Белая книга. Промышленность и строительство в России 1950–2014 гг.

Рис. 10. Потребление электроэнергии в РСФСР и РФ, млрд кВт-час

Другим важным условием стабильного развития народного хозяйства и благосостояния граждан является обеспеченность минеральными энергоносителями – нефтью и газом.

Исключительно важное место поэтому занимает нефтедобывающая промышленность. За 1960–1970-е гг. в РСФСР был создан мощный нефтедобывающий комплекс, так что в 1980-е гг. добыча поддерживалась на уровне 550–570 млн т. В годы реформ объем добычи упал до 301 млн т в 1996 г., а затем, начиная с 2000 г., поднялся до 470 млн т – в 2005 г., до 505 млн т – в 2010 г. и до 525 млн т – в 2014 г. (т. е. был достигнут уровень добычи конца 1970-х гг. – рис. 11).

Рис. 11. Нефтедобывающая промышленность в РСФСР и РФ: 1 – объем добычи нефти (включая газовый конденсат), млн т (левая шкала); 2 – число работающих в отрасли, тыс. чел. (правая шкала)

При этом в годы реформы – вплоть до 2001 г. – происходило падение производительности труда в отрасли. В 1980 г. на одного занятого в нефтедобыче работника приходилось 5,5 тыс. т добытой нефти, на начало перестройки в 1985 г. – 4,4 тыс. т, на начало радикальных реформ в 1990 г. – 3,8 тыс. т, а в годы радикального реформирования отрасли началось резкое снижение производительности: в 1995 г. – 1,4 тыс. т, в 2001 г. – 1 тыс. т добытой нефти на работника отрасли, т. е. ниже уровня конца 1950-х гг. Динамика производительности труда в нефтедобыче приведена на рис. 12.

Рис. 12. Производительность труда в нефтедобывающей промышленности в РСФСР и РФ, тыс. т добытой нефти на 1 работающего

Таким образом, несмотря на существенный технический прогресс, который имел место в отрасли в 1990-е гг., расчленение большого государственного концерна и передача этой самой рентабельной отрасли российской промышленности в частные руки привели к падению главного показателя эффективности производства в 3,75 раза.[5] Лишь с 2002 г. положение стало выправляться. В расчете на одного работника в 2010–2014 гг. добыто 3,3–3,7 тыс. т нефти, т. е. почти восстановлен уровень 1990 г. в 3,8 тыс. т.

В годы реформ в России – и при сокращении, и при восстановлении добычи нефти – доля экспорта нефти и нефтепродуктов увеличивается. Если в 1990 г. на экспорт в виде нефти и нефтепродуктов отправлялось 31,1 % всей добытой нефти (в целом из СССР – 27,8 %), то в 1995 г. – 56,2 %, в 2000 г. – 63,9, в 2005 г. – 74,4, в 2010 г. – 78,9, в 2011 г. – 77,2, в 2013 г. – 74,4, в 2014 г. – 74 %.

В годы реформ резко, втрое, сократилось внутреннее потребление нефти и нефтепродуктов: если в 1990 г. для внутреннего потребления их оставалось 2,4 т на душу населения, то уже в 1995 г. – 928 кг, а в 2010 г. – 748 кг, т. е. менее трети от того, чем располагал житель РСФСР в 1985–1990 гг. (рис. 13).

Рис. 13. Внутреннее потребление нефти и нефтепродуктов в РСФСР и РФ, на душу населения, кг

При этом глубина переработки нефти повысилась за 1990–2014 гг. – с 65,2 до 72,4 %. (Динамику этого и других показателей отечественной нефтепереработки см. в «Белая книга России. Строительство, перестройка и реформы: 1950–2013 гг.» на граф. 4–16 – граф. 4–23).

Энергоносители, минеральные удобрения и металлы (их тоже можно считать материализованной энергией) являются главными статьями российского экспорта, необходимого для обслуживания импорта и внешнего долга. Поэтому возможности снижения экспорта энергоносителей не предвидится. За исключением природного газа, доля потребляемых страной основных топливно-энергетических ресурсов в первые двадцать лет реформ неуклонно снижалась (рис. 14).

Рис. 14. Доля основных топливно-энергетических ресурсов, остающихся для внутреннего потребления в РСФСР и РФ, в % от добычи

Положение пока что кажется относительно стабильным, потому что сокращенно-восстанавливаемое производство не оказывает давления на рынок. Кроме того, в советское время было разведано и обустроено большое число месторождений, и пока что многие из них законсервированы, а эксплуатируются лишь наиболее рентабельные. Это создает иллюзию наличия больших разведанных запасов. Но в перспективе возможности значительного роста добычи малы, так как с конца 1980-х гг. глубокое разведочное бурение на нефть и газ резко сократилось (рис. 15).

Рис. 15. Бурение на нефть и газ в РСФСР и РФ, тыс. м: 1 – глубокое разведочное (левая шкала, тыс. м); 2 – эксплуатационное (правая шкала, тыс. км)

По данным Минпромторга РФ, оборудование, использующееся в России для добычи нефти и газа, изношено (буровое – на 50 %, трубопроводное – на 65 %). В последние 10–15 лет российские нефтегазосервисные компании в несколько раз больше тратили на поддержание текущей эксплуатации, чем на расширение производства, и результатом стало то, что на 2012 г. только 17 % буровых установок изготовлены после 2000 г., а 63 % – в 1980-х гг. В Минпромторге РФ считают, что есть тенденция к почти полному вытеснению российских производителей оборудования с внутреннего рынка.[6] По данным Ростехнадзора, по состоянию на 2014 г. общее количество бурового оборудования составляет 2265 единиц, из него с нормативным сроком эксплуатации – 825 (36,6 %), с истекшим сроком эксплуатации – 281 (12,4 %), с продленным сроком эксплуатации – 1159 (51,2 %).[7]

За 1970–1980-е гг. в РСФСР был создан мощный комплекс по добыче и транспортировке природного газа – разведаны и обустроены месторождения, подготовлены кадры и вспомогательные производства, построены газопроводы. Более 75 % от имеющихся сегодня на территории РФ магистральных газопроводов построены еще в советское время – на 2010 г. из имевшихся 168 тыс. км магистральных газопроводов в годы реформ построено было 38,7 тыс. км газопроводов магистральных и отводов от них. Добыча газа мощно росла в стабильном ритме с 1974 г. по 1990 г. и увеличилась за это время более чем в 6 раз. В годы реформ этот рост прекратился и стабилизировался на уровне около 650 млрд куб. м (рис. 16).

Практически все годы реформ Россия продержалась на природном газе, на экспорт поставлялось и поставляется в среднем около 30 % добытого газа (рис. 14: в 2010–2014 гг. – в среднем 28 %). В 1992–1997 гг. внутреннее потребление газа в РФ упало с 3 до 2,5 тыс. куб. м на душу населения. Затем наметилось восстановление по этому показателю, и в 2010–2014 гг. достигнут среднегодовой уровень потребления в 3,2 тыс. куб. м на душу населения.

Рис. 16. Добыча естественного газа (вместе с нефтяным) в РСФСР и РФ, млрд куб. м

Проблема обеспечения России энергоносителями заключается не только в ограниченности резервов добычи газа и нефти при нарастающем экспорте углеводородов. Перспективы перевода энергетики на более распространенный уголь также в реформы натолкнулись на большие трудности.

Угольная промышленность России была создана как энергетическая база индустриализации 1930-х гг., а с начала 1960-х гг., когда рост подземной добычи стабилизировался, отечественный углепром модернизировался в современный энергообеспечивающий комплекс с приоритетом развития более безопасной открытой добычи. В послевоенное время в РСФСР ежегодно вводилось мощностей по добыче угля примерно на 10,2 млн т, а в годы реформ (1991–2014 гг.) на треть меньше – 6,3 млн т (рис. 17).

Рис. 17. Ввод в действие мощностей по добыче угля за счет строительства новых, расширения и реконструкции действующих предприятий в РСФСР и РФ, млн т

Реструктуризация углепрома, как традиционной отрасли энергообеспечения, проходила в РФ в качестве упреждающего и пилотного этапа более общей реформы деиндустриализации. Энергетический голод – важный этап остановки производств, ведь «уголь – это настоящий хлеб промышленности». Динамика реструктуризированной добычи угля наглядно демонстрирует размах выполнения программы сокращения отечественного промышленного производства, переформатирования его в периферийный тип.

Добыча угля снизилась за годы реформы резко, примерно в 2 раза к 1998 г. (рис. 18). Более безопасная открытая добыча восстановлена на дореформенном уровне 1990 г., а в опасной подземной добыче после двукратного спада в 1990–1998 гг. наступила стагнация на уровне около 100 млн тонн/год. В целом добыча угля за 1999–2014 гг. восстановлена на уровне 40-летней давности. Выросла производительность, а производство упало, променяли эффект на эффективность.

Рис. 18. Добыча угля в РСФСР и РФ, млн т

За 1990–2010 гг. экспорт угля из РФ вырос почти в 4 раза, а внутреннее потребление сократилось в 1,8 раза. Если в 1990 г. на душу населения потреблялось 2,75 т угля, то к 1998 г. потребление снизилось до 1,52 т и далее стабилизировалось примерно на этом уровне (в 2014 г. – 1,56 т). При этом в отрасли происходило быстрое выбытие основных фондов (8,8 % в 1996 г. и 8,4 % в 1997 г.) при резком снижении темпов обновления – ввода в действие новых основных фондов (рис. 17). Коэффициент обновления основных фондов в угольной промышленности, который с 1970 г. по 1985 г. поддерживался на уровне 11–11,5 %, упал к 1997 г. до 2 %, а в 2003 г. – до 1,7 %. В 2004 г. он вырос до 2,7 %. С 2005 г. сведения о коэффициентах обновления и выбытия, степени износа основных фондов в угольной промышленности Росстатом не публикуются.

По данным идеологов и исполнителей реструктуризации,[8] за 1991–2003 гг. в угольной промышленности было введено в действие мощностей на 104 млн т (по данным Росстата, только на 53,1 млн т – рис. 17), а выбытие мощностей составило 261,5 млн т. Согласно утвержденной Правительством РФ в 2012 г. долгосрочной программы развития угольной отрасли на период до 2030 г., износ основных фондов в реструктуризированной угольной промышленности в 2010 г. составлял 70–75 % (по данным ЦСУ РСФСР и Росстата в 1970 г. – 32,7 %, в 1980 г. – 40,8, в 1990 г. – 42,8, в 1995 г. – 36,9, в 2000 г. – 43,7, в 2005 г. – 41,2 %, далее показатель не публикуется). По данным Ростехнадзора в целом по отрасли на 2014 г., количество основных производственных фондов, эксплуатирующихся по истечении срока использования, составляет порядка:[9] подъемные установки – 82 %, вентиляторные установки – 65, шахтные электровозы – 80, очистные механизированные комплексы – 12, экскаваторы – 9, бульдозеры – 11, самосвалы (землевозы) – 7 %.

Масштабы проведенной деиндустриализации хорошо видны по динамике численности шахтеров и числа угольных шахт. Шахты закрывались и до реструктуризации, но именно в годы реформ уголь из 2/3 добывающих шахт оказался невостребованным на рынке, хотя еще в 1990 г. уголь из тех же самых шахт планомерно потреблялся народным хозяйством (своего угля тогда даже не хватало, в потреблении импорт составлял 12,2 %). Ненужными на угольном рынке оказались и более 225 тыс. шахтеров: численность некогда самого привилегированного рабочего класса, а затем тарана рыночных реформ, снизилась более чем в 5 раз (рис. 19).

Рис. 19. Численность шахтеров и количество шахт в РСФСР и РФ

Согласованный с Международным банком реконструкции и развития первый официальный этап по реструктуризации угольной отрасли 1994–2007 гг. начинался и заканчивался символически: в 1994–1995 гг. крупнейшая государственная шахта «Распадская» в Междуреченске стала первым частным АОЗТ «Распадская и K°», а 8–9 мая 2010 г. на шахте «Распадская» в одной из крупнейших аварий в истории отечественного углепрома погиб 91 человек. В реформе по реструктуризации отрасли в погоне за эффективностью (например, за счет ликвидации «отсталых», производительность труда в группе оставшихся шахт выросла в 1990–2010 гг. в 2,5 раза, рентабельность[10] в 1988 г. составляла 6,9 %, а в 2008 г. – 19,7 %) повредили более фундаментальные достижения отечественного углепрома.

Кратко рассмотрим произошедшие изменения в обеспечении промышленной безопасности этой отрасли.

Часто сравнивают угольную промышленность СССР и новый реструктуризированный российский углепром по показателю числа смертей на миллион тонн добычи. Обычно помнят, что в СССР одна смерть шахтера приходилась в среднем на 1 млн т добычи (в СССР уголь добывали в УССР, РСФСР, Каз. ССР, Груз. ССР, Узб. CCP, Кирг. CCP и Тадж. CCP). В РФ этот показатель гибели шахтеров иногда путают с общей смертностью угольщиков в подземной и в открытой добыче. Как изменялась смертность шахтеров при реструктуризации углепрома – показано на рис. 20.

В 1991–1997 гг. удельная смертность шахтеров в среднем поднялась на 2/3, стабильно возрастала с 1,15 до 1,91 чел. на 1 млн т (усреднение за 5 предыдущих лет), а годовой максимум в 1997 г. составлял 2,6 чел./млн т. К 2003 г. удалось снизить смертность шахтеров до уровня 1991 г., вместе с тем значительно вырос разброс значений этого показателя. Если в 1990 г. разброс составлял ±6 %, то в относительно благополучном пореформенном 2009 г. – уже ±65 %. Поэтому, например, скачок удельного числа погибших с 0,45 чел./млн т в 2009 г. до 1,31 чел./млн т в 2010 г. теперь вполне «нормален».

Рис. 20. Удельная смертность в подземной добыче угля в РСФСР и РФ, чел. на млн т добычи

Примерно на уровень 1 погибший шахтер на 1 млн т подземной добычи новый углепром и вернулся после первого этапа реструктуризации в 2004 г. Этот уровень шахтерской смертности стабилизировался вплоть до начала 2010-х гг., хотя добыча упала вдвое и закрыты половина шахт – в основном из числа наиболее опасных (нерентабельных). Но показатель 1 погибший на 1 млн т добычи в СССР несравним с 1 чел./млн т в новой России. За время восстановительного роста 2000–2014 гг. в РФ достигнут уровень добычи РСФСР конца 1940-х гг. Тогда добыча была в основном опасной подземной, а сегодня таковой только треть. Несмотря на новые технологии управления и угледобычи, по крупным авариям в конце 2000-х гг. тоже откатили к уровню 30–40-х гг. прошлого века. Вспомним:

10 февраля 1931 г. в шахте № 8 в Черногорске погибли 118 чел.;

16 февраля 1944 г. в шахте «Байдаевская» в Сталинске (Новокузнецке) погиб 91 чел.;

19 марта 2007 г. в шахте «Ульяновская» в Красносулинском погибли 110 чел.;

8–9 мая 2010 г. в шахте «Распадская» в Междуреченске погиб 91 чел.

Такие тяжелые аварии происходили в РСФСР и РФ только на этапах индустриализации и деиндустриализации углепрома. По количеству и распределению тяжести крупных угольных аварий с числом погибших более 35 чел. новая Россия за первые двадцать лет реформ уже догнала советскую Россию и оказалась сопоставимой с ней за последние шестьдесят лет добычи.[11]

Существенно изменилось соотношение между «обычными» и крупными авариями. Например, в РСФСР в 1980-е гг. одна крупная авария (более 10 погибших) приходилась в среднем на 313 регистрированных аварий, в РФ в 1990-е гг. – одна на 86, а в 2000-е гг. – уже одна на 33. Трагическое ценное новое знание о произошедших авариях перестало поступать в широкий научно-технический обмен и не работает на предупреждение будущих аварий. Так, средняя доля наиболее опасных аварий со взрывами (горением, вспышками) газа и угольной пыли в общем количестве регистрируемых аварий выросла за 1990–2000-е гг. более чем в 7 раз – с 3,5 до 25 % (в начале 2010-х гг. – 22 %). Другие показатели аварийности в угольных шахтах и смертности шахтеров в РСФСР и РФ см. в «Белая книга России. Строительство, перестройка и реформы: 1950–2013 гг.» (граф. 4–34 – граф. 4–36).

Рис. 21. Добыча угля в Дальневосточном районе в РСФСР и РФ, млн т: 1 – в Приморском крае; 2 – в Амурской области

При реструктуризации углепрома вместе с закрытием опасных шахт устранялся и непосредственный источник аварий, исчезали возможные жертвы. Подобное пассивное обеспечение промышленной безопасности породило неизвестные ранее беспромышленные опасности деиндустриализации, масштабные социально-экономические бедствия в бывших шахтерских регионах.

Закрытие шахт и резкое сокращение добычи угля наблюдалось даже в таких регионах, где уголь является основным топливом для теплоэлектростанций и важнейшим ресурсом жизнеобеспечения населения – как, например, в Приморском крае или Амурской области (рис. 21).

Результатом стал тяжелый топливный кризис в Приморье, ликвидированный с большим перерасходом средств.

Конструкционные материалы

Для крупных индустриальных держав производство стали традиционно рассматривается как важный показатель развития экономики. «Железо – фундамент цивилизации».

Сталь является основным конструкционным материалом для машиностроения, и по динамике ее потребления можно судить о развитии машиностроения и строительства, которые в свою очередь определяют инвестиционные возможности экономики. Российская империя в начале ХХ. в. по величине металлического фонда отставала от развитых стран.

Динамика размеров отечественного металлического фонда относительно металлического фонда США приведена на рис. 22.[12]

После пятнадцати лет реформ отставание металлического фонда России от США осталось примерно на уровне конца 1960-х гг.

По данным доклада 2012 г. The World Steel Association «Sustainable steename = "note" at the core of a green economy», на 2005 г. металлический фонд РФ составлял 44 % металлического фонда США (табл. 5).

Рис. 22. Динамика металлического фонда Российской империи и СССР относительно металлического фонда США, %

К высокоразвитым обычно относят страны с металлическим фондом более 7 т на душу населения. В годы реформ Россия выбыла из их списка по этому показателю. За 1991–2005 гг. металлический фонд РФ недополучил стали, только вследствие падения производства, 3,2 т на душу населения (без учета выбытия сооружений, машин и оборудования из употребления в период деиндустриализации и роста экспорта металла на внешний рынок), а к 2014 г. эти металлоизъятия в РФ достигли 4,6 т на душу населения.

Таблица 5. Металлический фонд в странах мира в 2005 г., т на душу населения

Динамика производства стали в РСФСР и РФ представлена на рис. 23.

За 1970-е гг. производство стали выросло на треть, а затем достигло максимума – 94,1 млн т в 1988 г. Начавшаяся в том же году перестройка экономической системы вызвала сокращение производства стали, которое приняло обвальный характер в 1991–1994 гг. К 1998 г. уровень производства снизился более чем в два раза (до 43,6 млн т). В 1999–2007 гг. наблюдалось оживление производства, а затем – стагнация на восстановленном уровне начала 1970-х гг. Как видно по восстановленным объемам производства стали, металлургия в РФ отброшена более чем на 40 лет назад.