12' 92

Воробьёв оторвался от записей и сказал, как отрезал:

— Больше половины прибыли из оборота выдёргивать нельзя. Нам ещё ассортимент расширять!

— Решено, — покладисто согласился Андрей.

— Но это уже после всех расходов, включая зарплату продавцов, — предупредил Воробей.

— И охрану, — добавил я.

— Охрану? — скривился Костя. — Слушай, Енот, а нас не прикроют по-родственному?

— Хочешь, можешь сам сутки через двое тут за спасибо дежурить, — предложил я. — Нет, ну а чё?

Фролов мигом вклинился между нами.

— Хорош, пацаны! Никто бесплатно работать не должен. — И спросил у меня: — Серый, сколько возьмут?

Я пожал плечами.

— На сорок в месяц, думаю, надо рассчитывать. Часть с киоска, часть со шмоточного отдела.

Воробьёв поморщился и покрутил длинным носом, но махнул рукой.

— Пойдёт!

— И, Дима, мы тебя уважаем и всё такое, но тут нам тебя прикрывать придётся. Начинай десятую часть от прибыли в общак сдавать.

— Только с этой точки? — сразу уточнил Воробей.

— А прикрывать тебя только на этой точке надо будет? — вопросом на вопрос ответил Фролов.

Дима Воробьёв обречённо вздохнул и сдался.

— Договорились!

И тут вновь не выдержал Костя Чиж.

— Блин, пацаны! Пилить-то как бабки будем, скажите уже!

Я усмехнулся.

— По пиратскому принципу. В общак половина пойдёт, оставшееся на семь частей делим. Нас шестеро и двойная доля Дюше…

— Не, — замотал головой Андрей. — По ларьку Дима главный, поэтому нам обоим по две доли приходиться будет. Нормально?

— Нормально, почему нет? Итого восемь долей от половины прибыли, — подвёл я итог. — Хрен знает, сколько это по деньгам выходить будет, но всяко лучше, чем ничего. Так?

Думал, вновь возмутится Костя, но тот предложенным вариантом оказался полностью удовлетворён.

— Ольгу в продавщицы устрою, двойная выгода получится! — заявил он, довольно потирая руки. — Ну что — вмажем?

— Я за бухлом, — предупредил нас Воробей и, звеня связкой ключей, вышел в коридор.

Андрей взял кинутый на диван пуховик, но я его придержал.

— Дюша, хорош! Давай по бутылке!

Фролов помялся немного, но отказываться всё же не стал.

— Если только по одной.

Вернулся Воробьёв, выставил на стол ноль-пять «Пшеничной», моё и своё пиво, ещё выложил консервированную ветчину.

— Угощаю! — усмехнулся он.

Андрей не утерпел и заглянул в оставшуюся раскрытой тетрадь, пихнул меня в бок.

— Ты смотри, не забыл записать!

Воробей развёл руками.

— Обижаешь!

Водку, как обычно, разлили по баночкам из-под майонеза, пиво — по стеклянным банкам побольше, не стали из горла хлебать. Ну и для разгона беленькую приняли все, чтобы уж точно торговля пошла.

— Ну, за нас, пацаны!

Чокнулись, выпили. Евген шумно выдохнул, отправил в рот насаженный на вилку кусок консервированной ветчины и признал:

— Ничё так водка, не палёная.

Воробей чуть пивом не подавился.

— Ясен палец — не палёная! Знаю, у кого брать!

Костя тоже закусил и поморщился.

— Но жестковата. Надо запивон сообразить.

— Нормальная водка! — не согласился с ним Рома. — Школьники пусть запивают, ты закусывай!

— Пиво берите, — предложил я и отошёл с банкой, уселся на диван.

Меня как-то разом отпустило, даже сам не осознавал, как нервничал из-за всей этой суеты. Андрей уселся рядом, легонько ткнул кулаком в бедро.

— Так у нас, типа, всё на мази, получается?

— Ага, — подтвердил я. — Ты, кстати, с Графом поговорил?

Фролов кивнул.

— Он заднюю включил. Мол, не знал, будто мы Лемешева крышуем.

— Свистит, думаешь?

— Само собой. Но быковать не стал, так что и по фиг.

Мы легонько стукнулись краями банок и выпили. Воробей, который предпочёл отхлёбывать прямо из бутылки, подошёл и завёл разговор о делах.

— Два окна на ночь ставнями закрывать будем, на третье придётся решётку поставить. Бытовку на две части разделим. Товар тут хранить станем, в вагончике отдельного помещения делать не придётся.

Андрей закатил глаза и объявил:

— Завтра! Димон, займёмся этим завтра. Лады?

— Вот! — поддержал его Рома. — А сегодня пьём!

Ну и выпили, конечно. Андрей надолго не задержался и вскоре стал собираться, ну а мне захотелось расслабиться, ещё и пиво в голову дало, не утерпел и, когда пошёл провожать, прямо сказал:

— Слушай, ну ты чего? Посидели бы, отдохнули!

— Не, Серый, не могу, — покачал головой Фролов. — Янке обещал сегодня пораньше вернуться.

— Прям обещал? Всё так серьёзно?

— Ну да, засосало как-то. Я на той неделе Аньке палку кинул — такое впечатление, пластиковой кукле присунул. Ни о чём. Как с ней четыре месяца прожил, вообще не понимаю. Вот Янка — это да! Огонь!

— Посмотрим, как ты через три месяца запоёшь, влюбчивый ты наш! — подколол я товарища.

Мы вышли на дебаркадер, и Андрей поёжился.

— Не, Серый, ты не прав. С Янкой у меня всё серьёзно. Подумываю, ей второго заделать.

— Даже так? — не на шутку удивился я.

Фролов кивнул и, понизив голос, доверительно сообщил:

— Тут с новой стороны Янку узнал. Всего-то и понадобилось, что полбутылки «Амаретто» и чуток вазелина.

— Вот ты маньяк!

— Да чего такого? Не силком же! Ты Янку не знаешь? Ей если что-то не нравится, молчать не станет!

— Она тебя тоже знает. Явно решила, что проще раз дать, чем каждый вечер отбрыкиваться.

Андрей ухмыльнулся.

— Теперь остаётся её только на оральный секс раскрутить, и совсем половая жизнь наладится. Пока ни в какую в рот взять не соглашается, не могу уломать. — Он первым спустился с лестницы и обернулся. — Ты-то свою ещё не?

— Без извращений обходимся.

— Скажешь тоже — извращения! — фыркнул Андрей.

— Вали давай!

Я запер за приятелем калитку и вернулся в мастерскую. Мы ещё немного посидели, а потом Дима Воробьёв начал собираться, но прежде принёс нам ещё две бутылки пива и литр водки.

— Вы только в запой не уйдите! — предупредил он. — Завтра ремонтом займёмся!

— Да всё путём будет! — отмахнулся Саша Романов.

— Ты подожди, мы тоже двинем, — засуетился Евген. — Пацаны, погнали ко мне! Хата свободна!

Ну и собрались, я — со всеми. Напоследок заглянул в дежурку, где пялились в телевизор брат нашего участкового и самый здоровый из всех охранников — Витя Дергун. За службу во внутренних войсках дядька его иначе как «полу-ментом» не именовал.

— Всё, мы уходим!

— Закрою, — сообщил коллеге поднявшийся с жалобно скрипнувшего диванчика Витя. — Заодно и на обход территории схожу.

И сходил, наверное. А мы засели на квартире у Зинчука, разве что Костя поначалу отлучился и минут через двадцать пришёл уже с подругой — крашеной блондинкой на пару лет младше нас, очень даже симпатичной.

«Напрасно он её привёл», — подумалось как-то само собой, но это я зря, конечно.

Отлично посидели.

06|12|1992 утро-день

Остаток недели вкалывали, как рабы на галерах с утра до вечера — очень уж непросто оказалось привести бытовку в божеский вид. Внутри где-то просто ошкуривали обугленную облицовку, где-то ставили новые доски, полностью поменяли электропроводку, разгородили вагончик на две части внутренней стенкой. Один из оконных проёмов пришлось существенно расширить, превратив его в полноценную витрину, решётку не только подогнали к новым размерам, но и модернизировали, добавив отверстие для выдачи товара. Ещё докупили два электрообогревателя и краску для обработки вагончика внутри и снаружи.

— Ну вот, Костян, а ты говорил, что в общаке бабок слишком много, — усмехнулся Андрей Фролов, когда мы выгребли из кубышки почти всё подчистую.

Ладно хоть на двери тратиться не пришлось. Внутрь переставили бывшую входную, взамен неё установили новую — железную и солидную, которая вызывала уважение одним своим видом.

— Заодно и реклама нам будет, — заявил, хлопнув по ней ладонью, батя Андрея. — Ты потом ближе к делу объявление повесь.

С покраской мы справились за субботу, на воскресенье наметили устранение последних недоработок, но я сразу предупредил, что припозднюсь. За эту неделю с Зинкой разве что пару раз по телефону поговорил, вот и решил в первой половине дня на всё забить и побыть с девчонкой. И ей в радость, и сам соскучился.

На днях потеплело, утро и вовсе порадовало прекрасной погодой — градусник за окном показывал минус пять, так что от лыжной прогулки мы отказываться не стали. Я, правда, попытался для начала затащить Зинку к себе, но та сходу отрезала:

— После! Как раз и чай попьём.

Вышли со двора и перебежали через дорогу, немного прошлись по берегу озера и почти сразу отыскали уходившую на его заснеженную гладь лыжню. Приверженцев спортивного образа жизни вроде нас оказалось не так уж и мало, но никто никому не мешал, места хватало всем. Ещё тут и там сидели над лунками группы любителей подлёдного лова, некоторые укрылись от порывов лёгонького ветерка в палатках или под натянутой на каркасы полиэтиленовой плёнкой, но таких сегодня было немного. Тепло.

Поначалу мы бежали в хорошем темпе, а когда изрядно пропотели, развернулись и отправились в обратный путь, я съехал с лыжни и пошёл бок о бок с Зинкой. Скорость сбавили, появилась возможность поговорить, вот и трепались о всяких пустяках, в основном о книгах и фильмах.

— А звук у компакт-дисков от кассет сильно отличается? — спросила вдруг девчонка.

— Без понятия, — мотнул я головой и с шумом перевёл дух. — А что?