Может, зря накануне он весь день бродил по княжескому дворцу, и надо было просто прийти сюда? Но, с другой стороны, напади на него чертик накануне, мог бы и не отбиться железякой, да и с кортиком не факт, что справился бы.

Патроны нашлись под прилавком, несколько жестяных ящиков, в которых в промасленной бумаге лежали совершенно целые пачки патронов, винтовочные по пятнадцать штук, револьверные по двадцать. Выглядели они гораздо лучше, чем те, что Воронцов собрал по трупам во дворце. Поэтому старые он просто выкинул, а новые снарядил, и набил их в ранец, много не вышло, без ущерба для веса пришлось ограничиться пятнадцатью пачками винтовочных и пятью револьверными.

Теперь настало время разобраться с вооружением. Револьвер, с которым он возился полночи, приводя в порядок, Воронцов оставил на витрине. Как ни жалко затраченных усилий, но он проигрывал тому, что он присмотрел в магазине. Новенький, с длинным стволом, почти сто семьдесят миллиметров против ста десяти у прежнего. И кобура под него нашлась, открытая, как у ковбоев, а не как для Нагана с клапаном. А чтобы не потерять, рукоять удерживал ремешок. Быстро смазал и почистил, тот работал, как часы. Константин слегка отжал курок и резко крутанул барабан, как в фильмах про ковбоев, и барабан обернулся сразу оборотов на десять-пятнадцать с тихими щелчками, да, это была музыка.

Теперь настала очередь «маузера». Хотелось иметь нечто более весомое. Патрон у него был серьезный, даже очень — 7.70х30, чуть меньше стандартного автоматного. Отдача наверняка мощная, но и останавливающая сила хорошая.

Взяв в руки пистолет, Воронцов вскинул, прицелился, фактически это карабин, пощелкал курком в холостую. Все же это был не совсем маузер, рукоять его была гораздо удобней, как у кольта 1911, деревянная, с резиновыми накладками, но до магазинной системы самого кольта тут либо еще не дошли, либо подобного не было в продаже. Во дворце среди ржавых железок, которых много валялось рядом с трупами, Воронцов тоже ничего такого не видел. Имелась к нему и кобура-приклад, только не деревянная, как к маузеру, а из плотной черной лакированной кожи. Жесткая, но не такая тяжелая. Сделан он был в Латинянском Союзе и назывался «Imperator», весил чуть меньше полутора кило. В инструкции обнаружилось и ТТХ — мощный пистолет с дальностью стрельбы почти в две сотни метров, фактически карабин, восьмиразрядный магазин, заряжение как у маузера с помощью обоймы. Боеприпасов к нему не так много — всего три пачки по шестнадцать патронов в каждой, значит, четыре полных обоймы, немало.

— Берем, — вслух произнес Константин и, снарядив пистолет, убрал его в кобуру-приклад, повесив ту на левую сторону. Вышло неудобно, слишком здоровый ствол. Если бежать, то будет бить по бедру. Понятно, что это оружие не для скоротечного боя, его быстро не достать, к стрельбе не изготовить, фокус с секундным вытаскиванием тут не прокатит, это ведь фактически карабин.

Воронцов озадаченно уселся на табурет. С одной стороны ствол классный, с другой — ну и на хрен он нужен такой? Использовать его вместо винтовки. Допустим, дистанция до ста метров для него с примкнутым прикладом не проблема, можно таскать на плече, но вот сегодня очень выручил штык, когда нельзя было стрелять. Вес — почти два килограмма с кобурой и патронами. Конечно, легче обычного карабина и в помещении удобней с ним заходить, но как его таскать? Наконец, решение было принято, пистолет вместе с боеприпасом отправился в ранец, пригодится — хорошо, нет, продаст, когда людей найдет.

В кассе, в которую он из любопытства заглянул, помимо ассигнаций нашлись «золотые червонцы», семь монет добавились к уже имеющимся. Теперь, если подсчеты его не обманывали, у него 22 золотых.

С полчаса Воронцов слонялся по магазину. Помимо кортика, который отправился в рюкзак, он обзавелся серьезным охотничьим ножом, которым гораздо удобнейразделывать мясо, ну или убивать, Константин никогда не стрелял по людям, а нож это вообще очень личное. С ублюдками, благодаря которым, он попал в этот замечательный мир. вообще состояние аффекта вышло. О людях пока что рано, ему и мутантов хватит за глаза. Кортик все же больше декоративное оружие, парадное, наградное, хотя пырнуть им можно, как самым обычным ножом. Он бы его, наверное, оставил в магазине, но что-то подсказывало, что штука эта очень дорогая. А еще Константин обзавелся прочной кожаной курткой, которая была заперта в одном из шкафов. Вероятнее всего она принадлежала водителю, поскольку рядом обнаружились защитные очки, которые Воронцов тоже прихватил. Шинель — штука хорошая, но она была слишком теплой, а солнышко, несмотря на ранее утро и странную серость, которая в его лучах сильно сдала позиции, припекало уже очень неплохо.

Примерно к десяти утра, Константин Воронцов, попаданец по принуждению, чудом выживший в результате эксперимента безымянного академика, едва не доведенный до сердечного приступа «дементором», не загрызенный зараженным непонятной тьмой мутантом, выбрался на второй этаж «Оружейной лавки братьев Силовых». Отсюда до реки километра полтора. Жрать хотелось просто неимоверно. Вода, которой он старался наполнить желудок, уже не спасала, так что, рыбалка — единственный шанс нормально набить брюхо.

Сделав пару глотков, Воронцов полез вниз по завалу. Возвращаться в лавку Силовых, он не собирался, так что, тащил с собой все полезное — и треногу, и котел, не в ладошках же рыбу варить. Вот только вареная рыба — не панацея, быстро испортится, лучше бы как-нибудь подкоптить. Константин по молодости увлекался разными походами, и компания была легкая на подъем, поэтому особых проблем с горячим копчением рыбы он не видел. Вот только рыбка не портилась, ну, от силы сутки, может, чуть дольше. А ведь неизвестно, сколько ему придется выбираться до людей. Хотя, покинув город, он рассчитывал на зверье или птиц. Если дичь будет, то без еды он не останется. Главное — выбраться отсюда.

Спуститься с завала оказалось гораздо легче, чем карабкаться. Правда, в конце не повезло.

— Твою мать, — только и успел сказать Константин, когда камень, на который он поставил ногу, поехал вниз.

Лишившись опоры, он приземлился на задницу, и больно приложился копчиком о какую-то деревяшку. Хорошо, дальше не поехал, а то бы всю жопу себе содрал, и крепкие штаны бы не помогли. Поднявшись на ноги, он фактически спрыгнул на твердую землю, и потер ушибленный копчик. Внимательно оглядел небольшой внутренний двор, который раньше, наверное, был вполне ухоженным. Хорошо зарабатывали братья, если могли себе позволить иметь лавку в центре столицы, и еще две сотки земли за ней. Теперь все это заросло обычными зелеными кустами и какими-то не слишком высокими деревьями. Не обнаружив поблизости ничего опасного, Воронцов пошел обратно на центральную площадь Новограда.

Труп чертенка валялся на прежнем месте, вот только на нем сидели парочка птиц, напоминающих очень крупных воронов, которые терзали мертвого мутанта. Стоило ему появиться на открытом месте, они оставили добычу и уставились на него совершенно обыкновенными, не алыми глазами, словно решая, свалить, или не обращать на человека внимания. Константин решил не мешать, тварям питаться, и обошел их по широкой дуге.

Город был не таким мертвым, как ему казалось. Вот на руинах дома угнездилась какая-то птица, гораздо крупнее тех, что терзали труп чертенка. Стоило ему отойти шагов на сто, как она поднялась вверх и спикировала на мертвую тушу, прогоняя более мелких ворон. Клюв у нее был мощный. Воронцов несколько секунд стоял, наблюдая, как она выдирает куски граммов по сто-сто пятьдесят каждый, и глотает одним махом. На секунду ему даже захотелось вскинуть винтовку и завалить ее, вроде обычная птица, вполне себе съедобная, это ведь проще, чем возиться с рыбалкой. Он даже вскинул винтовку. Но нежелание шуметь перевесило, черт его знает, кто может явиться на выстрел. И словно подтверждая его мысли, на стервятника прыгнуло что-то очень быстрое и четверолапое, напоминающее очень большого кота. Наверное, тот бы не уступил в размерах рыси. Вот только птица оказалась еще быстрее, «кот» еще находился в прыжке, а птиц, резко махнув крыльями, взлетел метра на четыре, причем оставлять добычу он не собирался, и спикировал на приземлившегося на брусчатку агрессора. Досматривать, чем закончится разборка, бывший детектив не стал, урчащий желудок подгонял его. Развернувшись, Воронцов, не выпуская винтовку из рук, отправился по широкой центральной улице, в сторону реки.

Внимательно глядя по сторонам, Константин шел посредине улицы, держась подальше от тесно стоящих домов. Здесь разрушений было гораздо меньше, видимо, ударная волна, опрокинув строения рядом с дворцом, пошла на убыль. Правда, город все равно сильно пострадал, а время с погодой внесли свою лепту, добивая остатки былого величия. Улица, которая вела к реке, была широкой, метров двадцать пять. Для города начала прошлого века, это очень даже хорошо. Тротуары тоже имелись, как и дождевые стоки на обочине. Вообще, город выглядел продуманным, в отличие от большинства городов и поселков его старой родины. Там дорогу прокладывали, как телега ехала, да и большинство древних городов построены по этому же принципу. Здесь не так. То, что ему удалось разглядеть с крыши дворца, говорило о ином подходе. Кривых тупичков на глаза в центре вообще не попадалось, улицы расходились от площади как спицы, а дальше начинались радиальные круги. Интересная правильная архитектура. Дома в основном в два три этажа. И это были настоящие дворцы. Правда, смещаясь к реке, Воронцов наблюдал увеличение различных лавок и магазинов. Интересно было бы глянуть на местные торговые ряды. Но больше всего его интересовал и напрягал шарик, который он поднял с трупа чертика, это отдавало самой настоящей мистикой. Хотя, что значит мистика? Ночью к нему в комнату трижды заглядывал «дементор», сомнительно, что пока этот мир был полон жизни, здесь водились подобные твари. За все время, что он провел в «Лавке братьев Силовых», он не нашел ничего такого, что свидетельствовало об их существовании, а ведь наверняка в оружейном магазине должны были быть материалы по охоте на таких тварей. Ну, это, конечно, если не учитывать, что они могли располагаться на двух разрушенных этажах.

Напевая себе под нос старую песню про Щорса, Константин неторопливо топал к реке и внимательно изучал руины в поисках неприятностей. Теперь Воронцов точно знал — город не безопасен, и он такая же добыча, но он вооружен. Жаль, что братья не шили подмышечные кобуры, похоже, этот мир еще не дошел до подобного новаторства, но в небольшой мастерской, которую завалило лишь частично, он добыл все, что нужно, много кусков кожи, которая совсем не пострадала, толстые иглы и нитки, заклепки, шило, и много чего полезного, будет, чем занять руки вечером. Конечно, ему не добиться идеального изделия на продажу, но и не нужно, надо сделать, так, чтобы у него была возможность таскать «Императора» подмышкой, револьвер с длинным стволом на это не годился, хотя и «маузер» тоже плохо на это подходил, тут бы что-то вроде Кольта или ТТ найти.

Помимо того, что хотелось жрать, очень давила на мозги нехватка никотина, курить — вот чего хотелось Константину. В оружейном он нашел папиросы, но они давно превратились в труху, даже запах табака выветрился, поэтому надпись — «Табачная лавка» на радиальной улице не могла не привлечь его внимания. Полцарства, полцарства за «Приму». Нет, лучше позаботиться о трубке, поскольку крутить самокрутки, Воронцов хоть и умел, но не любил.

Лавка выглядела совершенно целой, во всяком случае, оба этажа не лежали в руинах. Дверь заперта, витрина выставочного зала была грязной, разглядеть, что внутри, нереально, но, в отличие от многих других окон, не валялась осколками на брусчатке. Целостность объекта наводили на мысль, что, возможно, вопрос с куревом будет решен в положительную сторону. А рыба может десять минут подождать, никуда она не денется.

Дом был не слишком большим, скорее вытянутым вглубь, весь фасад шириной всего метров шесть и фактически упирался в дом слева. С правой стороны проезд, в который могла втиснуться телега. Бить витрину или выламывать дверь, шумя «на всю Ивановскую», не было никакого желания.

— Не выходит в лоб, пойдем с тыла, — прокомментировал Константин и отправился в обход дома.

Не прогадал. Забор, который огораживал крохотный задний двор, некогда сделанный из крепких толстых досок, теперь выглядел жалко. В нескольких местах он устоял, но сильно накренился, вот-вот завалится под весом дикого винограда и вьюна, который уже успел расправиться и с другими его секциями. Переступив через преграду, Воронцов окончательно его доломал. Расчет на черный ход оправдался, вот только была проблема — дверь необходимо откопать, уж больно много травы и земли нанесло за годы, что ей не пользовались.

Оглядевшись, Константин обнаружил рядом с трухлявой поленницей не менее трухлявую колоду, в которую был загнан ржавый топор.

— Раззудись, плечо! Размахнись, рука! Ты пахни в лицо, Ветер с полудня! — продекламировал Воронцов первые строки стихотворения Алексея Кольцова и принялся за дело.

С расчисткой он справился минут за пять. Дверь была плотно закрыта, но не заперта. Загнав в щель лезвие топора, он поднажал и с трудом, но распахнул ее наполовину. Мерзко скрипнули давно не смазанные петли. Он с минуту еще стоял снаружи, прислушиваясь к пустому дому, потом огляделся, выискивая опасность за спиной, и только после этого полез внутрь. Протиснувшись в щель, Константин очутился в маленькой комнатке. Под ногой на полу что-то звякнуло, а потом и хрустнуло, пришлось лезть в подсумок. Хотя это для него подсумок, так-то это обычная патронная сумка, он вместо одной положенной нацепил на ремень аж целых две, с левой стороны. Без подвесной было очень плохо, и первым делом, если он найдет нормального мастера, заказать ему именно этот элемент экипировки. Вообще у Константина, как и у любого попаданца-прогрессора, было множество идей, которыми он хотел обогатить этот несчастный мир. Ядерную бомбу ему не сделать, смартфон тоже, порох и так есть, а значит, можно будет подкинуть местным идеи по простейшим вещам, которые не требуют слишком развитых технологий.

Достав из патронной сумки спички и огарок, который он нашел в оружейном магазине, видимо перебои со светом были и тут всем хорошо знакомы, он быстро запалил свечу и огляделся. Что ж труп имелся, это был скелет какого-то животного, возможно, кота. Дверь изнутри была вся исцарапана, похоже, животное, очутившись в западне, пыталось вырваться наружу, но не сумело. На его ребра и наступил Воронцов в темноте.

— Барсик, лежать, — тихо скомандовал скелету бывший детектив, черный юмор всегда был ему близок, поэтому он не видел смысла молчать.

Рядом со скелетом на полу лежала старая керосинка, она разбилась при падении. Вемкости не было горючего, так что, бесполезный предмет, а если бы и было, давно бы выдохлась. Прекратив изучать пол, Воронцов поднял свечу повыше, и тут же увидел небольшую дверь. Судя по направлению, она вела в лавку. Вторая дверь обнаружилась по левую руку, и Константин готов был дернуть зуб, что она ведет в подпол, где наверняка склад. Рядом с ней была лестница на второй этаж, там, скорее всего, жил владелец.

Склад — это хорошо, но Воронцову промышленные объемы не нужны и торгового зала хватит. А если нет, тогда можно будет заглянуть и в сокровищницу.

Дверь оказалась не заперта, но пришлось подналечь, чтобы прикипевшие петли со скрипом, но позволили войти. Вот только он ошибся, это был не торговый зал, а небольшое техническое помещение с весами и различными пакетами. Похоже, тут хозяин смешивал различные сорта табака. Из подсобки вела еще одна дверь, скорее всего, за ней выставочный зал, и на этот раз Воронцов попал туда, куда надо. Тот был, не сказать, что большим, четыре на пять, справа и слева вдоль стен стеллажи, на них лежат пакеты с различным табаком, витрина с трубками, прямо перед Воронцовым прилавок с кассовым аппаратом. Первым делом приспособление для курения. Трубки были на любой вкус — и глиняные, и из дерева, украшенные золотом и серебром. Товар для людей разного достатка, но, судя по месту расположения, магазинчика, основными покупателями были именно зажиточные горожане.

Сняв с витрины пару понравившихся образцов, один из красного дерева с украшением из серебра Воронцов сразу спрятал в ранец про запас, второй из какого-то темного дерева, отделанный золотом, оставил на столе. Нашлись тут и спички. Но больше всего Воронцова заинтересовала вещица, очень похожая на зажигалку. Взяв ее в руки, он ощутил тяжесть благородного металла. Вся она была в каких-то рунах или знаках, стоило откинуть крышку, как прямо над маленьким драгоценным камнем, который совершенно неожиданно засветился нежным желтым светом, возник крохотный, чуть больше горошины, красный шарик, от которого ощутимо веяло жаром.

— Да вы издеваетесь, — разглядывая его, пробормотал Константин. — Это что, шутка такая? Магическая зажигалка?

Вот только ответить ему было некому. Торопливо сунув ценное, а может, и бесценное, приобретение в нагрудный карман, он продолжил осмотр лавки. Надо сказать, за годы в запустении она удивительно сохранилась. Как? Бывший детектив мог только гадать, но табак в пакетах из какой-то странной металлизированной фольги был свеж, словно его только вчера выложили на прилавок. Найдя приличный аромат, Воронцов набил трубку и, усевшись в слегка пыльное кресло, закурил. Эта трубка была для него трубкой мира — тишина и умиротворение, запах великолепного, настоящего табака, а не той дряни, которую он привык курить и которую пихают в отечественные сигареты среднего ценового сегмента. Несколько минут спокойствия и релакса. Даже пустой живот отошел куда-то на задний план.

Через десять минут Воронцов вычистил трубку и, пройдясь по лавке, взял еще три пакета с табаком, которые отправились в ранец. Самое печальное, что это был не огромный туристический рюкзак, и сейчас место в этом недоразумении стремительно заканчивалось. Еще немного, и туда даже пару портянок не удастся запихнуть. Но для папиросной бумаги место все же нашлось, а небольшой портсигар из чистого серебра отправился во внутренний нагрудный карман куртки.

Воронцов так увлекся, что не заметил появления нового действующего лица. Почувствовал между лопаток тяжелый и злобный взгляд, Константин резко обернулся, вытягивая из кобуры револьвер. Смерть снова замерла у него за спиной, занеся свою острую косу, готовая в любой момент обрезать нить жизни…

Глава четвертая

Глава четвертая

Выстрел и атака твари произошли одновременно. Нечто небольшое, словно маленькая обезьянка, едва дотягивающая ему до колена, полностью закутанная в черный туман, не чета чертику, вокруг того только крупные клочья скользили, прыгнула на Воронцова прямо с прилавка, на дистанцию в метра три. Раздался звон бьющегося стекла, это пуля разворотила банку с чем-то, напоминающие сигары. Константин промазал, а вот тварь нет, острые когти полоснули по предплечью руки, сжимающей револьвер. Крепкая кожаная куртка не смогла оказать сопротивления когтям очередного мутанта мертвого города. Резкая боль, оружие падает на пол, просто пальцы неожиданно отказались его держать. Отшатнувшись, Воронцов отскочил в сторону к противоположенной стороне комнаты, рука повисла плетью, заливая пол кровью, которая текла из трех глубоких ран. Как и давешний чертик, тварь была трехпалой, вот только по сравнению с ней, тот выглядел медленным и неуклюжим.

Тварь же, нанеся свой удар, ловко ухватилась левой лапой за верхнюю полку стеллажа и повисла на верхней конечности. Глядя на раненого человека, подтянув к себе длинные нижние лапы, вывернутые суставами назад, она уперлась во вторую полку, готовая атаковать. Несколько секунд ничего не происходило. Константин смотрел на тварь, тварь смотрела на него, уставившись на объект своими красными, словно рубины, глазами. Тьма вокруг нее была гораздо плотнее, Константин с трудом мог разглядеть силуэт своего врага. А еще у этой твари была аура ужаса, гораздо слабее, чем у «дементора», но вполне ощутимая, сердце прилично ускорилось, пульс зашкаливал, нательная рубаха прилипла разом к вспотевшей спине. И все это меньше, чем за десять секунд.

Тварь атаковала, но на этот раз Константин не стал подставляться под удар, а прыгнул вниз, стараясь левой рукой дотянуться до револьвера. Они разминулись с «черной обезьянкой», как теперь именовал нового мутанта Воронцов, в считанных сантиметрах. На этот раз тварь не дотянулась, она снова оказалась на полке, уцепившись за нее когтями, и, уставилась на Воронцова, замерла.

Сам же бывший детектив все же добрался до оружия, пальцы сомкнулись на рукояти. Он резко перевернулся на спину и выстрелил с пола, пуля угодила совсем рядом с тем местом, где еще мгновение назад был враг. Револьвер подбросило вверх, отдача у ствола оказалась серьезная, брызнула щепа, но «черная обезьянка» оказалась быстрее. Тварь стремительно, словно юла, ловко перехватываясь лапами, закручиваясь вокруг себя, сместилась на другую сторону стеллажа и теперь оказалась с правой стороны.

— Хочешь поиграть? — оставаясь лежать и держа на прицеле окутанную тьмой обезьяну, сквозь зубы процедил Воронцов. — Ну, падла, давай поиграем.

С левой руки он, конечно, стрелял гораздо хуже, но ведь почти попал, всего пару сантиметров левее бы взять.

Тварь задрала голову, словно прислушиваясь к человеческой речи, ее алые кровавые глаза блестели в сумраке торгового зала, несмотря на то, что солнце светило прямо в витрину, грязное, помутневшее стекло мешало солнечным лучам. И тут Воронцов осознал, вот почему сучья обезьянка свалила с левой стороны, там было светлее, чем в любом другом месте. Существу, закутанному во тьму, не нравился яркий свет.

— Ну что ж, — с трудом поднимаясь на дрожащие от слабости ноги и пятясь к витрине, прошипел Константин, при этом он старался не разорвать с тварью зрительный контакт. — Иди сюда, — почти ласково, словно уговаривая, произнес он.

С каждой секундой Воронцов ощущал, что правая рука совсем ему не повинуется, точно ледокаином обкололи, деревяшка деревяшкой, и это меньше, чем за минуту. И самое плохое, что это ползло по руке все выше и выше, еще немного, и он весь такой будет, живой, но деревянный. А потом его сожрут, а он даже не сможет пальцем пошевелить.

Тварь атаковала длинным красивым прыжком. Воронцов присел быстро, насколько смог, и выстрелил дважды. Палил он не в маленькую обезьянку, а в стекло витрины. Оно было толстым, но пуля оказалась сильнее. И повезло же, могло ведь получиться, просто пулевое отверстие, но нет, разбилось, как и было нужно. Со звоном посыпались на мостовую осколки, солнечные лучи залили все помещение. Тварь словно ослепла, она врезалась в стойку и, уцепившись за полку лапами, завертела башкой, не видя ничего вокруг себя. Тень, окутывающая ее, начала стремительно таять, открывая худое жилистое тельце. Револьверная тупоголовая пуля вошла прямо в центр хилой тощей груди. Когти твари разжались, и она рухнула на пол. Еще с минуту лапы твари подергивались, когти скребли по паркету, оставляя на плашках глубокие борозды. Наконец, она дернулась в последний раз, вытянулась во всю длину и замерла. А вместе с этим исчезла и давящая атмосфера ужаса, страха и тревожности. Теперь Воронцов смог вздохнуть с облегчением. Но больше всего его обрадовало, что пораненная правая рука начала оттаивать, и не прошло и пары секунд, как он смог снова пошевелить пальцами. А с мертвым мутантом происходило то же самое, что и с чертиком, еще не до конца рассеявшаяся под солнечными лучами тьма начала собираться в одной конкретной точке. Вот она сгустилась до максимума, и в лужу натекшей крови упал маленький антрацитовый шарик.

Воронцов убрал револьвер в кобуру, затем нагнулся и поднял его, осмотрел. Точно такой же, как и с чертика, холодный, но гораздо более плотный, словно тьмы в нем куда больше. Константин сунул находку в карман, теперь пора было заняться рукой, тем более она почти отошла от заморозки и начала болеть. «Бибизьянка» располосовала куртку без жалости, три широкие рваные дыры длинной сантиметров пять каждая, подкладка пропиталась кровью. Стянув куртку, Константин поморщился, прилетело хорошо, глубина в сантиметр, кровь сочилась обильно, оставляя на пыльном полу маленькие лужицы. Но Воронцов осознавал, что при таких ранах, хлестать должно гораздо сильнее, похоже, усиленная регенерация осталась с ним навсегда, и если все будет хорошо, то к утру и следа не останется. Достав пару обрывков простыни, которые он взял как раз на такой случай, он промыл глубокие царапины вином, оставив себе на пару глотков. Защипало, на глаза навернулись слезы. Воронцов, морщась, добил из горла остатки, сцепив зубы, принялся бинтовать. Левой рукой это было делать неудобно, но он справился. Пошевелил пальцами, те слушались, ему повезло, и тварь не повредила ничего важного, так, шкуру попортила. Подняв с пола нечто напоминающее сигариллу, свернутую из листов табака, он прикурил. Напряжение начало отпускать. О том, что табачный запах может привлечь еще кого нежеланного, Константин не думал, нужно было успокоить нервы, а сигарета вполне себе хороший способ. Да и табак был отличным. Достав портсигар, он по максимуму набил туда сигарил. Остальные запихнул в карман ранца, вышло немного — всего полсотни штук. Затем вспомнил кое-что важное. Вытащив револьвер, откинул барабан, вынул стреляные гильзы и вставил в гнезда новые патроны. Латунные цилиндрики, пахнущие порохом, завернул в тряпицу, чтобы не гремели и убрал в карман ранца, вдруг сгодятся. Вообще ему повезло, ни одной осечки, капсюли и порох благополучно пережили все эти годы, и сработали, как положено. Глянув на труп, он усмехнулся.

— Сходил, блин, за сигаретами.

К руке уже вернулась полная чувствительность, и теперь она ныла. Но поскольку никаких таблеток не было, то приходилось просто терпеть. Прихватив еще пару пакетов с табаком, Константин кое-как запихнул их уже поверх добытого и, сбив прикладом карабина, который значился в каталоге братьев Силовых, как винтовка Родимцева, кавалерийский вариант, остатки витрины, оглядел пустую улицу. Он нашумел, и на этот раз серьезно. И точно, на втором этаже дома напротив мелькнула шустрая тень, очень напоминающая чертика, но на залитую солнцем улицу он лезть не решился. Все же твари, отмеченные тьмой, очень не любили света. Откуда вообще взялась эта «бибизьянка»? Скорее всего, она пряталась где-то в доме и явилась, почуяв человека. Как она незаметно попала в зал, осталось для Константина загадкой.

Чертик снова появился в окне и уставился на человека своими глазами, напоминающими горящие угли. Воронцов прямо ощущал его желание напасть, но десять метров улицы были для него непреодолимой преградой. Бывший детектив вскинул карабин к плечу, дистанция плевая — и пятнадцати метров не будет. Мутант, словно почуял, что сейчас его шлепнут, мгновенно отпрянул, скрываясь в глубине дома. Вывод, который сделал Воронцов, был очень простым — чертик отлично знал, что такое человек с оружием, а значит, сталкивался с подобными ему. И он их опасался.

Подняв валяющуюся на полу куртку, Константин надел ее обратно, пора было возвращаться к первоначальному плану. После ранения его стало покачивать, слабость усиливалась, срочно требовалось поесть, и поесть плотно. Регенерация качала из организма последние резервы, и если он их не восполнит, то скоро просто рухнет.

Выбравшись наружу, Константин вернулся на центральную улицу и снова двинулся к реке, на этот раз, никуда не сворачивая.

Река, забранная в гранит, напомнила Неву. Вообще город был похож на старый Петербург. На набережной стояли длинные дома в три-четыре подъезда и четыре этажа, не больше, не меньше. Но сейчас ему было не до архитектуры. Первым открытием стал упершийся в фасад дома грузовик. Сложно было сказать, сколько он тут простоял, в кузов нанесло листьев из растущих на набережной деревьев, но ржавчины на смятой кабине было немного, скорее всего, с момента аварии прошел год, максимум, два.

Константин подошел к машине и заглянул в искореженную кабину. Осколки лобового стекла были покрыты бурыми пятнами. За рулем сидел скелет, кто-то очень неплохо его обгрыз, поскольку на костях остались глубокие следы от когтей или зубов. Сломанные кости грудной клетки говорили о том, что смерть водилы наступила в результате аварии, руль пробил грудь при столкновении со стеной. Больше никаких следов других людей он не нашел, если и были, то после аварии они ушли, бросив труп водителя.

Второй находкой стали следы боя на мосту — гильз, потемневших от времени, хватало, и два дочиста обглоданных костяка. Оружия рядом не было, видимо, забрали товарищи, или враги. Сколько прошло времени, Воронцов сказать не мог. Но ясно, что трупы не относятся к катастрофе, которая уничтожила этот город.

Мост был величественным, не сказать, что красивый или оригинальный, но рабочие постарались. Подобный он видел в Праге — каменный, широкий, массивный, со львами на парапетах. В общем, не жалкая поделка, сделано на совесть, монументально. Сто лет, или сколько там прошло, без ремонта простоял, и еще столько же простоит.

Константин огляделся, прикидывая, что делать дальше. С моста до воды было метров семь, рыбачить с такой высоты с его возможностями — это попросту тратить время. Он завертел головой и обнаружил небольшой причал, к которому вел вполне приличный спуск. Но больше всего его обрадовало то, что он увидел, как плещется рыба. Наверное, поэтому он не сразу засек приближающийся к мосту небольшой пароход с пулеметами на корме и на носу. На судне его тоже заметили, да и как не заметить стоящего на набережной одинокого человека, ошарашенно разглядывающего первых встреченных людей.

Вот только местным он чем-то не понравился. Мужики, стоящие за пулеметами, резко развернули свои скорострелки, и, не задавая вопросов, без всякого предупреждения обрушили на Константина шквал огня. Если бы не гранитный парапет, за который он рухнул, тут бы вся история попаданца поневоле и кончилась. Обстрел мгновенно стих, корабль сокращал дистанцию.

Воронцов высунул башку и что есть мочи заорал:

— Эй, на борту, харэ шмалять!

Но в ответ новая очередь прошлась у него над головой, которую он успел вовремя спрятать. Больше он высовываться не рисковал, местные были не расположены к общению. Видимо, любой человек в этом городе расценивался ими, как угроза, иначе они хотя бы попытались поговорить.

Через пять минут кораблик, не спеша прошел мимо, миновал мост и стал удаляться. Воронцов все же еще раз решил высунуться, попробовать еще раз пообщаться, но ему тут же продемонстрировали, что пулеметчики бдят, и про него не забыли. Короткая очередь заставила его снова нырнуть в укрытие.

— Чтобы ты сдох, пидор, — громко крикнул Воронцов вслед удаляющемуся кораблю. Потом вспомнил, что в конце девятнадцатого века в Российской империи этого слова не было, поэтому заорал, — мужеложец.

Корабль имел какой-то странный тихий движок, поэтому Воронцова точно услышали. Почему он так решил? Да просто в ответ прилетела короткая очередь в три патрона, и его снова обдало гранитной крошкой. Хоть и было желание стрельнуть вслед и снять кого-то из людей, сбежавшихся на корму, посмотреть на него, но не стал. Да и далековато уже, не такой он и хороший стрелок, сто пятьдесят метров по движущейся мишени — это точно не его дистанция.

Наконец, корабль скрылся из виду. Воронцов поднялся, отряхнул налипшие на мундир прошлогодние листья, которые ковром устилали набережную, и огляделся. Все же стрельба не прошла без последствий, в доме на другой стороне реки в окне мелькнула очередная тварь, закутанная во тьму. А еще он обнаружил кота, похожего на того, что решил полакомиться мертвым чертиком, и который схлестнулся со здоровенной птицей за тушку мутанта. Он несколько секунд стоял посреди улицы, но поняв, что человек жив, и готов к бою, в два прыжка скрылся среди руин.

— Беги, — напутствовал его Константин и отправился к обнаруженной пристани.

Хорошо, что корабль не застал его во время рыбалки, там не было ни единого шанса укрыться, нашпиговали бы свинцом, и все.

Рыбалка оказалась на диво скучной — леска, блесна, грузило, размахнуться, закинуть, быстро перебирая руками, протащить, снова закинуть. На третий заброс Константин не без труда вытащил на гранитный причал рыбину килограммов в пять. Та отчаянно сопротивлялась, и Воронцов был очень рад, что догадался обмотать руки очередными полосками ткани, а то бы изрезал ладони леской.

— Ни хрена себе, — разглядывая добычу, произнес Воронцов.

Чтобы рыбина не сбежала, он сразу засадил ей в голову нож, и вот теперь, когда та прекратила вырываться, он смог оценить результат. Это был небольшой осетр или то, что его очень напоминало, наверное, молодой, поскольку обычно осетра гораздо крупнее.

— Раз-два-три, раз-два-три, утки цып-цып, — начал напевать он песню из мультфильма, зачерпывая котелком вполне себе чистую воду из реки и закидываяв него рыбу, — бедный охотник едва не погиб, но положений безвыходных нет, он вас зажарит и съест на обед.

Что ж, программа минимум выполнена, теперь нужно найти место, где можно в безопасности все это приготовить.

Местом для приготовления трапезы Воронцов выбрал широкий задний двор одного из особняков, открытое пространство, где к нему будет сложно подобраться. Сам дом лежал в руинах, ему особенно не повезло, уцелела только одна стена из четырех. Зато под навесом имелась поленница, и вполне себе даже приличный топор.

Рыбина была вычищена, часть отправилась в котел на треноге, и теперь варилась, другую часть он подвесил на конструкцию из веток и теперь занимался горячим копчением. Конечно, без холодильника она долго не протянет, но сутки или двое — вполне. Копчение займет много времени, а вот вареную скоро можно будет есть. Воронцов бросил взгляд на дерево, росшее в полусотне метров, там, на ветке, сидел крупный ворон и не сводил с него внимательного взгляда.

Время перевалило за полдень, Константин удобно устроился на колоде с сигаретой в правой руке и с чашкой, полной рыбного бульона, в левой. Вареная рыба, уничтоженная наполовину, лежала перед ним на подносе, который он извлек из руин дома. Тот был прилично поцарапан и слегка погнут, но, как тарелка, годился. Впервые за двое суток, Воронцов был сыт и вполне доволен текущим положением, однако теперь нужно решить, что делать дальше. Больше всего ему не нравилось, что погода менялась, с севера подул не слишком теплый ветер, а еще он гнал к городу вполне приличную тучу. Если он все точно просчитал, то часа через два она будет здесь. Нужно было решать — пытаться выбраться из города или вернуться в дворцовый комплекс, где хоть и летают «дементоры», но зато отсутствуют другие твари. Похоже, они из разных лиг. Главным плюсом было то, страхолюдины дворцового комплекса хоть и чувствуют человека на своей территории, но его не видят, в отличие от живности, населяющей город. Бибизяны, чертики, коты, птицы и крысы — все они прекрасно видели Константина и были не против, убить его. Итак, выбор прост — остаться во дворце и переждать непогоду под крышей, хоть и в очень неприятной компании, но хотя бы в относительной безопасности, или рвать отсюда на всех парах в полную неизвестность, рискуя нарваться на неприятности и угодить в грозу. Если рвать когти, то прямо сейчас, так и не закончив коптить рыбу, ей бы как раз еще пару часов нужно. Решено, он задержится в городе до утра, и потом, несмотря на погоду, уйдет. А рыбину можно будет докоптить прямо рядом с казармой, там, на крыльце под навесом, дождь не помешает. Чем дольше коптится при низкой температуре, тем дольше будет храниться. Надо было еще одну рыбину выловить, не подумал. Ну да ладно, может, завтра по дороге еще разок порыбачит. Он быстро допил бульон и сполоснул водой из фляги кружку. Рядом с казармой есть бочка с дождевой водой, там вполне можно будет набрать чистой. Суки на пароходе, как бы все упростилось, если бы они забрали его с собой, но нет уродам захотелось пострелять по нему. Знать бы их мотивы, может, для местных — это запретная территория, где они убивают всех, кто сюда зашел, или приняли его за одно из созданий тьмы? Ну да все это теории.

Завернув вареную рыбу в плотную бумагу, он хоть и с трудом, запихнул ее в рюкзак, а вот половина тушки копченой туда явно не влезет, придется в руках тащить. Да, нужно вернуться в казарму и основательно перетряхнуть ранец. Как плохо, что в магазине братьев Силовых потолок протек, как раз над более вместительным ранцем. Солдатский был даже меньше, чем старый добрый РД54, и естественно, все, что у него имелось, пусть и не весило много, но туда не помещалось. Да и жесткий каркас больше напоминал толстый портфель с лямками. Надо будет местных научить рюкзаки делать.

Прогулку без солнца по мертвому городу считать приятной было нельзя. Стоило ему покинуть дворик, как он почувствовал на себе тяжелый чужой взгляд, от чего по спине начинали бегать стада мурашек. Нехороший это был взгляд, его владелец словно прикидывал, как лучше убить бывшего частного детектива. Он принадлежал не чертику и не бибезьяну, это было что-то более сложное, разумное и злое. А еще Воронцов чувствовал, что оно очень сильное и опасное, и встреча, скорее всего, для него окончится фатально. Слишком мало информации у него по миру вокруг, вот местные, которые его обстреляли, были явно в курсе опасностей, которые есть в этом городе, и приняли мужчину за одну из них, иначе попытались бы заговорить. Но больше всего напрягало то, что эта опасность имеет человеческий облик. К счастью, этот враг так и не решился атаковать его, и вскоре Константин покинул зону внимания, взгляд исчез, и тут же страх и обреченность прекратили на него давить. Судя по опыту общения с местными тварями, все черные имели на вооружении ментальные способности, которыми подавляли жертву. На главной площади он заметил в одной из подворотен чертика, а затем еще одного, до них было метров сто. Воронцов вскинул винтовку, беря их на прицел, но твари не стали рисковать, слишком много им предстояло пробежать под огнем, а что такое огнестрельное оружие, они представляли хорошо. Синхронно развернувшись, они скрылись во тьме подворотни.

Воронцов облегченно выдохнул, не было у него уверенности, что он сможет подстрелить таких шустрых и быстрых тварей. Все же навыки стрельбы по движущимся мишеням у него посредственные. Он еще с полминуты пялился в подворотню, убеждаясь, что чертики убрались, и проморгал атаку сверху, не слишком большая серая птица спикировала на него, стараясь довольно массивным клювом ударить в голову, а лапами с острыми когтями угодить в лицо. Единственное, что успел сделать Константин, это махнуть винтовкой, на которой по-прежнему был насажан штык. Не попал, но вынудил птицу отвернуть и уйти в сторону. Та зацепила плечо когтями, но на этот раз кожанка не подвела. Издав мерзкий звук, чем-то напоминающий крик чайки, противник свечой взмыл в почти черное небо, и уже через пару секунд скрылся в вернувшейся в город серости.

Воронцов мысленно обматерил птицу и завертел головой в поисках новых проблем, но судьба решила, что пока с него хватит, и сюрпризы подкидывать не стала. Константин же рванул к дворцу, не смотря на наличие жутких «дементоров», он чувствовал там себя в безопасности.

Он успел добраться до казармы, когда туча накрыла город. Уже подходя к крыльцу, ему на лицо упала первая крупная капля. Скинув вещи в коморке барона, он вернулся на улицу и принялся готовить костер, чтобы закончить копчение рыбы. За пять минут, что он провел в помещении, все сильно изменилось, дождь разошелся не на шутку. Когда на каменных ступенях разгорался костер, над которым Константин соорудил «коптильню», он уже лил так, что дальность видимости сократилась до двадцати метров. Следующие четыре часа он просидел на ступенях, неторопливо дымя трубкой, сейчас у него уже не было такой обреченности, как накануне, он был сыт, одет, вооружен, имелась вода и сигареты и целая бутылка вина. Он даже хотел ее откупорить, но передумал. Пока сидел, зашил рукав куртки, который играючи порвал бибизян, потом притащил из рюкзака кожу, ремни и занялся жалкой попыткой изготовления кустарной подмышечной кобуры для «Императора». Ржавые ножницы, которые он заточил, с трудом справлялись с толстой кожей, игла колола пальцы, несмотря на наличие шила. Любой кожевенник, увидев то, что он делал, сплюнул бы себе под ноги, обматерил, дал бы подзатыльник и отобрал все, чтобы материал не портил, но Воронцов был один, никакого мастера на горизонте не предвиделось, так что, делал он, что мог, в силу навыков и разумения.

Спать он лег около восьми, ну так он ощущал, поскольку выставить карманные часы, которые имелись в его распоряжении, не было никакой возможности, несмотря на все знания прошлого мира, Константин был не в состоянии точно определить полдень или полночь.

Выкурив сигариллу, почувствовал, как глаза закрываются сами собой. Заперев дверь на ключ. Воронцов сунул под подушку «Императора», только предохранитель сдвинуть, и пали, сколько влезет. Сон пришел мгновенно, он был беспокойным, рваным, но Константин так вымотался, что его даже налеты «дементоров» не особо волновали, они заглядывали в его коморку четыре раза, но по-прежнему не видели человека. Правда, вот только карман, в котором лежали шарики тьмы с трупов чертенка и бибизяна, очень их привлекал, они подлетали к висящей на спинке стула кожанке и долго таращились на нее. Затем снова улетали, а Воронцов проваливался в дурной сон. Снились ему исключительно кошмары, как относящиеся к этому миру, так и прошлому. Самым жутким из них был тот, в котором его осудили справедливо, это он убил девочку-соседку, творя с ней жуткие вещи. Проснулся он в холодном поту, не выспавшимся и разбитым. Умывшись, он посмотрел за окно, на улице занимался рассвет, еще немного, и взойдет солнце. Вот только ему его не увидеть, все небо снова было затянуто тучами, и сырости хватало, еще ночью, когда онпроснулся после налета очередного «дементора», то услышал, как капли стучат по листве куста, разросшегося прямо под его окном. Вздохнув, Воронцов с тоской посмотрел на добротную плащ-палатку из материала, напоминающего брезент, которую извлек из одного из солдатских сундуков. Оставалось надеяться, что она не промокает. Из города надо уходить, еще одну такую ночь он не выдержит.

Завтрак был быстрым, доесть остатки вареной рыбы, выпить воды (почему-то ему не везло, нигде не нашлось ни чая, ни кофе), выкурить сигариллу, бросить прощальный взгляд на кабинет барона, который дал ему приют на две ночи. И пусть нормально выспаться не удалось, но здесь под защитой «дементоров» он чувствовал себя в безопасности. Больше всего Константина беспокоило то, что на улице нет солнца, которое накануне его отлично защищало от местных тварей, теперь им нечего боятся.

Закутавшись в плащ-палатку, Воронцов шагнул под дождь. Несколько секунд стоял, прислушиваясь к ощущениям, дождь к этому моменту усилился, и в простой одежде Константин был бы насквозь сырым, но тонкая ткань плащ-палатки держала воду не хуже полиэтилена. Ночью ему пришла одна хорошая идея, вот только для ее воплощение нужно было бы снова лезть в магазин братьев Силовых. Бодаясь с бибезьяном, он понял, что револьвер не самое лучшее для подобного, поэтому нужно было озаботиться другим оружием. Вообще то, что он обрастает большим количеством стволов, плохо, на себе же прет, но другого выхода нет, под каждую цель свои задачи, и лучше обреза двенадцатого калибра для бибизянки не придумаешь. А двустволку, отделанную серебром, он точно видел в одной из пирамид, и она вполне годилась для подобных целей. Вот только из этой идеи ничего не вышло, дойдя до оружейной лавки, Константин только сплюнул с досады, вскарабкаться наверх по скольким от воды камням, было нереально. Да и вчера что-то сдвинулось, и завал слегка просел. Теперь до пола второго этажа было не так уж и просто дотянуться.

Еще раз сплюнув себе под ноги, Константин развернулся и пошел обратно на площадь, сейчас он двигал своим вчерашним маршрутом. Кстати, к утру он осмотрел свою правую руку, и остался доволен, регенерация не исчезла и сейчас из ран, нанесенных бибизяном, остались только три красных, толстых, уродливых шрама, которые наверняка исчезнуть через пару дней.

Минут через пять дождь стал стихать, а еще через десять прекратился совсем, и теперь в воздухе висела мерзкая водяная взвесь, промозглая, она умудрялась забираться под застегнутую плащ-палатку, но с этим ничего поделать было нельзя.

Путь до моста занял у Константина около получаса, и вот что странно, на этот раз ему никто не встретился — ни чертики, ни бибезяны, ни коты с птицами, никого. Город словно вымер. Может, конечно, они не любят повышенную влажность и предпочли забиться в свои сухие убежища, либо в городе появилось то, что пугает всю эту живность до усрачки.

Константин поудобней перехватил винтовку, и словно в ответ на это действие почувствовал тяжелый взгляд. Он резко обернулся и увидел во втором окне человеческий силуэт, который мгновенно сместился в сторону. Это произошло так быстро, что мужчина даже засомневался, а не привиделось ли ему. Окно грязное, мутное, за ним тяжело разглядеть человека, может, и вправду показалось? Вот только одно доказательство у него было, чужой опасный взгляд сразу же исчез.

Не задерживаясь больше на открытом месте, Константин, широко шагая и вертя головой, пошел через мост. На другой стороне тоже обнаружились следы людей, вот они явно относились к периоду катастрофы, черепа и кости, много, около сотни, а может и больше, такое ощущение, что люди куда-то бежали, потом раз, и умерли.